Извилистая Рио-Гранде с трудом прокладывала себе путь в горах Нью-Мексико, чтобы добраться до Мексиканского залива. На горизонте, к востоку от Силвер-Сити, вонзались в небо вершины гор Мимбрес. А в широких долинах у их подножия колыхалось зеленое море – пастбища ранчо Роганов. И хотя воды и травы здесь могло бы хватить на несметные стада, наслаждались этим великолепием лишь несколько одичавших коз. Кое-где в траве белели отполированные временем кости животных. Чахлые, кривые деревца по берегам реки почти не давали тени.

Когда они добрались до воды, Роже Роган решил сделать привал. Суровые загорелые мужчины в широкополых шляпах спешились и повели лошадей к реке. Однако все по-прежнему были начеку, то и дело настороженно оглядывая окрестности.

Шенандоа с помощью Роже выбралась из повозки с припасами. Чтобы хоть немного остудить лицо, она принялась обмахиваться шляпой. Ее глаза тоже тревожно оглядывали местность, но она ничего не заметила. Только несколько птиц кружили поодаль.

Пока мулы с жадностью пили холодную, чистую воду, Роже успел посовещаться с шестеркой вооруженных слуг, которых отправил с ними Кугуар Кейн. Шенандоа молча дивилась тому, как легко и естественно Роже вошел в роль командира их маленького отряда. Люди повиновались ему безоговорочно. Только бы не пришлось пустить в ход смертоносное оружие, что висело у них на бедрах и торчало из притороченных к седлам чехлов!..

Удаляясь от «Гнезда Кугуара», и Роже, и охранники становились все более осторожны. Шенандоа же понятия не имела, чего следовало опасаться. Однако напряжение спутников постепенно передалось и ей. Теперь она также часто и настороженно озиралась, но до сих пор не заметила ничего необычного.

Пока люди и лошади утоляли жажду речной водой, Роже предложил своей даме напиться из фляжки. Отдав должное прохладной, освежающей влаге, она с благодарностью улыбнулась Рогану. После недолгой передышки отряд продолжил свой путь на запад, в сторону гор Мимбрес.

К вечеру всадники добрались до их подножия. Вдалеке, над поросшей сочной травой равниной, возвышались два каменных здания. Совершенно одинаковые, они смотрели друг на друга через разделявшую их бездонную пропасть. Солнце бросало прощальные лучи на гладкие стены этих домов и высвечивало разбросанные вокруг невысокие деревянные постройки.

Совершенно очевидно, что эти постройки прикрывали входы в шахту, но, судя по их виду, эти строения были заброшены уже много лет.

– Это и есть... – проговорила Шенандоа, обернувшись к Роже.

– ...доказательство глупого упрямства двух братьев, – сурово промолвил он.

– Я хотела сказать – это и есть твой дом?

– Принадлежащее мне здание – но не дом. Тот, что справа, теперь принадлежит Блэки. А тот, что слева, построил мой отец.

– На вид они очень крепкие, Роже, – сказала она, чтобы хоть как-то его приободрить.

– О да, – горько рассмеялся он. – Мои отец и дядя все делали добротно, на века!

– И, кажется, здесь было много шахт? Роже с горечью рассмеялся:

– Ну что ж, можно назвать их и так, но, по-моему, ни одна из этих дыр не походит на шахту.

– Вот как! А я думала...

– Ну да, из них вынимали достаточно серебра, чтобы не помереть с голоду. Опустошали один карман с самородками за другим, но никому никогда не удавалось докопаться до материнской жилы. Никому! И оба так и умерли, не добравшись до нее. Всю жизнь так и проползали по веткам.

– Проползали по веткам? Ничего не понимаю.

– Здешнее серебро встречается в чистом виде. Ты можешь найти ветку диаметром в несколько дюймов или даже в целый фут и ползти по ней в надежде добраться до источника огромного богатства – материнской жилы. Вот этим они и занимались всю жизнь.

– Но они отстроили такие большие дома!

– Ну да. Потому что собирались разбогатеть. Когда они открыли первую ветку, то решили, что уже стали богачами. Добыли из нее все серебро и выстроили дома, даже обзавелись кое-каким хозяйством. И это показалось им богатством. Может, так оно и было. Тогда братья захотели жениться. Однако они вечно завидовали друг другу. К тому же оба влюбились в одну и ту же женщину. Но досталась она моему отцу. Из-за нее и из-за того, что материнскую жилу так и не нашли, разгорелась вражда.

