Глава 28

Льюис Венц, бывший первый помощник капитана на «Неистовом» в то время, когда капитаном на судне был Эрик Кросс, взошел на хорошо знакомый ему старый корабль и, не удержавшись, печально покачал головой. Корабль потрепало. Он знал по опыту, что в суматохе ремонта все выглядит значительно хуже, и все же зрелище, представшее взгляду бывшего первого помощника, было действительно удручающим. Матросы выносили остатки мачт, другие, сгрудившись возле обломков заграждения борта, словно пчелы над ульем, заменяли временные самодельные перила на что-то более основательное.

— Видок что надо, правда? — спросил Майлз, спускаясь с верхней кормовой палубы к Льюису.

— Трудно поверить! — воскликнул Льюис, сделав полный круг для того, чтобы составить верное представление о масштабах повреждений. — Для меня по-прежнему остается загадкой, как вы выжили в этом урагане. Действительно вам повезло!

Вместо ответа Майлз указал на миниатюрную шкатулку, что держал под мышкой Льюис.

— Это и есть маленький подарок матери?

— Да. Роджер рад был избавиться от этой вещицы. Если Грант действительно возьмет в руки бразды правления, как ожидается, Роджер не хотел бы оказаться втянутым в какую-нибудь неприятную историю.

Майлз нахмурился.

— Роджер не хотел бы, а ты? Ты не должен здесь находиться. Это опасно. Меньше всего хочется, чтобы из-за меня пострадал еще кто-нибудь.

— О, насчет меня не беспокойся, — махнул рукой Льюис. — Если Грант намерен сажать за решетку всех, кто имел дело с американскими каперами, ему придется упечь в тюрьму весь город. Ты же знаешь, что каждый сколько-нибудь состоятельный горожанин вложил деньги в то или иное американское судно. Верность короне — это одно, а выгода — совершенно другое. Нет, не думаю, что Грант захочет настроить против себя горожан, он просто никак не может спуститься на землю: все витает в облаках после своей грандиозной победы над французами и хочет произвести впечатление на испанцев, чтобы сбить с них спесь.

— Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь. А как насчет нового губернатора, Даллинга? Он-то может явиться сюда, чтобы взять меня под стражу?

— Едва ли, — засмеялся Льюис. — Он слишком занят укреплением своего положения и подготовкой к принятию новых войск на базе в Пенсаколе, откуда должна прийти помощь в случае нападения на Ямайку. Честно признаться, я наткнулся на него сегодня утром, и он казался мне более озабоченным тем, не собираешься ли ты его атаковать. На твоем месте я бы особо не волновался. Если тебе удастся покинуть Ямайку до того, как прибудет британский флот, беспокоиться решительно не о чем.

Майлз предложил Льюису спуститься в каюту, где они могли бы обсудить более детально проблемы войны. Майлз подробно расспрашивал обо всех переменах, произошедших в Кингстоне со времени его последнего краткого визита полтора года назад, чтобы составить наглядное впечатление о том, как продвигается военная кампания и изменяется положение недавно образованного государства Соединенных Штатов Америки. После обмена мнениями о военных укреплениях на островах они перешли к обсуждению проблем более личного свойства. Майлз расспрашивал о том, как идут дела у детей Венцев — оба уже обзавелись семьями и жили в Лондоне.

У Кристиана была хорошая адвокатская практика и молодая жена, которой, если судить по письмам, он уделял времени и внимания едва ли не больше, чем своей практике. Фей вышла замуж раньше, чем того бы хотелось отцу, и теперь ждала первенца. Мэдди без конца пилила мужа, что им необходимо срочно отправляться в Лондон: она хотела успеть на рождение своего первого внука.

— Она приняла эту новость лучше, чем я ожидал, — улыбнулся Льюис. — Мадлен — самая милая женщина в мире, но, как бы она ни шутила на эту тему, стареть ей совсем не хочется. Я боялся, что внук или внучка станут слишком красноречивым напоминанием о ее возрасте.

— Я убежден, что Мэдди может справиться с чем угодно, — искренне признался Майлз.

— Ну спасибо, однако, боюсь, она сейчас затевает что-то, что ей не по силам.

