Глава 8

– Вы только посмотрите на это! – Джейн прижимала руку к груди, глядя на Тоби и Рочдейла, которые сидели, наклонившись друг к другу, рядом на каменной скамье, временами взрывы хохота раскалывали тишину сада. – Я не видела его таким оживленным с тех пор, как мы переехали из Кенсингтона. Какое счастье встретить Джона… то есть лорда Рочдейла. В жизни Тоби было так мало мужчин с тех пор, как мы покинули полк.

Грейс привело в замешательство то, что когда-то произошло между семьей Флетчер и Рочдейлом. Он был последним человеком, от кого она ожидала знакомства с Джейн. Джейн рассказывала ей, что росла в деревне, и когда Грейс увидела, что Джейн знает Рочдейла, то сначала подумала, что Джейн была одной из его первых побед. Довольно обычная ситуация – деревенская девушка, которую соблазнил сын владельца поместья. Но похоже, что Рочдейл был другом мужа Джейн, значит, Грейс ошиблась насчет соблазнения.

– Вы ведь знаете, кто он, Джейн? То есть что он собой представляет, вы ведь знакомы с ним. Я не уверена, что он тот человек, который необходим в жизни Тоби. Знаете, у него ведь довольно определенная репутация.

Джейн подняла брови.

– Да, я знаю. Но он здесь, с вами. Он сказал мне, что это из-за большого пожертвования, вы бы не позволили Джону прийти сюда, если бы он был таким уж плохим.

Грейс пожала плечами:

– Было трудно отказать ему, когда он попросил показать, на что будут потрачены его деньги. Но мне бы ужасно не хотелось видеть, что ваш мальчик попал под влияние пресловутого развратника и игрока.

– Я сомневаюсь, что Джон причинит какой-то вред Тоби. Вопреки тому, кем лорд Рочдейл стал, я знала его умным мальчиком и благородным молодым человеком. Готова поспорить, этот стержень добра все еще есть в нем.

Стержень добра? В самом худшем негодяе в Лондоне? В это было трудно поверить. И все же он продемонстрировал поразительный интерес к Марлоу-Хаусу. Хотя временами Рочдейл казался искренним, Грейс подозревала, что это все только игра, предлог побыть рядом с ней. Могла ли она ошибаться в нем? Да нет, это человек, который устроил публичный скандал и испортил репутацию как минимум одной молодой женщине. Ни один человек чести не сделал бы такого.

– Кроме того, – продолжала Джейн, – Тоби нужно узнать о Мартине. Мой муж и Джон были близкими друзьями… очень давно. – Она улыбнулась, ее дочь тоже приблизилась к скамье. – Салли лучше помнит отца, но посмотрите, как она слушает, делая вид, что выпалывает сорняки. Она слишком настороженно относится к мужчинам, чтобы подойти ближе, но тоже хочет слушать эти рассказы.

Грейс почувствовала укол боли, представив, что могло заставить Салли настороженно относиться к мужчинам.

И все же некоторые моменты прошлого Джейн Флетчер интриговали ее, особенно те, что были связаны с Рочдейлом. Она снова взглянула на скамью, Рочдейл оживленно беседовал с мальчиком, который смотрел на него с обожанием. Грейс знала силу обольщения этого ужасного человека. Может, он и Тоби очаровывает?

– Значит, вы доверяете ему? – Грейс кивнула на пару на скамейке, хотя Джейн, несомненно, поняла, кого она имеет в виду.

– Разумеется.

Грейс улыбнулась:

– Вы, должно быть, единственная женщина в Лондоне, кто ему доверяет.

– Ах, поймите, я же не знаю лондонского милорда. Я помню ясноглазого мальчугана из Суффолка, это ему я доверяю.

Было трудно представить Рочдейла ясноглазым мальчуганом, но Грейс понимала, что даже закоренелые развратники начинают свою жизнь невинными детьми.

– Вы в детстве были друзьями? – Это совсем не ее дело, но Грейс распирало от любопытства. Джейн понимающе улыбнулась ей, и Грейс почувствовала, как запылали ее щеки.

