Глава 3
«…А теперь, когда автор этих строк предал огласке список гостей скверно закончившегося званого ужина в доме леди Нили, он предлагает читателям перейти к обсуждению подозреваемых в краже.
О мистере Питере Томпсоне известно не много, хотя в обществе у него сложилась репутация храброго военного, сражавшегося в войне с Наполеоном. Мы понимаем, что не пристало вносить имя героя в список подозреваемых в воровстве, и автор этих строк не стал бы этого делать, если бы не тот факт, что мистер Томпсон является не только ветераном войны, но и охотником за богатыми невестами. Он прибыл в столицу с намерением выгодно жениться. Впрочем, по мнению автора этих строк, который отличается объективностью, в стремлении добиться поставленной цели, мистер Томпсон до сих пор не был замечен в вульгарных манерах или излишней суетливости.
Вместе с тем хорошо известно, что его отец, лорд Стафтон, не принадлежит к числу богатых аристократов, а сам мистер Томпсон является, его вторым сыном. И поскольку старший брат уже обзавелся потомством, мистер Томпсон стоит четвертым в очереди за титулом барона. Поэтому если мистер Томпсон стремится вести достойный образ жизни после отставки, ему необходимо жениться на состоятельной женщине.
Или — если довести эту мысль до логического завершения — попытаться добыть средства к безбедному существованию каким-то другим путем».
«Светские заметки леди Уислдаун».
31 мая 1816 года
Если бы Питер знал, кто скрывается под именем вездесущей леди Уислдаун, он задушил бы этого человека своими руками.
Его, отличившегося в боях военного, назвали охотником за богатыми невестами! Питер не любил, когда его делали посмешищем, и всегда плевался от отвращения, когда ему давали прозвище или кличку. Он жил в Лондоне уже месяц и все это время старался вести себя предельно осторожно, опасаясь, что к нему прилипнет какой-нибудь постыдный ярлык.
Между человеком, который ищет в супруги женщину со скромным достатком, и тем, кто совращает девушку ради огромного приданого, есть большая разница. И она заключается в наличии или отсутствии чести.
Питер всегда с большой щепетильностью относился к вопросам чести и бесчестья. Это началось еще в раннем детстве. Когда Питеру было, всего лишь пять лет, отец как-то посадил его себе на колени и объяснил, чем отличается истинный джентльмен от всех остальных. Поэтому Питер взбеленился, узнав о том, какие грязные слухи распускает о нем трусливый автор колонки светской хроники. Эти сплетни могли запятнать доброе имя Питера.
«Если бы у самой этой чертовой дамы была честь, — с яростью думал он, — она не скрывала бы свое настоящее имя. Только малодушные люди берут себе псевдоним, чтобы безнаказанно оскорблять других и подвергать сомнению их добрые намерения».
Не имея возможности свести счеты с леди Уислдаун, Питер пришел в плохое расположение духа и попытался сорвать зло на своем камердинере, хотя знал, что завтра будет долго извиняться перед ним, испытывая чувство вины за несдержанность.
Несмотря на душившую его ярость, Питер все же отправился на бал в дом леди Харгривз. Он не мог уклониться от ее приглашения, так как это могло возбудить в обществе кривотолки. Люди могли подумать, что Питер придает слишком большое значение словам леди Уислдаун. С его стороны было бы благоразумнее высмеять газетенку и утешиться тем, что она в оскорбительной манере отозвалась не только о нем. Леди Уислдаун уделила внимание еще пятерым гостям, включая, бедняжку мисс Мартин, компаньонку леди Нили.
Питер вынужден был явиться на бал еще и потому, что ранее уже принял приглашение. В доме леди Харгривз соберутся самые блестящие невесты столицы. Питер не мог пропустить этот парад красавиц, поскольку твердо решил жениться еще до окончания нынешнего светского сезона. Он едва сводил концы с концами, ведя скромный образ жизни холостяка и оплачивая небогатое жилье, располагавшееся к северу от Оксфорд-стрит.
