Глава 16
О ТОМ, ЧТО СВОЙСТВЕННО ЖЕНСКОМУ ПОЛУ
— Чем бы ты хотела заняться сегодня утром? — спросил Том Мэгги после завтрака, когда они уже встали из-за стола.
Ему показалось, что девочка почти ничего не ела, хотя Том и не мог с уверенностью сказать, сколько должны есть дети в ее возрасте. Он ругал себя за то, что не спросил у миссис Фишпоул, когда у Мэгги день рождения. Он точно не знал, сколько ей лет. Чтобы выяснить все эти вопросы, ему необходимо было снова сходить на постоялый двор.
Мэгги посмотрела на Тома, но ничего не ответила.
— Может быть, ты хочешь принять ванну? — спросил Том.
Девочка упорно молчала. Тома начало раздражать ее поведение, однако он взял себя в руки. Разве можно сердиться на невинную сироту?
— Скажи, чем ты хочешь заняться сегодня? — повторил он, стараясь говорить громче.
Они поднимались по лестнице. Мэгги явно проигнорировала его. Девочка поглаживала ладонью перила так нежно, словно это был котенок, и Том понял, что ему необходима женская помощь.
Он остановился.
— Подожди меня здесь, — велел он и начал быстро спускаться вниз.
Мэгги села на мраморную ступеньку лестницы.
Том испытывал досаду. Он года два мечтал об этой поездке в Лондон, представляя себе, как переступит порог дома Риса и… и поговорит с ним. Правда, что именно он скажет брату, Том не знал. Может быть, он признается, что сильно скучал по нему? Впрочем, нет. Такие эмоции свойственны только женщинам, мужчины же должны скрывать свои чувства. Во всяком случае, так всегда говорил их отец. Его колкости и едкие замечания до сих пор звучали в ушах Тома. Он и не сомневался, что Рис тоже постоянно вспоминает их. Нет, Том не мог сказать старшему брату о том, что скучал по нему, хотел по душам поговорить с ним и стать ему близким другом. Том знал, что у Риса был один единственный друг — Саймон Дарби. Их отношения начались давно, еще в то время, когда Рис убежал из дома и несколько дней жил у Дарби.
Том тяжело вздохнул.
— Лик! — крикнул он.
— Я здесь, сэр, — сразу же отозвался дворецкий, выходя из кухни, где он мыл посуду. В руках Лик держал полотенце. — Я собираюсь сходить в контору по найму прислуги, сэр, — сказал дворецкий. — Нам нужны горничные.
— Вы совершенно правы, — согласился Том, вспомнив, что по углам его комнаты висела паутина, а мебель вся была покрыта пылью.
— Если бы я знал, что вы приедете, сэр, — сказал Лик, как будто прочитав его мысли, — я приготовил бы вашу комнату.
— Не беспокойтесь об этом. Кстати, а где ваша племянница? Ведь она, насколько я понимаю, сейчас единственная служанка в этом доме. Я хочу, чтобы она присмотрела за ребенком.
— К сожалению, она сбежала сегодня утром, — сообщил Лик. — Роузи вернулась к своей матери. Но я уверен, что моя сестра вернет ее назад, устроив хорошую трепку. А пока в доме нет ни одной женщины, кроме поварихи. Но она, как вы понимаете, не станет нянчиться с ребенком. Наша повариха находится в доме на особом положении. Она гордится собой, и у нее есть на то все основания, ведь она когда-то готовила самому принцу Уэльскому. Лорд Годуин платит ей сто гиней в год, чтобы только удержать у себя.
— О Боже… — пробормотал Том.
Он сам получал сто гиней в год, служа приходским священником, а многие его прихожане не смогли бы скопить такую сумму и за всю свою жизнь.
Повернувшись, Том снова направился к лестнице, на которой он оставил Мэгги. Он знал, что повариха не была единственной женщиной в доме, ведь здесь еще жила Лина. Только слепой мог не заметить ее присутствия. Миновав сидевшую на ступеньках девочку, Том пошел дальше. Мэгги тут же встала. Не говоря ни слова, она последовала за ним, словно любопытный котенок. Поднявшись на второй этаж, Том постучал в дверь. Ему сразу открыли.
— О, это опять вы, преподобный? — с надменной улыбкой промолвила Лина.
Высокомерная вавилонская блудница могла бы с таким гонором встретить и епископа.
