ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Желтый каролинский жасмин цвел у белого забора, огораживавшего зеленые пастбища Треверс-Хилла. Этот сладостно благоухающий цветок больше всего любила Беатрис Амелия Треверс, хозяйка поместья. Беатрис Амелия происходила из семейства Ли, известного в Южной Каролине, и жасмин, азалии, вафли с кунжутом и ежедневный ритуал приготовления и распития силлабаба приятно напоминали Беатрис Амелии о детстве в Чарлстоне.

К счастью, всем членам ее семьи нравилось куриное карри с рисом, которое предпочитала сама Беатрис Амелия, поэтому оно готовилось каждое воскресенье, вместе с крабовым супом, залитым медом ямсом с корицей, жареной кукурузой, запеченным окороком, овощами и персиками в бренди. Если не считать пеканового торта с бурбоном, который предпочитал мистер Треверс, воскресный десерт зависел от времени года. Однако дети Треверсов обожали карамельный заварной крем Джоли и просили готовить его едва ли не каждый день.

В это июльское воскресенье Джоли решила побаловать хозяев ежевичным кобблером.

Беатрис Амелия Треверс не могла жить без роз. Именно поэтому перед домом был разбит розарий. Из всех сортов Беатрис Амелия выделяла одну из драгоценных французских роз. Кроме того, в розарии росла и старая дамасская роза, затерянная среди чайных роз, шиповника и центифолий с их пьянящим запахом пряной гвоздики, наполнявшим воздух.

Треверс-Хилл стоял на лесистом возвышении, выходившем на реку, и находился в дне неспешной езды от Шарлотсвилла. Вьющаяся дорожка поднималась от реки, где по берегам в изобилии росли ивы, ладанные сосны и лавры. В полном цвету стояли камелии и гардении. За полем красодневов тянулись зелено-голубые пастбища, где чистокровные кобылы и жеребята мирно паслись в тени узловатого дуба. В этот сонный полдень даже в конюшнях, самом сердце Треверс-Хилла, не наблюдалось особой деятельности. Величественный одинокий каштан, увенчанный пологом усыпанных листьями ветвей, разделял узкую, ведущую к холму дорожку. Одна из тропинок вела к лесопилке и лесному складу, расположенным чуть повыше по течению реки, другая шла мимо дома к большим амбарам, хижинам рабов и каретному сараю.

Восточные склоны были засажены фруктовыми деревьями, становившимися алыми, янтарными или фиолетовыми по мере того, как под летним солнцем поспевали персики, груши, яблоки и сливы. Нижняя часть долины, окружавшей Треверс-Хилл зеленым морем, была засажена зерновыми. Хозяин Треверс-Хилла с гордостью предсказывал обильный урожай.

На западе, ближе к Блю-Ридж-Маунтинз, крохотные деревушки усеяли лесистые склоны невысоких холмов. Ближайшие соседи Треверсов жили вниз по реке, в Ройял-Бей-Мэнор, доме Брейдонов, лучшем образце георгианской архитектуры за пределами Ричмонда. Дружба между семьями стала еще теснее, когда Алтея Луиза, старшая дочь Треверсов, вышла замуж за Натана Дугласа, старшего сына Брейдонов и наследника Ройял-Бей.

Семья Треверсов жила просто и без излишней роскоши: небольшой особняк с выцветшим от времени кирпичным фасадом был со вкусом обставлен и настолько уютен, что любой гость чувствовал себя как дома. Может, поэтому Треверс-Хилл всегда был полон друзей и родственников, и изумрудно-зеленая дверь с медным молотком в виде ананаса всегда была распахнута даже для случайного гостя. По фасаду шел ряд окон с зелеными ставнями, выходивших на крытую веранду, тонкие опорные столбики которой были, к немалому удовлетворению Беатрис Амелии, увиты розами.

И сейчас в тени веранды за дружеской беседой отдыхали несколько членов семьи Треверсов. Джентльмены наслаждались прохладительным мятным джулепом, а леди довольствовались лимонадом и ромовыми кексами. Последний момент покоя перед деятельными приготовлениями к празднествам, которые должны были начаться пятнадцатилетием Блайт Люсинды, самой младшей из Треверсов. Алтея Луиза, ее муж Натан и их единственная дочь, шестилетняя Ноуэлл, специально приехали из Ройял-Бей, чтобы провести воскресенье с родными. Два дня назад они прибыли домой из Ричмонда, где у Натана была адвокатская практика. В прошлом году его избрали представителем от родного округа в законодательное собрание штата. Они собирались провести неделю в поездках между Треверс-Хиллом и Ройял-Бей, деля время между обеими семьями, тем более что старшие Брейдоны ужасно соскучились по внучке.

Утром ожидали приезда Стюарта Джеймса, старшего сына Треверсов, с женой Фисбой и двумя детьми, Лесли и Синтией, из Уиллоу-Крик-Лэндинг, фамильной плантации к югу от Ричмонда, неподалеку от Джеймс-Ривер. Впрочем, они могут остаться в Ричмонде и отправиться в Треверс-Хилл во вторник вместе с сестрой Стюарта, Мэрибел Сэмюелсон, и ее мужем, Дж. Киркфилдом. Со дня на день должны появиться родственники и друзья из Чарлстона и Саванны, Шарлотсвилла и всей округи, причем половина прибудет в субботу, специально на конский аукцион, за которым в воскресенье обычно следуют скачки.

Где-то в середине недели должен появиться Палмер Уильям, младший сын Треверсов, и, вполне вероятно, прихватит с собой полкласса, как это было на Рождество, к безмолвной досаде матери. Сват и сватья Треверсов из Ройял-Бей скорее всего будут возникать и исчезать всю неделю подряд, особенно Юфимия, мать Натана и одновременно лучшая подруга Мэрибел с самого детства. У Юфимии всегда находился оригинальный рецепт необыкновенного блюда, которым она жаждала поделиться. Все эти мысли и куда более тревожные, касавшиеся меню каждого обеда, платьев и костюмов, которые к этому моменту следовало бы уже выстирать и погладить, хотя ничего еще сделано не было, размещения за столом гостей, что требует крайней осторожности со стороны хозяйки, поскольку некоторые могут быть в натянутых отношениях, готовности комнат к приему временных жильцов и успехов Стивена в чистке серебра, теснились в мозгу хозяйки Треверс-Хилла и неустанно терзали ее, хотя она и сохраняла безмятежное выражение лица, склонившись над шитьем.

Под тонкой иглой возникала нежная пунцовая роза. Беатрис Амелия вышивала батистовый платочек, который собиралась в среду заткнуть за кружевную оборку рукавчика любимого розового фулярового платья. Светлая головка с тяжелым узлом волос, спрятанных в сетку, прилежно гнулась над рукоделием. Сделав несколько стежков, женщина останавливалась и критически рассматривала свою работу.

