Глава 28
ТАЙНЫЙ ФЛИРТ БЫВАЕТ ПОРОЙ ЭФФЕКТИВНЫМ
Мейн с чувством полного удовлетворения еще раз пробежал глазами записку. Это был простой белый листок бумаги. Казалось бы, в нем не содержалось ничего трогательного или интимного. Граф и сам не знал толком, почему так сильно обрадовался, получив эту весточку. Вероятно, чувство облегчения, которое он испытал, было как-то связано с недавним разговором с сестрой, в котором она потребовала, чтобы он женился.
Мейн понимал, что Гризелда права. Ему давно уже следовало обзавестись семьей. Но он решил сделать это только после того, как насладится великолепным телом леди Годуин. Он и помыслить не мог сейчас об отношениях с другой женщиной.
На дверце графской кареты не было изображения герба, а шторки на окнах были тщательно задернуты. В Гайд-парке никто уже не удивлялся, увидев, как из подобной кареты выходит хорошо одетый джентльмен и направляется к поджидающему его наемному экипажу, в котором сидит дама. Тайные свидания были здесь обычным делом.
Шагая по аллее, Мейн думал о том, что Хелен наверняка наблюдает за ним сейчас из-за шторки и любуется его изящной походкой. Он носил панталоны не по последней моде, а в обтяжку, поскольку они подчеркивали стройность его мускулистых ног, которые нравились дамам.
Подойдя к экипажу, Мейн с удивлением увидел, что Хелен и не думала выглядывать из окна. Поджидая графа, все это время она работала над партитурой какого-то музыкального произведения. И только когда граф сел рядом с ней и приказал лакею закрыть дверцу, она подняла на него глаза.
По ее взгляду Мейн сразу же понял, что Хелен по достоинству оценила его элегантный вид, хотя граф знал по собственному опыту, что для свиданий трикотажные панталоны в обтяжку были чертовски неудобной одеждой. Конечно же, они выдавали его возбуждение.
На Хелен был наряд, сшитый в том же духе, что и платье, в котором она произвела фурор на балу у леди Гамильтон. Мейн сразу заметил, что Хелен предусмотрительно сняла накидку и положила ее рядом с собой на сиденье экипажа.
— О, как я счастлив видеть вас, — сказал граф. — Благодарю за то, что вы согласились встретиться со мной, несмотря на замкнутый образ жизни, который ведете в последнее время.
Хелен слегка смутилась. Ей казалось странным, что такой мужчина, как Мейн, пожелал провести с ней время и готов был осыпать ее комплиментами.
— Мне хотелось бы скрыть то обстоятельство, что я сейчас нахожусь в Лондоне, — промолвила она.
На губах графа заиграла обольстительная улыбка.
— Будьте уверены, я никогда и ни в чем не разочарую вас, — мягко сказал он. Взяв руку Хелен, он нежно поцеловал ее ладонь.
О Боже! Хелен бросило в жар. Ей вдруг захотелось обмахнуться нотами, как веером. Рис думал, что его жена поехала просто прокатиться по Лондону, и всучил ей партитуру, чтобы она по дороге просмотрела ее. Он не позволял ни себе, ни Хелен терять время зря.
— Может быть, съездим за город? — предложил Мейн. Его глубокий нежный голос обволакивал Хелен, словно густой шоколад.
— Вряд ли у нас хватит на это времени, — нервно возразила она. — Я должна вернуться домой до ужина. Сегодня вечером мы едем в Воксхолл.
— Как интересно, — пробормотал Мейн. — Так где же вы все-таки остановились в Лондоне? — И Мейн стал внимательно разглядывать ее ладони, будто хотел по линиям прочитать ответ на свой вопрос. — У вас восхитительные руки. Я помню, что уже говорил вам об этом, но мне хочется повторять это снова и снова.
И он стал целовать кончики ее пальцев. Хелен отложила партитуру в сторону. Общение с Мейном доставляло ей удовольствие.
— Мне хотелось бы нанести вам визит, — проникновенным голосом промолвил Мейн. — Если, конечно, обстоятельства это позволяют.
— К сожалению, это невозможно, — твердо сказала Хелен.
— Потому, что вы живете сейчас в доме вашего мужа? — невинным тоном спросил граф, продолжая целовать ее пальчики.
У Хелен упало сердце.
— Откуда вы это знаете?
— Вы с ним помирились? Надеюсь, вы понимаете, что я задаю вопросы не из праздного любопытства. Все это касается… нас с вами, наших отношений…
Его французский акцент казался нарочитым.
— Нет, мы не помирились, — поспешно ответила Хелен. Мысли путались у нее в голове. — Я вернулась к нему только на один месяц, чтобы помочь в работе над оперой.
— Вы работаете вместе с ним над оперой? — переспросил Мейн. Он был явно поражен этой новостью. — Я и не знал, что вы выступаете как соавтор мужа.
— Нет, дело не в соавторстве, — возразила Хелен, все больше смущаясь.
Мейн некоторое время молчал, сжимая ее руку в своей.