Майлз удивленно вскинул брови.

— Речь идет, — прищурившись, сообщил Льюис, — о твоей подруге, мисс Уайком.

— С Алекс все в порядке? — перебил его Майлз.

— А как ты думаешь?

Майлз отвернулся и потянулся за полной бутылкой бренди, стоящей на столе справа от него. Вытащив два стакана из ящика стола, он поставил их перед гостем.

— Выпьем, Льюис.

— Надо ли понимать твое предложение как вежливую просьбу не соваться не в свое дело?

— Это всего лишь вежливый способ пригласить тебя выпить.

Майлз наполнил стаканы и подвинул один Льюису.

Мистер Венц, вздохнув, покачал головой:

— В отсутствие твоего отца, молодой человек, я считаю себя вправе напомнить, что пить с утра пораньше — не очень хорошая привычка. Однако, учитывая тот факт, что ночью ты не спал, будем считать, что для тебя утро еще не наступило, верно?

Майлз посмотрел себе на руки.

— Что, так заметно?

— Я много повидал, и не нужно быть особенно проницательным, чтобы заметить круги под глазами и прочее. А теперь ответь: ты собираешься рассказать мне о том, что происходит, или оставишь меня лишь гадать о том, почему ты бродишь словно привидение и почему у меня в доме живет чертовски красивая женщина, которая всю ночь напролет мерит шагами комнату или плачет в подушку.

— Боюсь, мне нечего тебе сказать. Я знаю, что с моей стороны было неучтиво просить вас приютить у себя Алекс, когда она в таком состоянии, но…

— Чепуха! Мы с Мэдди готовы сделать для тебя все что угодно, и ты это знаешь. Речь идет не о том, что мы воспринимаем девушку как обузу… Черт побери, мужчина ты или нет?! Ей плохо, и, насколько я могу судить, тебе не лучше, чем ей. Что происходит, наконец?

— Льюис, пожалуйста, не спрашивай… Я не могу сказать.

— Знаю, знаю! — нетерпеливо воскликнул Льюис, приблизившись к Майлзу. — Джентльмен не должен говорить о вещах, касающихся дамы, и все такое прочее… Но, черт побери, неужели ты не понимаешь, с кем имеешь дело? Ты ведь исповедуешься не перед незнакомцем! Я знаю тебя с тех пор, когда ты еще и на свет не появился! К твоему сведению, я был у тебя за няньку и сменил не одну пару твоих пеленок; и не кто другой, как твой покорный слуга, держал тебя за ручку, когда ты делал свои первые шаги. С тех пор немало воды утекло, и, будь ты моим собственным сыном, я не мог бы гордиться тобой больше, чем горжусь сейчас. А сейчас я вижу: что-то грызет тебя изнутри. Какая зараза в тебя вселилась? А теперь, — помолчав, чтобы дать Майлзу время осмыслить сказанное, закончил Льюис, — или ты расскажешь мне обо всем, или заставишь меня сделать собственные заключения отнюдь не в твою пользу, и вот тогда я действительно могу изменить о тебе мнение.

— И какие же ты делаешь выводы?

— Что я должен думать? — брезгливо передернув плечами, ответил Льюис. — Невинная девушка влюбляется по уши в красивого знатного мужчину, который, использовав ее, выбрасывает, словно ненужную вещь.

— Пусть будет так, — глухо ответил Майлз, отвернувшись. — Хочешь верить в это — верь.

— Я, черт побери, желаю знать правду!

— А я не могу объяснить тебе всего! Я и сам себя не понимаю.

— Ты ее любишь?

— Конечно. Разве ее можно не любить? — Опустив глаза, Майлз тихо закончил: — В ней есть все, что может желать мужчина, и даже более того.

— Тогда в чем проблема? Неужто ты не в состоянии сказать ей, что чувствуешь?

— Алекс знает, что я люблю ее. Иногда мне даже кажется, что она знает, что я чувствую, еще до того, как я это сам пойму. Наша проблема не в том, что мы не можем понять друг друга, Лью, она гораздо глубже. Есть вещи… в которых я должен разобраться. Все запуталось в чертовски сложный клубок… Мне страшно думать о том, что я ее потеряю, но продолжать мучить ее я тоже не могу. Я и так довольно причинил ей терзаний.

