Глава 9

— Как видите, мой дорогой лорд Ратленд, — произнесла леди Брамли, перемежая речь аристократическими вздохами, — вы просто обязаны прийти на бал-маскарад к Ламмермуру в следующем месяце. Там соберутся все сливки общества. Я точно знаю, что вы получили приглашение, поскольку герцогиня — моя подруга. Она заверила меня, что включила вас в список, чтобы оказать мне услугу, как вы понимаете.

— Благодарю, леди Брамли, — ответил Люциан.

Из-за дождя земляные работы сегодня придется прекратить, занявшись сортировкой находок вдвоем с новой ассистенткой.

— Это, несомненно, станет событием сезона, — заявила леди Брамли и, подавшись вперед, доверительно добавила: — Говорят, сам король может пожаловать.

Это означало, что дебютантки выстроятся в шеренги и каждая мамаша постарается преподнести свое дитя в лучшем виде, а ему придется выставлять напоказ свою нищету.

Да ни за что!

— Если мне позволят мои планы, — спокойно произнес Люциан, — я, разумеется, воспользуюсь гостеприимством герцога.

Люциан понимал, почему отец хочет сосватать ему Кларинду Брамли. Отнюдь не деньги играли здесь решающую роль. Семья леди Брамли имела хорошие связи с Короной, поднявшись до пэрства в момент вступления короля Георга I на престол. Леди Брамли всеми силами старалась избавиться от своего ганноверского акцента и теперь хотела породнить свою дочь с отпрыском одного из старейших домов Англии. Люциан мог проследить свою родословную по линии Боумонтов до Нормандского завоевания, а его итальянские корни придавали ему ореол романтичности. Английский титул графа с древней родословной и состояние нуворишей. Союз между Люцианом и Клариндой сулил выгоду обеим сторонам.

Но при мысли об этом у него переворачивались все внутренности.

— Уверена, вы будете там, — произнесла леди Брамли. — Не захотите разочаровать Кларинду.

Это означало, что разочарована будет леди Брамли, а публичные скандалы, которые леди Брамли устраивала, были общеизвестны. Кларинда очаровательно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках, и жеманно хихикнула. Одним из достоинств Кларинды, не считая впечатляющей груди и еще более впечатляющего приданого, была необычайная стеснительность. За чаепитием она не проронила и двух слов.

Люциан улыбнулся в ответ, этого требовали правила хорошего тона. Девушка залилась румянцем. Наследник Монтфорда. Люциан знал, что должен жениться и произвести на свет сыновей, но его бросало в дрожь при мысли, каких молчунов могла родить Кларинда.

Но стоило Люциану улыбнуться, как мисс Брамли словно прорвало. Она затараторила о своем наряде для бала, самом изысканном произведении французского швейного искусства, равного которому Британия еще не видела. Исчерпав запас прилагательных в превосходной степени, адресованных платью, она разразилась спонтанной обличительной речью о тех, кто почтит бал его милости своим присутствием, и о тех, кто опозорится, осмелившись явить свое истинное лицо — метафорически выражаясь, конечно, — поскольку это будет бал-маскарад.

Леди Брамли улыбалась, глядя на дочь с обожанием.

Люциан дал себе слово больше не улыбаться Кларинде ни при каких обстоятельствах. Ее слова вылетали с такой скоростью и яростью, что, казалось, она сейчас задохнется. Люциан даже подумал, не дышит ли Кларинда через уши, когда ее рот занят.

Его уши спасло неожиданное появление слуги.

— Милорд, мисс Клавенхук ждет вас, — сказал неизменно невозмутимый Эйвери. — Похоже, что она нашла что-то интересное среди ваших античных находок.

— Правда? — Быстро и весьма кстати. Если бы мисс Клавенхук не была на деле Дейзи Дрейк, Люциан расцеловал бы ее. Он с живостью поднялся. — Прошу прощения, леди. Похоже, мне требуется отлучиться. Срочно. Боюсь, что ничего не могу с этим поделать.

— И кто эта мисс Клавенхук? — недовольно сложила губы леди Брамли.

— Моя ассистентка, мадам. Специалист по латыни. «Синий чулок», близорукая, но без нее мне не обойтись. Был рад вас видеть.

