Глава 14

День был необычайно теплым, и Джон собственной кожей чувствовал каждый градус, но причиной тому были вовсе не шляпа на его голове, не перчатки или тщательно повязанный шейный платок. Причиной тому была Кэтрин Рейнольдс.

С тех пор как Джон впервые заглянул в голубые глаза мисс Кэтрин Рейнольдс, он постоянно испытывал жар, и этот жар лишь усилился, когда он понял, какие неизрасходованные запасы страсти скрываются в душе этой девушки. Он подал Кэтрин руку и помог ей подняться в фаэтон. Она опустилась на мягкую подушку, аккуратно расправив юбки своего французского покроя платья, Джон сел рядом.

Он впервые увидел ее в голубом, и этот цвет делал ее глаза еще более выразительными и эффектными. Казалось, ей идет буквально все, даже это ясное голубое небо, на котором впервые за много месяцев не было видно ни облачка.

Ему будет дьявольски трудно держать себя в руках. У него уже возникло желание коснуться ее нежной щечки и вновь почувствовать упругость ее груди.

Она выглядела так восхитительно, что он незаметно для нее плотоядно облизнул свои пересохшие губы. Узкие панталоны из тонкой ткани уже сейчас не могли скрыть его состояния, и Джон понял, что ему нелегко будет целый день держать себя в руках.

Кэтрин раскрыла украшенный бахромой шелковый бледно-голубой зонтик, который очень подходил к ее платью, потом, прощаясь, помахала стоявшей на пороге дома миссис Густри. Джон взял вожжи и поднял ручной тормоз. Он рад был избавиться от недремлющего ока сестры Кэтрин.

Когда они ехали по улице, он думал о том, как замечательно, что из всех барышень Лондона именно Кэтрин сидит рядом с ним в этот чудесный весенний день. Он предвкушал, как проведет с ней пару часов наедине.

– Вы видели маркиза вчера вечером?

Джон не знал, почему именно этот вопрос первым сорвался с его губ, но ведь именно об этом он постоянно думал с того момента, как Кэтрин сказала, что на балу собирается встретиться с Уэстерлендом.

– Да.

«И это весь ее ответ?»

– Вы танцевали с ним?

– Танцевала.

Джон скрипнул зубами. Ему была неприятна мысль о том, что этот хлыщ касался Кэтрин в танце.

– Вы выходили с ним на террасу или куда-нибудь еще?

«Например, в укромную комнату где-нибудь в доме?»

Джон искоса взглянул на нее. Кэтрин удивленно посмотрела на своего спутника, изумление ясно читалось в ее глазах.

– Да. А откуда вы знаете?

«Я ведь мужчина».

В ответ он лишь пожал плечами. Не мог же он признаться, что каждый мужчина только и мечтает о поцелуях с такой красивой и обаятельной девушкой, как Кэтрин. Проблема заключалась лишь в том, что, учитывая строгие правила, которым необходимо было следовать в обществе, у большинства на это не хватало смелости.

«А у Уэстерленда?»

Джон не знал.

– Это маркиз рассказал вам, что мы прогуливались по террасе после танца? – спросила она.

«Это подсказал мне мой опыт».

– Нет, я не говорил с ним об этом, но догадаться было нетрудно.

–О!

– И это все, что вы можете сказать?

Джон знал, что в его тоне сквозит раздражение, и он на самом деле чувствовал себя раздраженным. Он хотел, чтобы Уэстерленд вообще не приближался к Кэтрин.

– Я не совсем понимаю, что вы рассчитываете от меня услышать, – сказала она.

– А как насчет того, что он целовал вас или пытался это сделать?

Она мягко рассмеялась, и ему понравился ее смех, ручейком прожурчавший у его уха. Ему бы еще больше понравилось, если бы она положила руку на его колено.

– Ну, я могла бы это сказать.