— Тогда поговори с ней об этом, — настаивал Льюис. — Если она такая особенная, не будь гордецом, поделись с ней, позволь ей помочь тебе.

Майлз сердито стукнул по столу.

— Черт побери, Льюис! Ты все время пытаешься найти простой ответ на сложный вопрос, но простого решения нет! Я могу лишиться той единственной женщины, которую люблю, а ты думаешь, словно выход из ситуации находится здесь же, прямо перед моим носом, а я до сих пор его не заметил. Уверяю тебя, это не тот случай!

Льюис положил ладонь на плечо Майлза и пожал его в знак сочувствия.

— Мне жаль, сынок, что у тебя все так получилось. Искренне жаль. Мэдди всю ночь не спала, думая, как помирить вас. Наверное, ее беспокойство передалось и мне. — Голос Льюиса сошел на нет. Помолчав, он сказал: — Майлз, ты — член нашей семьи. Трудно смириться с тем, что тот, кого ты любишь, страдает. Мы хотим помочь.

— Спасибо, Льюис, за участие. Мне действительно дорога ваша забота. — Майлз попытался улыбнуться, но улыбка получилась страдальческой. — Спасибо, Льюис, но я должен во всем разобраться сам. Самое большее, что вы можете для меня сделать, — это позаботиться об Алекс. Будьте для нее тем, кем вы всегда были для меня, и не оставляйте ее наедине с горем.

— Это мы можем и будем делать, Майлз, даю тебе слово. Мы с Мэдди скоро плывем в Англию — через месяц или даже раньше; все будет зависеть от того, насколько быстро отремонтируют «Гермес» после шторма. Если хочешь, она может отправиться с нами. Мы сделаем остановку в Бристоле и сами проводим ее до дома, чтобы быть уверенными в том, что с ней ничего не случится.

— Спасибо. Мне будет спокойнее, если она будет с вами. Признаться честно, я не успел узнать, будет ли в скорости корабль на Англию. Да, и еще… С нами плыл один пассажир, доктор Иезекииль Копели. Его взяли на борт приблизительно в одно время с Алекс, и его тоже надо переправить в Бристоль. Я положил на его счет несколько сот фунтов в качестве компенсации за потерянное время и… некоторые неудобства, связанные с этим путешествием, хотя «неудобства», пожалуй, мягко сказано.

— Да, — рассмеялся Льюис, — пожалуй, ты прав, слово «неудобства» для тех, кого выкрали из дому, не очень подходит.

— Как бы то ни было, сейчас Копели находится в гостинице «Медвежья голова» и будет жить там до тех пор, пока не сможет заказать билет на судно.

— Ты хочешь, чтобы я нашел для него каюту на «Гермесе»? С этим проблем не будет…

— Нет-нет, — быстро поправил его Майлз. — Как раз наоборот. Я бы не хотел, чтобы он попал на один корабль с Александрой.

Венц нахмурился, обескураженный просьбой родственника, и Майлз поспешил объяснить:

— Он мерзкий негодяй! Я бы не дал за его голову и двух центов. Признаться честно, таким, как он, — место на кладбище. О, не смотри на меня так. Я знаю, о чем говорю. Он пытался шантажировать Алекс, принуждая ее выйти за него замуж, угрожая распустить пошлые и лживые слухи о том, через что ей пришлось пройти. Я хочу, чтобы она оказалась дома раньше Копели. До отъезда я передам тебе достаточную сумму для того, чтобы она ни в чем не нуждалась во время путешествия, а после свяжусь с поверенным отца в Лондоне и назначу ей приличное ежемесячное содержание.

— Разумеется, я сделаю все, что ты захочешь, но, Майлз, Алекс Уайком не похожа на женщину, которая будет пользоваться твоей благотворительностью.

— Это не благотворительность! — воскликнул Майлз, покраснев.

— Разве нет? Тогда как прикажешь рассматривать эти деньги? Как подачку? Оплата оказанных услуг?