– Он был больше другом Мартина, чем моим, – объяснила Джейн. – Они оба сходили с ума по лошадям и проводили все время в конюшнях или в верховых прогулках. Я была просто соседской девчонкой, на несколько лет моложе, и всегда путалась под ногами. Мой отец, он был егерем в Беттисфонте, в имении Рочдейла, а отец Мартина был одним из арендаторов. Тогда я об этом не думала, но мне кажется, это немного необычно, что сын лорда искал себе товарищей для игр в нашей среде. Правда, он был единственным ребенком, наверное, ему просто было одиноко.

Джейн нагнулась, чтобы взять садовые ножницы из корзины, и стала перебирать веточки огуречника, который обрезала до их прихода. Она нашла хороший длинный стебель и, срезав его, бросила в корзину.

– Мы отлично проводили время в Беттисфонте, все втроем, – сказала она, не прерывая работы. – Мы знали каждый камень и каждое дерево в поместье и окрестностях. Иногда мы играли в рыцарей и драконов, а иногда просто лежали в высокой траве и смотрели на облака или болтали. Джон был самым серьезным из нас, у него ведь было школьное образование. Он был единственным мальчишкой среди моих знакомых, который так сильно любил учиться. Он рассказывал нам о книгах, которые читал, и, скажу вам честно, я не всегда понимала его, я-то не очень интересуюсь книгами. Боже, но он действительно любил свои книги. Всегда говорил о каких-то греческих или римских парнях и их возвышенных идеях. – Она рассмеялась. – Мартин тогда смотрел на меня и округлял глаза. Он понимал во всем этом не больше, чем я, но мы любили Джона и позволяли ему говорить и говорить.

Грейс начала думать, что она говорит о ком-то другом. Казалось невероятным, что этот начитанный мальчик вырос, чтобы стать распутником и игроком.

– Рочдейл был прилежным учеником?

– Очень прилежным. Боготворил своего учителя. Фелпс, кажется, так его звали. Джон не очень-то рвался ехать в школу, но после того, как его светлость снова женился, Джон все не мог дождаться, когда уедет. Думаю, он не слишком-то любил свою мачеху и ее дочь, хотя никогда не говорил этого открыто. А вот школу он любил, сначала Итон, потом Оксфорд. Он приезжал домой так часто, как мог, и рассказывал нам о своей учебе. Он становился настоящим ученым, наш Джон. Я даже думаю, что если бы он не был единственным сыном и наследником его светлости, то принял бы духовный сан.

– Духовный сан? – в удивлении выпалила Грейс. Наверняка она ослышалась.

– Так иногда думали мы с Мартином. Джон все время говорил о человеке и Боге, о смысле жизни, высказывая идеи, которые были выше нашего понимания. И очень часто цитировал Библию. Мы жалели, что у него нет старшего брата, который бы унаследовал титул, чтобы Джон мог принять сан. Но старый лорд Рочдейл никогда бы этого не позволил.

Грейс была потрясена до глубины души. Она смотрела на Рочдейла, который разговаривал с мальчиком с легкой озорной улыбкой на лице. Это не могло быть правдой. Сама мысль о Рочдейле как о священнике была не только смехотворной, она была… богохульной.

Джейн усмехнулась:

– Я знала, что это покажется странным, вы-то видите его таким, каким он стал теперь. Но если бы вы знали его тогда, вы бы поняли.

Грейс покачала головой.

– Признаюсь, мне трудно это представить. – Она посмотрела на него, Рочдейл и церковь. Это невообразимо. Но значит, выигрыш пари – это не везение, он знал Библию достаточно хорошо, чтобы сразу услышать, что она процитировала ее неправильно.

Епископ всегда говорил, что в каждом человеке можно найти хорошее, нужно только хорошенько присмотреться. Возможно, она недостаточно хорошо присмотрелась к лорду Рочдейлу.

– Разве может человек измениться настолько? – задумчиво произнесла она.

– Я думаю, что это тот пожар, который в конце концов сломал его.

Грейс обернулась к Джейн, которая пошла собирать побеги тимьяна.

– Пожар?