Он резко повернул голову и посмотрел на нее, Кэтрин простодушно улыбнулась ему. Коляска наехала на камень и подпрыгнула. Кэтрин пришлось ухватиться за подлокотник, но Джон не стал придерживать лошадей.

– Но тогда я сказала бы неправду. Лорд Уэстерленд вел себя как истинный джентльмен и даже не пытался меня поцеловать.

– Правда? – спросил Джон.

–Да.

«Размазня, духу не хватило, как я и думал».

Джон улыбнулся ей и вновь обратил взгляд на дорогу.

– Хорошо, – сказал он, и на этом следовало оставить тему, но это было не в его характере.

– А вы бы позволили, если бы он попытался? – спросил Джон.

– Не знаю.

– Кэтрин?

– Ну, хорошо. Полагаю, что позволила бы. Это было бы познавательно.

Он вновь подстегнул лошадей, и они еще быстрее понеслись по улицам Мейфэра.

– Познавательно? Прошу извинить меня за грубость, но, дьявол побери, какое отношение к познавательности могут иметь поцелуи с этим хлыщом?

Не глядя на него, она покрутила в руке зонтик, потом тихо сказал а:

– Тогда я бы знала, действуют ли на меня его поцелуи таким же образом, как и ваши.

– И каким же это образом?

– О Боже, Джон! Когда вы меня целуете, в ногах появляется слабость, и я словно начинаю задыхаться.

Его настроение поднялось. Она действовала на него точно таким же образом.

– Со всей уверенностью могу заявить, что его поцелуи на вас так бы не подействовали.

– Почему вы так в этом уверены?

– Потому, что знаю: все мужчины целуются по-разному.

– И что, сами барышни говорили вам об этом?

– Да, – правдиво ответил он.

– А девушки тоже целуются по-разному, или мои поцелуи для вас были точно такими же, как и поцелуи других девушек, с которыми вы целовались?

Джон не ожидал этого вопроса и не сразу сообразил, как на него ответить. Стоило ему вспомнить о тех мгновениях, которые они провели наедине в чулане, и его вновь охватило желание.

Наконец он дал единственно возможный ответ:

– Джентльмену не следует говорить о дамах, с которыми он целовался, но я могу признать, что ваши поцелуи, Кэтрин, – это нечто особенное. Вы несравненны, Кэтрин, вы бриллиант чистой воды. С дамами из общества я никогда не говорил столь откровенно на подобные темы.

– Сэр, весьма скоро мне исполнится двадцать один год. Как вы понимаете, я довольно поздно появилась в свете, и с годами я не становлюсь моложе.

– Двадцать – это еще не так много.

– А вы считаете себя молодым?

– В тридцать один? Да, А почему вы спрашиваете?

– Просто так.

Джон задумался над ее словами. Вероятно, имелась какая-то причина, и дело, возможно, в том, что Уэстерленд моложе его на шесть лет. Джон знал, что некоторым молодым девушкам не хотелось выходить замуж за немолодых мужчин, но, дьявол, ему-то всего лишь за тридцать, и разве он уже немолод?

Неужели она считает Уэстерленда более энергичным, более красивым? Может быть, ее больше привлекают мужчины помоложе? Может быть, поэтому она хотела, чтобы Уэстерленд поцеловал ее? И когда это, к дьяволу, такие вещи, как возраст, начали волновать его? Он не мог пожаловаться на внимание со стороны дам как старшего возраста, так и дебютанток сезона.

Джон подстегнул лошадей.

– Вы считаете меня немолодым? – спросил он.

– Ну что вы! Я нахожу вас молодым и очень привлекательным.

– Я не напрашивался на комплимент.

– Хорошо. Это был не комплимент. Я просто констатировала факт. Но, похоже, это для вас болезненный вопрос, Джон.

– Вовсе нет. Но я не хочу, чтобы Уэстерленд вас целовал.

Он вновь услышал ее мягкий смех, и, не отрывая глаз от дороги, он бросил взгляд на нее. Стоило ему услышать ее смех, и настроение у него улучшилось.