— Как ты смеешь! — взревел Майлз, вскочив с места.

— Прости, Майлз, прости, — тут же пошел на попятную Льюис. — Я выразился слишком жестко, можно сказать, жестоко. Но по тому, как вела себя со мной Александра, я пришел к выводу, что она очень гордая женщина, которой больше не на что опереться, кроме как на собственную гордость.

— Я что-нибудь придумаю, — пробурчал Майлз, понимая, что Льюис прав. — До конца недели я с тобой свяжусь.

Майлз со всей очевидностью дал понять, что разговор окончен. Льюису ничего не оставалось, кроме как встать. Майлз проводил его на палубу.

— Я велел своим людям положить в твой экипаж кое-какой багаж. Это подарок для Мадлен, — кратко сообщил Майлз, а затем, улыбнувшись открыто, не в силах долго сердиться на близкого человека, добавил: — Это несколько рулонов ткани с Канарских островов. Прости, у меня для тебя ничего нет, если только ты захочешь взять себе пушку или парочку мушкетов для защиты губернаторского дома от нападения.

— Подари их Даллингу в качестве предложения мировой, — засмеялся Льюис. — Только не дай ему опробовать пушку сразу.

Мужчины пожали друг другу руки, и Венц ступил на трап.

— Ты будешь в Бель-Мер, если вдруг мне понадобишься? — крикнул он, обернувшись.

Майлз утвердительно кивнул:

— Завтра или послезавтра мы выведем «Неистовый» в бухту и там закончим ремонт. Я собираюсь в Бель-Мер сегодня после полудня. Я уже послал Курта, моего юнгу, предупредить мистера и миссис Чарльз о нашем прибытии.

— Чарльзы — чудесные люди.

— Да, — согласился Майлз. — Льюис, передай Алекс…

Майлз замолчал, не в состоянии произнести слова, которые мог сказать еще вчера. Он закрыл глаза и покачав головой, тихо добавил:

— Впрочем, не важно. Это ей и так известно. Просто дай мне знать, если она будет в чем-нибудь нуждаться.

— У меня такое чувство, что ей нужно только одно — ей нужен ты, Майлз. Сумей сказать ей об этом сам.

— Я скажу.

Льюис хотел бы сказать куда больше, но, понимая, что это бесполезно, пошел на пристань к экипажу. Как и накануне Мэдди, Льюис не мог не провести мысленную параллель между отцом и сыном. Давние события, едва не приведшие Эрика и Кэтлин к разрыву, до последнего времени казавшиеся Венцам чем-то вроде страшного сна, который то ли был, то ли не был, теперь обретали второе рождение. История, произошедшая с отцом, похоже, повторялась с сыном. Оставалось только гадать, насколько Майлз Кросс пошел в Эрика Кросса. Майлз стал живым свидетельством любви, которая смогла выжить, пройдя сквозь ужасное предательство. Эрик и Кэтлин смогли найти в себе силы построить свое счастье вопреки злу, готовому это счастье разрушить. Их семейной жизни можно было лишь завидовать. Льюис никогда бы не променял свою нежную и любящую Мадлен ни на кого, даже на своенравную красавицу Кэтлин, но он не мог не преклоняться перед любовью, выдержавшей испытание и огнем, и водой, и медными трубами и закаленной настолько, что она смогла победить все. «Возможно, — подумал Льюис, — пришел черед Майлзу проверить на прочность свое чувство. Быть может, это и есть испытание огнем — первое в ряду испытаний».

Что-то подсказывало Льюису, что Майлз был достаточно мужественным человеком, чтобы пройти испытание с честью.