– Но все это началось задолго до пожара. Все пошло не так после того, как его светлость снова женился. Сначала мы все были счастливы за него, радовались, что он кого-то нашел. Знаете, первая жена, мать Джона, бросила его. Сбежала с каким-то иностранцем, когда Джон был еще маленьким. Но новая леди Рочдейл… ну, если вам интересно мое мнение, она вышла за его светлость из-за денег и тратила их, словно это вода. К тому же она не очень любила деревню. Они все больше и больше времени проводили в Лондоне, и его светлость понемногу забросил поместье. Перестали делать ремонт в главном доме и в коттеджах арендаторов. Поля не засеивались. Дренажные канавы не чистились. Через несколько лет его светлость начал распускать слуг. Мой отец был одним из первых, кто уехал. Он нашел новую работу в Линкольншире. Умер через несколько лет, бедная душа. Он провел всю свою жизнь в Беттисфонте, и отъезд просто разбил его сердце. А я только усугубила его печаль, отказавшись ехать с ним. Мартин и я, мы к тому времени безумно влюбились друг в друга.

Она умолкла и мечтательно улыбнулась. Должно быть, вспоминала те дни с Мартином, поэтому Грейс не просила ее продолжать, хотя ей ужасно хотелось услышать о пожаре. Через минуту Джейн застенчиво рассмеялась и продолжила рассказ:

– Мартин и я, мы поженились, и поэтому я осталась с ним в Беттисфонте, чтобы заниматься нашим наделом арендованной земли. Но от имения не было никакой поддержки, и у нас начались трудности. Все больше людей просто снимались с места и уходили, надеясь найти землю для работы в каком-нибудь другом поместье. Но мой Мартин был упрям, поэтому он остался. Джон приезжал домой из Оксфорда так часто, как мог, – он ухаживал за дочерью местного сквайра – и всегда приходил к нам и приносил продукты. Он часто ссорился с отцом из-за денег и состояния поместья. Они едва не подрались из-за приданого его сводной сестры. Сейчас мне кажется, что именно тогда он начал понемногу меняться. Он все еще, как всегда, был добр к нам, но становился более циничным и все время злился. А потом случился тот пожар.

– Что произошло?

– Беттисфонт, это прекрасное старинное здание, сгорел дотла, и его светлость погиб при пожаре. Он побежал назад в дом, чтобы найти свою жену. Бедняга не знал, что она уже спаслась. Он так и не выбрался.

Грейс содрогнулась:

– Господи, как ужасно. Вы были там, когда это случилось?

– Да. Мартин в конце концов бросил ферму и записался в армию короля Георга. Мы как раз паковали вещи, чтобы присоединиться к его полку, когда случился пожар. Это было ужасно, что Джон вот так потерял отца. И дом погиб – ничего не осталось, кроме конюшен и нескольких хозяйственных построек. Мы с Мартином уехали через несколько дней. Тринадцать лет назад. Это был последний раз, когда я видела Джона, то есть лорда Рочдейла.

Значит, он одновременно потерял любимого отца и родовой дом. Какая ужасная трагедия для молодого человека, особенно одинокого. Грейс подумала, что такая трагедия может изменить кого угодно. Рочдейл определенно перестал быть тем прилежным студентом, который мог бы если и не по положению, то по темпераменту посвятить себя церкви. Наверное, цинизм, о котором говорила Джейн, прижился в нем, а потом пустил корни и покрыл его, как лишайник.

Вот только права ли Джейн насчет того стержня доброты, который все еще есть в нем?

Грейс боялась, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на него и не искать признаки того ясноглазого, любящего книги, доброго мальчика, которым он когда-то был.

Она пристально смотрела на него. Его взгляд был сосредоточен на лошадях и дороге впереди, но Рочдейл чувствовал на себе взгляд Грейс как прикосновение руки, видел уголком глаза, что ее лицо повернуто в его сторону. В любой другой момент Рочдейл был бы доволен, зная, что чем-то заинтриговал ее. Но он сомневался, что сейчас этот интерес вызвала его красота. Грейс слишком долго разговаривала с Джейн Флетчер, и он подозревал, что большая часть этого разговора была о нем.

Достаточно уже того, что ему пришлось столкнуться с Джейн и ее детьми, хотя малыш Тоби оказался занятным ребенком. Рочдейл не хотел, чтобы Грейс или кто-то другой копались в его прошлом. Вместо этого он изо всех сил старался удерживать разговор на темах, связанных с Грейс и ее благотворительной деятельностью, надеясь, что этим отвлечет ее от других, менее желательных тем.

– Вы должны знать, – сказал он, – я впечатлен тем, что вы проделали в Марлоу-Хаусе. Это гораздо больше, чем я ожидал. Честно говоря, я решил значительно увеличить сумму моего пожертвования.