– Почему вы смеетесь?

– Я говорила о вашем возрасте, а не о поцелуях маркиза.

Сердце Джона растаяло. Ну, как можно на нее сердиться, когда она так улыбается?

– Полагаю, оба вопроса для меня являются, как вы говорите, болезненными.

– Для этого нет никаких оснований. Вы молоды, а лорд Уэстерленд меня не целовал.

– И, слава Богу, – пробормотал он.

«Стоит мне только представить, что он тебя целует, и во мне просыпается ужасная ревность».

Неужели он ревнует? Он никогда не думал, что может испытывать это чувство. До встречи с Кэтрин, в том случае, если дама проявляла больший интерес к другому мужчине, Джон предпочитал переключаться на другую представительницу прекрасного пола. До встречи с Кэтрин у него никогда не возникало желания соперничать с кем-нибудь из-за внимания женщины.

Джон так увлекся размышлениями о своих чувствах, что не заметил, что его лошади почти рысью мчатся по улице и коляска быстро приближается к перекрестку, где им нужно сворачивать налево. Он резко натянул вожжи, осаживая лошадей, и в последний момент экипаж повернул за угол. Он совсем позабыл о дороге, думая о том, как Уэстерленд мог целоваться с Кэтрин.

– Просто не надо этого делать, – сказал он, направляя экипаж по оживленной дороге, заполненной колясками, повозками и гуляющим людом.

– Не делать чего?

– Не позволяйте Уэстерленду целовать вас. Даже если он попытается.

– Вы беспокоитесь, что его поцелуи понравятся мне больше, чем ваши?

– Нет.

– Тогда почему же ему нельзя поцеловать меня?

«Ты принадлежишь мне».

– Потому, что я не хочу, чтобы его губы касались ваших, – признался он, чувствуя себя в полном праве сказать это.

– Вам не помешало бы внимательнее следить за тем, что вы говорите, лорд Чатуин. Уже в который раз вы говорите нечто, что весьма напоминает замечание ревнивца.

Джон почувствовал, что его губы расползаются в улыбке. Как приятно с ней разговаривать. У нее быстрый ум, и она занимательный собеседник. Она никогда не смущается с ним и не бывает беспомощной. Иногда в своих суждениях она кажется ему даже слишком уж независимой.

– В который раз, вы говорите? Возможно, но в самый первый раз это могло оказаться правдой.

– Могло?

– Больше я ничего не скажу, достаточно и того, что я признался в этом.

Она засмеялась, и Джон понял, что с ней он бы мог быть более страстным и более счастливым, чем с какой-либо другой женщиной. Он всегда любил женщин. Низеньких, высоких, полненьких, стройных, молодых и даже не очень, но Кэтрин была совершенно другой. Он не мог объяснить точно, в чем заключалось это отличие, но не было никакого сомнения, что она была особенной, и это его возбуждало.

Джон направил лошадей на дорожку, ведущую в Гайд-парк, и они присоединились к длинной веренице экипажей. Теплый солнечный день привлек в парк множество людей: они катались верхом, прогуливались и сидели на земле с корзинками для пикников, в окружении своих детей и собак.

– Я думаю, мы оставим экипаж, найдем какое-нибудь тенистое местечко и посидим. Тогда мне не нужно будет делить свое внимание между вами и лошадьми.

В ее глазах засверкали веселые искорки.

– Великолепная идея, милорд. Я заметила, что чем больше мы говорили о маркизе и поцелуях, тем сильнее вы гнали лошадей.

Она заметила, но ничего ему не говорила. Она ждала, когда он сам поймет, что делает, и исправит свою ошибку. Это ему в ней понравилось.

Джон улыбнулся своим мыслям. А было ли в ней что-либо, что ему не нравилось?

– Я также подумал, что трудно будет одновременно целовать вас и править экипажем.

– Значит, вы намереваетесь меня целовать? – спросила она.

– Совершенно определенно. Иначе зачем бы мы приехали сюда?

