Глава 16

— Как вы смеете держать меня здесь? Я вам это еще припомню, капитан.

Гнев Кристофа все еще не унялся. А ее слова только его подогрели. Как у нее хватило духу говорить так повелительно? Голос спокойный, не визгливый, проложенный льдом. Но глаза выдавали ее. Не выражением. Оттенком. Серый цвет грозового неба сменялся светлым, серо-голубым, когда она боялась.

— Ты сочинила сказку для дураков, — прорычал он сквозь прутья камеры. — Но я дознаюсь правды!

— Вы не распознали бы правды, даже если бы она пнула вас в задницу!

Это оскорбление она пробормотала на английском. Он ничем не выдал, что понял каждое слово. Так он лучше узнает ее мысли! Но оставаться здесь больше нельзя. Борьба с желанием и гневом заставит его сделать то, о чем он позже пожалеет.

— Я избавлюсь от этого гнева, — сказал он ей на прощание, — еще до того, как решу, что с тобой делать. Но предупреждаю... — Он показал на камеру. — Это ничто по сравнению с тем, что тебя ждет, если не начнешь говорить правду!

Он услышал, как она ахнула, прежде чем повернуться к нему спиной. Едва он вышел из камеры, она тут же подскочила к платью и подняла его перед собой, как щит, не подозревая, что дает ему возможность рассмотреть ее стройные ножки. Он поспешно ушел, боясь, что не выдержит и снова откроет дверь.

Ее страх умилостивил его всего на несколько секунд: достаточно, чтобы заставить его понять, что гнев в достаточной степени вызван ее негодованием. Но ее ситуация крайне серьезна. Она должна понять, что выйдет сухой из воды только в том случае, если окажется невинной. Если же она лжет так убедительно, потому что сама верит сказанному, он мог отнестись к ней более снисходительно. Вопрос в том, как определить правду.

Он все еще злился на себя за то, что позволил ей отвлечь его настолько, что он не принял простейших предосторожностей: не обыскал ее, как только она предъявила претензии на трон! Мужчин в отличие от женщин обыскивали у ворот. С завтрашнего дня это изменится: он прикажет обыскивать всех.

Желание — штука опасная. Если бы он не изведал вкуса ее губ, не мучился бы так сильно. Но он совершил невольную ошибку, когда она наклонилась к нему и чувственным шепотом попросила о разговоре наедине.

Только в прошлом месяце ему пришлось иметь дело с вдовой средних лет, которая так же держала в тайне дело, приведшее ее ко двору, пока не призналась ему, что надеется оказаться в постели короля. Она даже предложила себя в качестве платы за согласие устроить свидание с Фредериком. Кристоф не поддался соблазну и указал ей на дверь. Она была не первой, кто приезжал сюда, не изучив как следует предстоявшую задачу. В Лубинии всем было известно, что Фредерику повезло дважды в жизни найти настоящую любовь в лице обеих жен и что с тех пор, как он женился второй раз, у него не было фавориток.

Он еще не забыл глупую вдовушку, и неудивительно, что так легко поддался искушению красотой Аланы... или схватился за этот предлог, потому что она была так молода, прекрасна и желанна. Проклятие, ему хотелось быть правым. Хотел, чтобы она оказалась именно той, кем он ее считал, когда привел к себе.

Отдав Борису приказания и надев шинель, поскольку снова пошел снег, Кристоф отправился допросить стражника, которого Алана обвинила в краже ее браслета. Нельзя оставлять это непроверенным, до того как он поговорит с королем.

Он был немного разочарован, когда солдат стал все отрицать, что заставило его отдать команду обыскать вещи и дом предполагаемого вора. Сам браслет вряд ли что-то докажет. Ему хотелось получить свидетельство того, что не вся история девушки была ложью.

Только потом он отправился к королю. Приходилось спешить: он хотел попасть к его величеству до того, как последний сядет ужинать. Тогда его позволено потревожить только в случае крайней необходимости. А его дело к таковой не относилось... пока.

Королевская чета принимала гостей перед ужином. Король и королева тепло приветствовали Кристофа, но Фредерик не сразу поднялся, чтобы узнать, что привело сюда начальника стражи, поэтому Кристоф поздоровался с двумя знакомыми гостями.

Он не удивился, увидев Юберту Браслан. Норберт Стралланд, изможденный, хрупкий на вид слуга последней, служивший ее эскортом, сидел рядом на бежевом, вышитом золотой нитью диване. Их крайне редко видели порознь. Седовласому, как Юберта, Норберту следовало давно уйти на покой, но Юберта была слишком добросердечной, чтобы уволить его.

Бывшую королеву часто приглашали во дворец на королевские ужины и приемы. И Фредерик, и Никола искренне любили старую даму, которая отличалась добрым сердцем и живым чувством юмора. Кроме того, монархи были заинтересованы в установлении хороших отношений с семьей бывшего короля. Не все Брасланы выступали против нахождения Стиндала на троне.