Движение замедлилось настолько, что он смог отвлечься от дороги, чтобы посмотреть в ее сторону. Ее глаза расширились, а рот открылся в форме буквы «О», а потом расплылся в широкой улыбке.

– Ваша щедрость потрясает меня, лорд Рочдейл. Я даже не знаю, что сказать. Простого «спасибо», кажется, совершенно недостаточно.

– Я рад помочь, чем могу. Это исключительное предприятие, явно делающее столько добра.

– Благодарю вас, милорд. Я очень рада, что вы сегодня приехали. Иногда легче понять значение благотворительности, когда те, кому помогаешь, обретают имена и лица, а не остаются просто цифрами в гроссбухе. Мне кажется, помогло и то, что вы встретили там женщину, которую знаете.

Рочдейл подавил стон. Нужно было догадаться, что она приведет разговор именно к этому.

– Да; увидеть там Джейн Флетчер и ее детей – это совсем другое. Честно говоря, я был потрясен, увидев ее. Я понятия не имел, что она дошла до такого отчаянного положения. Слава Богу, что она нашла Марлоу-Хаус. Вы знаете что-нибудь о ее жизни в Лондоне до того, как она попала сюда?

– Мы не задаем вопросов. Мы знаем, что положение было отчаянным, вот и все. Если вам интересно, насколько отчаянным, то я не смогу ответить вам. Мы учим тех, кто у нас живет, смотреть вперед, а не назад. Они не могут изменить прошлое, но могут построить новое будущее.

– Да, Джейн рассказывала мне, что в Марлоу-Хаусе проповедуется именно это.

– А мне она сказала, что вы предложили подыскать ей новое место. Это очень великодушное вашей стороны, милорд.

Он не ответил. Вместо этого снова переключил свое внимание на лошадей, надеясь, что на этом тема Джейн Флетчер закончится.

– Вы говорили о чем-то конкретном?

Проклятие! Она не бросит эту кость так легко.

– Пока нет. Я ведь только что узнал о ее обстоятельствах. Но я обязательно подыщу ей что-нибудь. Какой-нибудь дом в деревне, наверное. – Джейн и ее дети никогда больше не окажутся на лондонских улицах, если это будет зависеть от него.

– В одном из ваших поместий?

Рочдейл грустно усмехнулся:

– У меня нет поместий, миссис Марлоу. Дом в Лондоне, вилла в Туикнеме и конюшни в Суффолке. Больше ничего.

Она подозрительно долго молчала, потом сказала:

– Вы так и не восстановили поместье в Беттисфонте.

Он вздохнул:

– Нет, не восстановил. Но я держу там в конюшнях много скаковых и охотничьих лошадей.

– Почему вы не построили дом заново? Прошу прощения. Это действительно не мое дело. Но со слов Джейн я поняла, что вы любили это место.

– Любил. И провел много лет, расплачиваясь за него. Мой отец закладывал его несколько раз. Я унаследовал заброшенный кусок земли и гору долгов.

– О, простите. Джейн намекала, что дела начали ухудшаться еще до пожара.

Рочдейл фыркнул.

– Это очень мягко сказано. Эта женщина, моя мачеха, высосала из отца все до последнего гроша. Он заложил свое будущее и мое тоже, чтобы эта старая корова и ее вечно недовольная дочь ходили в шелках и жили в роскоши. Пока фермы арендаторов рушились, леди Рочдейл заново обставляла дом. Пока штат слуг в Беттисфонте сокращался до минимума, ее светлость отправляла свою дочь в Лондон со всей возможной роскошью. – В последний раз, когда он видел отца живым, они поспорили из-за приданого, которое тот обещал жениху этой противной девицы. Чувство вины за тот последний разговор давило на него многие годы.

– Господи! – воскликнула Грейс. – Разве он не мог ограничить ее в тратах?

Рочдейл покачал головой:

– Мой отец был слабым человеком, когда дело касалось женщин.

Он опять почувствовал на себе ее пристальный взгляд. Было бы легче, если бы она знала его только как распутного соблазнителя. Благодаря Джейн и ее болтливому языку у Грейс появилось желание докопаться до истины и выяснить, – может быть, он совсем другой? Последние двенадцать лет Рочдейл провел, пытаясь забыть того проклятого юного дурака, каким был когда-то. Тот мальчишка погиб в огне, так же как и его отец. Он терпеть не мог говорить о тех днях и ужасно сожалел, что Грейс узнала от Джейн так много о его прошлом.

