Книга: Виконт, который любил меня
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22

Глава 21

В обществе шепчутся, что лорд и леди Бриджертон были вынуждены пожениться. Но это неправда. Автор отказывается верить, что это не брак по любви.
«Светская хроника леди Уистлдаун». 15 июня 1814 года
Кейт смотрела на пристенный столик, где стоял поднос с завтраком, и размышляла, может ли быть такое, когда умираешь от голода и одновременно напрочь лишен аппетита. Желудок громко урчал, требуя еды, и немедленно, и все же каждое блюдо, от яиц до лепешек, от копченой сельди до жареной свинины, вызывало тошноту.
Обреченно вздохнув, она потянулась к треугольнику тоста, и взяв чашку с чаем, опустилась на стул.
Прошлой ночью Энтони так и не вернулся.
Кейт заставила себя проглотить кусочек тоста. Она надеялась, что муж по крайней мере появится домой утром. Она и без того медлила с завтраком, – было уже почти одиннадцать утра, а Кейт обычно ела в девять, – но муж по-прежнему отсутствовал.
– Леди Бриджертон?
Кейт, которую так грубо вернули к действительности, вздрогнула и подняла голову. Рядом стоял лакей с маленьким кремовым конвертом в руках.
– Это принесли для вас несколько минут назад, – сообщил он.
Кейт поблагодарила лакея и взяла конверт, запечатанный аккуратной капелькой розового воска. Поднеся его к глазам, она разобрала инициалы «Э.О.Б.». Кто-то из родных Энтони? «Э» – скорее всего Элоиза, поскольку все Бриджертоны именуются в алфавитном порядке.
Кейт осторожно сломала печать. Из конверта выскользнул аккуратно сложенный листок бумаги.
«Кейт, Энтони у нас. Выглядит ужасно. Конечно, это не мое дело, но я подумала, что вам следует знать.
Элоиза».
Кейт перечитала записку, отодвинула стул и встала. Пора нанести визит в Бриджертон-Хаус.
К удивлению Кейт, дверь открыл не дворецкий, а Элоиза.
– Быстро вы! – воскликнула она.
Кейт оглядела холл, почти ожидая, что на нее сейчас набросится еще парочка Бриджертонов.
– Вы ждали меня? Элоиза кивнула.
– И вам совсем ни к чему стучать в дверь. Бриджсртон-Хаус принадлежит Энтони, а вы его жена.
Кейт слабо улыбнулась. Сегодня она почти не чувствовала себя женой хозяина дома.
– Надеюсь, вы не считаете меня безнадежной сплетницей, вечно готовой сунуть нос, куда ее не просят, – продолжала Элоиза и, взяв Кейт под руку, повела в гостиную. – Но Энтони действительно не в себе, и, подозреваю, вы не знали, где он.
– Почему вы так думаете? – вырвалось у Кейт.
– Видите ли, он из кожи вон лез, чтобы мы не узнали о его приезде.
Кейт с подозрением уставилась на золовку.
– То есть как?!
У Элоизы хватило совести покраснеть.
– Понимаете, я единственная знаю, что он здесь, и только потому, что шпионила за ним. По-моему, даже матушка ни о чем не догадывается.
Кейт потрясенно захлопала глазами:
– Вы шпионили за нами?
– Нет, разумеется, нет! Но сегодня я встала очень рано и, услышав, как хлопнула входная дверь, спустилась вниз, узнать, в чем дело. Вот и заметила свет под дверью его кабинета.
– Откуда же вы знаете, что он выглядит ужасно?
Элоиза пожала плечами.
– Сообразила, что он рано или поздно выйдет поесть или облегчиться, поэтому прождала на ступеньках час или дольше…
– Или дольше? – переспросила Кейт.
– Вернее, три часа. На самом деле это не так уж долго, когда задашься целью, и, кроме того, я захватила с собой книгу.
Кейт с невольным восхищением покачала головой:
– Когда он вернулся домой?
– Около четырех.
– А что делали вы среди ночи?
Элоиза снова пожала плечами:
– Бессонница. Со мной это часто бывает. Поэтому я спустилась вниз взять книгу из библиотеки. Наконец около семи… полагаю, было около семи, поэтому я ждала меньше трех часов…
У Кейт голова пошла кругом.
– …он вышел из кабинета. Но не направился в комнату для завтраков. Поэтому я заключила, что причина его появления немного иная. Минуты через две он снова скрылся в кабинете. Где и пребывает до этого момента, – торжественно закончила Элоиза.
Кейт добрых две минуты не сводила с нее глаз.
