Альф Ипсилон
Бесси
Переход в газообразное состояние Дрейк перенес довольно легко, и оно показалось ему ничуть не хуже твердого и жидкого состояния. Каждая его молекула обрела простор и свободно воспарила, не скованная другими молекулами, и от этого всему Дрейку стало непривычно легко и даже чуть-чуть кружилась голова, но где именно находится голова, установить было невозможно.
Тот, кому хоть раз случалось переходить в газообразное состояние, знает это волнующее чувство вездесущести, которое поднимает тебя над миром и несет легкой дымкой над тревогами бренной земли — в одну бесконечную даль или в другую бесконечную даль, — весь мир для тебя бесконечная даль, потому что ничто в нем тебя больше не задевает…
Правда, и в этом есть своя оборотная сторона: Дрейку вдруг показалось, что он с кем-то смешивается, и он всполошился, опасаясь реакции замещения, которая заменит его неизвестно кем.
— Кто вы такой? — Дрейк постарался отодвинуться от незнакомого газа. Кто вам позволил соединяться со мной?
— Мне позволила любовь… Дрейк, это же я, твоя Бесси!
Он стал припоминать. С какой-то Бесси он встречался в твердом состоянии. Родители ее были против, но она сказала, что всюду пойдет за ним. И пошла. Из твердого состояния в жидкое, из жидкого в газообразное… Она всюду пошла за ним, хотя ее родители были против.
— Дрейк, теперь нас ничто не разделит! Настоящая любовь возможна лишь в газообразном состоянии!
Любовь любовью, но не следует терять голову (кстати, где она, голова?). Нужно постараться сохранить свое «я», хотя это и нелегко в газообразном состоянии.
— Бесси, постарайся держаться в рамках!
— Зачем?
— Черт возьми, чтобы нам окончательно не смещаться!
— Ты не хочешь со мной смешаться?
— Послушай, любовь, конечно, дело хорошее, но чтобы мы могли друг друга любить, нам надо знать в точности, где ты, а где я.
— Зачем?
У него даже сердце заболело, хотя он и не чувствовал, откуда именно идет эта боль. А может, сердце заболело не у него? Может, оно заболело у Бесси?
Теперь это невозможно было определить.
— Я не буду тебе мешать, вмешиваться в твою жизнь, смешиваться с тобой, раз ты этого не хочешь…
Бесси плакала, переходя в жидкое состояние, и Дрейк видел, что ей приносят облегчение слезы… Или, может, ее слезы приносили облегчение ему?
Дрейк чувствовал, что скоро он снова будет один. Бесси уходила от него в жидкое состояние, чтобы уйти еще дальше, в твердое состояние… Бесси уходила к родителям, навсегда отделяя себя от Дрейка…
Такси
Водитель таксомотора времени требовал плату в оба конца, ссылаясь на то, что в прошлом не сможет взять пассажиров.
— Там много пассажиров, — уверяла его Клэр, — я каждую субботу езжу к прапрапра… — разговор затягивался, и Клэр поспешила договорить… бабушке.
— Платите за оба конца, — настаивал невозмутимый водитель.
— И что у вас за порядки? Из будущего в прошлое — плати за оба конца, из прошлого в будущее — плати за оба конца…
Старый водитель покачал головой:
— Ничего не поделаешь, приходится платить. И за прошлое платить, и за будущее…
Пенелопа
ОДИССЕЙ стремился к ПЕНЕЛОПЕ — Орбитальный Дистанционный Искусственный Спутник Ежедневной Информации держал курс туда, где в сверкающем оперении облаков то появлялась, то исчезала ПЕНЕЛОПА — Пока Еще Неопознанный Летающий Объект Постоянной Аккумуляции.
ПЕНЕЛОПУ окружали ЖЕНИХИ — Жесткокрепленные Еще Неопознанные Источники Характерных Импульсов, — и ОДИССЕЙ понимал, что вступить в контакт с ПЕНЕЛОПОЙ будет не так просто.
Была ВЕСНА — Время Естественной Световой Неистощимой Активности. В небе светило СОЛНЦЕ — Самостоятельная Оптимально Лучащаяся Незатухающая Центральная Единица, а внизу лежала ЗЕМЛЯ — Зона Единственно Мыслимых Локальных Явлений.
ОДИССЕЙ летел к ПЕНЕЛОПЕ сквозь плотное кольцо ЖЕНИХОВ и гадал: опознают они друг друга или не опознают? Так обидно жить рядом и навеки остаться неопознанными… А тут еще эти жесткокрепленные ЖЕНИХИ.
