Глава 3
Беатрис проснулась и с удивлением обнаружила, что лежит в чужой постели. Ее пальцы осторожно скользнули по покрывалу, укрывавшему ее до самой шеи. Шелк. Нежный и гладкий, цвета слоновой кости. Как и пышный полог у нее над головой. Деревянные столбики кровати покрывала изящная резьба в виде переплетающихся листьев и гроздьев винограда. Матрас, набитый перьями, казался необыкновенно мягким, а подушки нежно благоухали цветами лаванды. Никогда прежде Беатрис не приходилось спать в такой роскошной постели.
«Господи, неужели я раздета?»
Похоже, не совсем раздета. Беатрис испуганно ощупала себя руками, пытаясь определить, что на ней надето. Уж явно не ее старенькая рубашка. Корсаж изящной ночной сорочки украшала богатая вышивка, а манжеты были оторочены кружевом.
Беатрис разгладила руками чудесные тонкие простыни и закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти события, благодаря которым она оказалась в чужой постели в незнакомом доме.
Последнее, что ей удалось вспомнить, – это долгий путь по извилистой дороге к Крэннок-Каслу. Она вдруг припомнила, что встретила там экипаж – черную карету с жутковатым пассажиром.
«Девлен! Так, значит, это он меня раздел? Должно быть, это его комната?»
Глаза Беатрис широко распахнулись, испуганный взгляд скользнул по стенам. Она разглядела украшенное фронтоном высокое бюро с множеством ящиков, умывальник, гардероб, ночной столик и мужчину, сидевшего в кресле.
«Мужчина?»
Глаза Беатрис округлились от ужаса.
Неизвестный посетитель оказался довольно красивым. Девушке сразу бросилось в глаза его сходство с Девленом. Впрочем, несмотря на зловещее имя, Девлен обладал внешностью ангела, а лицо незнакомца было отмечено печатью страдания. По обеим сторонам его тонких губ залегли глубокие горькие складки наподобие скобок. От карих глаз лучами расходились морщины, но Беатрис засомневалась, что незнакомец часто смеется. Его темные с проседью волосы, перехваченные синей лентой в тон сюртуку, падали на спину.
Строгое темно-синее одеяние посетителя оживлял нарядный жилет, расшитый цветами чертополоха и вереска. Он буквально сверкал изумрудно-зеленым, бледно-лиловым и небесно-голубым шелком.
Незнакомец слегка улыбнулся, а в глазах его читалась неприкрытая насмешка. Вглядевшись в его лицо, Беатрис огорчилась, что никак не может вспомнить событий минувшей ночи.
– Кто вы?
– Ваш радушный хозяин, мисс Синклер.
Беатрис попыталась сесть, но сразу же упала обратно на подушки, и комната поплыла у нее перед глазами. Девушка подтянула покрывало к подбородку и осторожно приподнялась на локте. Убедившись, что она надежно прикрыта покрывалом и выглядит весьма пристойно, Беатрис снова заговорила:
– Пожалуй, мне было бы не так неловко, если бы я знала ваше имя, сэр. Вы не герцог Брикин. С ним я уже знакома.
– Судя по вашему тону, герцог произвел на вас не слишком приятное впечатления.
Беатрис поняла, что по-прежнему находится в Крэннок-Касле. Едва ли стоило критически отзываться о герцоге Брикине, находясь в его доме и пользуясь его гостеприимством, пускай даже и случайным. Это было бы невежливо.
– К сожалению, моему племяннику предстоит еще многому научиться, – добавил незнакомец в ответ на ее молчание. – Ему не мешало бы усвоить урок, как следует принимать гостей. Я приношу вам извинения за его поведение.
– Племяннику?
Мужчина придвинулся ближе. Его перемещение выглядело так странно, что в первое мгновение Беатрис даже не поняла, что ее посетитель сидит в движущемся кресле. Две пары колес – крупные впереди и маленькие сзади – позволяли ему скользить по полу, не вставая с кресла.
– Вам придется простить меня за то, что я не встаю, мисс Синклер. Несчастный случай с экипажем обрек меня на неподвижность.
– Мне очень жаль, сэр.
– Сожаление – довольно банальное чувство. Я искал встречи с вами совсем не ради него, мисс Синклер. – Он коснулся рукой края кровати и медленно наклонил туловище вперед все с той же дразнящей усмешкой на губах. – Позвольте представиться: Камерон Гордон, опекун герцога Брикина.
– И отец Девлена, – добавила Беатрис, вспомнив обрывки вчерашнего разговора.
– Вы давно знакомы с моим сыном?
Беатрис почувствовала, как краска стыда заливает ей лицо. Собеседник явно был доволен.