– Вы никогда не подумывали предложить свои услуги министерству обороны?
Элоиза расплылась в улыбке. В этот момент она так походила на Энтони, что Кейт едва не заплакала.
– В качестве шпиона? – осведомилась девушка.
– Именно.
– Не считаете, что я бы сделала блестящую карьеру?
– Сказочную.
Элоиза порывисто обняла Кейт:
– Я так рада, что вы вышли замуж за моего брата! А теперь идите и узнайте, что произошло.
Кейт кивнула, распрямила плечи и шагнула к двери кабинета. Но тут же остановилась и ткнула пальцем в Элоизу:
– Надеюсь, вы не будете подслушивать под дверью!
– Мне такое и в голову бы не пришло, – поклялась она.
– Элоиза, я серьезно!
Элоиза вздохнула:
– Мне все равно пора спать. Я всю ночь провела на ногах.
Кейт подождала, пока золовка поднимется наверх, после чего направилась к кабинету. Сжала дверную ручку, прошептала: «Только откройся», и повернула. К ее невероятному облегчению, дверь не была заперта.
– Энтони! – окликнула она мягко и нерешительно. Звук собственного голоса показался ей неприятным. Она не привыкла быть мягкой и нерешительной.
Не получив ответа, Кейт переступила порог. Шторы были сдвинуты, и тяжелый бархат почти не пропускал света. Кейт продолжала оглядывать комнату, пока не увидела мужа. Тот спал, сидя за письменным столом.
Кейт бесшумно подступила к окнам и немного раздвинула шторы, не желая, чтобы яркий свет ослепил Энтони, когда он проснется, но и не собираясь вести столь важный разговор в темноте. Вернувшись к столу, она осторожно тряхнула мужа за плечо.
– Энтони! – прошептала она. – Энтони!
Вместо ответа он всхрапнул. Нетерпеливо нахмурившись, она тряхнула его немного сильнее.
– Энтони! Энтони, проснись!
Он что-то несвязно пробормотал, открыл глаза и выпрямился.
Кейт подождала, пока он окончательно очнется и посмотрит на нее.
– Кейт! – хрипло буркнул он, дыша на нее перегаром. – Что ты здесь делаешь?
– Нет, что ты здесь делаешь? – парировала она. – До сих пор я думала, что мы живем в миле отсюда.
– Не хотел тебя беспокоить, – промямлил он.
Кейт ни на секунду не поверила мужу, но решила не спорить и вместо этого прямо спросила:
– Почему ты ушел вчера ночью?
Последовало долгое молчание.
– Это сложно объяснить, – ответил наконец Энтони с усталым вздохом.
Кулаки Кейт сами собой сжались.
– Я достаточно сообразительна, – сообщила она намеренно ровным голосом. – И обычно в состоянии понять сложные ситуации.
Энтони, очевидно, остался недоволен ее сарказмом.
– Мне не хочется вдаваться в подробности.
– А когда захочется?
– Поезжай домой, Кейт, – тихо попросил он.
– А ты? Не собираешься поехать со мной?
Энтони с едва слышным стоном взъерошил волосы. Иисусе, она вцепилась в него, как бульдог в кость. Голова его раскалывалась, во рту был металлический вкус, и все, что ему сейчас нужно, – плеснуть водой в лицо, почистить зубы… а жена, дай ей волю, начнет его пытать…
– Энтони? – упорствовала она. С него достаточно!
Он вскочил так внезапно, что стул отлетел и с треском свалился на пол.
– Немедленно прекрати расспросы, – процедил он. Губы Кейт упрямо сжались. Но глаза… Металлический вкус во рту сменился горьким. Сознание собственной вины едва не прикончило его.
Потому что в ее глазах плескалась боль.
А мука, терзавшая его сердце, стала невыносимой.
Он не готов. Пока не готов. И не знал, что с ней делать. Не знал, что делать с собой. Всю жизнь… по крайней мере с тех пор, как умер отец, он мирился с некоторыми истинами. Истинами, для него непреложными. Но Кейт ворвалась в его мир и перевернула его.
Он не хотел ее любить. Черт, да он вообще не хотел никого любить. Любовь – единственное, что заставляло его бояться собственной смертности. А как насчет Кейт? Он обещал любить и защищать ее. Как можно выполнить обет, если ему придется ее покинуть? Нельзя же поведать ей о своем странном убеждении? Мало того, что она посчитает его безумным. Он бросит ее в пропасть той же боли и страха, которые терзали его. Пусть лучше живет в блаженном неведении.
Или лучше, если бы она вообще его не любила?