Мать восьмерых детей, из которых старшему было двадцать шесть, младшей — четырнадцать, и только двое не выжили, Беатрис Амелия почти не утратила свою прославленную красоту, о которой грезили все молодые люди Чарлстона в тридцатых годах. Безупречный профиль, вдохновлявший многих художников, сделал бы честь любой камее, а ближайшие подруги утверждали, что она при желании может легко облачиться в свой первый бальный туалет. Правда, втайне каждая считала, что Беатрис Амелии наверняка придется выпустить в талии дюйм-другой, но вслух никто не высказывался.

— Натан, когда должен приехать твой кузен? — осведомился Стюарт Треверс, беря очередной бокал с мятным джулепом с подноса, протянутого дворецким. — До чего же хорошо, Стивен! — Он благодарно кивнул темнокожему человеку, спокойно стоявшему рядом. — Никто, а я имею в виду никто в этой прекрасной стране, и, уж разумеется, в Старом Доминионе, не делает джулеп лучше Стивена. Такой тонкий вкус требует твердой руки и острого ума.

— Не слишком сладкий, сэр? — спросил Стивен медленно, тягуче, голосом, похожим на густую черную патоку, с легким французским акцентом, удивлявшим тех, кто не знал о том, что он приехал в Треверс-Хилл из Чарлстона вместе с молодой хозяйкой. Он и его жена Джоли были подарены Беатрис Амелии отцом как часть ее приданого. Стивен приходился сыном Жан Жаку, лучшему и высоко ценимому во всем Чарлстоне дворецкому, и расстаться со Стивеном, которого обучал Жан Жак, было тяжелой утратой для отца Беатрис Амелии.

Правда, полковник Ли с легким сердцем отдавал мулатку Джоли, поскольку неизменно ощущал некую неловкость в ее присутствии. Дурная кровь. Вот он, плод грешного союза негритянки и воина из племени чероки, твердил полковник, ибо Джоли, высокая, длинношеяя, держалась с поистине королевским достоинством, граничившим временами с дерзостью, словно знала что-то такое, о чем полковник понятия не имел. Он не раз был готов поклясться в том, что именно она была причиной всех беспорядков в доме. Пока она не появилась под его крышей со своими заклинаниями вуду и странными песнопениями, призывавшими неизвестных духов, он горя не знал. После обращения в христианство она стала еще более эксцентричной в своих верованиях. Правда, Стивен смотрел сквозь пальцы на странности жены, заявляя, что так и не избавился от действия любовного зелья, которое она ему поднесла. И полковник знал, что Джоли скорее умрет, чем позволит причинить хотя бы малейшее зло молодой хозяйке, поскольку вынянчила Беатрис Амелию собственными руками.

Поэтому он со смешанными чувствами попрощался с единственной дочерью и одним из наиболее ценных рабов и вместе с Джоли отослал в глушь Виргинии.

— Нейл пообещал вернуться на этой неделе, — ответил Натан, жестом отказываясь от новой порции джулепа. — Пишет, что надеется покинуть Санта-Фе к концу июня. Путешествие предстоит долгое, и даже Нейл может столкнуться с неожиданными препятствиями.

— Клянусь, плавание из Англии куда безопаснее. Надеюсь, он успеет на праздник. Палмер Уильям должен появиться в среду или четверг, и скорее всего вместе с юным Джастином Брейдоном: они подружились в школе. Он, вероятно, тоже захватит с собой своих кузенов из Ройял-Бей. Мы видим Джулию так же часто, как твоих родителей, с тех пор как она и Ли вернулись из пансиона. Теперь в нашем доме кишмя кишат поклонники. И я то и дело слышу чье-то дурацкое хихиканье, — с раздраженным вздохом заметил мистер Треверс. — И уже не думал, что придется в собственном доме самому представляться незнакомым людям! Правда, я не тот, кого интересуют молодые щеголи, особенно с тех пор, как из Чарлстона заявилась Ли, а второй такой кокетливой, дерзкой и нахальной плутовки еще поискать! Не следовало отпускать ее в этот пансион.

Он снова тяжело вздохнул и покачал головой, гадая, что могло так изменить милую задорную девчонку, обожавшую лазать по деревьям, скакать верхом без седла и удить рыбу с отцом в жаркие летние дни.

— Ну-ну, дорогой, — вмешалась Беатрис Амелия, вполне довольная результатами воспитания в чарлстонском пансионе. — Ли Александра была совершенно неисправима до того, как мы отослали ее туда. Теперь же она настоящая молодая леди, и ее занятия и цели вполне подходят для настоящих молодых леди. Только сейчас я начинаю возлагать определенные надежды на Ли.

Мистер Треверс сделал большой глоток мятного джулепа, осушив высокий бокал. Красное лицо побагровело еще больше. Черт возьми, он едва узнал пышно разодетое создание в оборках, встретившее его в дверях Треверс-Хилла, когда они с матерью вернулись из Чарлстона. Что греха таить, сначала он подумал даже, что Беатрис Амелия привезла домой какую-то чужую девчонку.

— Очевидно, Нейл Брейдон собрался в Виргинию, чтобы повидаться с братом и привезти ему вести из дома? — вежливо осведомился он, думая совершенно о другом. О том, как соскучился по младшему сыну. По крайней мере перемены в этом члене семьи можно только приветствовать. С тех пор как мальчика отослали в Виргинский военный институт в Лексингтоне, он, казалось, за одну ночь превратился во взрослого мужчину, хотя пока не мог похвастаться пышной растительностью на лице. Беатрис Амелия сильно сокрушалась по этому поводу, ибо Палмер Уильям с его светлыми волосами, добрыми голубыми глазами и учтивыми манерами всегда был ее любимцем.

— О нет, Джастин в курсе всех домашних дел. Его мать, тетя Камилла, — одна из ближайших подружек моей матушки и ведет с ней оживленную переписку. Нейлу и Джастину не о чем говорить, кроме как о семье, и, боюсь, Нейл никогда не считал себя частью второй семьи моего дяди. Иногда мне очень его жаль.

Натан слегка нахмурился.

