Глава 39
РАБОТА НАД ОШИБКАМИ
Леди Фелиция Сэвилл ежегодно давала в своем доме один бал. Накануне этого события она, как правило, не могла сомкнуть глаз. У нее было множество поводов для тревоги. Поставит ли Гантер хорошее мороженое для гостей? Хватит ли на всех шампанского и пунша? Как будет вести себя ее непредсказуемый муж? Последний вопрос особенно беспокоил Фелицию.
Через год после свадьбы ее муж заявил на публике, что в действительности является сыном черной овцы, а затем стал утверждать, что его лошадь приходится ему кровной родственницей. По прошествии нескольких лет Фелиция поняла, что странная мания ее супруга не представляет для нее никакой опасности. Тем не менее она всегда тщательно следила за тем, чтобы он не приставал к гостям с рассказами, будто почерпнутыми из наследия Эзопа.
Но на этот раз все было по-другому. Всю ночь Фелиция спала безмятежно. Она не сомневалась, что бал удастся, потому что рядом с ней был Мейн.
Вопреки своему обыкновению и ожиданиям он все еще проявлял к ней внимание. Фелиция была в восторге и сама не верила своему счастью. Они уже целую неделю находились в интимных отношениях, а Мейн, казалось, все не охладевал к ней. Фелиции порой хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле.
Многие пытались выведать у нее секрет ее привлекательности. Никто не понимал, как ей удавалось удерживать подле себя известного своим непостоянством Мейна, привыкшего менять любовниц как перчатки?
Размышляя об этом утром за чашкой горячего шоколада, Фелиция озабоченно хмурилась. Честно говоря, она и сама не знала причин своего успеха. Она не обладала способностью поддерживать интересную беседу, а значит, вовсе не это привлекало в ней Мейна. Да и нельзя было сказать, что он пыЛал к ней неистовой страстью. Граф обычно ограничивался тем, что целовал ее, когда они оставались наедине. Извинившись, он говорил, что слишком уважает ее и не хочет переступать границ дозволенного.
Такое поведение Мейна разочаровывало Фелицию. Ей не хватало мужской ласки. Ее супруг уже давно был отлучен от ее спальни. Случилось это после того, как однажды в постели в момент экстаза он вдруг завопил: «Ату! Ату! Улюлю!» Этим он до смерти перепугал Фелицию.
Фелиции все чаще стали приходить в голову мысли, что Мейн, возможно, не спит с теми женщинами, за которыми ухаживает. Вероятно, они приходят в восторг от одного факта, что такой мужчина находится рядом с ними. Их самооценка повышается, поэтому они никому и не признаются в том, что их отношения с графом были целомудренными.
Если все это действительно так, то Фелиция не собиралась прерывать сложившуюся традицию. Когда ее подруги делали комплименты ее внешнему виду и отмечали, что у Фелиции в последнее время горят глаза, она намекала на интимную близость с Мейном, говоря, что изменения в лучшую сторону происходят с ней благодаря его любви. Правда в таких ситуациях не так уж важна.
Отогнав мысли о Мейне, Фелиция допила шоколад. Она считала себя красивой женщиной и была уверена в своих силах. Все свои недостатки Фелиция старательно скрывала, тщательно ухаживая за собой. Собираясь на бал, она обычно часа четыре одевалась, причесывалась и вертелась перед зеркалом.
Но прежде всего она принимала ванну, натирала тело благовониями, пудрила и красила лицо. Этот ритуал занимал не меньше трех часов.
Фелиция была еще не одета, когда лакей сообщил ее горничной, что граф Мейн просит их госпожу принять его. Самодовольная улыбка появилась на лице Фелиции. Эти отношения давали больше положительных эмоций, чем она на это рассчитывала! Она посмотрела на себя в зеркало.
Фелиция еще не успела надеть вечернее платье. На ней были лишь нижняя сорочка со вставками из розовых кружев, которые могли свести с ума любого мужчину, и светло-желтые шелковые чулки с серебряными подвязками немного выше колен.
— Я хочу надеть корсет! — заявила она.