Всего за шесть дней пребывания в доме Венцев Алекс успела влюбить в себя всех обитателей усадьбы. Разумеется, все заметили, что она печальна и страдает, но в ней подкупали нежелание плакаться в жилетку и способность к состраданию. Мэдди отнеслась к Алекс как к почетной гостье и решительно запретила ей заниматься какой бы то ни было домашней работой, но Алекс смогла настоять на своем; и вскоре Мэдди вынуждена была признать, что обрела в лице девушки прекрасную помощницу, ведь до отъезда в Англию времени оставалось не так уж много, и нужно было упаковать вещи, купить подарки, тщательно прибрать в доме, зачехлить мебель, подготовить дом к тому, чтобы он мог закрытым дожидаться приезда хозяев. К тому же ко всем этим заботам прибавлялась еще одна: подготовка к званому вечеру, который Мадлен и Льюис должны были устроить в пятницу, меньше чем через неделю. Льюис пытался уговорить жену отменить праздник, но она и слышать об этом не хотела. На бал был приглашен весь цвет города. Праздник устраивался в честь жены губернатора Даллинга — Мэвис.

Алекс была только рада оказаться в гуще событий. Дни пролетали в хлопотах незаметно, и времени на воспоминания не оставалось. Мэдди не донимала ее праздными вопросами о путешествии на «Неистовом», и Алекс была ей за это благодарна. Правда, она замечала, что Мэдди стоило больших усилий не давать волю любопытству, и понимала, что рано или поздно наступит момент, когда захочется с кем-то поделиться, и Мэдди была для этого самым подходящим человеком.

Алекс уже проиграла Мэдди одно сражение. Гостеприимная хозяйка уговорила ее присутствовать на балу. Они выбрали иссиня-черный шелк, подаренный Майлзом, и Мадлен, не дав Алекс опомниться, незамедлительно отправила ее к своей портнихе.

Для Мадлен, всегда предпочитавшей пастельные тона, подчеркивавшие белизну ее кожи и золотистый оттенок волос, выбор Алекс показался несколько странным. На ее месте Мадлен предпочла бы ярко-синий шелк, под цвет глаз. Впрочем, оживленное жемчугом, платье будет выглядеть эффектно. Очевидно одно — Александра слишком печальна, чтобы отдать предпочтение светлым тканям.

Миссис Венц очень хотелось развеять тоску своей очаровательной гостьи, и наконец она решилась расставить все точки над i.

Мэдди, проведшая все утро в гардеробной, решая, что из вещей взять с собой, а что оставить, вручив горничной кипу кружевного белья, отправилась вниз с выражением непреклонной решимости на лице. Целую неделю она ходила вокруг да около, выжидая, пока Александра привыкнет к ней и освоится в доме, и теперь, по мнению миссис Венц, настало время для серьезного разговора. Алекс была, как обычно, в саду, и Мадлен отправилась прямо туда.

В залитом солнцем цветнике, обдуваемая легким ветерком, Алекс, склонясь над огромным кустом роз, аккуратно отщипывала шипы со стеблей, прежде чем, срезав цветы, уложить их в перекинутую через руку корзину. Сад стал любимым местом пребывания Алекс. При всей своей занятости она каждый день выкраивала время, чтобы побродить по его тропинкам.

Несмотря на то что этот сад был гораздо больше и богаче тщательно ухоженного садика в Бриджуотере, он напоминал ей о доме. Нежный запах роз вызывал воспоминания о времени, которое она проводила у себя в саду, пропалывая клумбы или собирая лепестки для розового варенья. Садик был тихий и чистый, он благоухал и радовал глаз.

Природа всегда оказывала на Алекс целительное воздействие. Вот и сейчас, заставляя себя без конца повторять сложные названия цветов и растений, Алекс стремилась изгнать мысли о Майлзе. И все же ей это не удавалось. Она чувствовала себя еще более одинокой и оторванной от мира, чем после смерти отца. Роберт Уайком ушел от нее навсегда, а смерть такая вещь, с которой не поспоришь. Что касается Майлза Кросса, то он умер лишь для нее. Он жил и дышал где-то на этом райском острове, и, наверное, оттого, что он был где-то поблизости, Алекс никак не могла смириться с тем, что он ушел из ее жизни навсегда.

Услышав, как хлопнула дверь на веранде, Алекс вздрогнула, но, когда, обернувшись, увидела, что к ней идет Мадлен, приветливо улыбнулась и помахала рукой.

— Я думала украсить холл розами, — сказала Алекс, кивнув на почти полную корзинку.

— Мама Майлза тоже всегда так поступала, — сообщила Мэдди. — Сад был излюбленным местом Кэтлин. Она любила приходить сюда, когда ее что-то тревожило или печалило.

