Глава 47
Водрузив больную ногу на специальную подставку, леди Скефингтон наслаждалась покоем в салоне небольшого дома, снятого ими в Лондоне. Поодаль от нее, пристроив подагрическую ногу на другую подставку, сидел ее муж с «Тайме»в руках.
— Какая благословенная тишина, — сказала леди Скефингтон, склонив голову набок. — Мисс Бромлей повела детей есть мороженое. С минуты на минуту они вернутся. А как приятно, когда их нет дома!
— Да, моя голубка, — ответил муж, не отрывая глаз от газеты.
Она собиралась продолжить эту тему, когда лакей, он же кучер, он же дворецкий, нарушив их уединение, принес письмо.
— Если это очередное извещение об арендной плате… — начала она, но тут ее пальцы ощутили плотность бумаги кремового цвета, а когда на обратной стороне письма она увидела сургучную печать, то едва перевела дух. — Скефингтон! Кажется, нет, я почти уверена… мы получили первое важное приглашение…
— Да, моя голубка.
Она сломала печать, развернула бумагу и, когда увидела золоченый герб в верхней части пергамента, восторженно ахнула. Она даже поднялась от волнения, читая приглашение, которое держала в дрожащих руках.
— Клеймор! — только и могла она сказать вне себя от изумления, прислушиваясь к гулким ударам сердца. — Мы приглашены… к Клейморам!
— Да, моя голубка.
— Герцог и герцогиня Клеймор почтут за честь принять нас у себя в доме на торжестве по случаю дня рождения их сына. Более того, — леди Скефингтон умолкла, взяла со стола нюхательную соль и продолжила:
— герцогиня Клеймор собственноручно написала мне записку, в которой выражает сожаление, что не имела удовольствия познакомиться со мной во время сезона, однако надеется сделать это сейчас в… Клейморе… — Леди понюхала соль и добавила:
— Через три недели. И приглашает нас вместе с детьми. Что скажешь?
— Чертовщина какая-то!
Леди Скефингтон прижала приглашение к своей пышной груди и с благоговейным трепетом прошептала:
— Скефингтон, ты хоть понимаешь, что это значит?
— Да, моя голубка. Это значит, что нам пришло приглашение, адресованное кому-то другому.
Леди Скефингтон побледнела, еще раз прочла послание и покачала головой:
— Ошибаешься, оно адресовано нам, вот взгляни! Сэр Джон наконец оторвался от газеты и, взяв у жены пергамент, принялся его читать, при этом недоверие на его лице сменилось глубоким удовлетворением.
— Разве я тебе не говорил, что нечего носиться по Лондону в надежде на приглашение. Оно нашло бы нас и дома, в нашем родном Блинтонфилде.
— О, это гораздо больше, чем приглашение! — заявила леди Скефингтон неожиданно звонким, как у девушки, голосом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, снова берясь за газету.
— Я имею в виду Джулиану.
Газета поползла вниз, и над ней появились покрасневшие от частого употребления мадеры глаза сэра Джона.
— Джулиану? А при чем тут она?
— Соображать надо, Скефингтон. Джулиана пробыла в Лондоне весь сезон, но мы так и не смогли раздобыть билеты ни в Альмак, ни куда-либо еще, где собираются сливки общества. Тогда я решила, что надо прогуливаться по Грин-парку. Мы не пропустили ни дня и однажды увидели его там. Он бросил взгляд на Джулиану, и тут я подумала… Я подумала, что он заметил ее. Только поэтому мы и получили приглашение в Клеймор. Он не остался равнодушен к ее красоте и все это время искал способ с ней познакомиться.
— И не нашел ничего лучшего, как попросить собственную жену послать нам приглашение? Надо сказать, это дурно пахнет.
Она обернулась к нему и с тревогой, смешанной с презрением, сказала:
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о нашей дочери и Клейморе.
— А я о Лэнгфорде! Так что герцог тут ни при чем.
— Что-то я не понимаю. Если она понравилась и Клеймору, и Лэнгфорду, ничего хорошего из этого не получится! Надо как следует подумать, прежде чем принять приглашение, дорогая.
Она уже хотела произнести гневную тираду о его тупости, но в это время в холле послышались оживленные голоса, и с криком «дети!» леди Скефингтон поспешила в холл и заключила в объятия шедшего впереди мальчика.