Питер предполагал, что почтенные отцы девушек на выданье в этот вечер, возможно, будут особенно настороженно относиться к нему и не позволят дочерям общаться с ним, но он не мог оставаться дома. Отсутствие на балу в глазах общества было равносильно признанию своей вины. Взвесив все «за» и «против», Питер решил вести себя, как ни в чем не бывало.
Хотя на душе у него кошки скребли.
Хуже всего было то, что он не мог позволить себе общаться с Тилли. Она была самой богатой невестой в этом сезоне, да к тому же красавицей. К любому, кто ухаживал за ней, общество автоматически прикрепляло ярлык охотника за приданым. Если бы Питер проявлял к ней повышенное внимание, его репутация была бы запятнана.
Тем не менее, Тилли казалась единственным существом, к которому Питера по-настоящему тянуло.
Она являлась к нему во снах, занимала все его мысли. Ему казалось, что Тилли понимает его.
Во всяком случае, она умела успокоить Питера одной улыбкой, одним словом.
Но он хотел от нее большего. Питер хотел собственноручно измерить длину ее волос, вынув из ее прически шпильки и распустив их. Он хотел знать, как пахнет ее кожа и, какова она на ощупь. Он хотел прижимать ее к себе в танце крепче, чем это разрешали правила приличий, а потом увлечь Тилли в укромное место, где бы их, никто не увидел.
Но эти мечты были несбыточными. Граф Канби никогда не дал бы согласия на брак единственной дочери с младшим сыном барона, у которого не было за душой ни гроша. А если бы Питер осмелился похитить Тилли, если бы она убежала с ним из дома, ее наверняка лишили бы наследства.
Нет, Питер не мог обречь Тилли на прозябание в нищете. Он не имел права на это. Питер обещал Гарри присматривать за ней, заботиться и опекать ее.
Стоя у стены бального зала, Питер сосредоточенно следил за пузырьками в своем бокале шампанского, радуясь тому, что Тилли не попадалась ему на глаза. Если бы он заметил Тилли, то наверняка стал бы следить за ней, а потом их взгляды рано или поздно встретились бы, она кивнула бы ему, он ответил бы ей поклоном… Одним словом, это неизбежно привело бы к общению. Возможно, поговорив с ним, Тилли захотела бы, чтобы Питер пригласил ее танцевать, и он не смог бы отказать ей…
Губы Питера скривились в горькой усмешке. Он вышел в отставку, чтобы избежать страданий, которые сулила ему война, но мирная жизнь приготовила ему не менее жестокие испытания.
Питер повернулся спиной к толпе гостей, но через минуту не удержался и, бросив взгляд через плечо, увидел, что рядом с ним остановилась группа молодых людей, с которыми он был знаком по армейской службе. Большинство из них приехали в Лондон с той же целью, что и Питер. Среди них один лишь Робби Данлоп имел несчастье быть приглашенным на злополучный званый ужин к леди Нили. Впрочем, Робби не попал под подозрение леди Уислдаун. Эта старая карга, по-видимому, была проницательна и понимала, что Робби не обладал умом и хитростью, достаточными для того, чтобы отважиться на дерзкую кражу.
— С этой Уислдаун прямо беда, — промолвил один из отставных военных, поглядывая на Питера и с искренним сочувствием качая головой.
Питер встал к ним вполоборота, хмыкнул и пожал плечами.
— Через неделю об этой писанине никто и не вспомнит, — промолвил второй, обращаясь к Питеру. — Уислдаун займется новым скандалом, оттачивая свое перо. Кроме того, уже сейчас никто не верит, что это вы украли браслет.
Питера охватил ужас, и он повернулся лицом к своему приятелю, произнесшему эти страшные слова. До сих пор Питеру в голову не приходила мысль, что кто-то может считать его вором. Его больше беспокоил ярлык «охотника за приданым».
— О, не обращайте внимания на сплетни! — воскликнул товарищ Питера по службе, отшатываясь от него. Выражение лица Питера не сулило ничего хорошего. — Я уверен, скоро выяснится, что кражу совершила компаньонка хозяйки дома. Такие люди обычно бывают, нечисты на руку.