– И?..

– И то, что ты сейчас видишь, можно считать итогом их жизни.

– Ясно. А что было с твоей матерью?

– Умерла. Я был слишком маленьким, чтобы что-то запомнить. Так что меня спрашивать об этом бесполезно, а старики унесли эту тайну с собой в могилу.

– А мать Блэки?

– Дядя подобрал ее где-то в борделе. Женился. А она сбежала, как только родила Блэки.

– Мне очень жаль...

– Напрасно, возможно, она была лучше их обоих. Шенандоа с болью вслушивалась в напряженный голос Роже. Ибо в нем звучало не просто горе из-за утраты родителей, а нечто большее. Ах, как бы ей хотелось помочь ему, утешить, но Роган совершенно замкнулся в себе и отдалился от нее под влиянием прошлого.

И прошлое это, судя по всему, отнюдь не было радостным – особенно для маленького ребенка.

– Что было, то было, Шенандоа, – промолвил он, немного успокоившись. – И я меньше всего хочу продолжать вражду с Блэки. Я могу с ним поделиться. Если он захочет, мы пробьем одну общую шахту. Беда наших отцов заключалась в том, что они вечно подкапывались один под другого, каждый хотел первым добраться до материнской жилы и в одиночку завладеть сокровищем. Но сейчас в этом нет нужды. Потому что я готов сотрудничать с Блэки.

– Если он сам еще не нашел материнскую жилу, – сказала Шенандоа, до которой только теперь дошло, как много драгоценного времени пришлось потратить Роже ради нее.

– Он вполне мог это сделать, но, насколько я вижу, Блэки перенес поиски в сторону от тех мест, где брали серебро наши отцы. Его всегда подводит чутье – оно у него гораздо хуже, чем у его родителя. Но, возможно, ему просто повезло. Кто знает?

– А ты знаешь, где проходит материнская жила?

– Никто не знает этого точно. Но в восемнадцать лет я наткнулся на ветку, которая, по-моему, вела к ней. И помчался с это идеей к отцу. Он поднял меня на смех. И я ушел из дому на следующий день, так и не показав ему то место.

– И не возвращался домой целых десять лет?

– Да. Но теперь я непременно найду материнскую жилу и докажу свою правоту. Причем сделаю это очень скоро.

– Я помогу тебе.

Роже испытующе взглянул на свою спутницу и грустно улыбнулся.

– Спасибо, – произнес он, отводя глаза. – Я знаю, что прав. Иного просто быть не может. Я не знаю, что буду делать дальше, но сейчас мне нужно докопаться до этой жилы.

Шенандоа промолчала – она чувствовала, что готова помогать ему всем, чем сможет.

– Мы скоро приедем, Шенандоа. И надо быть еще бдительнее, чем раньше. Кто знает, что взбредет в голову Блэки. Может, ничего страшного, но на всякий случай будем начеку!

Слуги Кугуара Кейна окружили фургон плотным кольцом, осторожно продвигаясь по неровной дороге. Шенандоа с такой силой вцепилась в деревянную скамейку, на которой сидела, словно от этого зависела ее жизнь. Она почти физически чувствовала напряжение, сковавшее окружающих ее людей. Однако вокруг было тихо, и они без помех подъехали к самому крыльцу большого белокаменного дома.

Один из слуг остался с Шенандоа, тогда как остальные вместе с Роже быстро обошли вокруг здания и вошли внутрь. Пока они проверяли, нет ли засады, Шенандоа успела как следует рассмотреть принадлежавший Роже особняк.

Он оказался еще более массивным сооружением, чем выглядел издалека, с дороги. Длинный фасад двухэтажного здания затеняли от безжалостного солнца просторные веранды – по одной на каждый этаж. На каждую из веранд выходило по четыре высоких – от пола до потолка – двери плюс массивная двустворчатая парадная дверь. На черепичной крыше размещалось пять слуховых окон и столько же дымовых труб. Навесы над верандами подпирали изящные деревянные колонны, но на втором этаже между ними тянулось кружево чугунной решетки, а сверху – резные украшения. Но в глаза бросалось полное отсутствие всякой растительности. Ни деревца, ни кустика, которые бы прикрывали собой этот дом, властно цеплявшийся за сухую, безжизненную землю.