И все же крошечный уголок мозга соглашался позволить ей допытываться. Это будет поддерживать ее интерес, что может послужить хорошей приманкой для достижения его цели.

– Вы поэтому никогда не женились? – вдруг спросила она.

Он рассмеялся:

– Потому что не хотел быть таким, как мой отец? Ни в коем случае. Я был слишком занят восстановлением состояния Рочдейлов за карточным столом. Теперь, когда я это сделал, я слишком занят, развлекая себя. Жена никогда не была частью моих планов на будущее.

– О? А как же дочь сквайра, за которой вы ухаживали?

Он дернул вожжи так сильно, что лошади от неожиданности взвились на дыбы. Потребовалась минута, чтобы успокоить их и восстановить шаг. Проклятие!

– Похоже, миссис Флетчер сегодня действительно хорошо посплетничала обо мне.

– О нет, вы не должны винить ее. Я спросила, откуда она знает вас, и она рассказала. Вот и все. Боюсь, я задавала слишком много вопросов, в общем, если она сказала больше, чем следовало, это моя вина.

– Так заинтересовались мной, да?

Она тихо рассмеялась:

– Немного.

– Ну что ж, если вы хотите знать, да, была дочь сквайра. Мисс Кэролайн Линдсей-Холмс. Светловолосая красавица, почти такая же, как вы. Моя юная натура была совершенно ослеплена. Между нами было то, что вы бы назвали пониманием. Она согласилась подождать со свадьбой, пока я закончу университет. Но как оказалось, она гораздо больше любила во мне наследника большого поместья и считала, что в моем распоряжении будет значительное состояние. Когда после пожара она узнала, что у меня есть только титул и больше ничего, она быстро перенесла свою привязанность на другого, более состоятельного джентльмена. Последнее, что я слышал, что она растолстела, как индюшка, и обзавелась выводком из шести или семи детей. Вот это промах.

– Для нее или для вас?

Он рассмеялся:

– Думаю, для нас обоих. Ну а теперь не можем ли мы оставить в покое мое неинтересное прошлое?

– Позвольте мне еще один вопрос. Пожалуйста.

Он шумно вздохнул:

– Если вам это необходимо. Но только один. Я бы предпочел поговорить о вас.

– Джейн сказала, что вы очень увлекались учебой. Что вы могли бы даже стать священником, если бы у вас был выбор. Это правда?

– Джейн преувеличивает. Я был старательным учеником, это правда. Я до смерти надоедал им с Мартином своими книгами, но никогда не был истинным ученым. И никогда, никогда не чувствовал влечения к церкви. – Он рассмеялся. – Я оставляю это таким, как ваш покойный муж.

– Но как же вы…

– Больше никаких вопросов. Вы просили об одном, и я ответил. Если выдумаете, что из-за того, что я когда-то был идеалистичным юным глупцом, во мне осталось много хорошего, то вы ошибаетесь. Много лет назад я оставил эти идеалы. Я такой, какой есть, и мне нравится моя жизнь. Карты, вино, скачки, женщины. Вы не можете изменить меня, миссис Марлоу. Ну а теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Я ничего не могу поделать со своим любопытством.

– Помните о кошке, которая задавала слишком много вопросов.

Она рассмеялась, и он снова был очарован чувственным звуком ее смеха. Он вдруг понял, что она уже не раз смеялась по дороге назад, в Портленд-плейс. Она начинала расслабляться рядом с ним, может быть, даже начинала доверять ему. Несмотря на вынужденные воспоминания о болезненном прошлом, этот день оказался успешным, продвинувшим Рочдейла ближе к поставленной цели.

Когда они подъехали к Мейфэру, начал моросить дождь, и Рочдейл остановил лошадей, чтобы поднять верх коляски. Еще одно очко в его пользу: крыша придаст их поездке немного интимности. Он решил попытаться еще раз поцеловать Грейс, когда они подъедут к ее дому. Если она позволит ему.

К тому времени, когда они подъехали к дому Грейс на Портленд-плейс, дождь разошелся не на шутку.

– Боюсь, у меня нет зонта, – сказал он. – Давайте подождем, здесь, пока дождь немного не стихнет. Я не хочу, чтобы вы испортили свою очаровательную шляпку.