— Он кажется таким одиноким, хотя делает все, чтобы оттолкнуть от себя людей. Приблизиться к нему чертовски — простите меня, леди, — сложно, хотя, судя по тому, что я слышал от своего отца, Нейл всегда был очень замкнутым человеком, и если не считать его сестры Шеннон, которая всегда была рядом, о нем некому было позаботиться. Шеннон вырастила Нейла почти без помощи, особенно когда дядя Натаниел не желал иметь с ним ничего общего, потому что его жена умерла, рожая мальчика. Жалко видеть это, тем более что отец и сын так похожи. Ах, если бы только Шеннон была жива! Думаю, ее смерть оказалась последним ударом, который еще усугубил разрыв! А потом дядя Натаниел снова женился, у него появилась семья, и Нейл окончательно стал чужим. А ведь именно моя дорогая матушка и Мэрибел Сэмюелсон познакомили дядю Натаниела со второй женой. У бедняги не было ни единого шанса выстоять: слишком много дамочек жаждали заарканить богатого вдовца.

— Очень похоже на мою сестрицу, вечно сующую нос в чужие дела. Думаешь, Нейл заинтересуется нашим маленьким аукционом? Неплохо бы влить в жилы его мустангам чистую кровь!

— Вполне возможно. Нейл — большой знаток лошадей и всегда готов улучшить породу, — кивнул Натан. — Правда, он может сказать, что некоторые наиболее ценные кобылы в Ройял-Бей произошли от доброго испанского корня и поэтому наши виргинские чистокровки вошли в моду.

— Вздор! — бросил мистер Треверс, разглядывая Натана поверх края бокала.

— Не говорите, сэр. По-моему, ваш дед скупал андалузских коней, происходивших от скрещивания арабских и берберских скакунов, у того же французского коннозаводчика, что и мой прапрадед. Патрик Уэст был губернатором и уже тогда частенько посматривал в сторону запада. Да, сэр, и он успешно торговал лошадьми. Но, думаю, Нейл сначала захочет увидеть, что может предложить ему Ройял-Бей. Он по-прежнему ездит на лучших жеребцах с нашего ранчо.

— Естественно, — согласился мистер Треверс с широкой понимающей улыбкой, которая, однако, никого не обманула, и тихо добавил: — Патрик Генри, кроме того, был еще и адвокатом.

Беатрис Амелия, озабоченно щурясь, поскольку носила очки исключительно в уединении собственной комнаты, разглядывала вышивку.

— Джастин Брейдон и Патрик Уильям, — задумчиво протянула она. — Надеюсь, он немного более цивилизован, чем этот его брат, в противном случае не желаю, чтобы он дружил с моим сыном.

Очевидно, она припомнила того, другого Брейдона, который много лет назад посетил своих родственников в Ройял-Бей.

— Удивительно, как кое-кто из нашей семьи еще не облысел от ужаса! Клянусь, я едва не выкинула ребенка после того, что натворили в то лето ты, Натан Дуглас, которому стоило бы быть осмотрительнее, твой братец Адам Мертон, которому не знакомо значение слова «осмотрительность», и особенно этот ваш невоспитанный кузен-дикарь! Как сейчас слышу леденящие кровь вопли, которые издавали вы трое!

— А-а, боевой клич, — довольно пробормотал Натан.

— Боевой клич? Что это такое, папа? — спросила Ноуэлл Брейдон, сверкая любопытными карими глазенками. — И как он звучит? Как плач ребенка? Или как крик Лесли, когда тот не получает чего хочет? На Пасху он орал с утра до вечера.

Алтея Луиза, читавшая дочери иллюстрированную книгу сказок, умоляюще воззрилась на мужа, безмолвно требуя придержать язык. Если не считать унаследованных от отца карих глаз, она была точной копией матери: такие же светлые волосы и тонкие черты. Однако она зря волновалась: Натан ни за что не хотел бы расстраивать свою прелестную жену и тещу и, уж конечно, не стал бы изображать боевой клич перед одаренной богатым воображением дочерью.

— Нейл не дикарь, миссис Треверс, хотя почти все детство провел у индейцев, — с улыбкой оправдывал он кузена. — В нем слишком много от моего дяди.

— Апачи, не так ли? — поинтересовался мистер Треверс, беря для себя и зятя бокалы с мятным джулепом с подноса, который продолжал держать перед ним бесконечно терпеливый Стивен.

Натан с благодарностью принял высокий бокал с топазового цвета жидкостью и принялся размешивать ее побегом мяты.

— Команчи, сэр. Они похитили Нейла и Шеннон, когда ему было восемь, а ей — почти двенадцать.

— Безбожные дикари, — прошептала Беатрис Амелия, нетерпеливо дергая запутавшуюся шелковую нитку, прежде чем ловко перекусить ее зубами.

— Его сестра так и умерла в плену? — осведомился мистер Треверс.

— Да, за много лет до того, как мой дядя спас Нейла. Старый Натаниел никогда не сдается. Он охотился за этими команчи по всем каньонам на территории, загнал их в Техас, потом еще дальше, через границу в Мексику, потом назад на территорию, пока они не уверились, что их преследуют собственные беспощадные боги. Наконец они попросту бросили Нейла одного в пустыне, раскинувшейся в южной части территории и названной Путь мертвеца. Насколько мне известно, это еще более суровая местность, чем Симаррон. Помню, как моя тетя Камилла, ставшая женой дяди Ната, пока Нейла держали в плену, посчитала, что муж привез домой дикаря-индейца. Нейл выглядел как молодой воин-команчи, если не считать длинной белокурой косы. Она клялась, что на нем были только набедренная повязка и мокасины из оленьей шкуры. Кожа стала почти коричневой, а в волосы были воткнуты золотистое орлиное перо и какие-то варварские амулеты. Для защиты у него оставался только нож, и он, очевидно, испробовал его остроту на нескольких членах поисковой партии, прежде чем дядя Нат отобрал у сына оружие.

— Ничуть не удивляюсь, — заявил мистер Треверс. — Натаниел в молодости тоже был необузданным сорвиголовой. Вечно охотился в холмах, а однажды даже добрался до Теннесси, так что отцу пришлось выслать людей навстречу. Тогда ему было всего десять, и он ни за что не хотел признать, что заблудился. В жизни не видел более меткого стрелка. Правда, и дуэлей на его счету немало, так что он каждый раз рисковал жизнью. Он всегда меня озадачивал. Говорил, что дуэли слишком слабо горячат кровь. Скандальное поведение для джентльмена, даже в те времена, но Натаниел всегда был горяч, да и чем еще ему оставалось заняться, тем более что твой отец, как старший сын, наследовал Ройял-Бей. Не думал, что он будет довольствоваться одной женщиной. Дамы ему на шею бросались. Наверняка родственники, хоть и клялись, что вычеркнут его имя из фамильной Библии, втайне облегченно вздохнули, когда он отправился на запад, в Техас, искать приключений. Округ много потерял с его отъездом, — заметил мистер Треверс, с грустной улыбкой, быстро перешедшей в громкий смех. — Теперь, когда ты сказал, я вспоминаю, как Натаниел часами простаивал возле испанских лошадей, которых скупал его дед. А может, больше всего его интересовала земля, по которой они мчались, свободные как ветер. Думаешь, твой кузен Нейл унаследовал худшее как от Натаниела, так и от команчи?