По ту сторону ущелья высилось строение, как две капли воды похожее на дом Роже. И хотя дом выглядел таким же заброшенным, Шенандоа знала, что там обитает загадочный кузен Блэки. Возможно, он и сейчас следит за ними сквозь щелку в оконных ставнях.

– Шенандоа! – окликнул подошедший сзади Роже. Она резко обернулась.

– В доме все в порядке. Люди Кугуара разгрузят фургон у заднего крыльца. А мы войдем в парадную дверь, и я покажу тебе, что и как.

– Отлично. Мне не терпится осмотреть твое жилище.

Роган помог ей соскочить на землю. Пока они поднимались по ступеням, расторопные слуги отогнали повозку к заднему крыльцу.

Роже пришлось повозиться с замком. Он успел изрядно заржаветь за эти годы, и ключ, хранившийся у Кугуара, не поворачивался в нем. Но вот наконец замок щелкнул, Роже толкнул тяжелые створки, и они оказались в доме, куда проникал рассеянный свет с веранды.

Шенандоа вошла первая, тут же закашлялась от спертого воздуха и нерешительно оглянулась на Роже. Тот пошире распахнул двери и прошел направо, к выходу на веранду. Шенандоа следовала за ним по пятам. Наконец он толкнул дверь на веранду, и в дом прорвался свет.

Затем следовала гостиная. Мягкая мебель с плюшевой обивкой стояла здесь мертвыми чопорными рядами. Ею явно никто не пользовался – на всем лежал толстый слой пыли.

– Никто на этом не сидел, – прочел Роже ее мысли, кивая на мебель. – Наверное, ее покупала еще моя мать.

Он открыл дверь в следующую комнату. Легкие Шенандоа наполнил все тот же пахнущий пылью, затхлый воздух. Пришлось открыть дверь на веранду, чтобы разглядеть длинный дубовый стол и стулья, украшенные резьбой. Роже бесстрастным голосом пояснил:

– Это столовая. Мы также почти ею не пользовались.

Как и гостиная, столовая выглядела запущенной, но, несомненно, после хорошей уборки эти комнаты могут выглядеть весьма красивыми и уютными. Мать Роже вложила когда-то немало сил, чтобы обставить свое жилище, и как жаль, что ей так и не довелось порадоваться результатам своего труда.

Роже тем временем повернулся спиной к веранде и открыл дверь, которая вела на заднюю половину.

– Кухня, – провозгласил он, широким жестом обводя просторную, светлую комнату. В одной ее части был устроен обеденный угол, а в другой имелось все необходимое для приготовления пищи. Окна были прорублены в задней стене дома, и, когда Роже распахнул пыльные ставни, кухня наполнилась светом и свежим воздухом.

– Какой чудесный дом, Роже! – восхищенно прошептала Шенандоа, когда он остановился рядом. – Чтобы привести его в порядок, достаточно просто как следует убраться. По-моему, мебель отлично сохранилась и не требует замены.

– Тебе нравится? А я вот всегда относился к нему равнодушно. Для меня он являлся не более чем удобным местом для ночлега. Пойдем дальше, я еще не все тебе показал, – и Роган кивнул на дверь в дальнем углу кухни: – Вон там кладовая. Она такая же просторная, как и кухня. Отец любил держать все необходимое под одной крышей и не пожалел отвести изрядную часть дома под хранилище для припасов. Слуги Кугуара должны именно там сложить все, что мы привезли в фургоне.

Из кухни он провел ее по коридору в центральную часть здания. Отсюда по широкой лестнице можно было попасть на второй этаж. Но они не стали подниматься, а вернулись к парадным дверям. На сей раз Роже повернул в другую сторону и ввел Шенандоа еще в одну комнату, поспешив распахнуть выходившую отсюда на веранду дверь.

– Это комната для дневного отдыха. Наверное, ее также можно использовать как гостиную, хотя старик в последние свои дни превратил ее в спальню, даже кровать сюда притащил.

Мебель здесь была изрядно потерта. На грязном полу валялись рваные газеты, книги в измятых переплетах, стояли тарелки с засохшими остатками пищи. Бросив мимолетный взгляд на весь этот беспорядок, Роже направился в следующую комнату.

