Глава 13

У Перл не было ни малейшего желания ехать на раут к графине Ливен, жене посла, но она знала: Обелия не поверит, что у нее опять разболелась голова. Кроме того, если остаться дома, у нее действительно разболится голова — оттого, что она все время будет думать о несговорчивости Люка и о том, что ее постигла неудача. Лучше уж выехать в свет и постараться отвлечься…

— Миледи, вы просто картинка. Вам так идет этот цвет! — восторгалась Хетти, подавая ей светло-зеленый веер. — Сами посмотрите. — Хетти повернула зеркало так, чтобы Перл увидела себя во весь рост.

Но Перл лишь мельком взглянула на свое отражение. Какое все это имеет значение?

— Спасибо, Хетти, — пробормотала она. — Ты, как всегда, постаралась.

Перл направилась к двери, и горничная, догнав ее, накинула ей на плечи серебристую кружевную шаль.

Внизу ее ожидали герцог и герцогиня; они должны были вместе пообедать, перед тем как ехать на раут. Отец с мачехой сказали, что она прекрасно выглядит, и Перл машинально поблагодарила их. «Как странно… — подумала она. — Мое внутреннее состояние никак не отражается на моей внешности».

Когда они добрались до особняка графа и графини, Перл немного приободрилась. Она старалась выглядеть веселой, чтобы избежать лишних вопросов. А с хозяевами поздоровалась с особой любезностью.

— Вы просто превзошли саму себя, графиня! — воскликнула она с улыбкой. — Я и подумать не могла, что можно достать так много оранжерейных цветов в это время года.

— Просто надо знать, где они есть, — с едва заметным акцентом проговорила графиня Ливен. — Цветы — моя страсть, поэтому я знаю, где можно получить самые лучшие в любое время года.

Слова графини вызвали у Перл воспоминание об изобилии цветов на рынке Ковент-Гарден, и она мысленно вздохнула. Ей хотелось спросить, не оттуда ли все это великолепие, но она удержалась от вопроса.

Войдя в огромный бальный зал, Перл стала искать глазами одного-единственного человека, хотя знала, что именно его не увидит. Но она увидела негодяя, повинного в том, что Люка здесь не было. Лорд Хардвик сразу же заметил ее и подошел к ней.

— Миледи, вы очаровательны в этом платье, — сказал он, поклонившись, — Я рад, что ваша горничная испортила то, другое платье.

Перл смутилась. О чем он говорит? Потом вспомнила, какую утром выдумала причину, чтобы сбежать от гостей, и с улыбкой проговорила:

— Испортила — слишком громко сказано. Это можно исправить. Хорошо, если бы все можно было так легко исправить.

Поскольку лорд Хардвик не подозревал, что Перл знает правду о нем, он пропустил ее намек мимо ушей.

— Согласен, миледи. И пусть платья сделают всех женщин красавицами. Впрочем, ни одна из них не сравнится с вами. Вы, миледи, и в домотканом платье превзошли бы всех. Вы само совершенство, уверяю вас.

Он пристально посмотрел на нее, а потом вдруг прижал к губам ее руку.

Перл вспомнила, что всего несколько часов назад то же самое сделал Люк, и с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку.

— Совершенство — это нечто большее, чем красивое платье и хорошенькое личико, милорд. Мне бы хотелось, чтобы восхищались моим характером, а не внешностью.

Лорд Хардвик улыбнулся.

— Характер можно оценить лишь при более близком знакомстве, миледи. Почел бы за честь, если бы вы позволили мне оценить его.

— Но при более близком знакомстве может оказаться, что у человека нет характера, — парировала Перл. — Или, еще хуже — отсутствуют порядочность и честность.

— Да, такое случается, — согласился Хардвик. — Но вам это не грозит.

Самодовольство этого человека все больше ее раздражало. «Неужели он не чувствует никакого стыда за то, что сделал много лет назад?» — думала Перл.

— Но в таком случае и я стала бы изучать ваш характер. Вы готовы к этому? — Она внимательно посмотрела на собеседника.

— Скучное занятие, уверяю вас. Но я никогда не откажу вам ни в чем — только бы это доставило вам удовольствие, миледи. Не удалиться ли нам в какую-нибудь комнату? Там мы могли бы поговорить без помех. — В ожидании ответа он протянул ей руку.