— Мисс Мартин не воровка, — отрезал Питер.
— Откуда вы знаете? — спросил один из окружавших его джентльменов. — Вы с ней до этого были знакомы?
— Кражу совершила не мисс Мартин, — решительным тоном заявил Питер. — Я считаю бесчестным бросать тень на репутацию женщины.
— Да, но откуда вы знаете, что она…
— Я стоял рядом с ней! — перебил Питер. — Бедную женщину замучил попутай. У нее не было возможности незаметно подобраться к браслету. Не знаю, конечно, кто поверит теперь на слово мне, человеку, на которого наклеили ярлык главного подозреваемого!
Последние слова он произнес с горькой иронией.
Джентльмены стали тут же горячо убеждать его в том, что он не прав.
— Добрый вечер, мистер Томпсон, — раздался вдруг рядом с Питером знакомый мелодичный голос.
Это была Тилли. Кровь сразу же прилила к лицу Питера, и он резко обернулся. Он стремился избежать этой встречи и… жаждал ее.
— Рада видеть вас, — с улыбкой промолвила Тилли, и у Питера затрепетало сердце.
— Добрый вечер, леди Матильда, — сказал Питер и, поклонившись, поцеловал ей руку.
Тилли поздоровалась с Робби и снова обратилась к Питеру:
— Может быть, вы представите меня своим товарищам по службе?
Питер, нахмурившись, выполнил ее просьбу. Ему казалось, что все его приятели были очарованы Тилли. Или, вернее, ее приданым. Гарри вел себя неосмотрительно, когда хвастался состоянием сестры в разговорах с фронтовыми товарищами.
— Я слышала, как горячо вы защищали мисс Мартин, — промолвила Тилли, когда Питер, наконец, познакомил ее с приятелями, а затем обратилась к остальной компании: — Господа, я тоже была там и уверяю вас, мисс Мартин не могла украсть браслет.
— Так кто же это сделал, по вашему мнению, леди Матильда? — спросил один из бывших военных.
Тилли слегка поджала губы. Тот, кто хорошо знал ее, видел, что она была раздосадована вопросом. Однако выражение лица Тилли оставалось по-прежнему приветливым.
— Не знаю. Думаю, что браслет завалился за столик и, его скоро найдут.
— Да, но леди Нили наверняка уже приказала обшарить всю комнату, — возразил один из бывших военных.
Тилли беспечно махнула рукой. Этот жест свидетельствовал о том, что ей надоело обсуждать пропажу браслета, и разговор плавно перетек в другое русло. Питер был поражен тем, с какой легкостью Тилли положила конец неприятной дискуссии и перевела беседу на другую тему.
Он слушал вполуха, как его приятели и Тилли говорили о погоде, которая в этом году не радовала жителей столицы, и отпускали едкие замечания по поводу нарядов некоторых гостей. Его лицо приняло выражение вежливой скуки. Тем самым Питер пытался продемонстрировать полное безразличие к Тилли, видя, что в их сторону собравшиеся в бальном зале гости бросают косые взгляды.
Однако Тилли вдруг повернулась к нему и промолвила:
— Мистер Томпсон, вы слышите, что уже заиграла музыка?
Питеру не хватило духу сделать вид, что он не понял ее намека. Он предложил Тилли руку и повел ее в центр зала. Оркестр играл вальс.
Как только их пальцы соприкоснулись, Питер почувствовал, что летит в пропасть.
Он убеждал себя в том, что совершает огромную ошибку, что их не должны видеть вместе, но ничего не мог поделать с собой. Его сердце переполняла радость от того, что он сжимает Тилли в своих объятиях.
В конце концов, он махнул рукой на то, что его поведение может возбудить новую волну сплетен и дурная слава охотника за приданым закрепится за ним навсегда. Вальс с Тилли был ему дороже незапятнанной репутации.
В начале бала в доме леди Харгривз Тилли удалось уйти из-под строгого надзора родителей. Почувствовав свободу, она сразу же стала разыскивать Питера Томпсона, а заметив его, устремилась туда, где он стоял.