Судя по всему, здесь находился рабочий кабинет старого Рогана. Огромный дубовый стол был завален какими-то бумагами и газетами. Возле него стояло массивное кресло с потрескавшейся кожаной обивкой, два таких же кресла у стены, небольшая этажерка с книгами. И вокруг – тот же беспорядок и запущенность.

Роже растерянно огляделся и поспешил выйти на веранду.

– А что наверху? – спросила Шенандоа.

– Спальни. Четыре по фасаду. Угловая слева – спальня отца. Рядом с ней комната для гостей. Та, что с правого угла, была моей. Я приказал отнести туда наш багаж.

– А четвертая?

– Наверное, у мамы не дошли до нее руки. Там пусто. Вдоль задней стены расположены маленькие спальни, предназначенные для слуг. Наверное, там тоже сейчас пусто.

– Пожалуй, наверху я смогу осмотреть все без тебя.

– Вот и хорошо. Мне дорога каждая минута. Скорб стемнеет, а я должен удостовериться, что в пристройках на заднем дворе никто не устроил засаду. Люди Кугуара останутся, чтобы охранять нас. Посмотрю еще, нельзя ли разместить их в старом амбаре. Не беспокойся, голодными они не заснут – Кугуар позаботился обо всем.

– Хорошо, милый. Какую помощь ты ожидаешь от меня?

– Я бы не хотел, чтобы ты надрывалась, выгребая всю эту грязь, – отвечал Роже, задумчиво глядя вокруг. – Кугуар скоро пришлет сюда служанок. А тебе вполне достаточно приготовить нам сносную постель. Ну и разобрать багаж.

– Это совсем не трудно. Я все сделаю. А ты, Роже, будь поосторожнее!

– Непременно. Дай знать, если что-нибудь понадобится.

Шенандоа смотрела вслед Роже, спешащему на задний двор. Затем она снова повернулась к дому. Пожалуй, стоит оставить двери открытыми, пока не стемнеет. Затхлая атмосфера действовала удушающе, однако она не сомневалась, что виной тому не только запертые окна и двери. Дому не хватало не просто воздуха и света. Ему не хватало любви. И, похоже, он вообще не знал, что это такое.

Позднее, когда начали сгущаться сумерки, Шенандоа услышала, как Роже захлопнул двери на первом этаже, выходившие в патио.

Время в его отсутствие пролетело быстро. Шенандоа сама отыскала бельевую. Хранившиеся там постельные принадлежности оказались слегка сырыми, но чистыми. Она вынула и кое-что из своих вещей, хотя большую часть оставила лежать в сундуке. Кто знает, как долго придется пробыть здесь. Располагаться как у себя дома не имело смысла.

Улучив минутку, Шенандоа заглянула в спальни на правой стороне фасада. Там царило все то же запустение: выцветшие обои, добротная, крепкая мебель и многолетний слой пыли. В спальне у Роже было немного уютнее.

Она как следует проветрила эту комнату, вытерла пыль с мебели и вытрясла покрывало с кровати. Ни занавески, ни ковер на полу она трогать не решилась из опасений поднять еще больше пыли. Эти вещи требовали более основательной чистки.

Она закончила стелить постель и спустилась, чтобы помочь Рогану, оставив гореть небольшую лампу возле кровати. Освещая дорогу свечой, она прошла через гостиную и комнату отдыха. Роже оказался в кабинете.

Услышав ее шаги, Роган взглянул на Шенандоа, нахмурился, поднес ко рту опустошенную до половины бутылку виски и сделал несколько жадных глотков. Удивленная таким приемом, Шенандоа замерла на пороге:

– Роже, нам, наверное, пора поужинать?..

– К черту ужин! Ты что, не видишь, что я напился? – невнятно пробурчал он.

– Ничего не понимаю, – отвечала она, осторожно входя в комнату. – Мне казалось, ты так рвался сюда...

– Ну да, и теперь я здесь.

– Да, и тебя ожидает множество дел, верно? Роже еще раз основательно приложился к бутылке, со стуком поставил ее на стол и сказал, делая рукой широкий жест:

– Вот взгляни, Шенандоа. Сколько я себя помню, это было его владением. А теперь его не стало, и святыня превратилась в обыкновенную комнату, полную хлама.

Шенандоа осторожно присела на краешек кресла, поставила свечу на стол и опустила на колени корзинку с ужином.