Энтони не знал ответа. Ему необходимо время. И он не мог сосредоточиться, когда она стоит рядом и не сводит с него полных боли глаз… И…
– Уходи, – выдавил он. – Просто уходи.
– Нет, – ответила она со спокойной решимостью, заставившей Энтони полюбить ее еще сильнее. – Не уйду, пока не скажешь, что тебя беспокоит.
Он подошел к ней и взял за руку.
– Я не могу быть сейчас с тобой, – прохрипел он, избегая ее взгляда. – Завтра. Мы увидимся завтра. Или послезавтра.
– Энтони…
– Я должен все обдумать.
– Что именно? – вскричала она.
– Прошу, не усложняй все еще больше…
– Разве возможно усложнить то, о чем я понятия не имею? – не сдавалась Кейт.
– Мне нужно всего несколько дней, – пробормотал он. – Всего несколько дней, чтобы поразмыслить.
Понять, что ему делать. Как он собирается прожить остаток дней своих.
Но она повернулась лицом к нему и коснулась щеки с нежностью, от которой заныло сердце.
– Энтони, – прошептала она, – пожалуйста… Он не сумел ничего ответить. Не издал ни звука.
Ее ладонь легла ему на затылок. Она притягивала его к себе с неумолимой силой… ближе… ближе, и он не смог с собой совладать. Потому что хотел ее, хотел безумно, хотел ощутить тепло ее тела, чуть солоноватый вкус кожи. Хотел вдыхать ее аромат, дотрагиваться, слушать вздохи и стоны, когда он ее ласкает…
Она коснулась его губ губами, мягкими и требовательными. Ее язык пощекотал уголок его рта. Как легко потеряться в ней, опуститься на ковер и…
– Нет! – вырвалось у него, и ей-богу, он понятия не имел, что так выйдет. – Нет! – повторил он, оттолкнув ее. – Не сейчас.
– Но…
Он не достоин ее. Еще не достоин… пока не поймет, как собирается прожить последние годы жизни. И если это означает необходимость лишить себя того единственного, что может принести ему спасение – так тому и быть.
– Иди, – приказал он чуть резче, чем намеревался. – Иди! Увидимся позже.
На этот раз Кейт повиновалась и, не оглядываясь, вышла.
А Энтони, только сейчас научившийся любить, понял, что чувствует человек, когда умирает его душа.
К утру следующего дня Энтони был безнадежно пьян. К полудню он мучился похмельем. В висках стучало, в ушах звенело, а братья, пораженные тем необычайным обстоятельством, что обнаружили главу семьи в клубе, да еще в таком состоянии, слишком громко переговаривались.
Энтони зажал ладонями уши и застонал. Все переговаривались слишком громко!
Он приподнял тяжелую голову и злобно уставился на братьев.
– Кейт вышибла тебя из дома? – осведомился Колин, схватив грецкий орех с большого оловянного блюда, украшавшего стол, и раскалывая его с поистине оглушительным треском.
Бенедикт наблюдал за братом с поднятыми бровями и ехидной ухмылочкой:
– Она определенно вышибла его из дома, – сообщил он Колину. – Подай-ка мне орех, если нетрудно.
Колин бросил брату орех.
– Щипцы тоже нужны?
Бенедикт покачал головой. И, продолжая ухмыляться, поднял толстую книгу в кожаном переплете.
– Обожаю раскалывать орехи этим.
– Не смей, – выдавил Энтони, пытаясь схватить книгу, – не смей даже помыслить об этом.
– Похоже, сегодня у тебя особо чувствительный слух, не так ли?
Будь у Энтони под рукой пистолет, пристрелил бы обоих, и даже перспектива лишнего шума его не пугала.
– Можно дать тебе совет? – спросил Колин, энергично жуя орех.
– Нельзя! – отрезал Энтони.
Колин жевал с открытым ртом. Поскольку подобные вещи были строго запрещены в их доме, оставалось предположить, что Колин намеренно громко чавкает, дабы причинить брату как можно больше неприятностей.
– Закрой свой чертов рот, – велел он.
Колин проглотил орех, причмокнул и громко потянул чай из чашки.
– Что бы ты ни наделал, лучше извиниться. Я знаю тебя и знаю Кейт, и зная то, что знаю…
– Какого дьявола он несет? – проворчал Энтони.
– По-моему, – вмешался Бенедикт, развалившись на стуле, – он пытается объяснить, что ты осел.
– Именно! – воскликнул Колин. Энтони устало качнул головой.
– Все куда сложнее, чем вы воображаете.
