Глава 25

На следующее утро Джоша по-прежнему мучила лихорадка. Хани не хотела, чтобы он трясся в дороге, и упросила мужа задержаться еще на один день. И Люк, чтобы не терять времени, решил подковать пару лошадей.

— Жаль, у нас нет хинной соли или жаропонижающего, — сокрушалась Хани. — А то бы мы быстро сбили ему жар.

— Здесь милях в двадцати есть город, — сообщил Флинт, изучая карту. — Пожалуй, съезжу, может, удастся что-нибудь привезти.

— А я-то совсем из ума выжила, — ворчала Мод. — Собиралась-собиралась и все забыла.

— Не казни себя, Мод, — успокаивала ее Гарнет. — Каждый из нас что-нибудь да забыл.

— Почему бы тебе не поехать с Флинтом? — предложила кухарка. — У меня сахар подходит к концу и черная патока.

— Не возражаешь? — Гарнет сильно опасалась, что Флинт предпочтет ехать один, но он только коротко бросил:

— Пойду оседлаю лошадь.

Пока его не было, Мод добавила к списку еще два пункта. Вернувшись и бросив на бумагу взгляд, Флинт тут же заартачился:

— У нас же не вьючный мул.

— Но раз уж ты едешь в город, почему бы не привезти все, что нам требуется?

— Разумно, — поддержала кухарку Хани.

— Я беру седельные сумки, а не еще одну лошадь, — отрезал Флинт.

Если Гарнет что-то поняла во Флинте Маккенэи, так это то, что он не разговаривал в пути. И вот сейчас он, как обычно, замкнулся в себе и даже не вспомнил о прошлой ночи.

Ньютон оказался типичным маленьким западным городком. Вся деловая жизнь сосредоточивалась на центральной улице примерно в два квартала длиной, а вокруг теснились хижины из дерна и деревянные лачуги. Они проехали кладбище, и Гарнет заметила, что там готовились к похоронам. Это кладбище показалось ей чуть ли не больше самого города.

Напротив платной конюшни они дали напиться лошадям из деревянного желоба. И там их заметил высокий костистый мужчина.

— Нужно стойло? — спросил он.

— Нет, мы проездом, — ответил Флинт, — В городе есть врач?

— Да. Только сам я не повел бы к нему и больную лошадь.

— Как нам его найти?

— Если он трезвый, то в своем кабинете в конце квартала. А нет — так в салуне.

— Спасибо. — Флинт повернулся к Гарнет. — Я пойду его поищу, а ты купи то, что просила Мод.

Гарнет уже давно набила седельные сумки, а Флинт все не возвращался, и она решила пройтись до кабинета врача. Он оказался закрытым, и она пошла дальше, к салуну. Но стоило ей войти, как дорогу преградил грузный мужчина. Его украшенная темной бородкой квадратная голова сидела на красной бычьей шее, а плечи бугрились мышцами.

— Что-то я раньше вас здесь не видел, малютка леди.

— Я проездом, сэр. Будьте любезны, отойдите в сторону.

— А то малютка леди выхватит свой крохотный «кольт»?

— Мистер, я не хочу никаких неприятностей. Посторонитесь и даже пройти.

— Слыхали, ребята? — проревел верзила. — Похоже, у нашей леди вспыльчивый характер. Очень подходит к ее рыжим волосам.

Гарнет стала терять терпение:

— Если вы не уйдете с дороги, я позову шерифа.

— Шерифа? — прыснул верзила, и остальные тоже покатились от хохота. — Боюсь, он тебя не услышит. Его сейчас как раз зарывают. Ты, крошка, вляпалась.

— Да нет, мистер, это ты вляпался, — холодно заметил от стойки Флинт и, подняв стакан, осушил его. Он закинул ногу на перекладину, и в небрежности его позы было больше угрозы, чем в любых словах.

— Твоя, что ли, баба? — спросил великан.

Выражение лица Флинта оставалось непроницаемым.

— Она женщина независимая, и я не думаю, чтобы ей понравилось, если я назову ее своей. Однако спасибо за комплимент. Но должен сказать, чтобы добраться до нее, придется иметь дело со мной.

— Была охота связываться с чужаками, — отозвался верзила, поспешно отступая в сторону.

Флинт подошел к Гарнет:

— Идем, рыжая.

— Ты достал хины? — спросила она, как только оба оказались на улице.

— У доктора ее нет. — Флинт обвел глазами небо. — Похоже, собирается дождь. Давай перекусим и будем выбираться отсюда.

Полчаса спустя они снова проезжали мимо кладбища, когда Флинт внезапно натянул поводья.