– Человек провел здесь целую жизнь, и что осталось после него? Нелепый огромный дом да несколько нор в земле!

– И ты. Все это он сделал ради тебя, Роже.

– Черта с два! Так и знал, что ты так скажешь! Но ты ошибаешься. Мне следует поблагодарить лишь мать за то, что я появился на свет, и самого себя за то, что сумел кое-как встать на ноги. Упрямому старикашке были знакомы только два чувства: любовь и ненависть. И прилагались они только к двум объектам на всем свете. Ненависть предназначалась для родного брата. А любовь приберегалась для серебра. Только материнскую жилу он так и не нашел. Мать-земля не захотела отвечать ему взаимностью. Но я найду эту жилу. И обязательно добьюсь того, чего не добился он.

У Шенандоа сердце екнуло. Неужели Роже, сам того не сознавая, уподобился отцу? Неужели и он любит только серебро, пресловутую материнскую жилу?! Неужели ему недоступны чувства к живой женщине из плоти и крови? Стараясь не поддаться страху, она с нажимом проговорила:

– Роже, по-моему, нам пора перекусить.

– Кугуар рассказал мне, что двое упрямых стариков окочурились почти в один день. И я этому не удивился. Их жизни поддерживала ненависть. Она – и еще мечты о материнской жиле.

– Роже, их больше нет. И ты волен сам выбирать дорогу в жизни.

– Интересно, чем все это время занимался Блэки? По правде сказать, он всегда был для меня загадкой.

Всегда замкнут, всегда холоден – точно змея, готовая к броску. Не думаю, что с тех пор его характер изменился к лучшему, но готов с ним сотрудничать. – Роже выпил виски и поморщился, когда янтарная жидкость обожгла желудок.

Шенандоа все больше тревожилась. Она впервые видела Роже в таком состоянии и пожалела, что с ними нет Кугуара. Он бы знал, что предпринять и как удержать Роже от пьянства.

А тот пробормотал, словно прочел ее мысли:

– Если бы не Кугуар и его семья, у меня не осталось бы ни одного близкого человека на свете, а заодно и образования. Я в долгу перед Кугуаром Кейном и непременно отплачу ему сторицей.

– Роже, я уверена, что ему ничего от тебя не нужно. Ведь вы были друзьями.

– И остались друзьями. – Роже откинулся в кресле – оно ответило надсадным скрипом. – И я желаю ему счастья. Коли ему угодно пожелать Арабеллу – что ж, он ее получит!

У Шенандоа перехватило дыхание. Она резко выпрямилась:

– Да как у тебя язык повернулся?! Моя сестра – не кукла!

– С Кугуаром ей будет хорошо.

– Ну и пусть. Она имеет право решать сама. Я ушам своим не поверила, когда ты...

– Кугуар ее хочет. Кугуар ее получит. Шенандоа вскочила, швырнула корзинку на стол и выпалила:

– Можешь ужинать сам! И остаться здесь на всю ночь! Я пошла спать!

Она повернулась, чтобы уйти, но Роже оказался проворнее. Он крепко ухватил ее за руку и рывком притянул к себе. От него нестерпимо несло виски.

– Шенандоа, я тоже привык получать то, чего хочу, и этой ночью я хочу тебя.

– Ты пьян! – Она пыталась вырваться.

– Пьян, но не настолько, насколько бы мне хотелось.

– Отпусти меня!

– Только не этой ночью. – И он вдруг обнял ее, опрокинув бутылку. Тупо проследил, как содержимое бутылки растекается по столу, пожал плечами и еще крепче прижал к себе Шенандоа.

Она продолжала сопротивляться.

– Не дергайся, – буркнул Роже, поднимаясь на ноги.

На всем пути от кабинета до спальни Шенандоа старалась освободиться: она молотила его кулаками и просила:

– Роже, отпусти меня! Ты сам не соображаешь, что делаешь!

– Неправда, отлично соображаю.

Наконец они добрались до спальни. Роган пинком захлопнул дверь и швырнул на постель свою пленницу. Рассеянно осмотрелся и заметил:

– Давненько же я здесь не был. – Тут его взгляд остановился на Шенандоа. – А ты была бы очень кстати в моей постели и в восемнадцать лет – не только теперь!

