Глава 18

Следующая неделя прошла в приготовлениях не только к свадьбе – на сей раз все делалось как положено, – но и к их возвращению в Новую Шотландию. Все это время Аласдер мало видел Изабел: он часто ездил в Лондон по делам, связанным с передачей ему графского титула.

Аласдер не без иронии отметил, что с тех пор, как он получил титул графа, перед ним распахнулись все двери, его осыпали милостями, и невероятное количество людей выказывало ему свое расположение.

Снабдив Дэниела списком провизии, необходимой для обратного путешествия на родину, Аласдер вернулся в Брэндидж-Холл один. Он не пригласил на свадьбу свою команду, что говорило о том, что он в известной степени не был лишен снобизма, но его люди уже были свидетелями одного бракосочетания, и им незачем было знать, что оно не имело законной силы.

Незадолго до дня свадьбы произошел один обескураживающий случай, виновником которого снова был Эймс. В то утро поверенный вручил Аласдеру бумагу, где была обозначена не только стоимость поместий, теперь принадлежащих ему, но и подробный отчет о его финансовом положении.

– Вы уверены, что все правильно? – спросил Аласдер, удивившись, что вообще может говорить – настолько он был изумлен.

– Абсолютно, милорд, – с поклоном ответил Эймс.

Как только Аласдер стал титулованной особой, поведение поверенного резко изменилось. Однако Аласдер не спешил сообщать Эймсу, что он уже вступил в переговоры с некоторыми другими юридическими фирмами, столь же солидными, но менее навязчивыми. Необходимо было пресечь дальнейшее расследование истории семьи.

– Мой отец до самой своей смерти был советником Патриции. А до этого состоянием вашего дяди распоряжался генерал Уэскотт.

Аласдер рассеянно кивнул, складывая в уме указанные в бумаге цифры. Оказывается, он стал богаче многих знакомых ему людей. Сумма, которой теперь владел граф Шербурн, была по крайней мере в тысячу раз больше, чем то, что он заплатил Драммонду за Гилмур.

Аласдер вышел из кабинета, не сомневаясь, что Эймс, не теряя ни минуты, усядется в кресло графа, вообразив себя хозяином Брэндидж-Холла.

Сейчас Аласдер переодевался к свадебной церемонии. Небо за окном потемнело, но не от дождя, а потому, что наступал вечер. Но даже если бы разверзлись небеса, это не имело бы никакого значения. В любом случае они могли бы оставаться в Брэндидж-Холле хоть до конца своих дней.

Аласдер оглядел себя в зеркале. На нем был новый черный камзол. Отвороты бриджей украшали крошечные бриллианты. Чулки из тончайшего шелка были изготовлены во Франции. Начищенные сапоги невероятно блестели.

Это был костюм для женитьбы титулованной особы.

Перед тем, как выйти из комнаты, Аласдер подошел к камину и, взяв с полки свечу, стал рассматривать портрет, на который его дед, наверное, смотрел каждый день после смерти жены. Однако внимание Аласдера сейчас привлек не сам портрет, а крепость, на фоне которой он был написан.

Над крышами и башнями Гилмура художник изобразил облака, сквозь которые пробивались яркие лучи солнца, придавая старым камням крепости оттенок старого золота.

Аласдер бывал в разных странах, и время от времени его охватывала ностальгия. Но он никогда не чувствовал себя так, как сейчас. У него было ощущение, будто он бросает вызов судьбе. К нему словно бы взывали те люди, которые жили, любили и умерли за Гилмур, и они требовали его внимания.

Аласдера вдруг осенила шальная мысль. Он сможет восстановить Гилмур без всякого ущерба для богатства Шербурнов. Узкая горная долина станет прекрасным местом для верфи. А в бухточке можно будет испытывать новые корпуса кораблей и даже построить вдоль всего берега стапели, где будут стоять незаконченные строительством суда.

Аласдер улыбнулся, представив себе реакцию Изабел, когда он поделится с ней своими планами.

Изабел готовилась к свадьбе – во второй раз в своей жизни.

Патриция опять навязала ей платье, но свадебное было гораздо более скромным, чем первое.

– Я уверена, что Мойра выглядела на своей свадьбе так же прелестно, как и ты, дорогая.

Патриция сидела у окна в комнате Изабел и командовала служанками, время от времени постукивая по полу тростью, если была чем-либо недовольна.

– Платье хорошо сохранилось, – улыбнулась Патриция, приказав служанке поправить высокий воротник.

Не говоря уже о том, что Аласдер сделал ей предложение, еще одним сюрпризом для Изабел оказалось его решение принять титул графа. Но если судьба дает благословение, только дурак отказывается. Изабел дурой себя не считала.

Всю последнюю неделю она жила словно в тумане и помнила лишь его поцелуй и полный нежности взгляд.

Аласдер почти все время отсутствовал, и если бы сейчас ее не наряжали в свадебное платье Патриции, она подумала бы, что все это сон.