– Так всегда бывает, – высказался Бенедикт с чистосердечием, таким фальшивым, что человек неопытный вполне Мог бы принять его за искренность.
– Когда вы, парочка идиотов, найдете женщин, достаточно наивных, чтобы выйти за вас, можете набраться наглости давать мне советы. А пока… заткнитесь!
Колин уставился на Бенедикта:
– Думаешь, он злится?
Бенедикт дернул бровью:
– Либо злится, либо пьян.
Колин покачал головой:
– Не пьян. Успел протрезветь. И явно страдает от похмелья.
– Этим и объясняется, – с философским кивком заключил Бенедикт, – почему он так взбесился.
Энтони с силой прижал пальцы к вискам.
– Боже милосердный, – охнул он, – что вы попросите за то, чтобы оставить меня в покое?
– Поезжай домой, Энтони, – ответил Бенедикт, на удивление мягко.
Энтони закрыл глаза и шумно выдохнул. Он и сам мечтал только об этом. Но не знал, что скажет Кейт, и, что всего важнее, понятия не имел, что почувствует, оказавшись дома.
– Да, – согласился Колин, – поезжай домой и скажи, что любишь ее. Что может быть проще?
И внезапно все действительно стало простым и ясным. Нужно сказать Кейт о своей любви. Сейчас. Сегодня. Сделать все, чтобы она знала. И в эту секунду он поклялся провести каждую минуту своей безнадежно короткой жизни, доказывая ей свою любовь.
Уже слишком поздно что-то менять. Он всячески пытался не влюбиться в свою жену, но ничего не получилось. И поскольку вряд ли он способен ее разлюбить, значит, приходится примириться с неизбежным. Все равно его будут терзать предчувствия собственной смерти независимо от того, признается ли он Кейт в любви. И все отведенные ему годы он проживет в радости, если станет открыто и честно любить собственную жену.
Он твердо уверен, что и она к нему неравнодушна. И конечно, будет рада слышать, что он отвечает на ее чувства. А когда мужчина любит женщину, любит всем сердцем и душой, разве не его долг и обязанность сделать ее счастливой?
Но Энтони не расскажет ей о своих предчувствиях. Какой смысл? Пусть он один страдает от сознания того, что срок, отведенный ему и Кейт, не слишком велик. Но зачем мучиться ей? Лучше пусть испытает внезапную и острую боль от его безвременной кончины, чем заранее терзаться все эти годы.
Он скоро умрет. Но ведь умереть суждено каждому. Просто он отправится на тот свет раньше, чем остальные. Но, ей-богу, он насладится своими последними годами пребывания на земле. Насладится каждой частицей своего существа. Конечно, лучше бы не влюбляться, но теперь, когда это случилось, он не собирается прятаться от любви!
Все очень просто. Его мир – это Кейт. Если он попытается отрицать это, лучше сразу перестать дышать.
– Мне нужно идти! – выпалил он, вставая так неожиданно, что ударился бедром о край стола. Ореховая скорлупа разлетелась по столешнице.
– Я так и подумал, – кивнул Колин.
– Иди, – улыбнулся Бенедикт.
Похоже, его братья куда сообразительнее, чем кажется с первого взгляда!
– Поговорим с тобой через неделю-другую? – спросил Колин.
Энтони невольно улыбнулся. Последние две недели он каждый день встречался с братьями в клубе. Невинный вопрос Колина означал одно: всем ясно, что Энтони безумно любит жену и следующую неделю намеревается доказывать ей это. И что его новая семья так же важна для него, как и та, в которой он родился.
– Две недели! – отрезал Энтони, рывком натягивая пальто. – Может, три.
Братья переглянулись и дружно фыркнули.
Когда Энтони, задыхаясь и перескакивая через две ступеньки, ворвался в дом, оказалось, что Кейт отсутствует.
– Куда она поехала? – спросил он дворецкого. Как глупо! Он даже не подумал, что она может куда-то отправиться.
– На прогулку в парк, милорд, – пояснил дворецкий. – С мисс Эдвиной и мистером Бэгуэллом.
– Поклонник Эдвины, – пробормотал Энтони себе под нос. Черт! Конечно, он рад за свояченицу, однако та выбрала чертовски неподходящее время! Он только что принял судьбоносное решение, касающееся жены. Было бы неплохо, окажись она на месте.
– Они взяли с собой и это создание, – передернувшись, добавил дворецкий, так и не сумевший пережить то, что считал вторжением корги в его дом.
– Значит, Ньютон тоже поехал? – уточнил Энтони.
– Полагаю, через час-другой они вернутся.