Тилли рассчитывала, что он окружит ее вниманием, но этого не произошло. Питер держался холодно и отчужденно, и это неприятно поразило Тилли.
Она была раздосадована тем, что ей в присутствии десятка других джентльменов пришлось прозрачно намекать на свое желание потанцевать с ним. Но как только Питер закружил ее в вальсе по просторному залу, ее обида и раздражение испарились.
Тилли явственно ощущала прикосновение его ладони к своей спине, и по ее телу проходил трепет. Выражение его лица изменилось. Холод и отчуждение в глазах Питера сменились пылким огнем. Заглядывая в их глубину, Тилли чувствовала, что у нее перехватывает дыхание.
Если бы не лежавшая у нее на спине твердая рука Питера, она бы, пожалуй, бросилась сейчас ему на грудь и припала к его манящим губам. И тогда ей стало бы наплевать на скандальность ситуации, на то, что на них устремлены десятки глаз.
Но рука Питера одновременно возбуждала и сдерживала Тилли. Через некоторое время прикосновение его ладони стало более нежным, мягким. Питер как будто крепче прижимал Тилли к себе, хотя расстояние между ними не сокращалось. В груди Тилли вспыхнуло пламя и охватило ее жарким огнем.
— Я сделала что-то такое, что вызвало ваше недовольство? — спросила она, пытаясь отвлечься от мыслей о губах Питера.
Огонь желания готов был поглотить ее.
— Вовсе нет. С чего вы это взяли? — грубовато промолвил он.
Тилли пожала плечами:
— Мне так показалось. Вы стали вести себя… отчужденно, что ли. Я вдруг почувствовала, что вам неприятно мое общество.
— Ерунда, — хмыкнув, сказал Питер тем тоном, каким мужчины обычно говорят с женщиной, очевидную правоту которой не желают признавать.
Тилли выросла бок о бок с двумя братьями и прекрасно знала, как надо обходиться с мужчинами.
— Вы были великолепны, когда защищали мисс Мартин, — заметила она.
Его рука, лежавшая на ее спине, напряглась.
— Так поступил бы каждый.
— Нет, — мягко возразила Тилли, — далеко не каждый. И вы это прекрасно знаете.
Она подняла на него глаза, ожидая, что он сейчас снова начнет перечить ей. Однако Питер был умным человеком и не стал этого делать.
— Джентльмен ни в коем случае не должен бросать тень на репутацию женщины, — сказал он сдержанным тоном.
Тилли восхитил и смысл этой фразы, и тон, которым она была произнесена. Ее очаровали суровые нотки, звучавшие в голосе Питера, и его строгие жизненные принципы.
Хотя возможно, он не всегда придерживался их. В обществе существовала мода на повес, легкомысленно относящихся к женщинам. Впрочем, Тилли не считала Питера жестоким человеком, способным причинить женщине серьезную душевную травму.
— Женщине тоже не следует наносить ущерб репутации джентльмена, — заметила Тилли. — Мне жаль, что леди Уислдаун нарушила это правило. Она дурно поступила, возведя на вас напраслину.
— Вы верите тем сплетням, которые распускает эта писака?
— Разумеется, нет. Хотя порой я с одобрением отношусь к ее отдельным замечаниям. Однако на этот раз она перешла границы дозволенного.
— Она никого открыто не обвинила, — пожав плечами, промолвил Питер.
Он старался придать лицу беззаботное выражение, но не мог. Тилли видела, что он разъярен, задет за живое, и сочувствовала ему. Если бы Тилли знала, кто такая была эта леди Уислдаун, она устроила бы ей взбучку.
Тилли переживала, пожалуй, не меньше, чем Питер, и это удивляло ее.
— Леди Матильда… Тилли… — снова заговорил он.
Его голос вывел ее из задумчивости, и она подняла на него глаза. Питер с удивленной улыбкой кивнул на ее руку.