Том затрепетал, почувствовав, как его все больше охватывает плотское возбуждение. Теперь он не удивлялся тому, что его брат бросил жену и поселил Лину в спальню, смежную со своей собственной. Том вынужден был признать, что на месте Риса, вероятно, сделал бы то же самое. Эта мысль потрясла его. Пытаясь обуздать свои эмоции, он подумал, что Лина, в конце концов, была достойной жалости падшей женщиной. А сейчас ей явно требовалась помощь и поддержка. Том же, словно мужлан, чувствовал только похоть.
Лина уже успела переодеться. Теперь на ней был плотно облегавший фигуру костюм из зеленого бархата. При взгляде на нее у любого мужчины зачесались бы руки от желания прикоснуться к ее великолепным пышным формам. На голове Лины красовалась шляпка, подобранная в тон, а из-под нее выбивались блестящие каштановые локоны. Лина походила на очаровательного озорного лесного эльфа.
— Вижу, вам очень понравился мой костюм для прогулок, — заметила она, когда молчание оторопевшего Тома начало тяготить ее.
— Да, вы просто восхитительны, — смущенно промолвил Том. Мэгги подошла к Лине и прикоснулась грязным пальчиком к белоснежному кружевному манжету, выглядывавшему из длинного рукава зеленого костюма. — Я пришел, чтобы попросить вас об одной услуге.
Лина подняла бровь.
— В таком случае входите, — пригласила она. — В этих туфлях, черт бы их побрал, очень неудобно стоять. Да и вообще стоять не свойственно моему полу.
Последние слова Лины удивили Тома. Он попытался понять, что же она имела в виду. Почему женскому полу не свойственно стоять? Или это был шутливый намек на эрекцию у мужчин? Нет, этого не могло быть. Скорее всего слова Лины были как-то связаны с неудобной обувью, которую она сегодня надела.
Следуя по пятам за Линой, Мэгги продолжала водить пальчиком по ее рукаву.
— Это полушерстяная ткань с начесом, — сообщила Лина девочке. — Она очень приятна на ощупь, правда? Можешь дотрагиваться до меня, сколько хочешь, только не испачкай мне одежду.
— Могу я позаимствовать у вас на время горничную? — спросил Том, переступив порог спальни. — Не беспокойтесь, это ненадолго. Лик скоро наймет няню для Мэгги.
— У меня нет горничной, — сказала Лина, присаживаясь в кресло.
— Как это… нет? — изумился Том, ведь у его матери всегда были две горничные.
— Первое время у меня была здесь служанка, но потом я решила, что прекрасно обойдусь и без нее. Она слишком неодобрительно относилась к тому, что я живу в этом доме. — Лина поморщилась, но глаза лучились весельем. В них не было и тени грусти. — В конце концов, откуда я приехала, там все одеваются самостоятельно.
— А откуда вы приехали? — поинтересовался Том.
— Издалека, — грустно ответила Лина. — Давайте перейдем к делу, мистер Холланд. Чем я могу быть вам полезна?
— Надо искупать Мэгги. Мне кажется, она будет чувствовать себя неловко, если это сделаю я.
— Вы правы, — согласилась Лина и окинула взглядом девочку. — Я помогу ей принять ванну.
Том осмотрелся вокруг. Комната совсем не походила на ту спальню, которую он помнил. Задрапированная розовым шелком, она была теперь похожа на внутреннюю часть морской раковины. Ее трудно было принять за будуар куртизанки, хотя, впрочем, Том плохо представлял себе, как должно было выглядеть такое помещение. Во всяком случае, он заметил, что в спальне Лины отсутствовали изображения обнаженных античных богов и другие характерные приметы жриц любви, находящихся на содержании у богатых аристократов.
«Черт бы побрал этого Риса», — сердито подумал Том.
Лина встала. Расстегнув свой пиджак, она сняла его и бросила на кровать. На ней была блузка из тонкого муслина, особо подчеркивавшая ее высокую пышную грудь и тонкую талию. У Тома перехватило дыхание. Он впервые в жизни видел такую великолепную женскую фигуру.
В своем приходе Том обходил женщин стороной и не вступал в половые связи. Нельзя сказать, что у него отсутствовало желание, хотя отец нередко называл его «тряпкой». Сан священника Том принял по сложившейся традиции, в соответствии с которой младший сын графа обычно становился служителем церкви и к нему переходило состояние матери. Том сторонился незамужних женщин. Он считал, что имеет право общаться только с той из них, на которой решит жениться. Он питал глубокое уважение к супружеским клятвам и обетам, данным им при рукоположении в сан. Именно это и не позволяло ему флиртовать с женщинами. «Я совсем не похож на своих сверстников», — грустно думал он, но продолжал вести себя как монах.
