Глава 13

За обедом Джонатан Сазерленд настоял на том, чтобы занять место между Патрицией и Барбарой.

Столовая была такой же изысканной, как и остальные комнаты в доме. Обедавшие сидели за длинным столом красного дерева, над ними висела огромная металлическая люстpa, а до блеска натертый пол устилал пушистый персидский ковер.

Стены комнаты, оклеенные голубыми обоями, были увешаны полками с оловянными чашами и кубками, подносами и тарелками. Они прекрасно сочетались со стоявшими рядом яркими фарфоровыми вазами.

Слуга принес поднос с двумя жареными утками в пряном соусе. Птицы сидели на гнездах из риса, обложенных дольками апельсинов, посыпанных сахаром и обжаренных в масле.

Джонатан Сазерленд за обедом оживленно беседовал со своими молодыми соседками, к явному огорчению дочери. Нэнси с облегчением вздохнула, когда дамы, извинившись, вышли из-за стола, оставив мужчин с их сигарами и бренди.

В уютной гостиной Нэнси осторожно наблюдала за свот ими гостьями.

Барбара Керкленд, несомненно, была послана ей в дар небом. Огромное сходство между девушкой и ее умершей дочерью Бесс было просто невероятным. Казалось, Бесс вернулась домой.

Нэнси с материнским любопытством надолго задержала свой взгляд на Патриции Фэрчайлд. Она нашла ее довольно утонченной и красивой. В ее очаровательном лице не было ни малейшего изъяна. Но эта женщина явно чувствовала себя неловко в ее присутствии, и Нэнси не могла понять причины такой скованности.

Стивен ничего о ней не рассказывал. Патриция была первой женщиной, которую он привел в родительский дом. Неужели ее блудный сын наконец влюбился? «Дай Бог!» — с трепетом подумала Нэнси.

Дочки многих окрестных богачей не переставали охотиться за Стивеном многие годы, но ни одна из них его не заинтересовала. А сейчас, как ни старался он скрыть свое отношение к Патриции, Нэнси видела, что он не сводит с нее глаз. Но материнская интуиция ей подсказывала, что между молодыми людьми не все ладно.

Она протянула Патриции чашку чаю, и, когда молодая женщина ее взяла, их взгляды встретились. Нэнси Керкленд любезно улыбнулась, и Патриция ответила ей нервной улыбкой. «Почему она чувствует себя так неловко?» — подумала Нэнси.

Патриция сделала глоток чая, ожидая расспросов, которые должны были непременно последовать. От нее не ускользнул интерес, с которым миссис Керкленд за ней наблюдала. Патриция знала, что придет момент, когда мать Стивена начнет ее расспрашивать, а потом последует разочарование и презрение, едва прикрытое маской любезности. «Черт бы тебя побрал, Стивен. Почему бы тебе сразу не рассказать матери всю правду?» — возмущенно подумала она.

— Вы всю жизнь жили в Бостоне, Патриция? — спросила Нэнси.

— Нет, только последние двенадцать лет. Моя мать умерла, когда мне было десять, и я с отцом приехала в Америку.

— Какое совпадение! — воскликнула Нэнси. — Моя мать умерла, когда мне тоже было десять лет. Продолжайте, Патриция, — добавила она.

— В двенадцать лет я потеряла отца, а в шестнадцать вышла замуж за Джорджа Фэрчайлда.

Глаза Нэнси Керкленд удивленно расширились.

— Я не думала, что вы замужем, дорогая.

— Я вдова, миссис Керкленд. Мой муж умер два года назад.

— О бедняжка! Смерть в молодые годы всегда трагична.

Патриция поставила свою чашку и, собравшись с духом, приготовилась к последствиям своего сообщения.

— Смерть трагична в любом возрасте, миссис Керкленд. Моему мужу было шестьдесят, когда он умер. Он женился на мне в пятьдесят шесть лет. — Патриция не поднимала глаз. Ей не хотелось видеть потрясение и осуждение в глазах собеседницы.