Тилли опустила глаза и увидела, что лихорадочно сжимает его пальцы, словно они были шеей ненавистной леди Уислдаун.
— О, простите!
— Вы всегда пытаетесь ампутировать пальцы своих партнеров по танцу?
— Нет, только в тех случаях, когда мне приходится, чуть ли не силой принуждать их пригласить меня на танец, — нашлась она.
— А я по своей наивности думал, что опасность получить увечье подстерегает человека только на войне, — пробормотал Питер.
Тилли была удивлена, что он может шутить на подобную тему, и не знала, что сказать. Но тут музыка смолкла, и это избавило Тилли от необходимости продолжать начатый разговор.
— Куда мне отвести вас? — спросил Питер. — К родителям? Или, может быть, к следующему партнеру?
— Вообще-то я хочу пить, — соврала Тилли. — Отведите меня к столику с лимонадом, если можно.
Столик находился в другом конце зала, и они медленно направились к нему. Тилли наслаждалась каждой минутой, проведенной в обществе Питера, и поэтому сдерживала шаг.
— Вам нравится на этом балу? — спросила она.
— Да так, местами, — глядя прямо перед собой, ответил Питер.
Тилли заметила кривую усмешку на его губах.
— А я… тоже местами? — выпалила она. Питер от неожиданности резко остановился. — Вы сами-то поняли, что сказали? Тилли вспыхнула до корней волос, осознав свою оплошность. Ее вопрос действительно звучал двусмысленно.
Впрочем, через мгновение они оба дружно рассмеялись.
— Никому не рассказывайте о том, что я только что сморозила, — прошептала Тилли. — Если мои родители узнают, они посадят меня на месяц под замок за фривольные речи.
— Мне бы этого очень не хотелось… — начал, было, Питер, но тут его перебил встревоженный женский голос:
— Леди Матильда! Леди Матильда!
Это была миссис Федерингтон, подруга матери Тилли, известная в обществе сплетница. Она торопливо пробиралась к ним сквозь толпу, ведя за собой свою дочь Пенелопу, одетую в безвкусное платье желтого цвета.
— Добрый вечер, леди Матильда, — поздоровалась миссис Федерингтон, подойдя к молодым людям, и сурово посмотрела на Питера. — Добрый вечер, мистер Томпсон.
Тилли вспомнила, что миссис Федерингтон и Пенелопа были на злополучном вечере в доме леди Нили, где им представили Питера. Леди Уислдаун в последнем выпуске своих заметок гоже не обошла обеих дам вниманием.
— Ваши родители знают, где вы сейчас? — спросила миссис Федерингтон Тилли.
— Простите, что вы сказали? — удивленно переспросила Тилли и повернулась к Пенелопе, которую всегда считала милой, хотя и несколько своеобразной девушкой.
Судя по выражению лица Пенелопы, она и не подозревала, о чем собиралась спросить ее мать Тилли, и теперь, когда вопрос прозвучал, готова была сквозь землю провалиться от стыда за нее.
— Ваши родители знают, где вы? — повторила миссис Федерингтон с многозначительным видом.
— Мы приехали сюда все вместе, — с недоумением ответила Тилли, — поэтому они, разумеется, знают…
— Я отведу вас к ним, — перебила ее миссис Федерингтон решительным тоном.
Только теперь Тилли догадалась, чем именно была возмущена подруга ее матери.
— Уверю вас, — ледяным тоном промолвила Тилли, — что мистер Томпсон сам в состоянии отвести меня к родителям.
— Мама, — пробормотала Пенелопа, дергая миссис Федерингтон за рукав.
Однако почтенная матрона не обращала на нее никакого внимания.
— Девушка должна беречь свою репутацию, — заявила она.
— Если вы намекаете на колонку светской хроники из заметок леди Уислдаун, — заявила Тилли жестким тоном, — то позвольте заметить, она упомянула там и вас, миссис Федерингтон.
Пенелопа испуганно ахнула, видя, что назревает скандал.
— То, что там написано, никак не относится ко мне, — сказала миссис Федерингтон. — Я-то знаю, что не брала браслет.