— Смотри-ка! Старый знакомый. Скачи вперед, рыжая. Я тебя догоню.

Гарнет не хотелось продолжать путь одной, и она, ни слова не говоря, последовала за Флинтом. Тот спешился у небольшой группки людей, стоявших у открытой могилы, рядом с которой, ожидая погребения, возвышался сосновый гроб.

— Не ожидал тебя встретить здесь, Мур.

Булвип Мур от неожиданности так и подскочил, узнав Флинта, побелел, и на долю секунды в его глазах промелькнул страх. Потом рот искривился в усмешке.

— Это ты, Маккензи?

— А змеюки Бодина с тобой нет? Мне бы посчитаться с вами обоими разом.

— Зато, я вижу, твоя шлюха с тобой.

Флинт не знал, что Гарнет последовала за ним, и теперь, обернувшись и увидев ее, закричал:

— Уходи!

Булвип Мур поспешил воспользоваться этой небольшой заминкой: дернул плечом, и кнутовище привычно легло в ладонь.

Флинт выхватил «кольт», но по руке пробежала кровавая полоса, и оружие отлетело на землю. Мур снова замахнулся, чтобы нанести следующий удар, но противник молниеносно бросился вперед и вырвал кнут. Враги покатились по земле, на миг задержались на краю разверстой могилы и рухнули в яму.

Несмотря на тучность, Мур первым вскочил на ноги и выхватил нож. Следом поднялся Флинт и вытащил свой. Фигура Булвипа Мура занимала яму от края до края. Вот он сделал выпад, Флинт увернулся и воткнул свой нож в грудь врага. Схватка кончилась так же быстро, как и началась. Булвип Мур валялся на дне ямы, и его остекленевшие глаза безжизненно уставились на стоявших у могилы людей.

Флинт вытер лезвие об штаны убитого и стал прикидывать, как ему вылезти из глубокой ямы.

Гарнет вынула револьвер.

— Ну-ка, вы, или бросьте веревку, или подайте руку, — приказала она, и ей не пришлось повторять дважды: какой-то мужчина поспешно подал веревку, Флинт ухватился за конец и выбрался из ямы.

— Эй, мистер, — окликнули его, — вы только что рассчитались с человеком, который ухлопал шерифа. Не хотите работу?

— Только не я, — отозвался он. — Я достаточно наигрался в шерифов. — И, подобрав «кольт», вскочил на Сэма. — А эту грязную свинью бросьте сверху. Он не заслуживает того, чтобы сколачивать ему гроб.

Пораженная молниеносностью и дикостью происшедшего, Гарнет ощутила внутри липкую пустоту. Прошло не больше пяти минут с тех пор, как они подъехали к кладбищу. А ведь это Флинт мог сейчас лежать недвижимым на дне могилы. Смерть — человека ли, зверя ли — казалась в этом буйном краю настолько обычным делом, что перестала кого-либо тревожить. Флинт боролся за свою жизнь, а другие… смотрели. Гарнет удивленно покачала головой. Неужели и она когда-нибудь сможет воспринимать финал человеческой жизни с таким же хладнокровным цинизмом? И неужели убийство — это единственный способ выживания?

Опечаленная, с трудом преодолевая подкатившую к горлу тошноту, она побрела за Флинтом.

После полудня на горизонте сверкнули серебряные стрелы, и воздух в долине потряс рокочущий гром.

— Набрось накидку, — посоветовал Флинт. — Гроза налетит — глазом моргнуть не успеешь. — Они оба накинули пончо и пришпорили лошадей.

Гарнет все еще находилась под впечатлением смерти негодяя на ее собственных глазах и ехала, словно воды в рот набрав, только изредка бросала взгляды на лицо Флинта, но оно оставалось непроницаемым. Переживал ли он случившееся? По его внешности это было незаметно. Только что в рукопашной уложил человека, прыгнул в седло и скачет как ни в чем не бывало. Однажды Гарнет уже была свидетельницей его жестокости. Но тогда, убивая двух команчи, Флинт спасал ее жизнь.

На этот раз ссору с Булвипом Муром затеял он — холодно и расчетливо. Направляясь к врагу, он заранее рассчитывал расправиться с ним. Терзала ли Маккензи совесть? Трудно было сказать — лицо не выражало ни радости, ни печали.