— Весь Лондон говорит о том, что граф Годуин живет с какой-то молодой женщиной. Значит, люди ошибаются?
— Конечно, ошибаются! — подтвердила Хелен. — Мой муж порвал те отношения, которые вы имеете в виду.
Но она не умела лгать. Видя ее смущение, Мейн не стал больше досаждать ей расспросами.
— Какой ужас! — воскликнул он, осуждая поведение графа Годуина.
— Я больше не желаю говорить на эту тему! — резко сказала Хелен.
Она с удивлением увидела, что в глазах графа промелькнуло выражение сочувствия. В обществе его считали довольно жестким, безжалостным человеком. Он слыл таким же распутником, как и ее собственный муж.
Нет, Мейн не мог сочувствовать ей. Вероятно, Хелен просто ошиблась. Она закусила губу. Граф был способен навсегда погубить ее репутацию. Ей следовало бы быть осторожной с ним.
— Я убью вашего мужа за то, что он каким-то образом заставил вас жить в унизительных условиях, — процедил Мейн сквозь зубы.
От его ледяного тона по спине Хелен забегали мурашки.
— Он не сделал ничего плохого, — испуганно возразила она.
Однако Мейн не поверил ей. Кто бы мог подумать, что человек, переспавший с доброй половиной женского населения Лондона, окажется таким принципиальным?
— Рис не принуждал меня вернуться к нему и не угрожал мне, — стала оправдываться Хелен. — И переехала я к нему по собственной воле.
— Не надо ничего объяснять. Я освобожу вас из рук этого ублюдка, чего бы мне это ни стоило.
Хелен не на шутку встревожилась.
— Нет! — задыхаясь от волнения, воскликнула она. — Я не желаю, чтобы меня освобождали. Честное слово, Мейн, я хочу остаться графиней Годуин. — Она сжала его руку. — Неужели вы этого не понимаете? Мы с Рисом друзья…
— Друзья?! — с негодованием воскликнул граф. — Ваш муж заставляет вас жить под одной крышей со шлюхой! Так друзья не поступают!
— А мне казалось, что вы, как никто другой, способны понять меня. Именно вы, как известно, утешаете дам, брак которых далек от совершенства.
Хелен тонко намекнула графу, что человек, переспавший со множеством замужних женщин, не имеет права упрекать других в непристойном поведении.
В глазах Мейна вспыхнул гнев.
— То, что делаю я, и то, что творит ваш муж, — не одно и то же. Я никогда не оскорбил бы подобным образом ни одну леди, а тем более собственную жену, — возразил он.
— Мы с Рисом друзья, — повторила она. — Неужели вы этого не понимаете? Мы женаты уже много лет. Между нами не осталось никаких чувств, кроме дружеских.
Хелен боялась, что Мейн убьет Риса, и поэтому пыталась убедить его в том, что переехала к мужу по собственной воле.
— Дружеские чувства… — пренебрежительным тоном произнес Мейн. — Но присутствие в доме потаскухи должно было вызвать у вас отвращение!
Хелен улыбнулась.
— В доме Годуина нет никакой шлюхи, — заявила она, прекрасно видя, что Мейн не верит ей. — Мне почему-то кажется, что вы считаете меня большей ханжой, чем я есть на самом деле.
— Вы меняетесь прямо на глазах, — заметил граф. — И вовсе я не считаю вас ханжой.
Хелен специально пожала плечами, зная, что при этом движении ее маленькая аккуратная грудь красиво приподнимается.
— Я — графиня Годуин и хочу остаться ею. По его просьбе я помогаю мужу в работе над оперой. К Рисуя не питаю никаких чувств. — Хелен положила ладонь на колено Мейна. — Мне бы не хотелось, чтобы вы совершили опрометчивый поступок. Я никогда не смогла бы вступить в близкие отношения с человеком, который причинил зло моему мужу.
Хелен была довольна собой. Еще год назад Мейн не обращал на нее никакого внимания, а теперь напряженно ловил каждое ее слово. Сейчас она самозабвенно играла роль роковой женщины. Может быть, ей следует пройти прослушивание в театре и появиться на сцене в образе одной из героинь, новой оперы Риса?
Мейн и не подозревал, что в Хелен умерла великая актриса.
— Я пробуду в доме мужа всего лишь один месяц, — продолжала Хелен. — А потом снова начну выезжать в свет. Надеюсь, вы понимаете, милорд? Рассказывая вам все это, я проявляю к вам особое доверие…
Хелен откинулась на спинку сиденья, чувствуя, что взгляд Мейна прикован к ее груди.
— Не хочу быть нескромным, Хелен, — промолвил Мейн, — но…
Хелен не хотелось больше говорить с ним. Сейчас она мечтала только об одном — снова оказаться в уютной гостиной, заставленной музыкальными инструментами, вернуться под крыло Риса. Но как выгнать Мейна из экипажа? Ей необходимо было действовать предельно осторожно. Ведь он мог пустить о ней грязные слухи по всему Лондону. Или вызвать Риса на дуэль.
— Гаррет, — мягко промолвила она.