«Похоже, он решил, что я с ним флиртую», — подумала Перл. Она ни за что не осталась бы с этим человеком наедине.

— Не думаю, что нам надо куда-то удаляться, милорд, — проговорила она ледяным тоном. — Прошу прощения, кажется, меня зовет отец. — Эти слова Перл были явным оскорблением, поскольку герцог стоял к ним спиной.

Лорд Хардвик прищурился, и глаза его сверкнули.

— Значит, увидимся позже, миледи.

Перл кивнула в знак согласия — на самом деле она предпочла бы вообще больше с ним не говорить — и направилась к отцу. Она понимала, что ей следовало проявлять осторожность. Хотя, конечно же, этот человек ни о чем не подозревал и ничего не боялся. После совершенного им злодеяния прошло более двадцати лет, и за это время он уверовал в свою неуязвимость.

Она была уверена: Люк не допустит, чтобы преступления, совершенные против него и его семьи, остались безнаказанными.

Перл решила подождать несколько дней — пусть Люк все как следует обдумает и возьмется за дело. Но дольше она ждать не собирается. Если Люк не начнет действовать, она все сделает сама, чего бы ей это ни стоило.

Люк стоял у Грин-парка и смотрел на огромный особняк своего дяди. Дорожку, ведущую к парадному входу, освещали два ряда ярких фонарей. Особняк поражал великолепием и возвышался над всеми соседними домами.

«И все это великолепие могло бы по закону принадлежать мне», — с усмешкой подумал Люк. Он попытался представить, как сейчас жил бы, если бы был хозяином такого особняка и еще нескольких поместий в придачу. Представить подобное оказалось не так-то просто. К тому же его угнетала сама мысль о таком богатстве и об ответственности, с ним сопряженной. Нет, он хотел только одного: чтобы владелец всего этого заплатил за то, что сделал. А особняк ему, Люку, не нужен.

— Стой здесь и наблюдай за улицей, — наставлял он Рифлю. — Я обойду дом и найду какой-нибудь вход. Если тебе покажется, что меня заметили, подай условный сигнал.

Рифля замечательно подражал крику совы. Но мальчик колебался.

— Я-то подумал, сэр, что мы больше не будем воровать. И мы еще ни разу не пробовали грабить такой большой дом, как этот. Наверняка здесь есть охрана и все такое.

— Я тронут твоей заботой, но тебе нечего беспокоиться. На этот раз я не собираюсь ничего красть, я хочу просто немного осмотреться здесь.

Рифля хотел задать очередной вопрос, но Люк уже направился к дому. К счастью, в этот час поблизости никого не было, кроме помощника конюха — тот, что-то насвистывая, чистил ведро для овса. Хозяин, видимо, проводил вечер вне дома и, скорее всего, должен был вернуться поздно — таковы обычаи высшего света. Слуги же в отсутствие хозяина наверняка отдыхали и утратили бдительность.

Люк обогнул конюшни и подкрался к дому. Затаившись в тени раскидистой цветущей яблони, он стал изучать окна нижнего этажа на той стороне, где обычно живет прислуга. Вечер выдался теплый, и многие окна были раскрыты настежь — впрочем, как и большинство окон верхних этажей.

Люк выбрал окно, находившееся ближе к углу дома. Оно также было открыто, и перед ним рос густой кустарник. Ухватившись за подоконник, он подтянулся и заглянул в темную комнату. Но увидел лишь полоску света под дверью. Немного помедлив, Люк протиснулся в узкое окно.

Оказавшись в комнате, он нащупал в темноте какие-то мешки и ящики. «Кладовая, — решил он. — Наверное, рядом с кухней». Чуть приоткрыв дверь, Люк выглянул в длинный, плохо освещенный коридор. Никого, не заметив, выскользнул из кладовой и прокрался к лестнице в конце коридора. Рядом находилась еще одна лестница, поуже, и Люк стал подниматься по ней в надежде, что она приведет его к какой-нибудь потайной двери, ведущей на верхние этажи, — так было устроено в доме у Перл.