— Кристоф, как поживает ваш дедушка Хендрик? — приветливо спросила его Юберта. — Я не видела старого друга со времени гонок на санях... не менее десяти лет!

Кристоф улыбнулся. До него дошли слухи о том, что Хендрик ухаживал за Юбертой еще до того, как ее заметил король Эрнест, который завоевал ее любовь и сделал своей королевой.

— Он теперь не приезжает в город так часто, как раньше, — пояснил Кристоф.

— Какая жалость! Мне так не хватает его шуток. Он всегда умел меня рассмешить. А как ваша прелестная соседка Надия Браун? Успели завоевать ее сердце? Надеюсь, в ближайшем будущем мы услышим свадебные колокола?

Кристоф едва не поморщился, но сумел скрыть свои чувства. Юберта просто любит посплетничать, но слишком неприятны были воспоминания о сегодняшнем визите Надии, и поэтому он довольно резко ответил:

— Мы с Надией всего лишь друзья детства. Не более того.

Юберта казалась удивленной. Но ее эскорт откровенно нахмурился. Кристоф допускал, что в возрасте Норберта человек часто бывает рассеянным и редко прислушивается к разговорам. Пожилая леди быстро сменила тему на одну из своих любимых:

— Мой внук Карстен такой умный мальчик! Я им горжусь! Он создал одно из семейных предприятий и дает работу простолюдинам. Он беззаветно предан Лубинии, не то что его легкомысленные родители, которые только и делали, что разъезжали по Европе и вели беззаботную жизнь! Хорошо еще, что оставляли мне Карстена!

Юберта редко говорила что-то хорошее о своей дочери, матери Карстена, которая вышла замуж за француза против ее воли. Но старушка никогда не уставала болтать о любимом внуке, очевидно, надеясь, что бездетный Фредерик назначит его своим преемником.

— Что привело вас сюда, Кристоф? — немного нервно спросила королева Никола. Последнее время она была сильно расстроена известиями о мятежниках.

— О, нет причин волноваться, — поспешно заверил он. — Мне всего лишь нужно посоветоваться с его величеством о неотложном деле, которое не может ждать до утра.

Фредерик не заставил себя ждать. Извинившись, он повел Кристофа в свой личный кабинет, где их никто не подслушает. Король, хоть и приближался к пятидесяти годам, был крепок и здоров. Светловолосый и голубоглазый, как и первая королева... можно было подумать, что заговорщики в попытке добиться хотя бы поверхностного сходства найдут самозванку, которая по крайней мере будет иметь те же глаза и волосы, подобно остальным самозванцам. Впрочем половина населения Лубинии были голубоглазыми блондинами.

Едва за ними закрылась дверь, Кристоф перешел к делу:

— Прибыла очередная самозванка, ваше величество. Хотите ее увидеть?

— Зачем? — не колеблясь ответил Фредерик. — Чтобы еще раз подивиться их наглости? Я доверяю вам разобраться с этим делом. Узнайте, кто толкнул ее на это, а потом отошлите прочь.

— Она упомянула о том, что ее появление может предотвратить войну. Это указывает на то, что она из лагеря Брасланов, и послана, чтобы подбить вас на фатальную ошибку. Но это говорит также о том, что теперь у них куда более умные советники.

— Возможно, но не забывайте, Кристоф, как тяжело иметь дело с огромным семейством. Их так чертовски много, и некоторые — мои дальние родственники. Есть среди них хорошие и порядочные люди, даже друзья, вроде Юберты. Но некоторые горячие головы до сих пор считают, что это Брасланы должны сидеть на троне. Они злятся потому, что прямой потомок Эрнеста Карстен Браслан не был избран его преемником.

— Когда умер дед, Карстен был совсем еще ребенком, — заметил Кристоф. — Народ восстал против короля Эрнеста не для того, чтобы посадить на его место другого Браслана.

— Но со времен гражданской войны прошло достаточно времени, чтобы молодое поколение Брасланов забыло это. Несомненно, некоторые из них дают деньги мятежникам. Глаз с Карстена не спускайте. Я знаю, что для Юберты он единственный свет в окошке. Карстен действительно умен и, боюсь, одурачил бабушку, приняв на себя груз ответственности.

Кристоф кивнул:

— Да. Откуда столь внезапные перемены, если с тех пор, как он повзрослел, единственными его интересами были женщины и выпивка?

— Совершенно верно. Кстати, Юберта упомянула о его желании посетить завтра скачки. Вот хорошая возможность убедиться, действительно ли он изменился к лучшему. Но я также хотел бы, чтобы вы следили за такими семьями, как Найманы, Уайнстайны и даже Брауны. Да, знаю, они ваши соседи, но пусть это не помешает объективной оценке.

— Разумеется, ваше величество. При смене режима они потеряли больше остальных.

Фредерик вздохнул:

— Что касается этой самозванки, полагаю, она абсолютно невинная жертва, которую одурачили сказкой о героическом спасении жизней.