— А я знаю, что мистер Томпсон не брал его! — запальчиво воскликнула Тилли.
— Я и не утверждала, что он его взял, — промолвила миссис Федерингтон и, к изумлению Тилли, вдруг обратилась к Питеру: — Прошу прощения, мистер Томпсон, если я чем-нибудь оскорбила вас. Я никогда не назову человека вором, не имея на то веских оснований.
Питер сдержанно кивнул, принимая ее извинения, но Тилли видела, что ему стоит неимоверных усилий сохранять самообладание.
— Мама, — сказала Пенелопа с отчаянием в голосе, — Пруденс у двери машет нам рукой, мы должны подойти к ней.
Тилли прекрасно видела Пруденс, сестру Пенелопы. Она и не думала махать матери и сестре. Пруденс оживленно болтала со своей подружкой. Тилли мысленно поблагодарила Пенелопу и подумала, что было бы хорошо подружиться с ней. Пенелопа Федерингтон была застенчивой девушкой, не пользовавшейся успехом у мужчин.
— Леди Матильда, — промолвила миссис Федерингтон, пропустив замечание Пенелопы, мимо ушей, — я должна…
— Мама! — воскликнула Пенелопа, дернув ее за рукав.
— Пенелопа! — возмутилась миссис Федерингтон, раздраженно взглянув на дочь. — Что ты себе позволяешь?
— Нам нужно идти, — поспешно сказала Тилли, воспользовавшись тем, что миссис Федерингтон переключила внимание с нее на свою дочь. — Я передам маме привет от вас.
И прежде чем миссис Федерингтон успела что-то сказать, Тилли быстро отошла от нее, увлекая за собой Питера.
Во время этой перепалки Питер не произнес ни слова. Тилли не понимала, что могло означать его молчание.
— Мне ужасно жаль, что все так вышло, — сказала она, когда они отошли от миссис Федерингтон на достаточное расстояние.
— Вы ни в чем не виноваты, — отозвался Питер. В его голосе чувствовалось напряжение.
— Да, но… — Тилли осеклась, не зная, что сказать.
Она не желала отвечать за слова и поступки миссис Федерингтон, но, тем не менее, ей казалось, что кто-то должен извиниться перед Питером.
— Никто не имеет права называть вас вором, — наконец промолвила она. — Это недопустимо.
Питер невесело улыбнулся.
— Меня никто не называл вором, — возразил он. — Меня назвали охотником за приданым.
— Этого не следовало делать! — воскликнула Тилли. — Какая глупость! Никогда не поверю, что вы способны жениться ради денег.
Питер резко остановился и взглянул в лицо Тилли.
— И вам хватило трех дней знакомства со мной, чтобы сделать подобный вывод?
Тилли поджала губы.
— Мне не надо много времени, чтобы понять человека.
Этот ответ поразил Питера. Он вздрогнул так, как будто получил удар в лицо. Тилли слишком доверяла ему, и в этом Питер видел опасность.
Тилли стояла, держа руки по швам, и неотрывно смотрела на Питера, ожидая, что он скажет. И ему вдруг захотелось отпугнуть ее, дать ей понять, что мужчины — опасны. Они могут злоупотребить доверием невинной девушки. Тилли не должна открывать перед ними свое сердце.
— Я прибыл в Лондон с единственной целью — найти жену, — заявил он сухим тоном.
— В ваших намерениях нет ничего необычного, — с улыбкой сказала Тилли. — Я тоже приехала в столицу в поисках мужа.
— Но у меня нет за душой ни пенса, — продолжал Питер. — Я охочусь за приданым.
Тилли покачала головой:
— Нет, это неправда.
— Вы хотите обмануть себя и утверждаете, что два плюс два будет три.
— А вы напускаете на себя таинственность и говорите глупости. Неужели вы хотите, чтобы я поверила вам?
— Тилли, вы неподражаемы, — вздохнув, сказал Питер.
Он понял, что ему будет очень трудно отпугнуть ее.