И он не ошибся. Первая потайная дверь вела в роскошную столовую, в середине которой стоял огромный полированный стол — за него могли бы сесть человек двадцать. Здесь Люка ничего не интересовало, поэтому он закрыл дверь и пошел дальше. Следующая дверь вела в библиоте-ку. Он быстро осмотрел письменный стол, однако ничего интересного не обнаружил — лишь писчую бумагу и перья. Жесткие, обитые кожей стулья и ровные, аккуратные ряды книг в шкафах свидетельствовали о том, что Хардвик редко сюда заглядывал.

Поднявшись по следующей лестнице, Люк нашел еще одну дверь — за ней находилась элегантная гостиная, освещенная лишь светом уличных фонарей. Уже немного устав от бесконечной череды комнат, Люк пересек гостиную и, приоткрыв боковую дверь, увидел широкий коридор, залитый ярким светом канделябров, прикрепленных к стенам по обе стороны.

Стараясь ступать как можно осторожнее, он шел по коридору и заглядывал в комнаты — музыкальный салон, еще одна гостиная, бальный зал, картинная галерея, увешанная портретами… Люк решил удовлетворить свое любопытство и ненадолго задержался в галерее.

На нескольких портретах были запечатлены люди в старинной одежде, относящейся к прошлому, а может быть, и к позапрошлому веку. На них Люк взглянул только мельком. Хотя эти люди, возможно, являлись его предками, он не чувствовал особой связи с ними. Однако перед двумя портретами остановился надолго. С одного из них на него смотрела его мать — точно такая же, какой он ее помнил, только в роскошном платье. Если письмо Перл не было достаточным подтверждением рассказа няни, то этот портрет убедил его окончательно. Внизу, на прикрепленной к раме медной табличке, было выгравировано: «Леди Доротея Хардвик, 1791». Портрет был написан через год после его рождения.

Следующий портрет поверг его в еще большее смятение. Если бы не одежда и волосы, более длинные и светлые, чем у него, он мог бы подумать, что видит собственное отражение в зеркале! Да, согласно надписи на табличке, это был его отец, брат лорда Хардвика, и портрет был написан в тот же год, что и портрет матери.

Вот где находятся все необходимые ему доказательства — на случай, если он последует совету Перл и заявит о своих правах на титул. Возможно, это и станет его местью.

«А может быть, действительно заявить о своих правах? — подумал Люк. — Может, воспользоваться всеми преимуществами положения пэра, о которых говорила Перл?» Но он тут же напомнил себе об обязанностях, связанных с этими преимуществами. Земли, арендаторы, заседания в парламенте… Нет, все это не для него.

Тут за дверью послышались шаги, и Люк, бросившись к стене алькова, спрятался за какой-то мраморной статуей. Вскоре шаги стихли — в галерею так никто и не вошел.

Люк дождался, когда в конце коридора открылась, а затем захлопнулась дверь, и прокрался обратно в гостиную. Пять минут спустя он уже вылезал из окна кладовой. Рифля ждал Люка там, где он его оставил.

— Вы нашли то, что искали, сэр? — Мальчик явно беспокоился.

— Да, нашел. Хотя и не знал, что именно ищу. — Внезапно его лицо озарила улыбка — мысль, которая пришла ему в голову, когда он стоял перед портретом отца, вдруг стала более отчетливой. — Как ты смотришь на то, чтобы помочь мне стать привидением?

Рифля посмотрел на него с нескрываемым ужасом.

— Вы хотите, чтобы я выдал вас и получил обещанное вознаграждение? Я этого не сделаю, сэр, ни за что. Я лучше умру от голода.

Люк весело рассмеялся, но тут же спохватится — не стоило привлекать к себе внимание.

— Нет, я не предлагаю тебе ничего подобного, не беспокойся, малыш. Я не собираюсь становиться настоящим привидением. Давай вернемся домой, и я все тебе объясню.

Дома Люк в общих чертах рассказал о своем плане. Он раздобудет одежду, такую же, как на портрете, а так как волосы у него короче и темнее, он наденет более светлый парик.

— Если я сумею хорошо сыграть свою роль, лорд Хардвик либо подумает, что в его доме водятся привидения, либо сойдет с ума. Как бы то ни было, я убежден: в течение недели я заставлю его делать все, что захочу.

— Но… зачем, сэр? Почему именно этот лорд? И почему у него в доме есть портрет, так похожий на вас? Он что, какой-нибудь ваш родственник?