ОДИССЕЙ замедлил ХОД — Хронометрированное Орбитальное Движение, — чтобы послать на ЗЕМЛЮ очередную информацию: «Объект вижу. Пока не опознаю». С ЗЕМЛИ тут же поступил ответ: «Продолжайте опознавать. Следуйте прежним курсом.»
ЗЕМЛЯ замолчала. Сегодня она уже не выйдет на связь.
ОДИССЕЙ продолжал следовать прежним курсом.
И вдруг его волноулавливатели зафиксировали незнакомые позывные:
— ОДИССЕЙ, ты веришь в любовь?
Электрословарь ОДИССЕЯ заработал с лихорадочной скоростью, пытаясь отыскать позабытое слово.
— ЛЮБОВЬ?
— Да, любовь…
Ага, вот оно. Локальное, Юридически Безответственное Одностороннее Влечение… И в это он должен верить? Он, источник информации — не локальной, не безответственной и юридически совершенно неуязвимой!
— Эй, на ПЕНЕЛОПЕ! Как меня слышите? Иду на опознавание. Без всякой, подчеркиваю: без всякой ЛЮБВИ!
— Прощай, ОДИССЕЙ! Ты меня никогда не опознаешь!
ПЕНЕЛОПА удалялась неопознанной в сопровождении своих ЖЕНИХОВ. Жестококрепленных. Но источающих характерные импульсы. Так вот что это за импульсы!
ЛЮБОВЬ… Ну при тем здесь ЛЮБОВЬ?
— Эй, на ПЕНЕЛОПЕ! При чем здесь ЛЮБОВЬ?
Ответа не было. Навеки замолчали на ПЕНЕЛОПЕ.
Письмо в прошлое
Жена моя!.. Нет, не жена… Внучка моя или внучка моей внучки!.. Не знаю, кого застанет на земле это письмо. Вы не помните меня, и никто меня на земле не помнит, хотя расстались мы только вчера.
Я напомню о себе. Нас было трое: наша дочь и мы, ее родители. Но однажды наша дочь заболела, и врачи не знали, что у нее за болезнь. В то время много говорили о летающих кораблях, принадлежащих какой-то более высокой цивилизации. И я решил обратиться за помощью к этой цивилизации.
Мне это удалось: геометрия пространства — тема моей диссертации, и я вычислил наших братьев по разуму, как Леверье вычислил планету Нептун.
Они не выразили никаких эмоций при моем появлении, только один из них сказал: «Довольно любопытный способ решения». Говорили, как требует вежливость, на языке гостя.
«Чему у вас равно Q?» — спросил пожилой брат по разуму.
Я сказал.
«И вы уверены, что нигде не допустили ошибки?».
«Все абсолютно точно, хотя абсолютность — понятие относительное», сказал тот, которому понравился способ.
Я объяснил им, зачем к ним явился. Рассказал о нашей дочери и о том, что вся надежда на них.
«Непонятно», — сказал тот, которому понравился способ решения.
«Что ж тут непонятного? У меня больна дочь…» — «Ну и что же?» — «Она может умереть». — «Ну и что же?» — «Но ведь я отец, как я могу примириться со смертью дочери?».
«Непонятно, — сказал тот, которому понравился способ решения. — Все, что вы вычисляли, было понятно, а то, что вы говорите, невозможно понять. Разве то, что у вас умирает дочь, не естественно?»
«Но ведь вы можете ее спасти?»
«Вы имеете в виду вот это? — Он взял карандаш и набросал формулу выздоровления. — Можно решать и так. Особенно учитывая возраст вашей дочери. Но в данном случае это исключено, поскольку нарушит событийную последовательность. И кроме того, учтите несоответствие времен».
Он показал на календарь. Там было число 2096.
«Это по вашему летосчислению?» — «Нет, по вашему».
Жена моя!.. Нет, не жена… Внучка моя или внучка моей внучки! Я не могу к вам вернуться. Прошло столько лет… Меня там никто не помнит… Стоит ли нарушать событийную последовательность?
Одно только меня тревожит: выздоровела ли наша дочь? Пусть она уже все равно умерла, мне очень важно, чтобы она выздоровела тогда, в детстве. Чтобы она прожила свою жизнь, пусть мгновенную по неземному времени, но по земному — долгую, по земному — полную, жизнь, которую не заменит ничто никакие вечности, никакие времена и пространства!