«Какая же нелепость с моей стороны – назвать вчерашнего попутчика по имени!»
– Мы только вчера познакомились. Господи, ведь это было вчера, правда?
Камерон Гордон кивнул.
– Как я здесь оказалась?
– Как я понял со слов Гастона, вы потеряли сознание. Существует несколько причин, почему женщины падают в обморок, мисс Синклер. Вы испытываете недомогание? Может быть, вы ждете ребенка?
Беатрис не стала отвечать на это оскорбление, потому что в этот самый миг до нее донесся слабый аромат готовящейся пищи. В первое мгновение у нее закружилась голова, а потом нестерпимый, отчаянный голод вытеснил все ее мысли.
– Когда вы в последний раз ели?
– Два дня назад, – рассеянно ответила девушка, пытаясь отгадать, откуда исходит божественный запах.
Легкий стук в дверь известил о приходе служанки. Она вошла, сгибаясь под тяжестью нагруженного подноса.
Беатрис села на постели, не заботясь о том, что покрывало соскользнуло с плеч и она предстала перед отцом Девлена в одной рубашке. Ее сотрясала дрожь. Сейчас для нее существовал лишь поднос, заставленный блюдами с едой, Она готова была заплакать.
Служанка поставила поднос на постель прямо поверх шелкового покрывала. Беатрис осторожно коснулась края кружевной салфетки, покрывавшей поднос, и робко пощупала ее.
«Нет, это не мираж. Салфетка явно настоящая. Так, значит… и хлеб настоящий?»
– Возможно, вы хотите чего-то еще, мисс?
– Это похоже на завтрак Георга Четвертого.
Камерон удивленно вскинул брови.
– Что вы можете знать о привычках покойного английского короля?
Беатрис с трудом оторвала взгляд от подноса и ответила Камерону:
– Мой отец поддерживал обширную переписку со многими лицами в Англии. Говорят, королю Георгу подавали на завтрак двух жареных голубей и три бифштекса. А запивал он все это большим количеством спиртного, самого разнообразного. Знаете, Георг Четвертый вполне мог бы претендовать на звание самого толстого короля Англии.
– И самого большого выпивоху среди английских монархов.
Это неожиданное замечание удивило Беатрис, но больше всего ее поразила улыбка, преобразившая лицо Камерона. Сверкнувшие в его глазах веселые искры смягчили строгие черты, а живая улыбка сделала его лицо по-настоящему красивым. Беатрис перевела взгляд на поднос с едой. Она так долго голодала, но не могла съесть слишком много за один присест. И что же выбрать? Перед ней были овсянка со сливками, нарезанный тонкими ломтиками бекон и почти целая буханка поджаренного хлеба, теплого, покрытого коричневатой хрустящей корочкой. Рядом на подносе помещались горшочек с маслом и кувшин с шоколадом. Беатрис занесла руку над подносом, а затем так и замерла, пожирая глазами блюда с едой и не зная, за что приняться. Пальцы ее дрожали.
– Так вы говорите, что в последний раз ели два дня назад, мисс Синклер? Похоже, и раньше вы ели не слишком часто.
Беатрис кивнула, зажав в руке толстый ломоть хлеба. Ее сотрясала дрожь. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы Камерон ушел, оставив ее одну священнодействовать с подносом. Этот чудесный хлеб, источавший волшебный аромат, вызывал у нее едва ли не религиозное благоговение.
Закрыв глаза, Беатрис буквально вгрызлась в него и принялась медленно жевать. Как она и боялась, желудок свело мучительным спазмом. Два дня голода не прошли бесследно и отозвались приступом боли. Девушка проглотила кусок и низко наклонила голову, устыдившись, что даже не подумала произнести благодарственную молитву. Наверное, Господь поймет ее нетерпение и простит.
Наскоро прочитав молитву, Беатрис откусила еще кусочек и, продолжая жевать намазала темно-красный джем на оставшийся ломоть. Если она возьмет еще кусочек хлеба и несколько ломтиков бекона, ничего страшного не случится. И одной чашки шоколада будет вполне достаточно.
Поглощенная размышлениями о еде, Беатрис совершенно забыла о своем посетителе. Камерон довольно долго и с явным удовольствием наблюдал, как его гостья ест. Он сидел без движения и хранил молчание, не мешая девушке завтракать.
Никогда еще еда не казалась Беатрис столь вкусной, и никогда в жизни она не испытывала такой глубокой благодарности.
– Мой сын сказал, что вы пришли в Крэннок-Касл искать работу.
Беатрис робко подняла глаза.
– Да.
– А какого рода работу, позвольте спросить?
– Любую. Я готова прилежно трудиться. Если мне не хватит умения, я научусь. Я очень старательная и исполнительная.