— Я всегда считал тебя сообразительным, Рифля. Да, я думаю, что он мой дядя. А еще я думаю, что он когда-то, очень давно, убил моего отца.

— Если ваш дядя — лорд, тогда кто же вы, сэр? — спросил Рифля. — Значит, вы один из них, да?

Люк уже пожалел, что всегда говорил о своей ненависти к аристократам. Видимо, его слова крепко засели в голове мальчика.

— Похоже, что так, Рифля. Но это ничего не значит. Этот герцог — редкостный негодяй, и я хочу заставить его заплатить за все злодеяния. Так ты мне поможешь?

Рифля немного помолчал, потом его лицо расплылось в лукавой улыбке.

— Конечно, помогу. Ведь вы столько добра мне сделали. И многим другим. Думаю, что теперь, если будете в силе и при деньгах, вы сделаете еще больше добрых дел.

Люк нахмурился. Слова мальчика очень походили на то, что говорила Перл. Неужели теперь на него и Рифля будет давить?

— Я не хочу быть одним из них. Просто хочу, чтобы этот мерзавец получил то, что заслужил. Вот и все. Так ты поможешь мне?

— Да, помогу, — кивнул Рифля. — Поступайте, как знаете, сэр. С чего начнем?

К концу следующего дня у Люка уже было все, что ему требовалось, и они с Рифлей снова отправились к особняку Хардвика.

— Если бы я не знал, что это вы, сэр, я тоже подумал бы, что это привидение, — прошептал Рифля. — Смотрите, сюда едет карета. Сейчас она будет здесь.

Люк кивнул, и завитки его светло-каштанового напудренного парика коснулись кружевного воротника рубашки. Он чувствовал себя так, словно ему предстояло выйти на сцену.

— Вот он. Идем.

Они пошли тем же путем, каким накануне шел Люк. Хотя моросил дождик, окно кладовой было открыто. Люк указал на него Рифле.

— Видишь это окно? Ты знаешь, что делать, если кто-нибудь появится?

— Я постараюсь отвлечь их, сэр, и увести к другой стороне дома.

— Все верно, Рифля. Что ж, я пошел.

Выйдя из тени, Люк подкрался к дому и забрался в окно кладовой. «Может, не стоило привлекать к этому Рифлю? — думал он. — Я наверняка и сам справился бы. Но сейчас мальчик хоть чем-то занят, а иначе принимал бы участие в каких-нибудь более опасных проделках. И все-таки надо будет серьезно подумать, что с ним делать. Рифля смышленый мальчишка, но ему очень быстро все надоедает, и это опасно».

Люк шел по коридору, бесшумно ступая в тяжелых башмаках с огромными пряжками. Завернув за угол, он столкнулся лицом к лицу с молоденькой служанкой, вытиравшей пыль с греческой вазы. Она в испуге посмотрела на Люка и раскрыла рот — видимо, хотела закричать, но крик застрял у нее в горле. Несколько секунд они молча стояли друг против друга. Потом девушка попятилась, в ужасе глядя на Люка. Он непроизвольно протянул руку, чтобы успокоить ее, но девушка издала истошный вопль и, повернувшись, бросилась бежать.

«Не стоило протягивать руку, — подумал Люк. — Так можно все испортить. Сейчас сюда прибегут люди». Он отступил за угол, а затем нырнул в ближайшую комнату, оказавшуюся спальней.

Осмотревшись, Люк подошел к камину и принялся ощупывать стену, надеясь найти потайную дверь. Но такой двери в комнате не оказалось. Он снова осмотрелся — надо было побыстрее где-нибудь спрятаться. Скрывшись за пышными складками нависавшего над кроватью балдахина, он обнаружил вырезанные на деревянной спинке инициалы — Дж.Н. Возможно, когда-то это была спальня его отца.

Тут за дверью послышались тяжелые шаги и раздался мужской голос:

— К тому же ты съела слишком много конфет вчера вечером… а ведь миссис Даггин тебя предупреждала… Тебе просто почудилось, вот и все.

— Нет-нет, я его видела!.. Он был из другого века и плыл над полом, а глаза — как огонь! Он посмотрел сквозь меня, а потом протянул руку, но не произнес ни слова.