Он снова завладел ее рукой и начал целовать ладонь Хелен. Однако на этот раз его ласки, пожалуй, больше раздражали, чем доставляли удовольствие.
— Да, дорогая?
— К сожалению, через пять минут вы должны будете вернуться в свою карету.
В глазах графа вспыхнул такой яростный огонь, что Хелен стало не по себе. Мейн походил сейчас на сказочного людоеда, готового съесть ее, хрупкую красавицу.
— Я впервые в жизни встречаю леди с таким свежим и необычным взглядом на брак, — пробормотал он хрипловатым от страсти голосом. — Мне кажется, до этого момента я не жил, а просто существовал. В моем окружении не было искренних откровенных женщин.
Подавив вздох раздражения, Хелен все-таки позволила ему осыпать поцелуями свою руку. Теперь она радовалась, что выбрала именно Риса в качестве отца своего будущего ребенка. Хелен вдруг поняла, что не смогла бы выносить страстные сбивчивые разглагольствования Мейна. Они приводили ее в замешательство. Манера общения Риса, делавшего резкие остроумные замечания, была ей больше по вкусу.
— Вы для меня — все, — продолжал бормотать Мейн. — Я никогда не думал, что бывают такие… такие честные, кристально чистые женщины…
Хелен улыбнулась графу, чувствуя себя виноватой перед ним. Она не понимала, зачем слушает весь этот бред, а надеялась только на то, что через несколько недель, когда снова начнет выезжать в свет, Мейн уже забудет ее, потому что заведет новый роман. Ведь графа считали легкомысленным человеком, не способным долго увлекаться одной дамой.
Теперь он целовал ее запястье. «Странно, но после вчерашнего свидания с Рисом я не придаю этим ласкам особого значения», — подумала Хелен. Воспоминания о близости с мужем заставили ее покраснеть.
— Вы краснеете, словно невинная девушка, — сдавленным от обуревавшего его желания голосом произнес Мейн. — И вместе с тем у вас искушенный ум взрослой женщины. Вы несравненны, Хелен!
«Еще бы! Другой такой женщины нет», — подумала она. Хелен не знала, как ей избавиться от графа и заставить его выйти из ее экипажа.
— Вы действительно не питаете к своему мужу никаких чувств? — спросил он, касаясь губами ее щеки.
— Нет, — выдавила из себя Хелен.
— О Боже, вы та, которую я искал всю жизнь, — прошептал он и припал к ее губам.
Перед страстными поцелуями Мейна было трудно устоять. Хелен непременно растаяла бы в его объятиях, если б не мучившая ее мысль о том, что ей нужно вернуться к мужу и сесть вместе с ним за работу над партитурой.
— Мне пора ехать, — оттолкнув графа, сказала Хелен. И добавила на всякий случай: — Увы…
Его глаза потемнели. В этот момент он был похож на безумного.
— Но когда мы снова увидимся?
— Я сразу же пошлю вам записку, как только покину дом Риса, — пообещала она.
— Это будет через месяц? Я не могу ждать так долго, ведь я наконец-то нашел свою любовь!
— Боюсь, вам все же придется подождать. Я не смогу встречаться с вами, потому что нахожусь в Лондоне инкогнито. Для меня было бы ужасно, если б вскрылась правда о том, где я сейчас живу.
— Но какое отношение все это имеет к нам? Неужели вы, словно монахиня, сможете жить в доме мужа целый месяц, не видясь со мной хотя бы тайно?
Хелен снова вспомнила вчерашний пикник в парке. Нет, ее жизнь в доме мужа никак нельзя было назвать монашеской.
— Вы опять покраснели, — промолвил граф, сжав ее руку. — Поедемте ко мне, дорогая. У меня есть небольшой дом на Голден-сквер, неподалеку от Пиккадилли.
— Это исключено, — решительно заявила Хелен. — Я никогда ничего не делаю тайком.
Мейн пришел в замешательство. Ему было странно слышать такие слова от женщины, скрывавшей свое местонахождение от всего Лондона.
— То есть я хотела сказать, — спохватилась Хелен, — что рассчитываю на честные открытые отношения с вами. Как только я снова начну выезжать в свет, я пошлю вам записку. Мы непременно встретимся.
Она надеялась, что к тому времени Мейн найдет себе другую замужнюю даму и забудет о ней.
— Ваши честность и искренность просто поразительны, — с придыханием промолвил граф.
— Вам пора, сэр, — сказала она и постучала в стенку экипажа. Ее лакей тут же открыл дверцу.
— Всего хорошего, милорд, — попрощалась Хелен. Мейн вышел из кареты, но ту же обернулся с таким видом, будто был не в силах сдвинуться с места.
— Хелен… — промолвил он.
Однако она подала знак лакею, и тот захлопнул дверцу. Взяв в руки партитуру, Хелен снова начала просматривать ее, делая какие-то пометки. «Наверное, в конце седьмого такта все же следует использовать глиссандо, — подумала она. — Тогда конец пятнадцатого будет звучать как эхо или отголосок».