Камерон поднял руку, желая остановить поток красноречия Беатрис, взявшейся перечислять свои достоинства.
– Вы ведь, кажется, уже знакомы с моим племянником?
– Да.
– Судя по вашему выражению лица, могу предположить, что вы нашли его грубым и неотесанным.
Беатрис предпочла промолчать.
– Он на редкость несносный ребенок, но после смерти его родителей мой долг – дать ему достойное воспитание. – Камерон с грустью посмотрел на свои неподвижные ноги, прикрытые пледом. – Как видите, несчастный случай навсегда изменил не только мою жизнь.
– Мне думается, ему нужен наставник, – мягко заметила Беатрис.
Она лишь тактично указала на очевидное. Возможно, если бы наставник вооружился кнутом, это принесло бы еще большую пользу герцогу Брикину.
– Я уже нанимал трех учителей, но ни один из них не продержался больше месяца. Несносный ребенок бесконечно досаждал им, изводил как только мог. Одному он подкладывал лягушек в постель, на другого вечно ябедничал и возводил напраслину, а третьего пугал луком со стрелами. Это оружие, полагаю, он получил в подарок от моего сына. Не понимаю, то ли мир так изменился, то ли мне так не повезло, но все трое нанятых мной молодых людей оказались слишком пугливыми и изнеженными.
Беатрис выжидающе смотрела на хозяина замка, пытаясь угадать, к чему он ей все это рассказывает.
– Мне нужен человек, который смог бы привить этому невыносимому ребенку хоть какое-то понятие о дисциплине. Гувернантка, если хотите. А вам, мисс Синклер, как я понимаю, нужны средства к существованию.
– А почему вы решили, что я смогу выполнить работу, с которой не справились трое наставников?
Камерон оставил вопрос Беатрис без внимания.
– Со своей стороны я предлагаю весьма приличное жалованье, которое вам будут выплачивать вперед четыре раза в год. К этому добавьте щедрые средства на новые книги и прочие надобности нашего юного герцога. И столько еды, сколько вы пожелаете. Но должен вас предупредить: в Крэннок-Касле великое множество лестниц. Если вы вдруг растолстеете и начнете ходить вперевалку, словно утка, вам будет трудно преодолеть их.
Он пошутил? Должно быть, так, потому что Камерон Гордон улыбался. И все же мысль о том, чтобы сделаться гувернанткой герцога Брикина, показалась Беатрис нелепой, если не безумной. Она снова посмотрела на поднос с едой. Хотя, пожалуй, еще большим безумием было бы вернуться в пустой дом, где нет ни денег, ни еды, ни надежд на будущее.
Беатрис откинулась на подушки.
– Вы ведь даже не проверили мои знания, сэр.
– Ваша речь показывает, что вы получили образование, мисс Синклер. У вас прекрасные манеры. Даже умирая от голода, вы держитесь как истинная леди. А рассуждая о короле, вы упомянули о переписке вашего отца. Должно быть, вы не так давно потеряли состояние и положение в обществе?
Беатрис кивнула и закусила губу, с трудом подавив искушение поведать Камерону о событиях последних трех месяцев. Далеко не всегда становится легче, если делишься с кем-то своим горем.
– И еще вы говорите по-французски, – добавил Камерон. Беатрис удивленно взглянула на него. – Гастон рассказал мне об этом. Роберт имеет обыкновение время от времени переходить на французский и разговаривать исключительно на нем. Видимо, хочет напомнить мне, что его мать была француженкой. Но ни я, ни моя жена не знаем французского. Гастон владеет этим языком, но не всегда бывает удобно, что слуга присутствует во время обеда с единственной целью – служить переводчиком между мной и моим племянником.
– А разве ваш сын не говорит по-французски?
– Мой сын здесь не живет.
Почему Беатрис ощутила укол разочарования? Она находилась в обществе Девлена Гордона меньше часа и не успела даже толком разглядеть его.
– Итак, мисс Синклер, что скажете?
Беатрис посмотрела на поднос с едой, сжала в руке откушенный ломоть хлеба и подумала о долгом спуске с горы, о скользкой извилистой дороге, о холодном ветре и тех пяти милях, которые ей еще предстояло пройти от деревни до дома.
– У меня нет с собой никаких вещей.
– Гастон доставит вас в любое место, куда вы только захотите.
Она с наслаждением положила в рот последний кусочек хлеба.
– Да, сэр. Я согласна.
«Гувернантка для отчаянного сорванца. Пусть так, и все же эта жизнь намного лучше той, которую я вела в последние месяцы», – сказала про себя Беатрис, когда улыбающийся Камерон Гордон направил свое кресло к дверям.