Оглушительный гром застал ее врасплох. Все закружилось в бешеном вихре, и первые крупные капли дождя припечатали пыль на дороге. Снова молния рассекла небо, воздух расколол раскат грома, и над путниками разверзлись хляби небесные. Гроза набирала дикую силу. День превратился в ночь. Серебряные копья то и дело поражали землю, сметая все на своем пути. — Надо искать укрытие! — крикнул Флинт. Гарнет испуганно ежилась в седле и при каждом раскате грома вбирала голову в плечи. Казалось, они въезжали во врата ада. В воздухе пахло серой. Скалы и даже уши лошадей мерцали голубым сиянием. По земле, пугая коней, перекатывались огненные шаровые молнии, и стоило больших усилий удерживать поводья.

Очередная молния, сопровождаемая оглушительным треском, ударила в соседнее дерево. Пламя скатилось по стволу и побежало по земле, но дождь затушил пожар. Вокруг не было видно ни зги, но путники упорно продолжали искать убежище.

— Сюда! — закричал Флинт, и в свете ослепительной вспышки Гарнет увидела круглое отверстие в соседнем склоне холма.

Они спешились и нырнули в небольшую пещеру. Обрадованная, что наконец ускользнула от грозы, Гарнет без сил опустилась на колени, сняла шляпу и отвела со лба слипшиеся, мокрые пряди волос. Она молча уставилась на творившееся за стенами светопреставление.

— Готов поспорить: стадо разбежалось по всему Канзасу, — проговорил Флинт, и Гарнет впервые с начала грозы подумала о коровах, вспомнила гонку на переправе и представила, как трудно заставить слушаться насмерть перепуганных животных.

— Как же мы теперь?

— Будем несколько дней их собирать. — Флинт посмотрел на небо. — Гроза как будто проходит. Надо побыстрее отсюда выбираться. Жаль, что нет дров и мы не можем обсушиться.

В это время очередной раскат грома заставил Гарнет вздрогнуть.

— Слава Богу, что мы укрыты. — Она посмотрела наверх, под свод пещеры. Тут вспыхнула молния, и ее глаза от страха чуть не вылезли из орбит. Из груди вырвался вопль ужаса и эхом оттолкнулся от каменных стен. Пещера сразу наполнилась звуком множества хлопающих крыльев.

Не помня себя, Флинт бросился к ней, сбил на пол, прикрыл собой, заглушая крики, накрыл ладонью рот. Гарнет спрятала лицо у него на груди, а из-под сводов пещеры взлетали все новые и новые разъяренные крошечные летучие мыши. Гарнет попыталась освободиться, что-то замычала, а летучие мыши все вились и вились, пока не вылетели из отверстия вон.

— Они улетели, рыжая. — Флинт снял ладонь с ее губ, и Гарнет судорожно вздохнула. Глаза лихорадочно блестели.

— Пусти. Мне надо выйти.

— Успокойся, рыжая. Гроза почти кончилась.

— Нет. Мне надо сейчас. — Она сбросила его руки и выбежала на улицу.

Дождь слегка моросил. Небо уже не пугало своей чернотой. Влекомая не столько страхом, сколько все нарастающим нервным срывом, надломившим ее в момент убийства Булвипа Мура, Гарнет вскочила в седло и пустила лошадь во весь опор. Она нахлестывала и пришпоривала ее, пока обезумевшее животное не перешло в галоп и не понеслось по прерии, разметая грохочущими копытами намни и грязь.

Флинту не вдруг удалось догнать Гарнет, но наконец он ухватил поводья:

— Ради Бога, Гарнет. Ты разобьешься. Кобыла и так напугана грозой.

Она спрыгнула на землю и взяла лошадь под уздцы.

— Давай на минутку присядем. — Флинт догнал Гарнет и указал на ближайшее дерево. — Хотя бы здесь.

— Хорошо. — Гарнет подвела лошадь. Флинт распустил подпругу, стреножил животное, кинул на землю пончо и накрыл одеялом. Гарнет послушно села.

— В чем дело, рыжая? — Флинт опустился рядом.

— Все из-за летучих мышей. Я ихтерпеть не могу.

— Но они не способны причинить никакого вреда. Летучие мыши питаются насекомыми.

— Знаю. — Гарнет начала дрожать. Она прекрасно понимала, что дело не только в летучих мышах. Ей хотелось заплакать, признаться, что беременна, что схватка на ножах повергла ее в ужас, гроза напугала до полусмерти, да еще эти летучие мыши… Но ничего этого она не сказала. Немного помолчав, Гарнет наконец вымолвила: — Их была целая туча.

Флинт крепко ее обнял и привлек к себе.

— Я не дам тебя в обиду.

Гарнет обвила его шею руками, уронила голову на грудь. Она ощущала прикосновение его теплых широких ладоней. Это успокаивало, и дрожь постепенно начинала проходить.

— Теперь полегче? — спросил Флинт. Гарнет только кивнула и еще теснее прижалась к нему.

