Инженер-программист, профессор бывшей философии и театральный саксофонист продавали на базаре картошку. Лучше бы им рассредоточиться, чтобы охватить большую аудиторию, но они привыкли держаться вместе — и на рыбалке, и в застольной компании, — а главное, дело было новое, непривычное и требовалось морально поддержать друг друга.

Покупатели подходили, приценивались, но покупать не спешили, отдавая предпочтение картошке не с дачных участков, а с приусадебных, где за ней больше присмотра.

— Надо их как-то заинтересовать, — сказал профессор бывшей философии. — Поговорить о чем-нибудь интересном. Ну-ка, Степа, расскажи, что вы там ставите у себя в театре.

В театре ставили «Авгия». Не того Авгия, что из статуправления, и не того, что с механического завода. Этот Авгий был древнегреческий царь, у которого Геракл чистил конюшни.

— Представляете? — увлеченно рассказывал саксофонист. — Авгий выходит из конюшни, а навстречу ему Геракл. И тут я вступаю на саксофоне.

— А помните, хлопцы, как мы раньше ездили на картошку? — мечтательно вздохнул профессор бывшей философии. — Ни сажать ее не нужно, ни за ней ухаживать, бери ее готовенькую прямо из земли. И целый день на чистом воздухе. Костерок, шашлычок… А уж этой картошки сколько перепечешь — такого и в пекле чертям не привидится.

— День поработаешь — и домой привозишь ведро картошки, — сказал инженер-программист.

— Мы на этой картошке больше спектаклей давали, чем теперь за целый сезон, — перевел разговор саксофонист на любимые рельсы. — Теперь не то что зрителей, даже артистов невозможно собрать. Не говоря уже о том, что Авгий вообще уезжает в Америку. А пьеса интересная. Автор считает, что очистка авгиевых конюшен — это подвиг не Геракла, а Авгия. Потому что Авгий сделал главное: предал гласности состояние этих конюшен.

Раньше все делали вид, что в конюшнях идеальный порядок, лошади ходят в белоснежных манишках и сморкаются в батистовые платочки. И вдруг — как гром среди ясного неба — сидим в дерьме.

— Да, уж хуже не придумаешь, — сказал профессор бывшей философии. Но тут у него купили кило картошки, и он успокоился.

— Сначала этому не поверили, — продолжал саксофонист. — Все ведь выросли в этом дерьме, воспитались, получили образование. А как же, говорят, наши регулярные смотры чистоты, олимпиады аккуратности, фестивали незапятнанности? Неужели это все дерьмо? — Саксофонист улыбнулся гордо и застенчиво: — И тут я вступаю на саксофоне.

— Ты у нас всегда вступишь вовремя, — похвалил товарища программист.

— Я вступаю — и появляется Геракл. Геракл — свежий человек, он вырос не в дерьме и даже не в конюшне. Ему со стороны видно, в чем они там сидят, но на всякий случай он спрашивает у Авгия: «Это у вас что? Уж не дерьмо ли?» Авгий мог бы отрицать, но он всю жизнь готовился к подвигу. И он произносит эту ключевую, подвижническую фразу: «Еще какое дерьмо!»

— Я бы этого Авгия повесил на первом суку, — сказал профессор бывшей философии. — Сказать сказал, а кто будет вывозить? Дядя? По пьесе, да и по мифу вывозить должен был Геракл. Авгий вынес сор из избы в перенос ном смысле, объявив о его существовании, а Геракл дол жен был сделать это буквально.

— Но когда? Уже десять лет, как на весь мир объявлено, что сидим в дерьме, а кто у нас дерьмо вывозит? — шумел профессор бывшей философии.

— Вывозить-то вывозят, но не дерьмо, — подключился к разговору кто-то из покупателей. — Его ведь, дерьмо, в швейцарские банки не принимают.

— Это нам ввозят дерьмо, — откликнулся другой покупатель. — К нашему дерьму еще ихнее. Импортное.

— А сам Авгий в это время по заграницам мотается и всех оповещает, что мы сидим в дерьме, — сказал профессор бывшей философии и машинально продолжил: — Да нет, это не дерьмо, это картошка. Сколько вам? Полкилограммчика?

Но покупатель уже охладел к картошке. Его воспламенил разговор.

— Нечего рассчитывать на гераклов, — говорил покупатель, пренебрегая картошкой. — Нашим гераклам не до подвигов, они все здесь, на базаре.

— А что вы думаете? — оживился саксофонист. — Мы так и поставим. Жаль только, что Авгий уезжает в Америку. Да и на роль Геракла надо кого-то искать.

И на роль зрителя надо кого-то искать. Ведь ваши зрители тоже все здесь, на базаре, — сказал профессор бывшей философии.