Люк невольно улыбнулся. Он такого придумать не сумел бы. Все-таки воображение — забавная вещь!

Тут дверь отворилась, и Люк замер, затаил дыхание. Сквозь тяжелые драпировки балдахина пробивался слабый свет свечи.

— Видишь? И здесь никого нет. Если уж и было бы привидение, то именно здесь.

«Интересно, почему?» — промелькнуло у Люка. И этот же вопрос задала служанка:

— Почему именно здесь?

К сожалению, мужчина не стал ничего объяснять, он лишь сказал:

— Если никто не рассказал тебе эту историю, значит, и мне не следует. Пошли обратно на кухню. Я попрошу миссис Даггин приготовить тебе чего-нибудь успокаивающего, а потом можешь идти вниз и заниматься своими делами.

Дверь закрылась, и Люк невольно вздохнул. Увь], ничего нового он не узнал. Но сейчас он уже убедился: спальня действительно принадлежала его отцу, а среди слуг были люди… весьма осведомленные.

Люк невольно улыбнулся. Что ж, первое столкновение — пусть со служаночкои — произошло именно так, как он задумал. Служанка наверняка станет рассказывать о призраке. И теперь все в доме насторожатся, и им везде будут мерещиться привидения — а именно эта атмосфера и требовалась для осуществления его плана.

При более тщательном осмотре спальни Люк все же обнаружил напротив камина потайную дверь, ведущую в коридор для прислуги. Решив, что для одного вечера он сделал не так уж мало, Люк немного подождал, а потом тем же путем — через окно в кладовой — выбрался из дома. Рифля удивился, увидев его так скоро, но Люк объяснил ему, что они снова придут сюда — и завтра, и послезавтра.

— Сколько же раз мы будем приходить, сэр? Вас наверняка поймают, если вы начнете влезать в один и тот же дом.

— Сколько понадобится, столько и буду влезать. Зависит от обстоятельств. Но надеюсь, меньше недели. А пока у меня есть для тебя поручение. Мне надо знать, что будут говорить слуги о привидении. Ты меня понял?

Мальчик улыбнулся:

— Понял, сэр! — Рифля был мастер выведывать всякие сведения и очень этим гордился.

— Вот и хорошо. А теперь пошли отдыхать. Нас ждет много интересного…

После своей последней встречи с лордом Хардвиком Перл предпочла бы больше никогда не видеть этого человека. Но судьба распорядилась иначе. Через два дня она столкнулась с ним в магазине на Бонд-стрит. А накануне они оба присутствовали на одном и том же светском приеме. Правда, ей удалось избежать разговора с ним и ограничиться легким кивком.

Сегодня же Обелия пригласила лорда Хардвика сопровождать их в театр, и Перл поняла: избежать разговора с ним на сей раз не удастся. Что ж, придется проявлять осторожность — говорить только самое необходимое.

Оказавшись у «Ковент-Гардена», Перл тотчас же вспомнила Люка, хотя с ним она была совсем в другом театре. Чем он сейчас занимался? С тех пор как они виделись у его дома, прошло четыре дня, но она пока ничего о нем не узнала.

— Добрый вечер, миледи, — приветствовал ее лорд Хардвик, когда она выбиралась из кареты герцога.

Перл показалось, что Хардвик чем-то обеспокоен.

— Добрый вечер, милорд. — Она кивнула ему и отошла в сторону.

Поздоровавшись с герцогом и герцогиней, лорд Хардвик подошел к Перл.

— Миледи, прошу меня простить, если я каким-то образом обидел вас несколько дней назад. Я не хотел, уверяю вас.

Она пожала плечами.

— Ничего страшного, милорд. Я слышала, что люди наносят друг другу и более тяжкие обиды.

Теперь она уже не сомневалась: он явно нервничал.

— Слышали?.. А что именно вы слышали, миледи?

— Слухи, всего лишь слухи, милорд…

Он пристально посмотрел на нее, но тут же отвел глаза.

— Слухи могут искажать действительность. Особенно по прошествии многих лет. Я стараюсь не обращать на них внимания.

Перл поняла: Хардвик почему-то вспомнил о своих давних преступлениях. Может быть, Люк все же что-то предпринял?

— Весьма благоразумно, милорд. Это помогает сохранять душевное равновесие.