– Я думала, что мы приехали сюда поговорить о моем отце.

– Этим мы тоже займемся.

– Сегодня в парке так много народу. Кто-нибудь может увидеть, если вы попытаетесь меня поцеловать.

– Не увидят, если я буду соблюдать осторожность, что я и собираюсь делать.

– Вы негодяй, милорд.

– Благодарю!

Они проехали чуть дальше по дорожке, затем Джон свернул в сторону и поставил фаэтон на тормоз. Он выпрыгнул из экипажа и бросил монетку уличному мальчишке, который стоял поблизости, надеясь, что его попросят присмотреть за лошадьми.

Затем Джон обошел вокруг коляски и подошел к Кэтрин. Она встала и протянула ему руку, думая, что он поможет ей выйти из коляски, но Джон, подняв руки, обхватил ее за талию.

Без малейших усилий Джон поднял ее и поставил на землю, но перед этим он раскрытой ладонью провел по мягкому изгибу ее бедер. Ему было приятно ощущать гибкое тело под своими пальцами. Не слишком худое и не слишком полное.

И снова он почувствовал, как его охватывает желание. Он достал из экипажа корзинку для пикника, и они направились к небольшой, покрытой мягкой травой лужайке. Они искали дерево, в тени которого можно было бы укрыться, но все подходящие места уже были заняты людьми, наслаждающимися теплым денечком.

Кэтрин заверила его, что зонтик и шляпка вполне могут защитить от солнца ее глаза и кожу, но они прошли по парку еще немного и, наконец, нашли довольно спокойное место в тени небольшого дерева.

Кэтрин помогла ему расстелить на земле одеяло, а затем он помог ей сесть. К сожалению Джона, ему пришлось, соблюсти приличия и выбрать место на некотором расстоянии от девушки. Возможно, ему удастся урвать парочку поцелуев, когда толпа в парке поредеет.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить? Я захватил чай и вино.

– Благодарю, не сейчас, может быть, чуть позже.

– Кэтрин…

– Джон…

Они умудрились оба заговорить одновременно.

– Сначала дама, – сказал он.

– Ну, хорошо. У меня к вам предложение.

– Предложение? Боже мой, Кэтрин, от вас только и жди сюрпризов.

С абсолютно невинным видом она продолжила:

– Я хочу обратиться к вам с предложением, которое, надеюсь, вы примете.

Какой сюрприз она приготовила на этот раз?

– Вам никогда не говорили, что приличные дамы не делают мужчинам предложений?

Она, казалось, задумалась над его словами.

– Приличные мужчины не говорят о поцелуях. Я не знаю, как еще сказать об этом. Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, а в ответ я готова кое-что сделать для вас. Разве это не предложение?

– Предложение, но не уверен, что оно придется мне по вкусу, – проворчал он. – Что вы опять придумали?

Джон поднял голову и увидел, что к ним направляется его старый друг Чандлер Данрейвен со своей красавицей женой Миллисент.

– Привет, Джон.

Проклятие! Их появление совсем некстати. Джон вынужден был подняться и поздороваться с ними. Он поднялся, помог встать Кэтрин и должным образом представил Кэтрин графу и графине.

– Я так рада познакомиться с вами обоими, – сказала Кэтрин. – Лорд Данрейвен, я уже познакомилась с лордом Дагдейлом и, конечно же, с Джоном, так что теперь я знакома со всеми представителями «скандальной троицы». – Не дав ему времени ответить, она обратилась к Миллисент: – Графиня, вчера вечером во время нашей беседы леди Найтингтон как раз упоминала о вас. Она считает вас своей близкой подругой.

Миллисент улыбнулась Кэтрин.

– Я очень люблю Линетт, мисс Рейнольдс, – ответила графиня. – Она была первой, кто поддержал меня, когда в прошлом году я приехала в Лондон.

Джон понял, что ему не стоит волноваться за Кэтрин. Первый же обмен репликами показал, что она очаровала Чандлера и его супругу.