Энтони раздраженно постукивал носком сапога о мраморный пол. Он не желал ждать целый час. Черт, да он и минуты не желает ждать!
– Я сам их найду, – бросил он. – Это не так уж трудно.
Дворецкий кивнул и, открыв дверь, показал на маленький экипаж, в котором приехал Энтони.
– Вам понадобится другая коляска, милорд?
Энтони покачал головой.
– Я поеду верхом. Так выйдет быстрее.
– Хорошо, милорд, – с поклоном ответил дворецкий. – Сейчас прикажу оседлать коня.
Минуты две Энтони наблюдал, как дворецкий медленно и величаво направляется в глубь дома, прежде чем нетерпеливо воскликнуть:
– Я сам обо всем позабочусь!
Не успел дворецкий оглянуться, как хозяин исчез.
Энтони добрался до Гайд-парка в самом веселом настроении. Скорее бы найти жену, схватить ее в объятия и признаться в любви! Он истово надеялся, что она ответит столь же нежными словами. Наверное, так оно и будет: он видел любовь в ее глазах и не мог ошибиться. Может, она просто ожидала, пока он все скажет первым. В этом случае ее трудно винить: перед самой свадьбой он взял на себя труд предупредить, что их брак не будет союзом по любви.
Каким же идиотом он был!
Оказавшись в парке, он решил сразу же ехать на Роттен-роу. Сейчас там должно быть многолюдно. Самое подходящее место для парочки влюбленных и их компаньонки. Вряд ли Кейт выберет более уединенное место.
Энтони пустил коня в галоп, хотя парк не место для скачек. При этом он честно старался игнорировать приветственные оклики как других всадников, так и пешеходов. И когда он уже посчитал, что близок к цели, послышался хоть и дребезжащий, но весьма повелительный женский голос:
– Бриджертон! Послушайте, Бриджертон! Да остановитесь же, когда с вами говорят!
Виконт, застонав, обернулся. Леди Данбери. Огнедышащий дракон, наводящий страх и ужас на светское общество. И проигнорировать ее невозможно! Интересно, сколько ей лет? Шестьдесят? Семьдесят? Но независимо от возраста она была одной из сил природы, а разве можно не обращать внимания на силы природы?
– Леди Данбери, – пробормотал он, натягивая поводья и пытаясь не выглядеть слишком уж раздраженным. – Как приятно видеть вас.
– Добрый день, мальчик, – улыбнулась она. – Вид у вас такой, словно вместо виски вы приняли яд! Взбодритесь!
Энтони жалко улыбнулся.
– Где ваша жена?
– Я как раз ищу ее, – пояснил он. – Вернее, искал.
Леди Данбери была слишком проницательна, чтобы не заметить намека. Поэтому он решил, что старуха, должно быть, намеренно пропустила его слова мимо ушей.
– Мне нравится ваша жена, – неожиданно изрекла она.
– Мне тоже, леди Данбери.
– Никогда не понимала, почему вы так рвались ухаживать за ее сестрой. Милая девушка, но вовсе не для вас.
Она закатила глаза и негодующе фыркнула:
– Мир был бы куда более счастливым местом, если бы люди просто слушались меня, прежде чем идти к алтарю. Я могла бы за неделю сосватать весь брачный рынок.
– О, в этом я уверен.
Старуха подозрительно прищурилась:
– Вы издеваетесь надо мной?
– Мне это в голову не приходило, – искренне ответил Энтони.
– Прекрасно. Вы всегда казались человеком здравомыслящим. Я…
Она вдруг разинула рот и показала куда-то в сторону.
– Что это, черт возьми?
Энтони попытался определить, куда направлен перепуганный взгляд леди Данбери, и увидел открытую коляску. Впряженные в нее лошади явно испугались и понесли: коляска вихлялась из стороны в сторону и кое-как удерживалась на двух задних колесах. Энтони находился слишком далеко, чтобы видеть лица пассажиров, но услышал визг и громкий лай собаки.
Кровь Энтони превратилась в лед.
В экипаже была его жена!
Не потрудившись попрощаться с леди Данбери, он пришпорил лошадь и поскакал вперед. Что он будет делать, когда доберется до коляски? Перехватит поводья у злосчастного кучера? Может, ему удастся спасти седоков.
Но он не может хладнокровно дожидаться, когда коляска разобьется у него на глазах.
Однако именно это и произошло.
Энтони был на полпути к раскачивающемуся экипажу, когда он съехал с дорожки, наткнулся на большой булыжник и, потеряв равновесие, повалился на бок.
Охваченному смертельным страхом Энтони оставалось смотреть, как жена погибает у него на глазах.
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22