Натан, добродушно пожав плечами, лениво провел большой ладонью по темно-каштановым волосам. Этот великан умудрялся двигаться так бесшумно и грациозно, что посторонний наблюдатель редко замечал ум и настороженность, блестевшие в серых глазах. Терпеливое выражение лица, иногда граничившее с беспечной вялостью, часто обманывало адвоката или свидетеля противоположной стороны.

— Не уверен, сэр, в существовании особой разницы между команчи и Натаниелом Рейнолдсом Брейдоном, когда последний считает себя оскорбленным. Мой отец утверждает, что его младший брат — самый упрямый и своевольный из всего рода. Он всегда поступал так, как приходило в голову, и не прощал обид. Но у него прекрасное чувство юмора. Умеет рассмешить собеседника до слез, а если симпатизирует вам, то лучшего друга не сыскать. Он очень любил первую жену и Шеннон. Мой отец всегда называл его златокудрым дьяволом. Но после смерти первой жены он очень изменился. Никому, кроме Шеннон, не улыбался. Она была копией матери, и он обожал дочь. Боюсь, он винил Нейла в смерти матери. Не мог видеть собственного сына, постоянное напоминание о потере. И когда детей похитили, он стремился отыскать не сына, а дочь. Поэтому и не бросал поиски. Хотел вернуть Шеннон, а нашел Нейла. И ничуть не радовался, когда привез в Ройял-Риверз собственную плоть и кровь. Дядя Нат считал, что потерял все.

— Помню Фионнуалу Дарси! — воскликнул мистер Треверс. — Настоящая красотка! Натаниел приехал в Ройял-Бей: первый его визит с тех пор, как он отправился в Техас, а она гостила у родственников в Шарлоттсвилле. Семья Дарси жила в Бостоне. Я еще подумал, что, несмотря на хорошенькое личико, у нее ужасно смешной выговор. Правда, я тогда был слишком молод, чтобы по достоинству оценить очарование красивой женщины.

— И как же выглядела эта Фионнуала Дарси, дорогой? — осведомилась Беатрис Амелия, желавшая узнать, что именно подразумевает ее супруг под настоящей красотой.

— Черные как смоль волосы и невообразимо яркие голубые глаза, как клочок летнего неба, — невозмутимо сообщил тот, но, заметив, как тонкие, изящные пальцы раздраженно постукивают по подлокотнику кресла, дипломатично добавил: — Лично я предпочитаю темно-синие глаза с их таинственными, подобно морским, глубинами или похожие на огонек, играющий в сапфире, который украшает женскую шейку.

Беатрис Амелия слегка улыбнулась, но темно-синие глаза оставались серьезными.

— Не знала, что ты можешь быть настолько романтичным, дорогой. И вдруг, пробыв за тобой замужем целую четверть века, обнаруживаю, что мой супруг — настоящий поэт.

— Джастин — прекрасный молодой человек. Того же мнения придерживаются его профессора в военном институте, весьма довольные его оценками и качествами истинного лидера, — вставил Натан, поспешно меняя тему.

— Думаешь, он изберет военную карьеру? Как уроженец территории, он имеет преимущество перед другими офицерами и может его использовать, чтобы получить завидный пост на западе. Именно там сейчас есть вероятность быстро отличиться и заслужить славу в борьбе с индейцами, — заметил мистер Треверс, гадая, знает ли его жена, что Палмер Уильям подумывает о вступлении в армию после окончания института.

— Не знаю, — честно ответил Натан. — Он упоминал что-то насчет адвокатской практики, и я, разумеется, как всякий уважающий себя юрист, мог только поощрять его в этом намерении. Что ни говори, а юриспруденция — прекрасная уважаемая профессия, которая легко может стать трамплином для иного занятия.

— Вроде политики?

— Я сужу только по собственному, крайне ограниченному опыту, — с улыбкой уклонился от ответа Натан.

— А я ожидаю увидеть тебя сенатором и, поверь, сынок, всячески поддержу. Потребую вернуть кое-какие старые долги, чтобы ты получил одобрительный кивок из Ричмонда, — пообещал тесть. — Нам нужны свои лояльные голоса в конгрессе, особенно теперь, когда республиканцы выдвинули кандидатом в президенты этого Авраама Линкольна, а у демократов вообще никого не нашлось. Половина делегатов удалилась со съезда в Чарлстоне, и мне совсем не нравятся итоги повторного съезда в Балтиморе. Партия раскололась, а Брекенридж, хоть и был вице-президентом, все же уроженец Кентукки. Я не слишком много знаю об этом парне, Дугласе, хотя мне нравится его мысль о всеобщем референдуме за и против рабства. Конечно, многое меняется, и в Треверс-Хилле почти не осталось рабов. Только те, которых я унаследовал от отца. Вот уже много лет как не покупал новых. Мы здесь не выращиваем ни риса, ни хлопка, ни табака, так что мне легко говорить. Мне хватает тех рук, что есть, для сбора урожая, который мы сажаем для собственных нужд. Я коннозаводчик, и это мой бизнес. И не будь у меня Сладкого Джона, который ухаживает за моими красотками, я бы нанял ирландца и заплатил ему вдвое за выездку лошадей. Но это было бы жалкими грошами по сравнению с тем, что пришлось бы платить моему деду за сбор табака в Уиллоу-Крик.

— Понимаю, сэр. Меня глубоко тревожит этот так называемый институт рабства, и все же трудно осуждать ближних своих за то что они считали необходимым для выживания в этих местах. Думаю, со временем мы исправим зло, но, если нам не дадут на это времени и не оставят в покое, может случиться непоправимая трагедия. Честно говоря, сэр, я боюсь худшего ― впервые признался Натан. — Я начинаю сомневаться, что мы решим вопрос о контроле над территорией мирным путем. Это горящая спичка в бочонке с порохом. Я прислушивался к голосам с обеих сторон. Они звучат все громче и рассерженнее. Если не охладить горячие головы, скоро начнется истинный Армагеддон. Хотелось бы, чтобы было больше таких, кто готов сесть за стол переговоров.

— Я не оптимист, Натан, — покачал головой мистер Треверс. — И со дня на день ожидаю услышать о том, что Южная Каролина вышла из Союза именно из-за спора насчет территорий. Многие считают, что человек имеет право держать рабов без страха нарушить закон или подвергнуться конфискации. Обе стороны по-своему правы. Немало порядочных южан боролись за свои земли в войне с Мексикой, а теперь их лишают прав из-за опрометчивых северян. Беда, когда сенатор от Массачусетса получает палкой по голове от представителя Южной Каролины, и все из-за своих аболиционистских речей. Неудивительно, что этот безумец Джон Браун совершает набеги и убивает, если нечто подобное делают в сенате, причем совершенно нормальные люди. Впрочем, те же самые разговоры я слышал в Чарлстоне, еще когда ухаживал за миссис Треверс.