Нэнси опустила свою чашку и перевела взгляд на Барбару, которая молчала, сочувствуя подруге.

Нэнси придвинулась к Патриции и обняла ее за плечи, стараясь утешить.

— Вы перенесли большое горе, дорогая. Сожалею, — доброжелательно сказала она.

Патриция удивленно подняла глаза. В словах Нэнси не было ни осуждения, ни порицания, только сочувствие.

— Вы ничего не знаете, миссис Керкленд. Я не была влюблена и вышла замуж по расчету. Я осталась одна, и Джордж Фэрчайлд был для меня скорее отцом. Он очень обо мне заботился.

— Вздор! — решительно заявила Нэнси Керкленд. — Мне абсолютно ясно, что вы очень его любили и он, разумеется, отвечал вам тем же, иначе не стал бы беспокоиться о вашем благополучии. Желание покровительствовать тому, кого любишь, является одним из свидетельств любви. Неужели вас это смущает, дорогая?

— Нет, миссис Керкленд, хотя многие относятся к подобным бракам с предубеждением. Видите ли, мой муж был очень богат, поэтому люди не сомневались, что я вышла замуж за Джорджа только ради денег.

Нэнси внимательно на нее посмотрела.

— Это на самом деле так, Патриция?

— Разумеется, нет. Джордж Фэрчайлд был самым добрым и мягким человеком, какого я когда-либо знала. Я очень его любила.

— Как он умер, Патриция? — осторожно спросила Нэнси.

— Его ограбили и зверски убили однажды ночью в порту.

Нэнси печально покачала головой и сжала руку Патриции.

— Какая трагедия! Как много горя бывает в жизни… Расскажите, — продолжала она более оживленно, — как вы познакомились со Стивеном. Этому способствовала Барбара и ее семья?

Патриция понимала, что, хотя до этого момента Нэнси терпимо отнеслась к ее прошлому, сообщение о ее занятии вряд ли вызовет одобрение у этой благородной дамы.

— Я содержу казино, миссис Керкленд. Я владею им совместно с прежним деловым партнером моего мужа.

Это заявление поразило Барбару не меньше, чем Нэнси. Глаза обеих женщин расширились от изумления.

— Вы имеете в виду игорный дом? — спросила Нэнси.

— Не могу поверить! — воскликнула Барбара. — Патриция, почему ты не рассказала мне об этом раньше? Это потрясающе!

Патриция была благодарна Барбаре за поддержку, но ее тревожило молчание миссис Керкленд. Она вызывающе, подняла голову.

— Да, это игорный дом. Там я и познакомилась со Стивеном. Но вы можете не беспокоиться относительно вашего сына, миссис Керкленд. Я не имею на него никаких видов.

Голубые глаза Нэнси вспыхнули.

— Прошу прощения. Патриция, но забота о сыне или дочери независимо от их возраста — привилегия матери. Поэтому мне решать, беспокоиться о Стивене или нет. Скажу честно, меня тревожит его судьба, но не то, о чем вы думаете. Меня не волнует, правильно ли он питается и тепло ли одевается в непогоду. Надеюсь, я его воспитала достаточно хорошо, чтобы он мог решать житейские проблемы сообразно здравому смыслу. И могу определенно сказать, что меня не тревожит, хороша ли для него женщина, которую он любит, или нет, потому что он единственный, кто может это решить. Если сын считает, что она достойна его любви, этого достаточно для меня и его отца. Но вот что меня действительно беспокоит. Всякий раз, когда его судно исчезает за изгибом реки, я очень волнуюсь и думаю, что, может быть, мы виделись в последний раз. Вот истинная причина моих тревог. — Ее глаза блестели от слез. — Если вы ждете от меня осуждения, то напрасно, Патриция. Всю свою жизнь я была окружена любовью своей семьи, которая поддерживала меня в трудные минуты. Думаете, я буду порицать женщину, которая вынуждена в одиночку бороться со своим несчастьем? Упаси Бог! — горячо воскликнула Нэнси.

