Глава 28

Как только Эш повернулся и Кларинда увидела настороженное выражение на его лице, она поняла: он уходит. Опять!

И на этот раз уже не вернется.

Она села и, подобрав с песка платье, которое прошлой ночью послужило им постелью, прижала его к себе, чтобы скрыть от глаз Эша свои груди. Ей больше не хотелось быть нагой — и уязвимой — перед ним.

Надеясь предотвратить поток неловких извинений, которые он мог произнести ей в ответ, Кларинда промолвила:

— Полагаю, ты решил, что тебе пора продолжить игру в роли отважного и романтичного капитана сэра Эштона Берка. В конце концов, впереди тебя ждут новые приключения, девушки, которых надо спасать… боевые награды…

Судя по выражению, появившемуся в его глазах, ее хриплый голос напомнил Эшу, какое удовольствие прошлой ночью получили они оба.

— Не думаю, что ты меня поймешь, — сказал он.

Все еще прижимая к груди платье, Кларинда встала, вспоминая еще один урок, который он ей преподал: врага нужно встречать, стоя на обеих ногах.

— Чего не пойму? — переспросила она. — Пресловутого Лотарио, который выпрыгивает из окна возлюбленной и на рассвете ползком пробирается через сад с сапогами в руках? Да эта история так же стара и банальна, как мир.

Наклонившись поднять свой плащ, валявшийся на камне, Эш бросил его Кларинде.

— Накинь это, — вымолвил он. — Не могу же я передать тебя в руки твоего жениха в таком виде.

Кларинда выпустила из пальцев свое платье, чтобы поймать плащ, и, прежде чем накинуть его, нарочно осталась на несколько мгновений нагой на песчаных волнах, как встающая из моря Венера на знаменитом полотне Боттичелли. А затем, позаимствовав жест из репертуара Ясмин, она тряхнула волосами, так что те водопадом рассыпались по ее спине, как жидкий солнечный свет.

— В каком виде? — невинным тоном переспросила она. — В таком, будто я провела ночь в постели его брата?

Этого Эш отрицать не мог: Кларинда действительно именно так и выглядела. Ее волосы растрепались, щеки раскраснелись, губы все еще оставались чуть припухшими после страстных поцелуев. Его щетина оставила легкие царапины на ее горле… и внутренней части ее бедер. У Кларинды был вид женщины, удовлетворенной любимым мужчиной.

— Выйти замуж за Макса — это единственный для тебя шанс вновь занять то социальное положение, которое тебе так нравится и которое ты занимала до того, как тебя похитили.

— Кто тебе сказал, что оно мне нравится? Помнится, я только страдала на этих нудных душных ужинах, невероятно скучных чайных вечерах и балах, — пожала плечами Кларинда.

— Без протекции моего брата все общество будет делать вид, будто не знает тебя, — продолжал Эш. — Подумай об этом, Кларинда. Ты только что вышла из трехмесячного заключения в гареме султана. Для любого, кто когда-либо читал «Чувственного турка» — а я могу тебе поклясться, что далеко не все, кто читал эту книгу, признаются в этом, — гарем ничем не отличается от борделя на Флит-стрит. И что, по-твоему, каждый мужчина — каждый джентльмен — в Лондоне будет думать всякий раз, когда ты попадешься ему на глаза?

— Возможно, именно то, что всякий раз думаешь ты, глядя на меня, — ответила Кларинда.

Эш тихо выругался.

— На этот раз богатство твоего отца не сможет защитить тебя от сплетен. Мужчины, посещающие клубы, будут заключать пари о том, кому из них первым удастся переспать с тобой, — горячо проговорил Эш. — Тебя перестанут приглашать в их дома, так что тебе до конца дней придется жить на задворках высшего света. У тебя останется единственный способ вернуть себе доброе имя — броситься в реку с моста или утопиться в колодце. Если ты это сделаешь, у них появится новый повод для пересудов, и они смогут вздыхать о трагизме всей этой истории. А в душе они примутся восторгаться тем, что ты выбрала наиболее подходящий способ покончить с бесчестьем.

— И каким же образом брак с твоим братом поможет все это предотвратить? — полюбопытствовала Кларинда.