– Пожалуйста, называйте меня Кэтрин.

– Тогда вы должны звать меня Миллисент. Друг Джона и леди Линетт может считаться и моим другом.

В любой другой момент Джон рад был бы пригласить Чандлера и Миллисент присоединиться к ним, но только не сейчас. Ему хотелось узнать, что именно задумала Кэтрин.

Чандлер подошел к Джону поближе и сказал шепотом, пока дамы продолжали беседовать:

– Похоже, скандал по поводу твоей лошади только разгорается.

– Знаешь, я, как и ты, никогда не обращал внимания на пересуды, но эта история переходит все границы.

– Большая часть мужской половины света относятся ко всему этому как к спортивному состязанию.

– Неудивительно. В клубе только и говорят о леди-призраке верхом на Генерале и даже принимают ставки. Полный бред.

Чандлер усмехнулся:

– Если тебя это утешит, я поставил на призрак леди Вероники.

У Джона появилось желание хорошенько врезать своему старому другу, с которым их связывала многолетняя дружба, но вместо этого он лишь рассмеялся:

– Мы всегда могли положиться друг на друга, но, боюсь, на этот раз ты потеряешь свои деньги.

– У меня такое чувство, что только вы с Эндрю знаете, кто же скакал на твоей лошади… конечно, помимо самой дамы. Я прав? – спросил он, бросив взгляд на Кэтрин.

« Когда есть близкий друг, от которого трудно что-либо скрыть, проблемы рождаются сами по себе».

– Я не намерен вмешиваться в ситуацию, – ответил Джон.

Чандлер кивнул:

– Это и к лучшему, но я не мог упустить возможность сделать ставку на леди-призрак.

– Ты потеряешь свои деньги, имей в виду.

Его друг рассмеялся:

– Да, я знаю. Давай как-нибудь встретимся в клубе и обсудим последние события.

– Непременно, и в самое ближайшее время. Мы с Эндрю не видели тебя с начала сезона.

– Я обнаружил, что мне приятнее проводить вечера наедине с женой, а не среди сотен гостей на шумных балах.

– Не буду спорить. Рад был повидать тебя, – сказал Джон, надеясь, что Чандлер поймет намек.

Тот не подвел и тотчас повернулся к Миллисент. Супруги, попрощавшись, откланялись.

Джон вновь помог Кэтрин сесть, потом устроился сам и внимательно посмотрел на спутницу:

– А теперь давайте вернемся к вашему предложению.

– Хорошо. Я знаю, что моим отцом является либо мистер Бичман, либо мистер Чатсуорт. Я хочу, чтобы вы помогли мне узнать, который из них.

И это ее предложение? Джон не знал, что именно он почувствовал – облегчение или разочарование, но точно не удивление, поэтому он не замедлил с ответом:

– Нет. Я не могу вмешиваться в частную жизнь других людей ради кого бы то ни было. Это ее не обескуражило.

– Но вы не выслушали до конца мое предложение.

– В этом нет необходимости. Я не буду помогать вам, потому что считаю, что вам не следует этим заниматься. Кэтрин, поверьте мне, есть истины, которых лучше не знать.

– Это, без сомнения, не тот случай. Я понимаю, что если вы согласитесь мне помогать, мне придется как-то рассчитаться за ваши усилия, поэтому я хочу предложить вам то, что может соблазнить вас принять мое предложение.

– Боюсь, Кэтрин, вам не удастся меня уговорить.

Она нахмурила брови, отчего очаровательная морщинка пролегла над переносицей, и у Джона возникло желание поцелуем разгладить эту морщинку.

– Но прошлым вечером вы сказали, что мои поцелуи вас соблазняют. Вы были неискренни, когда говорили это?

– Нет. Конечно же, нет. Они действительно меня соблазняют.

«Я просто теряю контроль над собой».

Она улыбнулась:

– Хорошо. Мое предложение заключается в следующем: если вы поможете мне в моих поисках, я, в свою очередь, отплачу вам поцелуями.