— Мисс Бромлей! — От избытка чувств леди бросилась обнимать гувернантку. — Придется день и ночь готовиться к поездке. Даже не представляю, сколько всего понадобится для такого блестящего торжества.
— Джулиана, где ты, дорогая? — вдруг спохватилась она, только сейчас обнаружив, что дочери в холле нет, а перед ней стоят два краснощеких темноволосых мальчугана четырех и семи лет и мисс Бромлей, их гувернантка.
— Джулиана поднялась к себе, леди Скефингтон, — объяснила Шеридан, пряча усталую улыбку при виде возбужденной госпожи, пытаясь представить себе, какая еще работа свалится на нее в связи с подготовкой к «такому блестящему торжеству».
Пока у нее был всего один свободный вечер в неделю, и это при том, что ежедневно ей приходилось работать с самого раннего утра до позднего вечера, выполняя не только обязанности гувернантки, но еще и горничной, и швеи. Воспользовавшись всеобщей суматохой, связанной с предстоящей поездкой, Шерри пошла в свою комнату в мезонине, умылась над тазиком, сливая себе из кувшина, посмотрела в зеркало и, убедившись, что волосы аккуратно завязаны в пучок, села к окошку и занялась шитьем. Теперь прибавится починки, глажки и еще много другой работы, но Шеридан это не пугало. Днем ей некогда было думать о Стивене Уэстморленде и тех волшебных днях, когда она была неотъемлемой частью его жизни. А вот по ночам, в тишине, занимаясь шитьем при свече, Шерри могла полностью отдаваться воспоминаниям и несбывшимся мечтам, которые, она опасалась, в конце концов сведут ее с ума. Перебирая в памяти их встречи и беседы, она расцвечивала их необычайно яркими красками и придумывала все новые и новые — фантазия ее не знала границ.
Постепенно она изменила в своем воображении ужасный конец их помолвки. Начало оставалось неизменным: в тот самый момент, когда Чариз Ланкастер врывается в ее спальню с руганью и страшными обвинениями, появляется Стивен. Зато вариантов развития событий было несколько.
…Выслушав лживые обвинения Чариз, Стивен выгоняет ее из дома, Шерри рассказывает ему правду, и в тот же день они венчаются.
…Стивен не желает выслушать Чариз и сразу выгоняет ее из дома, Шерри рассказывает ему правду, и они венчаются в тот же день.
…Чариз появляется после венчания, но Стивен верит не ей, а Шерри.
Лишь одному ужасному факту Шерри не могла придумать объяснения. Николае Дю Билль сказал, что Стивен решил жениться на ней из чувства вины. Ей оставалось только примириться с этим и утешать себя мыслью о том, что Стивен ее любит. Для такого финала она сочинила много вариантов.
…Он всегда любил ее, но не осознавал этого до тех пор, пока она не сбежала; он стал искать ее, нашел, и они поженились.
…Они поженились, и он любит ее, несмотря ни на что.
Шерри больше нравился первый финал, более реальный, она поверила в него и иногда, сама того не замечая, смотрела в окно, словно надеясь, что прямо сейчас Стивен придет за ней. Эти фантазии скрашивали жизнь Шерри, но каким наслаждением и в то же время мукой было видеть его в театре!
Ей не следовало там бывать и мучить себя. Ведь настанет момент, когда он улыбнется своей спутнице ему одному присущей завораживающей улыбкой, и после этого Шерри никогда больше не придет в Ковент-Гарден. Это было бы выше ее сил.
Иногда ей даже казалось, что он страдает из-за того, что потерял ее. Он выглядел таким несчастным и мрачным, когда сидел в своей ложе с очередной спутницей.
Был еще день, не время для сладких мечтаний, и Шерри тряхнула головой, чтобы прогнать нахлынувшие воспоминания, и тут с улыбкой заметила, как Джулиана Скефингтон проскользнула к ней в комнату.
— Мисс Бромлей, можно я у вас спрячусь? — спросила семнадцатилетняя девушка с презрительной миной на миловидном лице, тихонько закрыв дверь и направляясь к кровати. Осторожно, чтобы не измять покрывало, девушка села, очень похожая в этот момент на сникшего ангела. Временами, когда ей бывало особенно плохо, Шерри задавалась вопросом, как могла эта ужасная парочка, сэр Джон и леди Скефингтон, произвести на свет такую нежную, умную, тонкую, прямо-таки золотую девушку.