— Я не отрицаю такой возможности, но есть и другие необычные обстоятельства. Она была вооружена и надеялась получить немедленную аудиенцию, чтобы рассказать свою странную историю.

— Еще одна убийца?

Кристоф знал, что одна из чужеземных фавориток короля, которую он отличал до женитьбы, пыталась перерезать ему горло. Хотя не исключалось, что преступление было частью заговора, большинство верили, что это всего лишь приступ ревности.

Но сейчас он покачал головой:

— Весьма сомневаюсь, что она способна на убийство. Слишком молода и довольно наивна. И спрятала на себе не только пистолет, но и несколько кинжалов. Скорее всего в качестве доказательства, что кто-то здесь хочет ее убить и она взяла оружие для самозащиты.

— Постарайтесь в этом убедиться, Кристоф. Не люблю держать женщин в тюрьме, а тем более их казнить. Возможно, вы сумеете использовать эти слова, чтобы вырвать у нее правду.

— Разумеется, ваше величество, но есть кое-что еще. Она англичанка. И приехала в нашу страну тайно и переодетой.

— Она в этом призналась?

— Нет, но я знаю это, поскольку наткнулся на их компанию на прошлой неделе, когда искал лагерь мятежников. Двое мужчин. Двое мальчиков. Прекрасный экипаж. К сожалению, снег был настолько густой, что я не узнаю никого из них при повторной встрече.

— И все же считаете, что она была одним из тех мальчиков. Почему?

— Она описала мне тот случай и обвинила одного из моих людей в краже ее драгоценностей. Я уже допросил солдата, который все отрицал. Но он новенький. Я пока что ему не доверяю. Поэтому и послал людей обыскать ферму его семьи. Сегодня уже слишком поздно ехать, так что пройдет несколько дней, прежде чем они вернутся.

— Вы, как всегда, ничего не упустите, — похвалил Фредерик. — Надеетесь поймать ее на лжи?

— Да, но она кроме того еще описала детский браслет, который должен был послужить доказательством ее истории.

Фредерик задумался.

— Есть один браслет, который я велел сделать для дочери в день ее рождения, но были и другие. Потом ей надарили столько безделушек, но очень много пропало после смерти Эвелины, когда младенца перевели из ее покоев в новое крыло, где размещались детские. Не знаю, мой ли это подарок или один из тех, которые пропали. Но меня тревожит, что враги знают о браслете и используют его против меня. А ведь о нем знали только самые мои доверенные советники. Мне нужны ответы, Кристоф. Используйте любые методы, чтобы узнать правду, кроме пыток, конечно. Не причиняйте зла молодой женщине. Устрашение, обольщение — вот это то, что нужно. Узнайте, кто подбил ее на это, и мы, вполне возможно, откроем имя моего злейшего врага.

— Разумеется, ваше величество.

Кристоф и сам об этом думал. Его предшественник имел дело с первыми тремя самозванками. Они были всего лишь детьми. Одну привез мошенник из немецкого княжества. Их вышвырнули из Лубинии и под страхом смерти велели никогда не возвращаться. Другая была сообщницей алчного лубинийца. Его тоже разоблачили и бросили в тюрьму. Девочку отослали в монастырскую школу. Третья парочка была наиболее убедительна, но когда допрос оказался жестким, они сбежали, и королевские стражники так и не обнаружили, кто стоял за этой попыткой, хотя подозрение пало на Брасланов.

Четвертая появилась два года назад, и начался фарс. Самозванка заявила, что ей шестнадцать — возраст принцессы, — хотя выглядела лет на двадцать. Не успел Кристоф начать допрос, она разразилась слезами. Решив дать ей успокоиться, он оставил ее одну: пусть опомнится и откажется от идиотских претензий. Он пустил людей по ее следу, а самозванка немедленно проглотила наживку.

Следы привели к одной из нянек, которая много лет назад не получила работы в королевской детской. Несмотря на довольно немолодой возраст, она заявила, что кормит собственного ребенка. И все же после нескольких вопросов оказалось, что ее ребенок давно мертв, и, возможно, это помутило ее разум. После того как стало известно о похищении принцессы, она хвасталась, что могла бы защитить младенца, и единственная, кто способен дать ему надлежащее воспитание. И попыталась доказать это, украв девочку у какой-то семьи горожан, и стала растить ее, воображая, что это принцесса.

Но детство у ребенка было тяжелым. Старуха избивала ее каждый раз, когда девочка спрашивала, почему принцессу растят в такой нищете. У бедняжки не хватило храбрости настаивать на том, что она принцесса. По крайней мере она не была частью заговора против Стиндалов.

Но сегодняшняя самозванка была совершенно иной. Прежние были либо детьми, либо дурочками. Эта не такова. Но он уже пытался запугать ее, очевидно, недостаточно, чтобы добиться исповеди, и это нужно помнить.

А вот обольщение? Кристоф всегда был прям и откровенен со своими женщинами. Правда, он более чем жаждет затащить ее в постель, а теперь у него есть на это разрешение короля. Интересно, как она отреагирует на смену тактики...