Ее слова подействовали на него, словно удар кулаком в живот. Он не ослышался? Неужели она это серьезно?

– Вы хотите расплатиться со мной поцелуями за мою помощь?

–Да.

– Вы просто хотите меня использовать. Она резко отпрянула, словно от удара.

– Нет, я вовсе не это имела в виду.

– Но именно так можно понять ваши слова. Вы не хотите, чтобы я целовал вас, потому что я действую на вас особенным образом, но в качестве расплаты вы собираетесь позволить целовать себя.

– Нет, – продолжала упорствовать она. Он не хотел, чтобы Кэтрин поняла, что ненароком задела его гордость, но должен был выразить свои чувства.

– Я никогда не заключал сделки в обмен на чьи-либо поцелуи и не намерен делать это теперь.

Кэтрин вызывающе сложила руки на груди.

– Вы, сэр, намеренно неверно истолковываете мои слова.

– Я так не считаю.

Услышав свое имя, Джон оглянулся и увидел, что к ним подходят виконт Стоунхерст и его супруга Мирабелла.

– Добрый день, сэр Чатуин! Как поживаете?

Дьявол! Кого еще принесет нелегкая?

При обычных обстоятельствах он бы с удовольствием пообщался со Стоунхерстом, который был на пару лет старше Джона, но не сейчас, когда Кэтрин только что так оскорбила его, предложив ему такую оплату.

Джон вновь поднялся и помог встать Кэтрин, вновь он должным образом представил Кэтрин виконту и виконтессе. Кэтрин так же легко и непринужденно, как ранее с Миллисент и Чандлером, влилась в общую беседу.

Не прошло и двух минут с момента их знакомства, а она уже успела очаровать Стоунхерста, который начал рассказывать ей о двух годах, еще до женитьбы проведенных в Америке.

На Джона произвело впечатление то, как Кэтрин держалась с его друзьями. Она не испытывала никакого трепета перед их титулами, как большинство мелкопоместных дворянок. Впечатление было такое, что она беседует с равными себе, и собеседники совершенно с этим согласны.

«А почему она могла бы им не понравиться?» – думал он, прислушиваясь к разговору. Она умна, красива и, к счастью, держится с ними не столь дерзко и неосторожно, как с ним. Он надеялся, что она больше ни с кем не ведет себя так непосредственно, не обращая внимания на условности. Если она и с сестрой так же дерзка, то неудивительно, что миссис Густри хочет как можно скорее выдать ее замуж.

Джон не мог поверить, что Стоунхерст и Мирабелла явно задержались, – более того, они с интересом поддерживали разговор, что несказанно удивило Джона. Он попытался вникнуть в суть разговора, но мысли упорно возвращались к предложению Кэтрин.

Она просто непостижима.

В конце концов, Джон начал подумывать, что ему следует пригласить Стоунхерста и Мирабеллу присоединиться к ним. Но в это время семейная пара попрощалась и отправилась дальше.

Начиная чувствовать раздражение оттого, что их так часто прерывают, Джон в третий раз помог Кэтрин усесться на одеяло.

Если и бывают поводы, когда необходимо выпить, то это был именно тот случай. Джон открыл корзинку для пикника и достал серебряную флягу с вином. Он налил в бокал кларета, подал Кэтрин и затем налил себе.

Она лишь слегка пригубила, Джон же сделал хороший глоток. Вино было крепкое и прохладное, и он сделал еще один глоток.

– Мне нравятся ваши друзья, – сказала Кэтрин. – Похоже, вы пользуетесь большой популярностью.

– Не уходите от разговора, Кэтрин. Я все еще пытаюсь понять ваше предложение.

У Джона не проходило впечатление, что его используют, и это ему не нравилось. Он готов был поклясться чем угодно, что, когда они были в том чуланчике, она была точно так же охвачена страстью, как и он. Теперь же она вела себя так, словно поцелуи ничего для нее не значили, а были лишь способом добиться своей цели.