Изабел стояла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Ее щеки пылали, пухлые губы были полуоткрыты, зеленые глаза – широко распахнуты от изумления. Темные волосы не были завиты и спускались свободными прядями по плечам, поддерживаемые лишь несколькими шпильками. Изабел сама себе показалась красивой. Счастье красит лучше любых румян.

Всего за одну неделю ужас перед браком, который испытывала Изабел, сменился страстным желанием его сохранить. И все же радостное предчувствие сменилось непонятным страхом, когда она вспоминала, что теперь она действительно станет женой Аласдера.

На сей раз жених был не незнакомцем, а человеком, которого она уважала и которым восхищалась. Один взгляд на него заставлял ее трепетать, а от его прикосновения у нее словно таяло все внутри. Иногда он ее раздражал, временами смешил, но мысли были постоянно замяты только им.

Патриция встала и внимательно оглядела Изабел.

– У меня не было дочери, моя дорогая. Но если бы была, я бы желала, чтобы она была так же прелестна, как ты. Такой красивой невесты я в жизни своей еще не видела.

Глаза Изабел затуманили слезы. Она обняла графиню Шербурн и прижала к себе.

Несколькими минутами позже они уже спускались по лестнице, а потом шли по длинному коридору в домовую церковь. У Изабел подгибались колени. Она дважды останавливалась, чтобы перевести дух. Но не потому, что платье было слишком тесным, и не от страха. Сейчас произойдет то, что изменит всю ее жизнь. Она выходит замуж за человека, которого хотела иметь своим мужем. С этого момента слова будут значить гораздо больше, молчание – иметь глубокий смысл, а уязвимость – ощущаться намного острее.

Два лакея распахнули перед ними двери домовой церкви.

Как правило, обряд венчания проходит утром, но Патриция настояла на том, чтобы церемония прошла вечером. И Изабел сейчас поняла почему. Церковь была освещена множеством свечей, что придавало обряду особую торжественность.

Изабел не могла до конца поверить, что все происходящее реально. Она шла по проходу навстречу Аласдеру. Позади него стоял священник, облаченный в бело-золотые ризы, а на скамьях наверняка сидели прихожане. Но она видела только его. Аласдер ободряюще улыбался ей, и Изабел безумно захотелось броситься ему в объятия.

Он протянул ей руку:

– Изабел. – Он всего лишь назвал ее имя, но она улыбнулась в ответ и сделала шаг навстречу, потом еще один, пока их пальцы не соприкоснулись.

Аласдер обнял ее за талию и подвел к алтарю. Церемония была недолгой, а клятвы более формальными, чем те, что ей пришлось произнести в Фернли.

Когда церемония закончилась, Изабел увидела, что в церкви действительно были люди. В первом ряду сидела Патриция, рядом с ней – мажордом Саймон, а за ними – весь штат прислуги Брэндидж-Холла.

Неожиданно тишину церкви прорезал какой-то пронзительный, режущий слух звук. Вздрогнув, Изабел обернулась и увидела стоящего в углу мужчину в килте, со спорраном на поясе и с перекинутым через плечо клетчатым пледом-тартаном. Когда зазвучала музыка, она помяла, что это волынщик шотландского Хайлендского полка. Изабел никогда раньше не слышала волынки, потому что она была запрещена в Шотландии задолго до ее рождения. Музыка была такой мощной, словно взывала к самому Господу Богу.

На глазах Изабел выступили слезы. Она схватила руку Аласдера и сжала ее.

Он всегда был так уверен в том, чего хочет от жизни, думал Аласдер, а теперь вмешалась судьба. Самым странным было то, что его жизнь, очевидно, станет гораздо более интересной, чем та, которую он планировал.

Рука Изабел лежал в его руке. Он еще никогда не видел более прекрасной женщины, чем Изабел в эту минуту.

Аласдер не сомневался, что Патриция, не ограничились церковной церемонией, придумает еще что-нибудь необычное. Но она, вместо того чтобы направиться в парадную столовую или еще в какой-нибудь зал Брэндидж-Холла, подошла к лестнице и сказала:

– Вы должны извинить меня, мои дорогие, но я собираюсь пойти спать. Волнения слишком меня утомили.

Аласдер посмотрел на Патрицию и улыбнулся. В данный момент она была похожа на состарившегося эльфа. Глаза хитро поблескивали, и уставшей она вовсе не выглядела.

– А вам скоро подадут свадебный обед, – сообщила она.

– Еще одна традиция? – с сомнением в голосе спросил Аласдер, понимая, что ее план, каким бы он ни был, продиктован любовью.

– Прошу пройти за мной, милорд, – пригласил Саймон, поклонившись.

Аласдер наклонился и, поцеловав Патрицию в щеку, шепнул ей на ухо:

– Спасибо. – Он был благодарен ей за гостеприимство и за ее любовь.

Новобрачные проследовали за Саймоном вверх по лестнице. По-видимому, он вел их не в комнату Джералда и не в комнату, отведенную Изабел.

Вскоре они оказались в длинном коридоре со множеством дверей красного дерева, украшенных гербом Шербурнов.

– Королевская спальня, милорд, – провозгласил Саймон перед тем, как распахнуть одну из дверей.