Он вопросительно взглянул на нее, однако промолчал. Немного помедлив, они последовали за герцогом и герцогиней.

В этот вечер давали «Гамлета», и Перл решила, что это — знак свыше. По мере того как разворачивалось действие на сцене, она все внимательнее следила за лордом Хардвиком. Когда Тень отца сказала Гамлету о «гнусном убийстве», тот, явно нервничая, заерзал в кресле. Когда же Гамлет воскликнул: «О провидение! Мой дядя!» — Хардвик вздрогнул.

Теперь уже Перл нисколько не сомневалась: «Гамлет» напомнил убийце о его злодеянии. Когда после первого акта опустился занавес, он встал и, повернувшись к герцогу, пробормотал:

— Я не знаю, как мне благодарить вас за приглашение, ваша светлость, но… Прошу меня простить, я, видимо, съел за обедом что-то не то, поэтому плохо себя чувствую. Боюсь, мне придется откланяться.

Обелия — сама заботливость — посоветовала ему какое-то питье, помогающее при несварении.

— Несварение желудка — это очень неприятно, милорд. Мы все надеемся, что вы почувствуете себя лучше, когда приедете домой. Не правда ли? — Герцогиня повернулась к Перл.

— Я совершенно уверена, что лорду Хардвику станет лучше, — с улыбкой ответила Перл. — Причина несварения исчезнет, как только он покинет театр.

Герцог, в свою очередь, тоже пожелал Хардвику скорейшего выздоровления, и тот поспешно покинул ложу. Обелия строго взглянула на Перл.

— Ты явно сказала ему что-то обидное. Что именно? Перл пожала плечами:

— Ничего я не говорила, уверяю вас, ваша светлость. Просто мне показалось, что ему не нравится пьеса. Но очевидно, у него действительно несварение желудка.

— Оставь девочку в покое, дорогая. — Герцог с улыбкой посмотрел на жену. — Хардвик всегда был странноватым. Я никогда особенно не доверял ему.

Обелия хотела возразить, но в этот момент в ложу вошли знакомые и отвлекли ее. Перл, как обычно, улыбалась и кивала им, но при этом думала о лорде Хардвике. Казалось, он был чем-то напуган, и это могло означать только одно: Люк уже что-то предпринял.

Лорд Хардвик дрожащими пальцами вставил ключ в замочную скважину. Бутылка вина, которую он выпил в клубе, куда заехал после театра, нисколько не помогла ему успокоиться — он по-прежнему ужасно нервничал. Флегматичный дворецкий и большинство других слуг уволились еще утром, так что Хардвику пришлось самому отпирать дверь.

Конечно же, ему не следовало ехать в театр на «Гамлета». Он никогда не любил эту пьесу и, разумеется, не поехал бы в театр, если бы приглашение не исходило от герцога и герцогини — ему не хотелось отказывать сопровождать их в театр. Что же касается всех этих смехотворных разговоров о привидении… Глупости, конечно, но они очень нервировали.

И все-таки странно… Ведь четверо его слуг утверждают, что видели привидение — причем видели неподалеку от спальни Джеймса. Описания же соответствовали портрету, висевшему в галерее. Портрету, написанному за месяц до смерти брата…

Лорд Хардвик на несколько минут зашел в библиотеку, чтобы выпить рюмку бренди перед сном. Он никогда не был суеверным, но сейчас, поднимаясь по главной лестнице, чувствовал, как у него по спине пробегают мурашки.

«Слава Богу, что Крэнли меня не покинул», — внезапно подумал Хардвик. Добравшись до верхнего этажа, он хотел свернуть к своей спальне, но вдруг остановился — послышался какой-то странный шум в коридоре. Хардвик обернулся, и ему показалось, что в это мгновение дверь в спальню брата закрылась.

Немного помедлив, он осторожно подошел к этой двери. Может, войти? Он ведь не глупая служанка, а весьма здравомыслящий человек.

Лорд Хардвик распахнул дверь — и замер у порога.

Оно стояло посередине комнаты и выглядело именно так, как описывали слуги. Привидение, одетое по моде конца прошлого века… Хардвик протер глаза, однако привидение не исчезло. Внезапно оно открыло рот и загробным голосом проговорило:

— Здравствуй… брат.