Боже! Она превратила его жизнь в кошмар!

Сначала она заявила, что в «познавательных целях» могла бы поцеловаться с Уэстерлендом. А теперь хочет поцелуями расплатиться с ним. Он не может принимать плату от женщины, в каком бы виде она ни предлагалась.

Если бы на ее месте была какая-нибудь другая женщина, он тотчас отвез бы ее домой и с радостью распрощался. Но с Кэтрин он не мог так поступить. Она другая, ее мышление свободно от предрассудков, и именно это привлекало его в ней, ему нравилось, что эта девушка была совершенно непредсказуема, даже несмотря на ее последнее предложение.

– Я не хотела расстраивать вас, Джон. – На ее лице появилось выражение сокрушенного раскаяния. – Простите. Я этого не хотела.

Джон сказал:

– Я целовал вас, потому что испытывал к вам влечение, Кэтрин. Я думал, что и вы позволили мне такую вольность именно по этой причине.

– Так оно и есть, Джон, – искренне ответила она.

Она заглянула ему в глаза и, протянув руку, положила ее поверх его ладони. Прикосновение согрело его, как костер в холодную ночь. Он еле удерживался от того, чтобы не заключить его в объятия, но Кэтрин через секунду отняла свою руку.

– Пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что это так. В глубине души вы должны это знать. Но мне нужна ваша помощь, чтобы найти своего отца. Нам обоим были приятны эти поцелуи, и это единственное, что я могу предложить вам в обмен на вашу помощь.

Он поверил ей. В ее глазах не сверкали шаловливые искорки, а на губах не было и тени улыбки. Теперь она была расстроена сама.

– Мне ничего не нужно от тебя, Кэтрин. Если бы я согласился помочь тебе, то сделал бы это совершенно бескорыстно.

– Теперь я это вижу. Боюсь, я не подумала, как неверно может быть понято мое предложение. Думаю, если вы не хотите помочь мне в поисках отца, то и другая моя просьба не найдет у вас отклика.

Все его раздражение исчезло, и его неожиданно охватило желание рассмеяться. Как ей удается приводить его в бешенство, а через минуту заставлять умирать от желания поцеловать ее?

– Так это еще не все? – спросил он.

– Да, но я не хочу еще больше вас огорчать, поэтому не скажу ни слова.

Он не мог этого допустить.

– Ну, уж нет. Я настаиваю, я требую, чтобы вы мне сказали…

– Джон, как вы поживаете?

– Дьявол вас всех побери!! – пробормотал он себе под нос, увидев лорда Коулбрука и его жену Изабеллу – эта пара явно направлялась к ним.

Это просто невыносимо. На прошлой неделе он был в парке три раза и не встретил никого из близких знакомых, но сегодня они появлялись каждые две минуты.

Он глубоко вздохнул, отставил в сторону бокалы и, поднявшись, помог встать Кэтрин, Джон был так же приветлив, как и при встрече с двумя предыдущими парами, а Кэтрин точно так же легко очаровала новую пару молодоженов, как и во время предыдущих знакомств.

К счастью, Коулбрук и Изабелла, сославшись на имевшуюся договоренность о встрече, быстро распрощались и удалились. Как только пара скрылась за деревьями, Джон вылил содержимое бокалов на траву и положил их обратно в корзинку.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Мы уезжаем. Похоже, здесь нам не дадут спокойно поговорить.

– Надо понимать, что наша восхитительная прогулка закончилась?

– Восхитительная? Вы своеобразно используете слова, Кэтрин. Этот день никак нельзя назвать восхитительным. Кажется, сегодня в парк пришли все, кого я знаю, а я хочу отправиться туда, где нам никто не будет мешать.

Бросив перчатки в корзину и перекинув одеяло через руку, он поднял свою шляпу и водрузил ее на голову.

– Поедемте отсюда быстрее, пока не появился кто-нибудь еще.