Шенандоа все больше раздражалась. Ее абсолютно не устраивало то, что творилось в этом доме. Роже превратился в совершенно незнакомого человека. И она не собиралась уступать ему до тех пор, пока он снова не станет таким, каким она его знала до сих пор.

Но на ее глазах подобно шелухе облетали черты, приобретенные за годы странствий, и вылупившийся из-под них Роже отнюдь не собирался меняться. Он лихорадочно срывал с себя одежду и расшвыривал ее по комнате. Его взор был прикован к Шенандоа, которая продолжала сидеть неподвижно на краешке кровати.

Ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы подавить неподвластную рассудку волну ответного желания, вспыхнувшего при виде его обнаженного тела и пылавшего от страсти взгляда.

– Я ухожу сию же минуту и буду спать внизу. Поговорим утром.

Но Роже настиг ее; она не успела сделать и шага, как он вцепился в застежку на ее платье. Пуговицы с треском посыпались на пол. Шенандоа охнула и толкнула его что было сил. Но он ничего не замечал, кроме обнажившейся полоски нежной кожи. Попытки удержать на себе платье привели к тому, что оно было разорвано в клочья. Она не успела опомниться, как оказалась совершенно голой, прижатой к пыльному тюфяку его тяжелым, распаленным телом.

– Роже!.. – простонала Шенандоа, пытаясь отвести назад его руки.

В ответ он лишь схватил тонкие запястья и завел их за голову Шенандоа. Его улыбка в неярком свете ночника сверкнула алчным оскалом: в ней не было и капли тепла. Она попыталась оттолкнуть его ногами, но Роже тут же зажал их коленями, и теперь Шенандоа вовсе не могла двигаться.

– Вот так, – прохрипел он, – я возьму тебя тогда, когда захочу, – и стал целовать ее лицо, обдавая перегаром виски. Сгорая от страсти, он больно укусил ее за ухо. Она отдернулась. Роже гортанно засмеялся, его язык заскользил по ее губам и щекотал, и дразнил их до тех пор, пока они не раздвинулись, отвечая на его неистовый натиск, уступая его силе и настойчивости.

– Роже... – простонала она, как только он приподнял голову, и неловко дернулась под его телом.

А он продолжал свои неистовые ласки. Он теребил зубами соски, он щекотал ложбинку между грудей и впадину возле пупка, и спускался все ниже, пока не добрался до влажных, горячих складок, средоточия их общих желаний. Он прошептал:

– До... – и припал к ним губами, отчего ее тело встрепенулось и выгнулось ему навстречу, умоляя не прекращать эту волшебную, восхитительную игру.

– Роже, не надо, Роже... – молила она, беспомощно мечась по подушке и пытаясь освободить руки.

– Нет. На этот раз тебе не уйти, Шенандоа, – прохрипел он. – Слишком долго я играл по твоим правилам. Теперь ты на моей территории. Будем играть в мои игры.

И он ворвался в жаркую, податливую глубину. Ее ноги, получив свободу, обвились вокруг бедер Роже, который как-то глухо всхлипнул и ответил на молчаливый призыв, раз за разом возобновляя свои атаки. А Шенандоа стонала и вскрикивала от наслаждения, она упивалась тем, как его пульсирующая плоть проникает все глубже, утоляя жгучий голод любви, снедавший ее тело. Роже двигался все быстрее, не имея больше сил ни сдерживаться, ни заботиться об удовольствии партнерши. Для него перестало существовать все, кроме единой цели – как можно скорее разрядиться в эту желанную, чудесную глубину.

Зажмурившись, запрокинув голову, он сделал последний, самый отчаянный рывок и забился в судорогах экстаза. Шенандоа напряглась и выгнулась ему навстречу, достигнув разрядки в тот же миг, и их покрытые потом, разгоряченные тела унес на вершины блаженства незримый – один на двоих – вихрь.

Когда они пришли в себя, все еще стискивая друг друга в объятиях и тяжело дыша, Роже рухнул рядом с Шенандоа и отпустил ее запястья.

Она повернулась на бок – так, чтобы он ее обнял, – но Роже уже успел заснуть. Повинуясь внезапному порыву, Шенандоа ласково отвела с его лица влажную прядь волос. Что бы ни случилось, она сейчас не в состоянии оставить его и уйти. Она чувствовала, что ее удерживает возле Рогана гораздо большее, чем условия нелепого договора.