Не зная, как воспринять такую аналогию, Алекс только кивнула в ответ.

— Чудное место, такое спокойное!

— И беседка тоже, — как ни в чем не бывало продолжала Мадлен. — Почему бы тебе не оставить цветы на веранде и не отправиться со мной туда? Я заказала лимонад.

У Алекс появилось смутное чувство, что вежливое приглашение скорее носило характер приказа, чем предложения, и, послушно поставив корзинку в тень, она молча последовала за хозяйкой через сад к беседке, где с тщательно подстриженного газона еще не испарилась утренняя роса. Почти тотчас на столике появились кувшин с лимонадом и два стакана, и Мэдди, разливая лимонад, предложила гостье сесть.

— А сейчас, — с некоторым нажимом произнесла Мэдди, — мы должны поговорить.

— Вы хотите сказать, кто платит, тот и заказывает музыку, — не пытаясь скрыть упрека, ответила Алекс, оскорбленная бестактностью хозяйки.

— Что-то вроде этого. Я дала тебе целую неделю, чтобы освоиться, и за это время мы, по-моему, неплохо узнали друг друга. Я старалась не лезть тебе в душу и ни о чем не расспрашивать, так что тебе, наверное, грех обижаться на меня за это. Скажу прямо, ты показалась мне истинной леди. Так что моему кузену Майлзу крупно повезло. Однако между вами пробежала черная кошка, и мне очень хочется вам помочь.

— Мэдди, прошу вас, не надо. Я весьма благодарна вам за участие, но…

— Ты знаешь, что «Неистовый» уже готов к отплытию?

Алекс побледнела. Руки у нее задрожали, и она, чтобы не пролить лимонад, поставила стакан на стол.

— Майлз уезжает?

— Пока нет. Если верить Льюису, осталось устранить еще кое-какие незначительные повреждения, но главный ремонт позади, и они могут отбыть в любое время. Так что, — сделав многозначительную паузу, заключила Мэдди, — ответь, хочешь ли ты потерять человека, которого любишь?

Алекс опустила глаза.

— У меня нет выбора, Мэдди.

— Выбор есть всегда, моя дорогая.

— Однажды я сказала то же самое Майлзу. Вероятно, мне следует признать, что я была не права.

— Перестань, милая. Что за фатализм в твои годы. Я считала, что в тебе больше отваги.

— О, Мэдди, спасибо вам за заботу, но, поверьте мне, с этим ничего нельзя поделать.

— Ты ведь любишь Майлза, не так ли?

— Очень люблю.

— И он любит тебя.

Алекс кивнула.

— Тогда, ради Бога, просвети меня, что мешает вам, или кто?

— Нам никто не сможет помочь, — уклонилась от ответа Александра.

— Не делай скоропалительных выводов. Может, я рассужу иначе, — продолжала настаивать Мэдди. — И даже если ты окажешься права, одной такую ношу не вынести, по крайней мере мы сможем поделить твое горе на двоих. Быть может, так тебе станет легче. Ты об этом не думала?

Алекс думала об этом. Не раз она была уже близка к тому, чтобы рассказать Мадлен о своей беде, но что-то удерживало ее от решающего шага. Даже сейчас, понимая, что время пришло, она продолжала вяло протестовать.

— Все так сложно…

— Все на свете не просто, — вздохнув, согласилась Мэдди. — Расскажи мне обо всем, а там посмотрим, как можно упростить дело. Расскажи-ка мне честно, как вы с Майлзом встретились, только не повторяй эту тщательно отлакированную историю, которой потчевал нас Майлз.

И вдруг Алекс поняла, что не знает, с чего началась история ее любви. Мэдди терпеливо ждала, когда она решится. Алекс встала, подошла к перилам веранды. С чего начать?..

…Прошло немало времени с начала исповеди, а Мадлен не смела шевельнуться, слушая Александру.

Наконец Алекс замолчала, боясь повернуться, боясь увидеть глаза Мадлен.

— Но, моя дорогая, разве ты не говорила Майлзу, что Диего не причинил тебе вреда? — прервала тишину хозяйка дома.