— Прошу прощения, если я чем-то вас обидела, миссис Керкленд. Все дело в том, что в Бостоне я привыкла к осуждению людей из высших слоев общества и полагала встретить здесь такое же отношение, — сокрушенно сказала Патриция.

Нэнси ласково пожала ей руку и встала.

— Вы находитесь в Виргинии, дорогая. Это подходящее место для того, чтобы начать новую жизнь, пока еще есть время.

— Я здесь всего на неделю, миссис Керкленд, — сказала Патриция с легким смехом. — Не думаю, что за такой короткий период может произойти чудо.

— Давайте попытаемся… и начнем с завтрашнего дня. Церковная община устраивает чаепитие, и я с удовольствием представлю вас соседям. Силы небесные! — сказала она, весело тряхнув седой головой. — Появление двух столь очаровательных дам, несомненно, вызовет множество толков!

Когда они покинули гостиную, мужчины уже докурили свои сигары, и Джонатан Сазерленд, несмотря на требование Нэнси остаться на ночь, настоял на возвращении к себе домой. Том и Барбара согласились его сопровождать, и все трое вскоре уехали.

Патриция охотно приняла предложение Стивена погулять перед сном. Цветущий сад освещала яркая луна. В воздухе стоял аромат лаванды, желтого жасмина и роз, которые Нэнси Керкленд очень любила.

Патриция и Стивен в глубокой задумчивости молча брели по дорожке вдоль аккуратно подстриженной живой изгороди.

Мысли Патриции все еще были заняты недавней беседой с Нэнси Керкленд. Все ли в Виргинии настроены либерально или только семейство Керклендов? И почему Стивен так отличается от остальных членов семьи? Все они придерживались принципа «живи и давай жить другим», все, за исключением Стивена!

— Твой дед весьма приятный старик, — сказала она с теплотой.

— Надеюсь, он не слишком досаждал тебе своими непристойными намеками? Он ужасный болтун, а на самом деле после смерти моей бабушки более сорока лет назад ни разу не взглянул ни на одну женщину.

— Разумеется, он не смог обмануть ни меня, ни Барбару, — смеясь, сказала Патриция. — Хотя странно, что он не женился еще раз, оставшись молодым вдовцом.

— Говорят, в роду Керклендов все мужчины однолюбы. И это подтверждается на протяжении многих лет, — сказал Стивен серьезно.

Они остановились у небольшой прядильни, и Стивен показал ей ткацкие станки и веретена со льном. Потом они осмотрели мельницу, голубятню, ледник, амбар, наконец подошли к конюшням и задержались у денника одной из лоснящихся лошадей.

— Ты умеешь ездить верхом? — спросил Стивен.

— Да. В Бостоне я каждое утро совершала конную прогулку. Я люблю верховую езду, — ответила она, и в ее глазах вспыхнули огоньки.

— Это Вулкан. Как поживаешь, старик? — Стивен похлопал по шее огромного вороного жеребца. В ответ тот вскинул голову. — Кажется, в море я больше всего скучаю по верховой езде.

Патриция усмехнулась.

— Вот уж никогда бы не подумала!

— Это правда, мадам Фэрчайлд! — Он уперся ладонями в стену по обеим сторонам головы Патриции, прижав ее к двери конюшни. — А о чем, по-твоему, я больше всего тоскую? — спросил он. Его голова находилась от нее в опасной близости.

— Конечно, о женщине, капитан.

— Мы иногда заходим в порты, — хрипло сказал он. Их взгляды встретились.

— Я сказала «о женщине», капитан, а не о женщинах вообще. — Между ними возникло напряжение, которое почувствовали оба. — Я имела в виду единственную женщину.

— Разве ты не знаешь, что единственной женщиной в жизни моряка является его корабль? — насмешливо сказал Стивен. Его голова склонилась еще ниже, и губы коснулись ее уха. — Это очень требовательная любовница.

— В таком случае мы не должны возбуждать ее гнев, — резко ответила Патриция и, нырнув под его руки, пошла прочь.

Стивен покорно последовал за ней, и когда они вернулись в дом, на его лице блуждала двусмысленная улыбка.