Люси, горничная Фелиции, тут же принесла своей госпоже то, что она просила. Когда корсет был надет поверх сорочки и туго зашнурован, Фелиция вновь взглянула на себя в зеркало.
Да, теперь она выглядела изумительно! Ее грудь казалась пышной и высокой, а талия — узкой и изящной. Раньше Фелиция никогда не принимала мужчин в своей гардеробной. Даже ее муж не входил сюда. Сэвилл не делал попыток навестить жену в тот момент, когда она переодевалась. Ему, по-видимому, это было не интересно.
Горничная воткнула в высокую прическу Фелиции несколько крошечных полураспустившихся бутонов роз. Кроме них, ее голова была украшена диадемой, которая обрамляла длинные локоны.
Фелиция подкрасила губы яркой помадой.
— Зови графа, — промолвила она таким обыденным тоном, как будто каждый день принимала джентльменов полуодетой в своей гардеробной. — Когда он войдет, ты можешь быть свободна, Люси. Вернешься через полчаса. Мне понадобится твоя помощь, ведь будет необходимо надеть вечернее платье.
«Люси непременно разболтает об этом свидании горничным всех дам, которые съедутся сегодня на бал», — радостно подумала Фелиция. Ей хотелось, чтобы все знали о ее победе над ветреным светским красавцем.
Поправив локоны, она еще раз окинула себя оценивающим взглядом в зеркало. У Фелиции был длинноватый нос, который она считала своим единственным недостатком. В остальном она была довольна своей внешностью. «Да, именно моя красота привлекла Мейна», — решила она.
Раздался стук в дверь. Через мгновение, не дожидаясь ответа, в комнату вошел гость. Фелиция чуть не ахнула от восторга. В ее гардеробной, среди воздушных кружев и розовых лент, граф казался воплощением мужественности. Он выглядел очень элегантно. Дымчато-синий сюртук подчеркивал его широкие плечи. Иссиня-черные волосы отливали блеском.
Если бы Фелиция обладала проницательностью, она заметила бы мрачноватый огонек, горевший в его глазах. Мейн пылал гневом и был настроен очень решительно.
— Дорогая, я не ожидал, что вы удостоите меня такой чести, — промолвил он и, наклонившись, поцеловал Фелицию в щеку.
Встретившись с Мейном глазами в зеркале, Фелиция запрокинула голову, чтобы продемонстрировать любовнику свою белоснежную шею. Ее мать когда-то говорила, что она длинновата, но Фелиция была не согласна с ней. Изящная шея являлась ее неоспоримым достоинством.
— Я всегда рада вас видеть, даже при самых неподходящих обстоятельствах, — промурлыкала она.
Мейн улыбнулся и, пододвинув поближе стул, сел напротив нее. Фелиция невольно залюбовалась отражением в зеркале прекрасной пары. Джентльмен был хорош собой, а светская дама выглядела очаровательно в нижнем белье… Они отлично подходили друг другу.
— Мне нужна ваша помощь, — промолвил Мейн, наклонившись к Фелиции с таким видом, будто хотел поцеловать ее.
Фелицию охватило волнение.
— Для вас я сделаю все! — воскликнула она, но тут же взяла себя в руки и добавила более сдержанно: — Все, что вы пожелаете.
— Кажется, я совершил небольшую ошибку, — промолвил граф. — Это касается леди Годуин.
Фелиция бросила на него растерянный взгляд.
— Вы ошиблись? — с недоумением переспросила она.
— Вы — единственная дама в обществе, способная исправить мою оплошность, — продолжал Мейн, касаясь губами мочки ее уха.
В то же время его руки ласкали Фелицию с такой дерзостью, что она засомневалась в целомудренности отношений графа с его прежними любовницами. Нет, скорее всего он все-таки спал с ними… Может быть, Мейн все это время сдерживал себя, чтобы сильнее разжечь в ней огонь страсти, а потом уже решительно атаковать ее добродетель? Фелицию бросило в дрожь от этой мысли.
— Я готова помочь вам, если это в моих силах, — промолвила она довольно рассеянно, разглядывая в зеркало себя и графа. Фелиции казалось, что она находится в театре и смотрит одну из комедий эпохи Реставрации. Тем не менее ее следующее замечание прозвучало довольно жестко: — Я сомневаюсь, что смогу сделать хоть что-то, чтобы спасти репутацию леди Годуин, Мейн.