— Макс не только унаследует герцогство — он также входит в Совет директоров Ост-Индской компании, — ответил Эш. — Некоторые из самых влиятельных, обладающих властью людей в большом долгу перед ним. И если граф Драйвенвуд станет твоим мужем, их пересуды будут вестись шепотом за закрытыми дверями. А как только Макс станет главой компании, они осмелятся произносить твое имя не иначе, как с уважением, потому что в противном случае он не только нанесет ущерб их репутации, но и попросту разорит их.

— Ах! Выходит, ты решил оставить меня для моего же блага? Какое благородство! — Кларинда подмигнула ему. — Но ты не беспокойся: я ничего не скажу Поппи или журналистам из скандальных газет. Я даже не подумаю нанести ущерб твоей репутации, когда ты полон благих намерений спасти мою.

Эш, подбоченившись, поднял на нее глаза.

— Знаешь, ты ничуть не переменилась, — заметил он. — Ты до сих пор такая же невыносимая, какой была в детстве. — И, тряхнув головой, он повернулся, чтобы уйти от нее прочь.

Сердце Кларинды охватила паника. Больше она ничего не могла ему предложить. Ничего, что заставило бы его остаться. Он уже взял все.

— Возможно, будет лучше, если мы забудем о прошлой вражде, пока не доберемся до лагеря, — сказала она. — В конце концов, очень скоро ты станешь моим деверем. И не исключено, что со временем ты будешь относиться ко мне как к сестре.

Эш пошел чуть медленнее.

— Надеюсь, ты понимаешь, что двери нашего дома всегда будут для тебя открыты, — продолжала Кларинда. — Ты сможешь приходить к нам на Рождество и на Сретение. Сможешь оставаться в нашем городском доме на праздники во время светского сезона, присутствовать на крещении наших детей.

Эш еще больше замедлил шаг.

— Думаю, ты станешь очень хорошим дядей, и твои племянницы с племянниками будут обожать тебя, — не унималась Кларинда. — Большинство детей не могут не любить взрослых, которые ведут себя еще хуже, чем они. Ты сможешь рассказывать им о своих экзотических путешествиях и смелых исследованиях. Разумеется, опуская неприличные эпизоды, чтобы не смущать их юные души. — Чем больше становилось расстояние между ними, тем быстрее говорила Кларинда. — Возможно, ты даже захочешь поехать на нашу свадьбу в Англию. Уверена, ты и представить себе не можешь, как обрадуется Максимилиан, узнав, что его брат будет стоять рядом с ним перед алтарем.

Эш на мгновение замер на месте, однако затем, покачав головой, продолжил идти вперед.

Кларинда успела пообещать себе, что на этот раз она не будет плакать и упрашивать его, но так и не смогла сдержать сердитых слез, обжигавших глаза.

— Полагаю, я уже не должна удивляться тому, что ты снова от меня убегаешь! — крикнула она вслед Эшу. — В конце концов, лучше всего тебе всегда удавалось именно бегство.

Эш пошел быстрее, и каждый его шаг был более решительным, чем предыдущий.

Почти десять лет гордость сдерживала боль и ярость Кларинды, но теперь ее оказалось недостаточно, чтобы удержать их от взрыва. Она считала, что уже не может любить с тем же головокружительным безрассудством, которое разбило ей сердце и едва не погубило ее, но Эш вновь ворвался в ее жизнь и доказал ей, что она ошибалась.

— Какая же я дура! — прокричала она, дрожа от негодования. — Я знала, что мне не следует доверять ни единому твоему слову, ни единому поцелую твоих лживых губ, потому что еще тогда, стоя рядом со мной на лугу, ты пообещал, что вернешься ко мне. Но ты этого не сделал! Ты даже не счел нужным написать мне вежливое письмо с просьбой отменить нашу помолвку. Ты просто оставил меня одну, а я ждала тебя все эти годы, пока ты путешествовал где-то и…

— Я вернулся! — проревел Эш, резко поворачиваясь к ней. Дьявольская маска безразличия, которую он с успехом носил все это время, спала с его лица, и Кларинда увидела перед собой человека, чье лицо исказили такие сильные страдания, что они могли бы погубить его. Шаг за шагом он приближался к Кларинде и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. А потом уже тише повторил: — Я вернулся.