— Кстати, я говорила, что мы встретились с Нейлом Брейдоном в Европе во время нашего медового месяца? — вмешалась Алтея, которой надоели разговоры о политике.

— В самом деле, дорогая? — с искренним интересом спросила мать.

— Нейл был в Париже. Должна признать, что он очень красив, а теперь, поразмыслив, могу подтвердить, что описание дяди Натаниела весьма подходит его сыну.

— А что я такого сказал? — буркнул Натан, опасавшийся, что наболтал слишком много и что в присутствии дам вряд ли следовало упоминать о некоторых качествах Нейла, не говоря уже о том, что он скорее всего был непочтителен к дядюшке.

— Ты говорил о златокудром дьяволе. Почти идеальный портрет Нейла. Я была очень рада вновь встретиться с ним, особенно когда ты представил меня как свою жену, — пояснила Алтея.

— В самом деле? Не думал, что от него исходит какая-то угроза, — удивился Натан.

— Ах, ты не женщина, — бросила она, деликатно вздрогнув.

— И что это означает? Что он так неотразим или настолько опасен?

— И то и другое. Ты просто не смотрел в его глаза, — пояснила Алтея, к полному изумлению мужа. — Его взгляд так настойчив и одновременно терпелив, словно он твердо знает, что получит все желаемое, если сумеет выждать.

Натан рассмеялся.

— В таком случае я рад, что встретил тебя первым, дорогая.

— Собственно говоря, это я выбрала тебя, так что ты мог не беспокоиться, даже тем летом, когда Нейл приехал сюда и вы, Брейдоны, так ужасно со мной обращались.

— Никогда!

— Можешь благодарить Нейла и Адама за их отвратительное поведение, потому что ты всегда меня защищал, и именно поэтому я в тебя влюбилась.

— В самом деле? — ухмыльнулся довольный Натан.

— Женщины никогда не забывают подобных вещей, — поддакнул мистер Треверс с большим риском для себя.

— В Париже мы познакомились и с его женой, — продолжала Алтея, вспомнившая эту встречу так живо, словно она произошла вчера.

— Да-да, ты что-то говорила о ней тогда, — кивнула Беатрис Амелия. — Она ведь, кажется, иностранка?

— Не совсем, — поправил Натан. — Испанка со стороны матери, но, насколько мне известно, отец был родом из Огайо. Оказался на территориях почти в одно время с дядей Натаниелом. И женился на дочери одного из старейших семейств Нью-Мексико. Этот Альфонсо Джейкобс владеет ближайшим к Ройял-Риверз участком земли.

— Ее красота была поистине изысканной, — вспоминала Алтея. — Черные волосы, черные глаза, алебастровая кожа и аристократический профиль. Надменна, но очаровательна. Очень молчалива. Говорила с акцентом и, по-видимому, предпочитала испанский. Как ее звали, Натан? Мы еще согласились тогда, что это имя ей идеально подходит.

— Серина.

— Хм-м… звучит как иностранное, — недовольно объявила Беатрис Амелия.

— И на ней были совершенно поразительные драгоценности.

— Вот как? — сразу оживилась мать.

— Ни у кого не видел таких огромных изумрудов, — поддержал жену Натан и, заметив алчный блеск в глазах тещи, поспешно пояснил: — Судя по всему, она получила их от родственников со стороны матери. Когда Нейл с женой вошли в отель, в вестибюле воцарилась мертвенная тишина. Взгляды всех присутствующих были устремлены на них.

— Нужно признать, что они были невероятно красивой парой, — вторила Алтея. — Я даже опасалась, что твой кузен ввяжется в дуэль с самыми пылкими поклонниками жены.

— У него характер Брейдонов, так что и я имел все причины для тревоги, но уже через несколько минут успокоился, — ухмыльнулся Натан.

— Но почему?

— Мне показалось, что Нейла скорее забавляли, чем сердили похотливые взгляды, бросаемые на его жену.

— Мужчина, женатый на красавице, должен ожидать подобной реакции, — понимающе кивнул мистер Треверс, ибо его Беатрис Амелия в свое время буквально ослепляла красотой и сам он был множество раз близок к дуэли, когда очередной влюбчивый джентльмен становился слишком навязчив.

— Да, но я всегда гадал… ах, какая разница, все равно уже поздно, — пожал плечами Натан, не пояснив своей мысли.

— О чем ты?

— Не важно. Все кончено, и теперь уже не имеет значения, счастлив Нейл или нет.

— Ты не считаешь, что Нейл счастлив с Сериной? — с неприкрытым любопытством допрашивала Алтея.

— Так или иначе, все кончилось для него трагически, — неохотно выдавил Натан.

— Каким образом? — не поняла Беатрис Амелия, чей интерес еще больше подогрели уклончивые замечания зятя.

— Серина погибла. Несчастный случай, какие нередко случаются. Она каталась верхом, и что-то напугало лошадь. Животное понесло и сбросило ее в какой-то глухой каньон. Ее тело нашли только через несколько месяцев.

— Какой кошмар! — ахнула Беатрис Амелия, ощутив мгновенную жалость к неизвестной женщине, которую постигла столь страшная смерть.

— Бедный Нейл. Похоже, несчастья преследуют его. Надеюсь, ты ошибаешься, и за то короткое время, что они были вместе, он испытал ее любовь, — вздохнула Алтея.

— Когда это случилось? — спросил мистер Треверс.

— Год назад. Многие винили Нейла. Его считают не столько белым, сколько команчи, и это страшит окружающих. Но разве они что-то понимают?

— А детей у них не было? — осведомилась Беатрис Амелия, втайне считавшая, что этот полудикарь, вероятно, действительно убил жену.

— Нет, — задумчиво ответил Натан, возвратившийся мыслями к прошлому. — Я не видел Нейла со встречи в Париже. Помню, как он впервые приехал в Ройял-Бей и до смерти перепугал меня и Адама своими индейскими трюками. Мы играли в рыцарские бои, и он каждый раз побеждал. Лучшего наездника я не встречал, а ведь тогда Нейлу было всего шестнадцать! Не могу понять, как он ухитрялся держаться в седле, свисая при этом до самой земли! Я едва не сломал руку, пытаясь ему подражать. А когда он впервые испустил свой душераздирающий вопль, мне всю ночь снились кошмары. Иногда он озадачивал меня и тем, что мыслил не так, как мы. Но после того как мы поняли друг друга, я свалил его на землю и пригрозил вышибить мозги. С того дня мы вели нескончаемую, хотя и вполне беззлобную битву, устраивая друг на друга засады. Объездили всю округу и нашли самые подходящие места для тайников и укрытий.