И вот теперь Лина подняла в его душе целую бурю чувств. Наклонившись, она заглянула в ушко Мэгги, а он не мог отвести глаз от ее пышной груди.
— Я, пожалуй, пойду, — пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу. Одного взгляда на Тома было достаточно, чтобы понять, как он реагирует на присутствие Лины. Такая опытная женщина, как она, наверное, давно раскусила его. — Я прикажу лакею принести ванну и горячую воду.
Том взялся за ручку двери, но не смог сдвинуться с места.
А Лине все-таки удалось уговорить Мэгги снять грязный передник, да и то только после того, как она дала подержать девочке свою шляпку из зеленой шерсти с ворсом. Мэгги с наслаждением гладила мягкую ткань и терлась о нее щекой, прикрыв глаза от блаженства. Лина, казалось, не имела ничего против такого обращения с предметом ее туалета. Взяв расческу, она с решительным видом принялась приводить в порядок спутанные волосы девочки, не умолкая при этом ни на минуту. Лина так и сыпала прибаутками, шутила и болтала с Мэгги, не обращая внимания на то, что девочка упорно молчит.
По ее акценту Том догадался, откуда она была родом. Дом певчей птички Риса действительно находился далеко отсюда, в Шотландии. Взяв это на заметку, Том вышел из спальни и приказал дворецкому принести в комнату Лины ванну и горячую воду.
То, что произошло сегодня в элегантной гостиной матери Хелен, было похоже на военный совет. Впрочем, Хелен сравнивала свою встречу с подругами с Венским конгрессом, а Рис чем-то напомнил ей Наполеона. О, если бы его можно было сослать на отдаленный остров, например, Эльбу!
Этим утром Хелен думала о том, что, в конце концов, она не обязана обо всем рассказывать своей матери. Да и вообще она еще могла отказаться от предложения Риса.
Но тут в гостиную ворвалась Эсме. Одетая в платье из итальянского крепа, она выглядела очень элегантно. Подол ее наряда украшала вышивка с изображением морских раковин. К тому же с сумочки тоже свешивались ракушки.
— Дорогая моя, я заехала к тебе на минутку! — воскликнула она с порога. — Мне доставили твою записку с просьбой приехать, когда я уже собиралась уходить. Я спешу к мадам Рок, с которой уже договорилась о встрече. Дело в том, что мне совершенно нечего надеть! А мадам Рок дамы просто засыпали заказами. И все это благодаря тому фурору, который ты произвела в обществе! Впрочем, я и не сомневалась в том, что тебя ждет успех. Многие лондонские дамы теперь надеются, что туалет, сшитый у мадам Рок, привлечет к ним внимание графа Мейна.
— Ты очень мило одета, — заметила Хелен.
— Я должна произвести впечатление на мадам Рок, — объяснила Эсме. — Если я оденусь попроще, то, боюсь, она возьмется за выполнение других заказов, отложив мой в долгий ящик.
В этот момент в комнату быстрым шагом вошла Джина. У нее был далеко не такой элегантный вид, как у Эсме. Волосы Джины выбились из прически, на плечах болталась померанская мантилья, которая больше подходила к бальному платью, нежели к костюму для прогулок.
— Я явилась на твой зов! — сообщила она Хелен, упав в кресло. — Да, теперь я понимаю, что тем, кто имеет детей, трудно наносить утренние визиты.
Хелен налила Джине чашку чая.
— Прошу прощение за то, что так внезапно сорвала вас с места, — извиняющимся тоном сказала она.
— Ничего страшного, — успокоила ее Эсме. — г Рассказывай, что стряслось.
— Вчера утром, как только вы уехали, ко мне явился Рис. Он распугал всех визитеров и заявил мне, что хочет, чтобы я к нему вернулась.
— Вот как? — удивленно промолвила Эсме.
— Да, он хочет, чтобы я переехала в его дом, — продолжала Хелен, не решаясь рассказать подругам все до конца.
— О Боже! — ахнула Джина. — Что произошло с этим повесой?
— Должно быть, с годами он поумнел, — предположила Эсме, — и стал ценить такие понятия, как стабильность и респектабельность.
— Нет, дело не в этом, — возразила Хелен.
— Тогда в чем же? — спросила Эсме, подняв бровь. — Хочу заверить тебя, что реакция Майлза была такой же. Когда я попросила его стать отцом моего ребенка, он сказал, что переедет ко мне и расстанется с леди Чайлд. Так он и сделал. Однако нам не довелось насладиться совместной жизнью.