— Случилось самое худшее! — с отвращением произнесла Джулиана.
— Самое худшее? — пошутила Шеридан. — Не страшное, не ужасное, а самое худшее?
Шерри улыбнулась, но улыбка тут же исчезла, когда Джулиана со вздохом сказала:
— Мама вбила себе в голову, что мною заинтересовался какой-то аристократ, в то время как он едва взглянул в мою сторону и не проронил ни слова.
— Понятно, — мрачно сказала Шерри. Она знала, что происходит в семье, и очень сочувствовала девушке. Но не успела она ответить, как в комнату, дико вращая глазами, ворвалась леди Скефингтон.
— Даже представить себе не могу, в каком наряде следует появиться в столь блестящем обществе! Может, вы посоветуете, мисс Бромлей, ведь вас порекомендовала сестра герцога! Мы сейчас же отправимся на Бонд-стрит, Джулиана! Не сутулься. Мужчинам это не нравится! Что будем делать, мисс Бромлей? Наймем карету? Ведь придется ехать с целой свитой слуг, включая, конечно, и вас.
Шерри никак не отреагировала на такое определение ее статуса. Впрочем, леди не ошиблась. Гувернантка и есть прислуга, особенно в этом доме. Ей еще повезло с работой.
— Я не очень-то хорошо разбираюсь в шикарных нарядах, мэм, — осторожно сказала она, — но буду счастлива, если смогу вам помочь. Где состоится торжество?
Леди Скефингтон выпятила свою необъятную грудь. «Словно герольд, объявляющий о прибытии королевской четы», — подумала Шерри.
— В загородном доме герцога и герцогини Клей-мор!
Шерри показалось, что комната покачнулась. Она наверняка ослышалась.
— Герцог и герцогиня Клеймор приглашают нас к себе на торжество в узком кругу.
Чтобы не упасть, Шерри ухватилась за столбик кровати. Судя по тому, что она видела в доме Стивена, Уэстморленды находились на самом верху иерархической лестницы светского общества, а Скефингтоны — в самом низу, таких, как они, Уэстморленды просто не замечали. И дело даже не в богатстве и престиже, а в высоком происхождении. Уэстморленды, как и все их друзья, были аристократами, чего не скажешь о сэре Джоне и его супруге. Как же их могли пригласить в дом Клейморов, недоумевала Шерри.
Ее дневные грезы превратились в самый настоящий ночной кошмар.
— Мисс Бромлей, вы побледнели, но я должна вас предупредить, сейчас не время впадать в меланхолию. Уж если я не могу себе позволить спасительного обморока, то вы тем более, мое дитя, — сказала она с натянутой улыбкой.
Шерри стоило немалых усилий взять себя в руки.
— А разве вы… — начала она охрипшим голосом, — знакомы с ними? Я имею в виду герцога и герцогиню.
— Надеюсь, вы не разболтаете того, что я вам скажу, — произнесла леди Скефингтон доверительным тоном, — иначе будете уволены.
Сглотнув, Шерри кивнула, что леди Скефингтон справедливо расценила как обещание держать все в строжайшей тайне.
— Мы с сэром Джоном никогда не были с ними знакомы.
— Тогда как же, то есть почему?..
— У меня есть все основания думать, — гордо ответила леди Скефингтон, — что Джулиана Приглянулась самому завидному жениху во всей Англии! А это торжество — просто уловка, хитрый способ, придуманный графом Лэнгфордом, чтобы поближе познакомиться с моей дочерью.
У Шеридан все поплыло перед глазами.
— Мисс Бромлей!
Шеридан прищурилась, с опаской глядя на женщину, которая, по-видимому, придумала эту дьявольскую сказку исключительно для того, чтобы свести Шеридан с ума.
— Мисс Бромлей! Так дело не пойдет!
— Мама, дай мне твою нюхательную соль. — Голос Джулианы донесся до Шеридан, словно из пропасти.
— Нет-нет, со мной все в порядке, — сделав над собой усилие, сказала Шерри, отвернувшись от противной соли, которой леди Скефингтон махала у нее перед носом. — Простите… немного… закружилась голова.