На его лице вспыхнула умилительно мальчишеская улыбка.

— И что это за места? — удивился тесть, невольно задаваясь вопросом, как эти трое озорников ухитрились не попасть в плен к индейцам.

— Видите ли, я дал слово не разглашать тайны, — объявил Натан. — Мы все поклялись честью никому не говорить. Даже побратались кровью. Никогда не забуду свое удивление, когда Нейл вытащил свой огромный нож и разрезал нам всем запястья, прежде чем мы с Адамом успели слово сказать. Наша кровь смешалась, и мы принесли клятву, очень похожую на ту, что произносили мушкетеры Дюма. Адам с его бесшабашностью всегда умудрялся сравнять счет с Нейлом, чем заслужил его невольное уважение.

Алтея улыбнулась, хотя не находила восхищение мужа уместным, поскольку в детстве не раз становилась мишенью грубых шуток Адама. Никто не мог предугадать, что он выкинет через минуту, но все старались быть начеку, когда сорванец оказывался рядом. Даже сейчас, уже будучи взрослым, он не задумывался подложить лягушку в корзинку для пикника или змею в садовую шляпку, одновременно с безупречной вежливостью целуя руку несчастной дамы. В нем не было ни капли серьезности, и Алтея от души желала, чтобы нашелся человек, способный за все отомстить ветреному родственничку.

— Но ты, дорогой, похоже, вырос, а Адам так и застрял в детстве, — заметила Алтея, довольная, что рядом с дочерью нет никого похожего на Адама Брейдона. — А тебе пора спать, дочка. — Она пригладила темно-каштановые волосы Ноуэлл и поднялась.

— О нет, мама, еще рано! Пожалуйста!

— Стыдно сказать, но и я, и Нейл несколько раз были близки к исключению, когда он учился в Йеле, а я — в Принстоне.

— Я всегда знал, что ты истинный Брейдон, — объявил с новоявленным уважением тесть. — Кстати, а где это мои остальные дочери? Необычайно спокойная атмосфера, не находите?

— Ли, Блайт и Джулия отправились на пикник, — с довольным видом сообщила Беатрис Амелия, считавшая подобные занятия вполне пристойными для дочерей.

— Выходя из кухни, я слышала, как Ли предлагала собрать ежевику на десерт, — рассеянно добавила Алтея.

— Собрать ежевику? — радостно воскликнул мистер Треверс. Значит, для его дочери еще не все потеряно!

— Собрать ежевику? — повторила Беатрис Амелия куда менее восторженным тоном.

— Похоже, у нас в самом деле сегодня будет пирог с ежевикой на десерт, — хмыкнул мистер Треверс, заранее облизываясь. — У этой девочки лучший глаз на лошадей и ежевику во всей Виргинии!

— Теперь я понимаю, как мне повезло жениться на Алтее, иначе никогда бы не получил жеребенка от Дамасены. Меня никто не подвергал столь тщательному осмотру, как та маленькая девчонка, желавшая удостовериться, что я стану достойным хозяином лошадки, — смешливо пожаловался Натан.

— Тебе и в самом деле выпала удача. Разве не слышал, как Ли отказала Дермоту Кэнби, мечтавшему купить Капитана? Он предложил за жеребенка огромную сумму, но Ли и слышать ничего не пожелала. Несчастный позеленел, когда она задрала носик и отвернулась. Правда, я и сам бы ему не продал, уж очень он часто пускает в ход хлыст, но Ли вряд ли расстанется с малышом, — с отцовской гордостью объявил мистер Треверс.

— В отца пошла, — бросила Беатрис Амелия, покачивая гладко причесанной головой и ловко действуя иголкой. — Помню, как некий Стюарт Треверс позволил каждому из детей выбирать на свое десятилетие любую лошадь, невзирая на то, сколько она может стоить впоследствии, особенно если учесть, что в Треверс-Хилле растят самых породистых животных во всей Виргинии. И не сыновьям ли того же Стюарта Треверса был сделан такой же подарок ко дню окончания колледжа? Впрочем, как и дочерям к свадьбе.

— Интересно, мадам, как еще можно было уговорить детей, особенно Гая, не бросать учебу, если не держать под его носом соблазнительную морковку? — вспылил мистер Треверс. — И я ни о чем не жалею. Все они оказались победителями.

— Я бы предложила потуже натянуть поводья, сэр, — парировала жена.

Заметив раздраженный взгляд тестя и опасаясь, что теща начнет одну из бесконечных лекций, Натан с вымученной жизнерадостностью объявил:

— Клянусь всеми своими богатствами, что лучшего рецепта ежевичного пирога, чем у миссис Треверс, не найти во всех трех округах!

— Я всегда подозревала, что ты женился на мне именно по этой причине, — притворно оскорбилась Алтея и, задумчиво взирая на улыбавшегося мужа, добавила: — Ну, и брак со мной дал тебе возможность получить Прекрасную Изиду, мать Дейхун Холли, которую отец продал Джасперу Дрейтону, прежде чем ты сам успел ее купить. Удивительно, как еще ты не разорвал из-за этого нашу помолвку. В этом сезоне Холли победила на всех скачках двухлеток. Ты, случайно, не надеялся, что последний жеребенок Изиды будет вторым Дейхун Холли?

Улыбка Натана стала еще шире.

— Какое счастье, что нам не приходится сражаться в суде, дорогая! Из тебя вышел бы прекрасный адвокат. Боюсь, что мне нечего отрицать. Когда речь идет о вкусных пирогах и породистых лошадях, ни один мужчина не в силах противиться искушению.

— Я уж точно не в силах и уверен, что именно по этой причине он женился на тебе, дорогая сестренка. Предупреждал же я тебя не связываться с Брейдонами! — воскликнул красивый молодой джентльмен, идущий по тропинке рядом с верандой. В поводу он вел чалого гунтера, которого прошлой весной выбрал в качестве подарка к окончанию колледжа и который теперь заметно хромал.

— А некоторые люди нисколько не заботятся о своей ценной собственности, — буркнул мистер Треверс, озабоченно хмурясь и спеша осмотреть переднюю ногу чалого. К сожалению, стая гончих, сопровождавшая сына и вечно путавшаяся под ногами, не дала ему подойти ближе.

— Я уже посмотрел, в чем там дело, — оправдывался Гай Треверс, не глядя в строгие глаза отца. — Похоже, небольшое растяжение. Жара пока что нет.