— Я уже не раз говорила, что Майлз и Рис не похожи друг на друга, — промолвила Хелен, нервно вращая чашку на блюдечке и стараясь не смотреть на подругу.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Джина. — Я не вижу особых различий между реакцией Риса и Майлза.
Хелен тяжело вздохнула.
— Да, Рис действительно хочет, чтобы я вернулась к нему, — сказала она, посмотрев прямо в глаза Джине и Эсме. — Но при этом он настаивает, чтобы и его любовница, Лина Маккенна, осталась в доме. Это его условие.
Хелен решила скрыть от подруг то, что Рис предлагал ей подождать девять месяцев. Она знала, что они начнут уговаривать ее повременить с переездом, но Хелен не хотела откладывать рождение ребенка на столь долгий срок.
После ее слов в комнате на мгновение установилась мертвая тишина, а потом поднялся страшный гвалт. Хелен подумала, что если Хэррис находится где-нибудь поблизости от гостиной, то у него наверняка случится сердечный приступ от истошных воплей ее подруг. Всегда спокойная, Джина пришла в настоящую ярость. Ее лицо покрылось красными пятнами, она начала заикаться так, что сначала не могла произнести ничего вразумительного.
Эсме, напротив, выглядела собранной. Ее глаза грозно поблескивали. У нее было такое мрачное выражение лица, что Хелен на мгновение испугалась. Она представила, как черные локоны ее подруги превращаются в извивающихся змей, а сама она преображается в ужасную Медузу Горгону.
— Распутный злодей! — процедила Эсме сквозь зубы. — Как он вообще посмел сделать тебе столь отвратительное предложение? Как у него язык повернулся в присутствии своей жены — леди! — заговорить о любовнице?
— Тем не менее он это сделал, — спокойно промолвила Хелен. Ее уже ничто не могло удивить в поведении мужа. — Это очень похоже на Риса.
— Это уму непостижимо! — вскричала Джина.
Но тут Эсме бросила на Хелен подозрительный взгляд.
— И что ты ему ответила, Хелен?
— Не задавай дурацких вопросов! — возмущенно воскликнула Джина. — Конечно же, Хелен отказала!
Размешав сахар в чае серебряной ложечкой, Хелен отложила ее в сторону.
— Это не совсем так, — сказала она.
— Но ведь ты же не можешь при данных обстоятельствах переехать в дом мужа? — с угрозой в голосе предположила Эсме. — Я этого не допущу!
— Твоя забота трогает меня до слез, — промолвила Хелен. — Но не забывай, что я — взрослая женщина.
— Нет, ты не посмеешь вернуться к нему! — задыхаясь от возмущения, воскликнула Джина. — Ты навеки погубишь свою репутацию! Не говоря уже о том, что сама эта идея просто отвратительна!
— Тем не менее я приняла предложение мужа. Правда, выдвинув некоторые условия, — спокойно сказала Хелен.
— Какие именно? — мрачно спросила Эсме.
— Я сказала, что вернусь к нему только на месяц, и потребовала, чтобы никто не знал об этом.
— Тебе вряд ли удастся скрыть свое присутствие в доме Риса, — заявила Эсме. — Рано или поздно все выйдет наружу.
— В доме Риса мало слуг, к нему редко заглядывают гости. Я приеду к нему в наемном экипаже и буду жить как затворница.
— Это ничего не меняет, — сказала Джина. — Ты можешь прятаться на чердаке, если тебе угодно, Хелен, но как ты сможешь жить под одной крышей с этой… этой потаскушкой!
— Она вовсе не такая отвратительная, как вам кажется. Я видела эту мисс Маккенну, если вы помните. Она довольно молодая. Мне все-таки кажется, что эта девушка была просто оперной певицей и не занималась ничем предосудительным до тех пор, пока Рис не совратил ее. Думаю, она еще не успела закоренеть в своих пороках.
— И все же короткая встреча с этой женщиной повергла тебя в ужас и заставила бежать в деревню, — напомнила Эсме. — А теперь ты согласна жить с ней под одной крышей? Ты готова терпеть присутствие любовницы своего мужа? Да ты с ума сошла, Хелен!
— Возможно, ты и права. Мне иногда самой кажется, что я лишилась рассудка, — промолвила Хелен и закусила губу. Помолчав, она продолжила: — Я очень хочу ребенка. И я рожу его любой ценой! Любой!
— Но то, что предлагает твой муж, возмутительно! — воскликнула Джина.
— Да, я понимаю, что это ужасное предложение. Никто, кроме вас, не узнает об этом. Но я не могу взять в толк, как потом объясню людям свое деликатное положение.