— Возможно, вам действительно нужны деньги, — промолвила Тилли. — Но это не означает, что ради них вы готовы совратить девушку.
— Тилли, послушайте…
— Вы не похожи на охотника за богатыми невестами, — перебила она его. — И я скажу это любому, кто посмеет утверждать обратное.
Питер понял, что обязан говорить с ней откровенно, поэтому вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию.
— Если вы стремитесь восстанавливать мою репутацию, — немного устало произнес он, — то должны избегать моего общества.
Губы Тилли задрожали.
— Да будет вам известно, — суровым тоном продолжал Питер, — что в течение трех последних недель я отчаянно пытался не допустить, чтобы за мной закрепилась дурная слава охотника за приданым. — Питер сам не верил, что отважился произнести эти слова вслух. — И мне это удавалось вплоть до сегодняшнего утра, когда вышли в свет очередные «Светские заметки леди Уислдаун».
— Ваше доброе имя будет восстановлено, я в этом уверена, — прошептала Тилли, глядя на Питера широко распахнутыми глазами.
Однако ее слова прозвучали неубедительно. — Этого не произойдет, если общество заметит, что я ухаживаю за вами.
— О Боже, как все это неприятно. «Более чем», — подумал Питер, но не стал произносить вслух этих слов.
— И потом, вы вовсе не ухаживаете за мной. Вы просто выполняете обещание, данное Гарри. — Тилли помолчала. — Ведь правда?
— Разве это имеет значение?
— Для меня имеет.
Питер намеренно пропустил мимо ушей ее последнее замечание, не желая сосредоточиваться на значении слов Тилли.
— Теперь, после того как рассуждения леди Уислдаун стали общественным достоянием, любое мое появление рядом с вами будет расцениваться, как попытка завладеть вашим состоянием.
— Тем не менее, как раз сейчас вы стоите рядом со мной, — заметила Тилли.
«И это для меня мучительно», — подумал Питер.
— Я сейчас отведу вас к родителям, — вздохнув, сказал он.
Тилли кивнула.
— Простите меня… — прошептала она.
— Не нужно просить у меня прощения, — отрезал Питер.
Он был зол на себя, зол на леди Уислдаун, зол на проклятое светское общество с его законами. Но на Тилли Питер не злился. Поэтому ему не нужны были ее извинения.
— Я испортила вам репутацию, — грустно улыбнувшись, сказала она. Ее голос дрожал. — Вообще-то это немного забавно.
Питер бросил на Тилли удивленный взгляд.
— От нас, молодых девушек, правила приличий требуют, чтобы мы следили за каждым своим шагом, — объяснила Тилли. — А мужчины вольны, делать все, что им заблагорассудится.
— Это не совсем так, — промолвил Питер, стараясь не пялиться на высокую грудь Тилли.
— Тем не менее, — махнув рукой, продолжала она, и Питер отметил, что этот жест вошел у нее в привычку, — похоже, я становлюсь препятствием на вашем пути. Вам нужна жена… Вы решили обзавестись семьей. — На губах Тилли появилась тоскливая улыбка, и у Питера защемило сердце. — Я не должна мешать вам в поисках невесты, мое присутствие рядом с вами может отпугнуть вашу избранницу.
Питер усмехнулся. Если присутствие Тилли Говард и помешает ему найти себе жену, то совсем по другой причине. Питер знал, что ему будет трудно отвести взгляд от Тилли и направить его на кого-то еще.
— Мне нужно идти, — сказала она.
Питер понимал, что им необходимо расстаться, но не мог попрощаться с Тилли. Это было выше его сил.
— Вы нарушили слово, данное Гарри, — промолвила Тилли.
Питер молча покачал головой. Тилли было трудно понять, что он, напротив, сдержал свое обещание. Он поклялся другу защищать и оберегать его сестру. Оберегать, в том числе и от мужчин, которые были ей не парой.
Тилли нервно сглотнула.
— Мои родители сидят вон там, слева от нас, — сказала она.
Питер кивнул и повел Тилли к графу и графине. По дороге они столкнулись лицом к лицу с леди Нили.