— Снова пробовал перескочить изгородь возле мельницы? — рявкнул отец и при виде виноватой физиономии сына презрительно фыркнул. — Так и знал! Сколько раз говорить: там чересчур высоко! Ты рискуешь, мальчик, притом рискуешь глупо, и вот результат! Хорошо еще, что не сломал свою дурацкую шею! Хотя я сам бы тебе ее свернул, если бы ты искалечил коня! — гневно заорал мистер Треверс, пытаясь перекричать собачий лай.

— Видишь ли, отец… я помню, как ты сломал руку, перескочив через ту же изгородь десять лет назад, — вызывающе ответил Гай, на этот раз смело глядя в разъяренные глаза отца.

— Это еще что за дерзость! Немедленно извинись перед отцом, Гай Патрик, — с достоинством потребовала возмущенная Беатрис Амелия, но гнев ее тут же обратился на мужа, неумело замаскировавшего смех свистящим кашлем.

— Прости, Беа, но мальчик прав. Нельзя журить его за то, что сам я столько раз проделывал когда-то. Ты достаточно часто латала меня, чтобы знать, что я не лгу. И если бы я не растолстел, как хлопковая кипа, перевязанная посредине проволокой, по сию пору старался бы перескочить через чертову изгородь. Будь я проклят, если это не так.

На этом месте он осекся и мгновенно смолк, очевидно, заметив покрасневшие щеки и поджатые губы жены.

Алтея и Натан обменялись понимающими взглядами. Стюарт Рассел Треверс, фермер и заводчик чистокровных лошадей, был чересчур щедр и снисходителен к родным и друзьям. И если не считать родителей, только она, Натан и местный банкир в Шарлоттсвилле знали, как сильно увязла в долгах семья Треверсов. Для уплаты самых неотложных Стюарту пришлось даже заложить Треверс-Хилл.

Алтея до сих пор помнит поток гневных проклятий, когда один из кредиторов с неприличной поспешностью потребовал заплатить по векселю. Обычно так в порядочном обществе не поступали.

— Куда только катится этот мир?! — негодовал тогда отец. — Очевидно, не всем дано быть джентльменами и поверить честному слову джентльмена, пообещавшему отдать деньги, может, не сегодня и не завтра, но истинные джентльмены всегда держат свои обещания. Требовать уплаты сразу — неджентльменский поступок, бросающий тень на честь должника.

К несчастью, злейшим врагом Стюарта было именно то самое пресловутое благородство. Сколько раз сам он продавал дорогих лошадей под честное слово заплатить, как только животное выиграет ближайшую скачку! Сколько выданных ему векселей остались невыкупленными!

— Так вот, если спросите меня… — начал Гай.

— Чего никто не собирается делать, — заверила все еще рассерженная мать.

— В таком случае, бьюсь об заклад, многие покупатели будут страшно разочарованы, узнав, что Ли не собирается продавать своего жеребенка. Разумеется, как только истина выйдет наружу, боюсь, дом осадят поклонники, и не будь моя дорогая младшая сестричка Ли признанной красавицей, мы все равно без труда нашли бы ей мужа.

Небрежно прислонившись к столбику веранды и скрестив ноги, он глотнул мятного джулепа и продолжал речь:

— Ах, какие предстоят скачки! Право, не знаю, сумею ли запомнить все пари! И кроме того, уже начинаю сомневаться в истинных мотивах тех, кто желает свести со мной знакомство, ибо каждый умудряется упомянуть несравненную красавицу Ли Александру Треверс из Треверс-Хилла и осведомиться, не являемся ли мы, случайно, родственниками. «Вряд ли», — отвечаю я с подобающим недоверчивым фырканьем, поскольку меня явно считают деревенским простачком из глуши. Однако кому-то очень повезет, так что нам надо с большой тщательностью приглядываться к поклонникам Ли. Следует отбирать лучших из всего выводка. По крайней мере половина, если не весь штат, ринется сюда, так что твои драгоценные розы, матушка, уж точно не выживут. Поэтому, чтобы не ошибиться и не принять пустую породу за золото, следует быть крайне осторожными. В конце концов, все мы получим огромную пользу от счастливого сочетания красоты и грации моей дорогой сестренки Ли, не говоря уже о том, что именно ей принадлежат Дамасена и маленький Капитан. Она всегда, даже в детстве, умела определить истинных чистокровок.

Молодой человек тряхнул головой, и на высокий лоб в беспорядке упали каштановые локоны.

— Ну, это уж слишком! На этот раз ты чересчур далеко зашел, Гай Патрик Треверс! — воскликнула мать, окончательно возмущенная вульгарными высказываниями сына. — Можно подумать, ты толкуешь о племенных кобылах и сборе денег за пользование жеребцами-производителями!

— Мне не следовало разрешать тебе поездку в Европу с Адамом, — процедил отец. — Прости, Натан, я не хотел порочить твое доброе имя, но…

— Но Адам гордится своей репутацией повесы, — докончил Натан, ничуть не оскорбившись мнением тестя. — Мой брат не тот человек, которого вы выбрали бы в наставники для своего впечатлительного сына, и, разумеется, совершенно правы.

— Вижу, что никто из вас не желает принимать меня всерьез, — вздохнул Гай.

— Особенно я, если ты немедленно не прекратишь болтать и не отведешь этого паренька в стойло, — напомнил отец.

— Сейчас, папа. Дай мне допить джулеп. Ужасная жажда, видите ли.

— Это твой второй бокал. И Бродяга тоже хочет пить.

— Я не пьянею так легко, сэр, на этот счет не волнуйтесь, и позабочусь о старине Бродяге. И чтобы окончательно успокоить всех относительно Ли, подозреваю, что истинный джентльмен Мэтью Уиклифф завоевал ее сердце, — признался Гай, гладя любимцев гончих и нагибаясь, чтобы скрыть ухмылку.

— Уиклифф? Ты в самом деле так считаешь? — задумчиво пробормотала мать, тут же забывшая о своем гневе при этой приятной перспективе.

— Это еще что? — неприятно удивился отец. — В прошлом месяце мы беседовали с Уиклиффом, и он ничего не сказал. Ни один джентльмен не посмеет сделать девушке из приличной семьи подобное предложение, не испросив прежде разрешения у ее отца. Не ожидал такого от Уиклиффа. А еще из хорошего рода. Хм-м… теперь понятно, почему он так великодушно рвался помочь… впрочем, для него это еще и выгодная сделка. И все равно этот юный щеголь повел себя непристойно. Я сдеру с него…

Мистер Треверс вовремя осекся, вспомнив о присутствии дам, и вместо этого пробормотал:

— Я охолощу молодого жеребца, если он посмел дотронуться до Ли. Говорю же, не стоило соглашаться на этот проклятый пансион. Но вы настояли, мадам!