— Называйте меня Гарретом, — попросил граф, стараясь не делать глубоких вдохов.
Фелиция наложила на себя такой толстый слой рисовой пудры, что граф боялся расчихаться.
— С удовольствием, — проворковала Фелиция.
— Как выяснилось, леди Годуин вернулась в дом мужа только для того, чтобы взять под свою опеку невесту брата графа Годуина, — объяснил Мейн. — Это милая нежная шотландская девушка, дочь приходского священника. Она, несомненно, пришла бы в ужас, если бы услышала, что ее по ошибке приняли за шлюху.
Фелиция насторожилась с видом хищной лисицы, учуявшей кролика.
— Вы серьезно? — спросила она. Мейн кивнул.
— Да, я пустил грязную сплетню, — заявил Мейн, изобразив на лице раскаяние.
— Так зачем же вы это сделали?
— Я рассердился наледи Годуин, — признался он. — Я был так зол на нее, что не потрудился даже перепроверить факты. У меня создалось впечатление, что она живет под одной крышей с оперной певичкой, и я поделился этими подозрениями с вами. Но теперь мне стыдно за то, что я натворил.
— Знаете, я разделяю ваши чувства к леди Годуин, — заявила Фелиция. — Теперь, когда она выглядит, как обстриженный барашек, эта бедняжка вызывает только жалость. Меня бросает в дрожь, когда я ее вижу. Роскошные волосы были ее единственным достоинством.
Мейн бросил на свою собеседницу странный взгляд, но Фелиция не придала этому особого значения.
— Гаррет, дорогой, скажите, вы уверены в том, что живущая в доме лорда Годуина девушка действительно является юной шотландкой, невестой брата графа? — продолжала допытываться Фелиция.
— Увы, это так.
— Ну хорошо, я сделаю все, что смогу, — пообещала Фелиция. — Я расскажу всем своим знакомым о том, что узнала от вас. Но вы же знаете, как это бывает. Слух, который облетел весь город, невозможно остановить. Кроме того, мы не знаем эту девушку из Шотландии и не можем судить о ней.
Мейн погладил ее по шее.
— Положитесь на меня, — с придыханием промолвил он, изображая страсть. — Я ручаюсь за достоверность сведений.
Фелиция искоса взглянула на Мейна, удивляясь его самонадеянности.
— Вы сможете сами убедиться в том, что я прав, — продолжал он. — Я пригласил Годуинов вместе с их гостями на ваш бал.
У Фелиции перехватило дыхание.
— Что? — дрожащим голосом переспросила она.
— Я взял на себя смелость пригласить на ваш бал жениха и невесту и, конечно, чету Годуинов, — пробормотал Мейн, припав губами к ее шее, а его рука легла на высокую грудь Фелиции.
— Жениха и невесту? — переспросила Фелиция, чувствуя, что у нее путаются мысли. — Вы имеете в виду девушку из Шотландии и брата графа Годуина?
— Да, конечно. Кстати, брат графа Годуина — приходский священник, — промолвил Мейн, целуя ее шею.
Фелиция заметила на щеке Мейна белую полосу от рисовой пудры, которой она с избытком покрыла свои плечи и грудь. Но по всей видимости, граф не ощущал ее на губах.
— Священник и дочь священника… — произнесла она, обвив руками шею графа. — Да они просто созданы друг для друга! Этот союз заключен на небесах.
— Так же, как и наш, — промолвил Мейн. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я пригласил их на ваш бал?
Фелиция взглянула на него с укором, но ее улыбка говорила о том, что в душе она простила его за наглость.
— После бала перед леди Годуин вновь распахнутся все двери, — заявила она. — И перед девушкой из Шотландии тоже. Думаю, Гаррет, теперь мы знаем друг друга достаточно хорошо для того, чтобы позволить… немного дерзости в отношениях.
— Я давно мечтал услышать эти слова из ваших уст, — сказал Мейн и, широко улыбаясь, взглянул на себя в зеркало.