— Он мне не верит.

— Но ты должна заставить его поверить. Господи, ты же тут совсем ни при чем! Как он может держать на тебя зло?

— Да нет, он не держит на меня зла или… не хочет держать… О, Мэдди, вы должны понять, каково это для Майлза, что он должен был чувствовать, слушая россказни Диего и думая, что все это правда. Он не может забыть…

— Тогда внуши ему правду! — воскликнула Мэдди.

— Да это не поможет! Неужели вы не понимаете, рано или поздно у него вдруг возникнут сомнения. Майлз Кросс — человек, который всегда стремился к совершенству, он впитал это с молоком матери…

— Нет, здесь ты не права. Эрик и Кэтлин воспитывали в детях все лучшее, но перепрыгнуть через себя… Нет, от них никто не требовал совершенства.

— Разумеется, вслух не требовали, но перед Майлзом был пример для подражания. Отец — великолепный капитан, безупречный муж и отец, и леди Кэтлин — безупречная мать. Я знаю, что она плавала на корабле своего отца и делала вещи, которые в общепринятом понимании не положено делать женщине, но в глазах Майлза это только добавляло ей блеска. Может, мать Майлза и была женщиной неортодоксальной, зато его отцу не пришлось столкнуться с тем, что его женщина была обесчещена другим мужчиной, да еще кем — врагом!

— Моя дорогая, тебе пришлось пройти через страшное испытание, и мне стыдно за кузена. Я вынуждена просить у тебя прощения за то, что тебе пришлось испытать по его вине.

— Я знаю, что Майлз повел бы себя по-другому, если бы смог, — тихо сказала Алекс. — Теперь вы видите, насколько наш случай безнадежен?

— Безнадежных случаев не бывает, Александра.

Алекс подошла к Мэдди и, взяв ее за руку, сказала:

— Мэдди, только, пожалуйста, не ходите к Майлзу — я не хочу, чтобы он мучился еще больше.

— Я не могу обещать…

— Но вы должны! Что бы вы ни предприняли, изменить ничего нельзя. Я уже примирилась с неизбежностью, и Майлз тоже. Пожалуйста, не идите к нему с упреками, тем самым вы лишь усугубите его чувство вины. Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня.

— Из-за…

Мадлен едва удержалась от того, чтобы высказать все, что хотела. Эта бедная девочка после всего, что сделал с ней Майлз, еще в состоянии думать о том, что чувствует он, этот бессердечный эгоист!

— Хорошо, милая. Я обещаю не ходить к Майлзу, чтобы разбираться с ним в произошедшем.

Алекс со вздохом облегчения поблагодарила мадам Венц.

Не давая Алекс времени задуматься над тем, почему обещание было высказано столь витиевато, Мэдди, всплеснув руками, потащила ее в дом.

— Довольно мрачных мыслей. У нас с тобой есть дело, так что надо быстро собраться и выйти.

— Что за дело?

— Мистер Бакстер обещал, что туфельки будут готовы сегодня, помнишь? И еще нам надо к портнихе на последнюю примерку платья. Через три дня бал.

— Ах да, совсем забыла, — с отсутствующим видом ответила Алекс. — Но я, честное слово, не хочу идти на бал. Настроение у меня не для веселья.

Мэдди не хотела слушать никаких отговорок, и Алекс сдалась.

— Ладно, — вздохнула она. — Постараюсь вас не задерживать.

Мадлен чуть помедлила, глядя, как Алекс заходит в дом. Сейчас Мэдди предстояло принять одно из самых трудных решений в ее жизни, и ей требовалась хотя бы минута на то, чтобы обдумать все окончательно. Двадцать три года назад Кэтлин поведала ей самую страшную тайну своей жизни и взяла с Мадлен слово, что она никогда и никому ничего не расскажет. Даже Льюис не знал всех подробностей истории, которая едва не стоила Эрику и Кэтлин жизни.

— Прости меня за то, что я вынуждена сделать, Кэтти, — прошептала Мадлен. — Но будь ты сейчас здесь, ты бы поступила так же. Пришло время твоему сыну узнать правду.