— Не знаю, что на меня нашло. Но если бы тебя не было рядом в пещере, не представляю, что бы со мной приключилось. — Гарнет подняла голову, улыбнулась и запустила пальцы в его густые волосы. — Я люблю тебя, Флинт.

Он наклонился над ней и хотел, чтобы поцелуй получился нежным, но как только почувствовал ее горячие полураскрытые губы, страсть одержала верх, и он жадно впился в ее рот.

— Я так по тебе соскучился, малышка, — ласково шепнул он и нашел губами мочку ее уха. Пальцы расстегнули рубашку и стянули с плеч вместе с лифом, рот потянулся к груди.

— Я тоже по тебе соскучилась. Так по тебе соскучилась, — простонала Гарнет, когда его прикосновения сделались божественно непереносимыми.

Флинт поднял голову и долго вглядывался в ее изумрудные глаза, потом раздел донага и вновь овладел губами. Грудь женщины вздымалась от нетерпения.

— Ну, скорее, Флинт! — вырвалось у нее, когда его губы вновь скользнули к груди. Флинт сорвал через голову рубашку, и полный страсти взгляд Гарнет остановился на его широких плечах и торсе. Кончики пальцев покалывало иголочками, когда они побежали по мужскому мускулистому телу.

Пылающими глазами Гарнет следила, как возлюбленный срывал с себя одежду. А потом они приникли друг к другу — губы к губам, тело к телу. Гарнет упивалась каждым его прикосновением, каждым поцелуем, все чувства вскипали от его близости, его мужской силы, аромата тела и губ, тихого шепота, которым он произносил ласковые слова, ищущих рук и рта.

Но вот ладони Флинта побежали вниз, обхватили ее ягодицы, прижали к бедрам. И оба понеслись к вершине наслаждения, заглушая страстными поцелуями стоны друг друга.

Оба понимали, что для утоления подавляемой неделями любовной жажды одного слияния недостаточно. И они оставались обнявшись, пока не обрели новую силу и опять не предались любви.

Наконец они нехотя оторвались друг от друга и принялись одеваться. Гарнет чувствовала, что лучшего момента для разговора о ребенке может не представиться. И несмотря на внутренний протест, она начала:

— Флинт, скоро мы приедем в Абилин. А что ты намереваешься делать дальше?

— У меня есть кое-какие обязательства.

— Ты имеешь в виду охоту за убийцами матери? — Он молча кивнул. — А для меня в твоих планах место найдется?

— Я надеялся, что ты вернешься в «Трипл-М» и поживешь там с Хани и Люком.

— И буду тебя ждать? Но как долго, Флинт? Шесть месяцев? Год? Шесть лет? — В голосе Гарнет прозвучали горькие нотки.

— Я не могу этого знать, только уверен, что должен это сделать.

— Понимаю, на карту поставлена твоя честь. А я должна сидеть и ждать у моря погоды. Потом ты объявишься, уложишь меня в постель и снова исчезнешь? Таковы твои намерения?

— Я не могу тебя взять с собой. Это слишком опасно. Тебя могут ранить или того хуже…

— Я бы и не поехала, Флинт. И тебя бы не пустила.

Он шлепнул ее по плечу:

— Неужели ты полагаешь, я не думал об этом в последние недели? Только болван способен упустить такую женщину, как ты.

Гарнет пожала плечами:

— Мне неинтересно слушать твои восхваления. Скажи лучше, что во мне не так, почему ты прогоняешь меня прочь?

— Дело не в тебе, а во мне. У меня нет выбора.

— Значит, выбора нет и у меня. — Гарнст вскочила, бросилась к кобыле, подтянула подпругу, прыгнула в седло и пустила лошадь во весь опор.

Флинт свернул одеяло и пончо, уложил их в седельные сумки и поскакал за ней. Он понимал, что еще до прибытия в Абилин им придется найти единственно правильное решение.

Когда они добрались до лагеря, солнце уже закатилось, и на землю опустились сумерки. Стадо в основном было собрано — не хватало всего двадцати голов. К счастью, когда испуганные грозой коровы стали разбегаться, никто из отряда не пострадал. И еще утешало то, что лихорадка Джоша начинала ослабевать.

«Мы могли не ездить в этот город», — подумала про себя Гарнет. Но впрочем, что бы это изменило — мучительные сомнения все равно остались бы при ней, Гарнет вышла на берег, села недалеко от кромки воды и, подперев руками подбородок, устремила невеселый взгляд на быстрый поток. Что так надломило ее? Гроза? Убийство Булвипа Мура? Скорее всего и то, и другое.