Прежде чем Люциану удалось отделаться от них под благовидным предлогом, ему пришлось еще дважды подтвердить свое намерение явиться на чертов бал к герцогу. Закрыв за собой дверь в гостиную, Люциан облегченно вздохнул.

Дейзи ждала в конце длинного коридора, прижимая что-то к груди. На носу у нее торчали нелепые очки.

Кашлянув, чтобы скрыть улыбку, Люциан направился ей навстречу. Это было весьма дальновидно с ее стороны: сохранять облик мисс Клавенхук на случай непредвиденного появления его отца. Хотя в настоящий момент никто не узнал бы в ней богатую наследницу.

С подола ее мокрой, обляпанной грязью юбки на пол натекла небольшая лужица дождевой воды. Искусно завитые светлые волосы висели теперь мокрыми прядями. Она насквозь промокла, губы посинели.

Но Дейзи сияла от радости.

— И что вы нашли? — справился он.

— Вот. — Дейзи протянула его табличку.

Он мог поспорить, поставив на кон все свое состояние, имей он его, что девушка даже не подозревала, каким прозрачным стал влажный муслин. Тонкая ткань лифа прилипла к вздымающейся округлости груди, и сквозь нее проступала розовеющая плоть. Корсет, сделанный из более плотной материи, скрывал нижнюю половину вместе с сосками, но темнеющая кожа одной ареолы привлекала взгляд.

На мгновение он представил, как погружает руки в ее лиф, чтобы дать груди свободу. Будет ли она мягкой и податливой в его ладонях? Затвердеют ли соски от его прикосновения? Во рту у Люциана пересохло, а панталоны стали тесными.

— Люциан, — ее голос вернул его к реальности, — разве вы не видите?

Она угодила в яблочко. Он видел слишком много. Люциан мысленно встряхнулся. При всей своей соблазнительности эта грудь принадлежала Дейзи Дрейк. Ничего хорошего не получится, если распустить эту шнуровку.

— О да.

Люциан заставил себя перенести взгляд на табличку.

— Вот. Кай Мерит. Подписано его собственной рукой. Здесь говорится… О Юпитер! Я не могу читать вверх тормашками.

Дейзи перевернула табличку.

— «Куплена на аукционе рабыня, кельтского происхождения, отзывающаяся на имя Дейрдре, чтобы прислуживать жене господина». Насколько я помню, вы говорили, что Кай Мерит был вольноотпущенным рабом. Зачем же ему называть кого-то господином?

— Полагаю, из формальных соображений. — Люциан взял из ее рук табличку и пробежал пальцами по изрезанной поверхности. — Наш слуга Эйвери тоже называет моего отца «господин», хотя рабом не является. Подозреваю, Мерит использовал это слово с аналогичным смыслом, потому что в первой найденной мной табличке говорится, что вор был вольноотпущенным рабом. То, что Кай Мерит отплатил черной неблагодарностью человеку, давшему ему свободу, было, видимо, для проконсула Квинта Валериана Сципиона больной мозолью.

Глядя на табличку, Люциан нахмурился.

— Что случилось?

— Понимаю, что это глупо, но я надеялся, что вы нашли нечто большее. Что-то, что могло дать нам ключ к местонахождению сокровища, — вздохнул Люциан.

— Но я нашла кое-что еще по Каю Мериту. Если мы больше узнаем о нем, возможно, сумеем просчитать, куда он спрятал деньги. Или вы полагали, что мы найдем старинную карту, где крестиком будет помечено местоположение клада?

— Нет. — Люциан печально усмехнулся. — Никогда не думал, что это будет легко, иначе римляне сами нашли бы клад.

Дейзи постучала пальчиком по губам.

— Может, подоплека кражи вовсе не деньги, — задумчиво произнесла она.

— Что вы имеете в виду?

— Может быть, Каем двигало нечто иное.

— Жалованье за год целого легиона, — предположил Люциан. — Конечно, им двигали деньги. Что еще?

Взгляд ее зеленых глаз вдруг рассеялся. Люциан мог поклясться, что видел, как она, прокрутив какую-то маленькую гипотезу, отбросила ее в сторону, как неподошедший комплект одежды.