— Слава тебе, Господи! Ведь вы должны проинформировать нас, как вести себя в высшем обществе. Близкая к истерике, Шеридан хихикнула.
— Да я сама не знаю.
— Но мисс Чарити Торнтон в своем рекомендательном письме особо отметила, что ваше редкое благородство и безукоризненные манеры могут послужить примером для любого ребенка. Разве не она писала это письмо?
Шерри подозревала, что рекомендательное письмо было написано под диктовку Николаев Дю Билля, которому удалось убедить мисс Чарити поставить под ним свою подпись, как говорится, не глядя, поскольку рекомендация холостяка, прославившегося своим распутством, вряд ли могла помочь молодой женщине получить приличное место. Не исключено также, что он не только сам написал это письмо, но и подписался под ним за себя и мисс Чарити.
— Неужели я дала вам хоть малейший повод сомневаться в справедливости этих слов, мэм?
— Конечно, нет. Вы — хорошая гувернантка, несмотря на ужасный цвет ваших волос, мисс Бромлей, и я очень надеюсь, что вы нас не подведете.
— Постараюсь, — ответила Шерри, поражаясь тому, что еще в силах разговаривать.
— В таком случае полежите немного, чтобы прийти в себя. Здесь душновато.
Шерри, как послушный ребенок, рухнула на кровать, сердце ее бешено колотилось. Но в следующую минуту голова леди Скефингтон снова появилась в дверях.
— Хотелось бы, чтобы мальчики продемонстрировали там все свои таланты. Понимаете, после того как Джулиана станет графиней Лэнгфорд, нам еще предстоит вырастить сыновей. Пусть поупражняются в пении. Мы очень довольны, что вы научили детей аккомпанировать вам на этом старом, разбитом инструменте, приобретенном по вашему совету, как же он называется…
— Гитара, — без всякого энтузиазма произнесла Шерри.
После ухода госпожи Шерри попыталась проанализировать случившееся. Она и мысли не допускала, что, заметив Джулиану в парке, Стивен Уэстморленд придумал всю эту нелепую затею с приглашением, чтобы познакомиться с девушкой. Джулиана, конечно, привлекательная, но обнаружить это можно лишь в разговоре с ней, а они со Стивеном не перемолвились и словом. К тому же она слышала в Альмаке, что женщины буквально вешаются Стивену на шею, и, чтобы заполучить любую из них, ему незачем устраивать у себя в доме прием.
Нет, причина вовсе не в этом. Скефингтоны тут вообще ни при чем. Пришедшая в голову ужасная мысль вызвала у нее новый приступ истерического смеха. Видимо, Уэстморленды и их друзья решили наказать Шеридан Бромлей за то, что она водила их за нос, и придумали самую изощренную месть. На этот раз ей придется появиться в их обществе в своем истинном виде опытной служанки.
И ужаснее всего, что она не может отказаться от этой мучительной, унизительной для нее поездки.
Шерри почувствовала, как задрожал подбородок, и, рассердившись на себя, встала с постели. В конце концов ее совесть чиста. Не бывает постыдной работы. Разве мечтала она когда-нибудь стать графиней?
Но опять-таки совесть напомнила ей, что она лукавит сама с собой. Ведь она хотела выйти замуж за графа Стивена Уэстморленда. И теперь будет наказана за свои непомерные амбиции. Нельзя прыгнуть выше головы, думала Шерри, проклиная судьбу за все то, что она сделала с ней.
— Я хочу домой, — в отчаянии произнесла она, неизвестно к кому обращаясь. — Должен же быть какой-то способ уехать домой!
Минуло всего пять недель с того дня, как она отправила письмо тетке Корнелии, изложив до мельчайших подробностей все, что произошло после того, как она поднялась на борт «Утренней звезды», и попросив денег на обратный билет. Деньги она пришлет, в этом Шеридан не сомневалась. Но пока тетка получит письмо и пришлет ответ, пройдет восемь, а то и десять недель, даже если в Атлантическом океане не будет штормить и суда не задержатся в пути между Портсмутом и Ричмондом. В общем, ждать письма и денег от Корнелии придется еще три недели. Ровно столько, сколько остается до торжества в Клейморе. И если фортуна ей улыбнется, она лишит Уэстморленда возможности насладиться своей изощренной, мелкой местью.