— Привет! — Гарнет подняла голову и увидела, что к ней спускается Хани. — Что у тебя неладно? Всерьез поссорилась с Флинтом?

— Мы с ним то и дело ссоримся. — Гарнет постаралась придать своему голосу как можно больше беззаботности.

— Хороший знак. Мы с Люком поначалу тоже цапались как кошка с собакой. А теперь слова поперек друг другу не скажем. Уж лучше все недоразумения уладить до свадьбы.

— Вряд ли мне это светит, — усмехнулась Гарнет.

— Что именно? — не поняла Хани. — Мир или свадьба:

— И то, и другое. — Какое-то время Гарнет колебалась, стоит ли раскрывать свою тайну, но потребность излить душу одержала верх: — Хани, я хочу признаться тебе в одной вещи, но поклянись, что не расскажешь об этом ни одной живой душе.

— Выкладывай, — сразу посерьезнела подруга и села рядом.

— У меня будет ребенок.

На несколько секунд Хани потеряла дар речи, потом схватила Гарнет за руки.

— Здорово! А как к этому отнесся Флинт?

— Он не знает, и я не собираюсь ему говорить.

— Но ты не можешь скрывать от него такую важную новость. Он отец. Он имеет право знать.

— Сегодня я ему почти сказала. Но вместо этого мы стали говорить о его намерениях продолжить поиск бандитов сразу после того, как пригоним стадо в Абилин.

— Если он узнает, что станет отцом, я уверена — никуда не уедет.

— В этом-то все и дело, Хани. Флинт считает, что месть — его долг. И никогда мне не будет от него прощения, если я встану у него на пути.

— Люк до свадьбы думал точно так же. И сейчас, стоит Флинту или Кливу отыскать Чарли Уолдена, я уверена, в решающий момент Люк будет с ними. И как бы я ни хотела его остановить, придется отпустит Иначе он будет казнить себя всю оставшуюся жизнь.

— Аюк не похож на Флинта. Он дорожит тобой и Джошем. А Флинт, наоборот, считает, что жена, а тем более ребенок станут ему в жизни обузой.

— Не будь наивной, Гарнет. Разве ты оказалась бы в нашем отряде, если бы Флинт не хотел этого?

— Я его не спрашивала. Сама решила.

— Но если бы он этого не желал, тебя бы как пить дать здесь не было. Вспомни, как ты удирала от него, а он за тобой гонялся. Ты не знаешь этих Маккензи! Они палец о палец не ударят ради тех, кто им неинтересен.

— Ты не понимаешь наших отношений. Мы большей частью получаем удовольствие от… э…

— Любви?

— У Флинта есть для этого менее возвышенное слово. Он называет все своими именами.

Хани весело прыснула.

— Флинт может. Но, повторяю, ты не знаешь этих Маккензи. Таких упрямцев еще свет не видывал. Один что-то скажет, и все упрутся рогом, пока не сделают. Но если любят, так любят крепко! Хотя признаться в этом всегда стесняются: не то что другим — самим себе.

— Ты права, когда речь идет о Люке. Но Флинт не похож на братьев.

— Только с виду. А в душе они все одинаковы. Ты его любишь, Гарнет?

— Очень. Да я его скорее брошу, чем стану принуждать к женитьбе, о которой ему потом придется сожалеть. Флинт меня не любит, Хани. А Люк, когда вы женились, был в тебя влюблен. Вот и вся разница. Я для Флинта — забава, развлечение на ночь.

— Когда-то я то же самое думала о Люке и сильно ошибалась. Хотела услышать признание в любви, а других знаков преданности не замечала. Флинт привязан к тебе, Гарнет. Я говорю не о браке и не о плотских отношениях. Не многие мужчины и женщины могут похвастаться тем, что их объединяет нечто большее, чем общая постель. А у вас, признаете вы или нет, это есть.

Гарнет покачала головой:

— Нет, Хани. Флинт испытывает ко мне одно лишь плотское влечение. Я для него как шлюха.

— А Люк, Клив и Мод — люди, которые знают Флинта всю жизнь, — думают иначе.

— Пусть думают все, что хотят. Только мы с Флинтом знаем, что между нами происходит.

— Однажды мудрая женщина дала мне совет. Она сказала: «Никто не знает мужчину лучше той, которая с ним спит». Вдумайся в это, Гарнет. И если ты продолжаешь сомневаться в любви Флинта, может быть, ты и права, а мы все ошибаемся. — Хани поднялась на ноги. — Но только я уверена: о ребенке он хотел бы знать. — Она стиснула подруге плечо и пошла прочь.