Даже мужчина редко демонстрировал такую сосредоточенность. Но чтобы женщина — никогда!

— Сколь велика вероятность того, что человек, похитивший такую сумму, вышел сухим из воды? — спросила наконец Дейзи.

— Хороший вопрос, — сказал Люциан. — Полагаю, не слишком большая. Мерит, вероятно, знал, что искать его будет весь римский контингент страны.

— Значит, его цель состояла не в том, чтобы обогатиться.

Дейзи скрестила на груди руки.

Боже, помоги ему! Из-под края корсета показался один сосок. Люциану стало трудно дышать.

— Он спрятал деньги в надежном месте, чтобы потом вернуться и откопать их. — Люциан не сводил глаз с Дейзи.

— Вы уверены, что он собирался вернуться? — Дейзи вопросительно вскинула бровь.

— Табличка, которую я нашел…

— Написана не Каем Меритом, — сказала Дейзи. Люциан кивнул.

— Тот, кто писал эту табличку, был уверен в написанном.

— Но если богатство не было для него главным, возможно, возвращаться он и не собирался, — сказала Дейзи.

— Он должен был предвидеть, что все, возможно, закончится его гибелью, — согласился Люциан.

Все возрастающее уважение к проницательному уму Дейзи все же не могло отвлечь Люциана от ее торчащего соска. Такого же твердого и манящего, как нарумяненные соски Бланш. На короткий миг Люциан задумался, позволит ли Бланш сегодня вечером практиковать поцелуи еще на чем-то, кроме своих прелестных губ. Если позволит, то он уже знал, с чего начнет.

— Что могло толкнуть человека на столь отчаянный поступок? — вслух размышляла Дейзи.

Погруженная в свои мысли, она не замечала, что его внимание то пропадало, то возвращалось. Только не Кай Мерит был предметом его восхищения. Сосок все еще просвечивал темным пятном сквозь сырой муслин, но был теперь идеально гладким. В состоянии покоя. Потом вдруг, как по волшебству, снова начал подниматься.

— Может быть, любовь? — заметила она.

— Что?

— Может быть, Каем Меритом двигала любовь, — пояснила Дейзи. — Может, ему нужно было доказать что-то кому-то.

— Неужели любовь способна толкнуть человека на безрассудный поступок?

— Любовь толкает людей и не на такие глупости. Вы забыли Елену Троянскую? Мужчины развязывали войны, чтобы добиться ее любви.

— То была не любовь, — покачал головой Люциан. — Скорее похоть.

— Следовательно, еще большая глупость.

— Что ж, если любовь делает мужчину глупцом, я благодарю Бога, что не склонен к ней. А похоть толкнуть меня на такое не способна. — Люциан улыбнулся, но, увидев, что Дейзи помрачнела, пришел в замешательство. — Идемте в кабинет, — позвал он, заметив, что у нее стучат зубы. — Эйвери развел камин.

Обняв Дейзи за талию, Люциан отвел ее в комнату. Сняв с одного из кресел плед, набросил ей на плечи, защитив от собственного взгляда. Люциан так увлекся созерцанием ее мокрой груди под тонким муслином, что не заметил, как она дрожит, — ведь она спешила к нему под проливным дождем, чтобы поделиться новостью.

— Простите, Дейзи. — Люциан назвал ее по имени. — Я должен был сообразить, что вы замерзли и должны согреться у огня.

— Все в порядке. — Она укуталась в плед с лукавой улыбкой. — Вас отвлекло мое открытие.

К счастью, она не догадалась, что его внимание отвлекла вовсе не табличка, которую он держал в руках. Ему очень хотелось взять в руки два других предмета, но наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями.

Из коридора донеслись тяжелый топот и голос отца. Сквозь толстую дубовую дверь Люциан не мог разобрать слов, но тон был злой. Последние дни отец все время злился. Но отец прошел мимо. Топот и ворчание вскоре заглохли вдали.

— Месть, — тихо сказал Люциан. — Возможно, Меритом двигала месть.

Эта темная сила часто движет мужчинами, в том числе и его отцом.

Что с этим делать Люциан не знал.