— Ты правильно поступила, что рассказала нам обо всем, — заявила Эсме. — В прошлом я сама не раз попадала в трудные ситуации из-за своего неуемного характера.
— Но такая ситуация тебе, наверное, и не снилась, — заметила Хелен.
— Да, это уж точно, — согласилась Эсме и окинула подругу удивленным взглядом. — А ты сильно изменилась, Хелен! Я хорошо помню, как сурово ты осуждала мои проделки. По твоему отношению ко мне я могла составить представление о том, что думает о моих проказах свет. Но теперь…
Хелен улыбнулась.
— Быть может, я все это делаю ради нашей дружбы, — с лукавым видом заметила она. — После моих бесшабашных поступков ты больше не будешь чувствовать себя рядом со мной нечестивой и грешной.
— Вы обе отошли от главной темы разговора, ради которого мы и собрались здесь, — вмешалась Джина. — Как ты собираешься избавиться от нее, Хелен?
— О чем ты, Джина?
— Я имею в виду потаскуху. Как ты собираешься избавиться от нее?
— А зачем мне это надо? — пожав плечами, спросила Хелен. — Я заставила Риса пообещать мне, что он не будет спать с ней, пока…
— О Боже! — воскликнула Джина. — Я даже слышать не хочу об этом!
— Прошу прощения, — спокойно сказала Хелен. — Я уже давно привыкла к мысли о том, что у моего мужа есть любовница и она живет в моей комнате. Кстати, сейчас эта женщина, наверное, сидит за моим туалетным столиком.
— Джина права, — поддержала подругу Эсме. — Ты должна избавиться от шлюхи, Хелен. Это единственный способ спасти твою репутацию. Как только она покинет ваш дом, ты сможешь открыто заявить, что вернулась к мужу. Но даже в этом случае тебе не избежать сплетен, хотя свет, как мне кажется, одобрит ваше примирение.
— И как же, по вашему мнению, я должна поступить с любовницей Риса?
— Может быть, она и сама уедет, если встретится с тобой, — с надеждой в голосе сказала Джина.
— Ерунда, просто так она не уедет, — заявила Эсме. — Ты должна хорошо заплатить ей, Хелен. Сколько времени она уже живет в доме Риса?
Хелен поставила свою чашку на стол.
— Два года и три месяца, — ответила она.
— О! — воскликнула Эсме, пораженная точностью Хелен. — Я советую тебе сделать ей выгодное предложение. Дай ей денег и попроси убраться из дома.
— Думаю, что я могла бы это сделать, — задумчиво промолвила Хелен, покусывая нижнюю губу. — Рис платит мне неплохое пособие. Знаешь, мне будет приятно дать ей именно его деньги.
— И она непременно примет их, — заверила ее Джина. — Ни одна женщина, находящаяся в здравом уме, не станет жить с Рисом, если у нее есть возможность обеспечить себя. — Джина вдруг осеклась, поняв, что сказала лишнее. — Хелен, прости меня за бестактность.
— Но ведь ты сказала чистую правду! — с улыбкой промолвила Хелен.
— Если ты дашь ей приличную сумму, — снова заговорила Джина, — она наверняка вернется в свою деревню, из которой приехала в Лондон, и больше никогда не покажется вам на глаза.
— Это было бы хорошо, — промолвила Хелен. — Очень хорошо. Я попробую сделать ей такое предложение.
Эсме передернуло от отвращения.
— Не представляю, как ты будешь жить в доме Риса, — засомневалась она. — Мне кажется, я бы просто умерла в такой атмосфере, хотя меня нельзя назвать чувствительной особой.
— Я уверена, что выдержу, — промолвила Хелен решительно. — И вернусь сюда только тогда, когда забеременею. Меня ничто не остановит.
Эсме покачала головой:
— Не устаю поражаться, Хелен, тем переменам, которые произошли с тобой! Я чувствую себя персонажем из одной пьесы Шекспира, той, в которой Ткач появляется из леса с головой осла вместо своей. И мне хочется воскликнуть: «О, Хелен, как ты изменилась!» Ей-богу, ты очень преобразилась.
Хелен улыбнулась.
— Тебе повезло, что мы давние подруги, — сказала она. — Ведь я могу и обидеться на тебя за то, ты сравниваешь меня с каким-то Ткачом.
— А ослиная голова у тебя, как видно, не вызывает возражений! — смеясь, воскликнула Эсме.
И Хелен швырнула в нее подушечку с дивана.