— Мы и Алтею Луизу посылали в Чарлстон, — резонно возразила Беатрис Амелия. — Именно там она вышла за нашего дорогого Натана.

— Это совсем другое дело. Алтея всегда была послушной дочерью, а Ли — норовистая кобылка, за которой нужен глаз да глаз, — глухо пробормотал он, начиная все больше сердиться при мысли о любвеобильных молодых щеголях в Чарлстоне.

— Иногда у вас удивительно раздражающая манера выражаться, мистер Треверс, и, к вашему сведению, я не племенная кобыла, так что будьте добры не говорить о моих детях в подобной манере.

— Миссис Треверс, позвольте сказать…

— Пожалуйста, папа! Мэтт ведет себя безупречно, как истинный джентльмен, каким он всегда и был, — поспешно вмешался Гай, успокоив страхи отца и загасив быстро распространявшийся пожар. — Просто, поскольку мы с ним старые друзья, а я еще и брат Ли, он мне признался во всем во время последней встречи в Чарлстоне. Он очень хотел побольше узнать о нашей семье, а ты сам упоминал, что вы с ним ведете дела. Мэтт клянется, что уже ощущает себя нашим родственником. Мало того, заявил, что собирается в конце недели приехать и попросить твоего разрешения потолковать с Ли, поскольку уверен, что его предложение будет принято благосклонно. А сама Ли засыпала меня вопросами о нем. И в ночь барбекю у Крейгморов танцевала с ним все танцы. Ах, юная любовь… Мало того, Мэтт ничем не запятнал своего доброго имени и безупречной репутации, как, впрочем, и нашей. Лично я сказал Мэтту, что рад такому зятю. И это чистая правда.

Закончив речь, Гай облегченно вздохнул, зная, что предотвратил беду и что его вспыльчивый отец в два счета набросится на ни в чем не повинного Мэтью Уиклиффа.

— Да, в последнее время он что-то зачастил к нам, а ведь в Уиклифф-Холле одна из лучших конюшен в обеих Каролинах. Она славилась, еще когда я была девочкой, — кивнула Беатрис Амелия, считавшая, что Мэтью будет прекрасной партией для средней дочери, и мысленно наказавшая себе немедленно и серьезно побеседовать с этой молодой мисс. Сколько сплетен ходило во всех пяти округах, когда Алтее удалось поймать такого завидного жениха, как Натан Брейдон, и все несмотря на то что они любили друг друга с юных лет и сама Беатрис никогда не сомневалась, что роман закончится свадьбой. Однако до той минуты, пока Алтея Луиза Треверс не стала миссис Натан Дуглас Брейдон, из семьи Брейдонов с плантации Ройял-Бей, положение было весьма неопределенным, так что вся семья гордилась девушкой в тот день, когда она давала обеты у алтаря. Такая прелестная невеста… прием произвел настоящий фурор… все, включая губернатора, были там… а если теперь Ли собирается выйти за Уиклиффа… больше никаких блужданий по лесу и сбора диких ягод! Царапина на щеке может уничтожить все ее шансы, мучилась Беатрис Амелия, вспомнив заодно о злосчастных веснушках, которые наверняка появятся на носу Ли, если та снимет соломенную шляпку, что она, несомненно, и сделает. Ах, с Ли Александрой иногда бывает так трудно! Совсем не так сговорчива, как Блайт Люсинда, такая воспитанная милая крошка, во всем похожая на свою сестру Алтею, которая всегда вела себя пристойно и удачно вышла замуж.

Отложив вышивание так порывисто, что все тщательно разложенные по цветам нитки спутались, Беатрис Амелия решила немедленно сделать еще одну бутылочку лимонно-огуречного лосьона. «Чем скорее, тем лучше», — размышляла она, возбужденно блестя глазами при мысли о празднике и о том, что ее девочки вполне могут стать соперницами, поскольку Блайт исполняется шестнадцать и малышка уже обещает стать несравненной красавицей. Что же, ее младшая дочь покорит немало поклонников еще до конца недели, поклялась себе урожденная Беатрис Амелия Ли с той же решимостью, которая помогла ей завоевать положение хозяйки Треверс-Хилла.

Конечно, этого следует ожидать, ибо разве сама она в четырнадцать лет не была признанной красавицей?! Даже тогда ее танцевальная карточка заполнялась за несколько месяцев до любого бала! Все достойные и не слишком джентльмены так ревностно искали ее руки, что ситуация становилась почти скандальной.

Беатрис Амелия слегка улыбнулась, вспомнив о том давнем сезоне. Той весной она еще посещала французскую школу для молодых леди мадам Тальван. Тогда она впервые увидела Стюарта Треверса. Все одноклассницы шептались о красивом джентльмене из Виргинии, из семьи тех самых Треверсов, что выращивают породистых лошадей. Беатрис немедленно и без колебаний решила, что Стюарт займет особое место среди ее поклонников. Потом, после бесконечной цепи развлечений: приемов, балов, пикников, скачек, охоты и маскарадов, — в конце концов, это ее первый сезон, — она благосклонно примет его предложение, ибо у Беатрис Амелии Ли не было ни малейших сомнений, что в один прекрасный день Стюарт Треверс обязательно станет ее мужем. Ах, как приятно, когда все идет, как задумано!

Она оглядела собравшихся на веранде членов семьи: каждый служил олицетворением ее осуществившихся заветных желаний. Правда, нельзя всегда рассчитывать на вмешательство фортуны: куда разумнее планировать каждый шаг, и тогда за углом тебя не ждут неприятные сюрпризы. Именно таково и было кредо Беатрис Амелии Ли Треверс.

— Пожалуй, следует добавить лишнюю столовую ложку лимонного сока, — пробормотала она себе под нос и, вежливо извинившись, поспешила в комнаты, живо представив тонкие белые руки дочери в фиолетовых пятнах от раздавленных ягод. Ах, неужели девушки не догадаются надеть перчатки?

Беатрис Амелия не заметила мимолетной усмешки Алтеи. Та по озабоченности, сменившей безмятежное выражение материнского лица, мигом поняла, что теперь никто не будет знать ни отдыха, ни покоя до самого праздника. Хоть бы сестры вели себя прилично и не раздражали мать!

Однако в ее памяти еще был жив тот случай, когда Ли исчезла на весь день из дома. Оказалось, что она искала мед, а вместо этого принесла на голове осиное гнездо!

Алтея вздохнула и, чмокнув Ноуэлл в макушку, с тоской задалась вопросом, удастся ли им провести мирно сегодняшний вечер.