Она выглянула из-под края кожаной крыши и быстро нырнула обратно.

– Только одну минутку. Я уверена, дождь скоро стихнет, – Грейс развернулась к нему всем телом. Напряженно глядя ему в глаза, она произнесла: – Лорд Рочдейл, вы должны позволить мне еще раз выразить мою благодарность за невероятную щедрость вашего пожертвования для Марлоу-Хауса. Не могу представить, как я смогу отблагодарить вас.

Он наклонился, теперь их тела соприкасались от плеча до колена.

– Я знаю один способ. – Рочдейл нырнул под поля ее шляпки и поцеловал. Прежде чем он успел углубить поцелуй, Грейс оттолкнула его.

– Господи, прекратите это. Кто-нибудь может увидеть.

Он взял ее руку и начал ласкать через перчатку пальцы.

– Мы совершенно закрыты. Никто не узнает.

– Я буду знать. Один раз вы поцеловали меня, застав врасплох. В другой раз – потому что выиграли пари. У вас больше нет причин целовать меня.

– Нет, есть. Я целую вас, потому что хочу этого.

– Но зачем? Зачем вы все время встаете на моем пути? Мы оба знаем, что я не из тех женщин, каких вы предпочитаете. Зачем вам вот так преследовать меня? Это глупо.

– Неужели? Разве глупо желать красивую женщину? Тогда я поглупел из-за вас, Грейс Марлоу. Да, вы более чопорны, чем мои обычные подруги. Но вы интригуете меня. Очаровываете. И Боже помоги мне, я могу смотреть на вас целый день напролет и не устать от этого зрелища. Я мечтаю увидеть ваши волосы распущенными, как тогда на балу, окутывать себя их золотым сиянием, лаская вас.

Румянец, к которому он уже привык, который обожал, вспыхнул на ее щеках.

– Если вы думаете, что будет забавной шуткой соблазнить вдову епископа Марлоу, тогда позвольте мне вывести вас из заблуждения. Этого никогда не случится.

– Не случится? Каждый раз, когда мы целуемся, между нами разгорается пламя страсти. Мы хорошо подошли бы друг другу, вы и я. Вы же не можете отрицать, что вам нравятся наши поцелуи.

– Дело не в поцелуях. Дело в вас. В том, кто вы такой.

– Нет, дело в том, кто вы такая. Вдова великого человека. Чопорная миссис Марлоу. Вы не можете сбросить эту личину и то, что, по-вашему, она означает. Вы возражаете, потому что возражаете, но на самом деле вы умираете от желания, вы хотите, чтобы я снова поцеловал вас.

– Нет, я…

– Более того, вы умираете от желания оказаться со мной в постели. Вы хотите этого так отчаянно, что из-за этого связали себя по рукам и ногам.

Она нахмурилась:

– Вы, сэр, во всех отношениях грубиян, каким вас все называют.

– И даже больше. Но по крайней мере я знаю, кто я. Вы же совершенно растеряны из-за нескольких поцелуев. И это хорошо, если вы спросите меня. Пришло время вам немного встряхнуть свою жизнь. Пришло время вам стать Грейс Марлоу, а не вдовой епископа.

Она бросила на него суровый взгляд и попыталась вылезти из коляски, что было нелегко, потому что снаружи шел дождь. Рочдейл быстро соскочил с другой стороны и оказался рядом, чтобы подать ей руку, еще до того, как она добралась до второй ступеньки. Грейс неохотно взяла его протянутую руку, потому что ступенька была скользкой.

– Я с нетерпением жду, когда лучше узнаю Грейс Марлоу, – сказал он, не отпуская ее руку. – Полагаю, завтра вы дома, принимаете гостей. Я доставлю себе удовольствие навестить вас.

– Полагаю, бессмысленно просить вас не приходить.

– Совершенно.

– Вы замучите меня до смерти, лорд Рочдейл.

– Только до маленькой смерти, будем надеяться.

Она выглядела озадаченной его словами, явно не поняв намек на французское выражение. Боже, она действительно ничего не знает о жизни. Он подумал, испытывала ли она когда-нибудь la petit mort, потом вспомнил, кто был ее муж, и решил, что вряд ли.

В это мгновение дворецкий открыл парадную дверь и поспешил к ней с открытым зонтом. Она отвернулась от Рочдейла и не оглядываясь пошла за дворецким.