Глава 12
Таких сладких поцелуев, как у Маркейл, Куин еще не знал. Ему не следовало оставаться рядом с ней, но при первом же ее прикосновении у него не нашлось сил отстраниться.
А сейчас, когда податливое тело прижималось к нему, когда у него над ухом прозвучал сдавленный стон, единственное, что ему действительно было нужно, — это любить ее. Любить, чтобы утонуть в этой нежности, чтобы она ногами обвивала его торс… Куин услышал, как она простонала его имя.
Не останавливаясь, он продолжал целовать ее. Несколько веков прошло с тех пор, как он поцеловался в последний раз, и у него никогда не было женщины, с такой готовностью, с таким пылом отдающейся его поцелуям, как Маркейл.
В паху заныло от желания. Руки задрожали, когда он подхватил ее под ягодицы и прижал к себе. Ее груди коснулись его груди, она снова застонала. Его разгоряченная кровь была готова закипеть от желания и страсти. Жажда целиком познать прекрасную женщину, заключенную в его объятиях, заставила забыть обо всем.
Куин поднялся с пола вместе с обхватившей его Маркейл и уложил ее на спину.
— Мне так нравится чувствовать тебя, — шепнула она ему на ухо, когда он лег на нее всем телом.
Куин застонал в ответ и снова накинулся на нее с поцелуями. Он мог бы целоваться с ней целую вечность, и все равно ему было бы этого мало. Маркейл гладила его по спине, по плечам, а Куин взял ее груди в ладони. Когда большими пальцами он нашел соски и погладил их через платье, то ощутил, как они начали твердеть, а ее ногти впились ему в спину.
Маркейл не остановила его, когда он закатал юбку, чтобы погладить ее по внутренней части бедер, а потом двинуться вверх к сокровенному месту.
Не в силах остановиться, он положил руку на лобок, палец скользнул внутрь.
— Куин, ради всего святого, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Что ты делаешь?
— Ласкаю тебя.
Он снова поцеловал ее, круговыми движениями легонько лаская чувствительный бугорок. Маркейл затрепетала всем телом. Куин еще только начал прелюдию, а она уже была готова достичь пика.
Тогда он ввел в нее второй палец и принялся ласкать одновременно изнутри и снаружи, нежно и неторопливо. Ее дыхание участилось. Куин в жизни не видел ничего прекраснее.
И тут она обмякла.
Он не мог оторвать глаз от ее счастливого лица, и ему сразу стало понятно, что одного раза ей будет недостаточно. Ведь это Маркейл!
Открыв глаза, она улыбнулась ему с довольным видом.
— Что ты со мной сделал?
— Ты раньше никогда не испытывала подобного?
Она покачала головой.
— Это часто бывает?
— Теперь будет каждый раз, когда я дотронусь до тебя, — пообещал Куин.
Маркейл взяла его лицо в ладони, а потом поцеловала. Медленно, не торопясь.
— Ты не взял меня, как это делают мужчины, — тихо проговорила она.
Ему захотелось вытащить ее мужа из могилы и растерзать на куски, потому что нельзя было быть настолько бесчувственным с такой женщиной, как Маркейл.
— Я хотел. Больше всего на свете я хочу тебя, Маркейл. — Он взял ее руку и положил себе между ног. — Я хочу целовать тебя снова и снова, наслаждаться твоим вкусом.
— Надеюсь, так и будет…
Он вздохнул и уперся в нее лбом. Только сейчас он понял, как ему были нужны эти ее слова.
— Что ты чувствуешь? — спросила она.
Тут Куин внезапно понял, что жуткое состояние, владевшее им после потери Йена, прошло. Он поднял голову и заглянул ей в глаза.
— А ты что со мной сделала?
Маркейл пожала плечами.
— Это магия. Она, правда, не всегда действует. Помнишь, я говорила тебе, что воспринимаю чувства других людей? Еще я могу забирать эти чувства у них.
Куин захлопал глазами. У него сердце ушло в пятки от мысли, что его гнев и ярость перетекли в Маркейл.
— Ты все вобрала в себя?
— Я проделывала такое и раньше, но в этот раз… С тобой было по-другому.
— То есть?
— Когда я делала так раньше, мне всегда было плохо. А с тобой — нет. Совершенно неожиданно я получила настоящее удовольствие.
Куин внимательно посмотрел на нее, а потом поцеловал опять…
Но все разлетелось вдребезги, когда раздался рев Дункана.
Дункану потребовался один миг, чтобы вспомнить о том, что Дейрдре утащила его брата с собой.
Йен!
С самого рождения близнецы никогда не расставались. Между ними существовала устойчивая внутренняя связь, возникшая еще до того, как их бога освободили. Сила же только укрепила ее.
Дункан уже не справлялся с яростью, бушевавшей внутри.
— Спокойно, Дункан, спокойно.
Он пропустил мимо ушей слова Аррана и попытался вскочить. Но потеря Йена тяжким грузом придавила его к земле. Когти впились в ладони, ярость застилала глаза.
В пещеру ворвался Куин и как вкопанный замер напротив Дункана.
— Если бы я знал, что она задумала…
— Не надо, — остановил его Дункан. — Никто не мог этого знать. Ты поступил так, как сделал бы любой из нас, и я ни в чем тебя не виню.
— Должен был бы, — возразил Куин. — Я виню себя сам.
Если кто и мог понять, что переживает Дункан, то это Куин. Дункан с трудом поднялся и посмотрел ему прямо в глаза. Самое простое — обвинить во всем Куина, но ведь главный виновник — Дейрдре.
— Ударь меня, — предложил Куин. — Дай выход ярости, пока она не сожрала тебя изнутри.
Опустив глаза, Дункан покачал головой.
— Не буду, Куин. Она могла забрать любого из нас.
— Я верну его. — Куин положил руку на его плечо. — Клянусь!
Дункан кивнул в ответ, прекрасно понимая — шансы вернуть брата прежним человеком невелики. Они все знали, на что способна Дейрдре, и отдавали себе отчет, что время их пребывания в недрах горы ограничено.
Но он и в дурном сне не мог представить, что заберут его брата.
Дункан глубоко вздохнул.
— Дейрдре видела Маркейл?
— Нет, — сказал Арран. — Она забрала бы ее вместо Йена, я уверен.
— Я верну Йена, — снова поклялся Куин. — Я обязательно это сделаю.
Опустившись на небольшой валун, на котором они с братом обычно сидели, Дункан спрятал лицо в ладонях.
Никому не было известно, что каждый удар, каждый порез, каждую рану Йена Дункан ощущал как свои собственные. Он будет страдать так же, как и Йен.
Маркейл лениво потянулась. Тело еще помнило наслаждение, какое бывает только в самых сладких снах. Она села, подтянув колени к груди, и поймала себя на том, что мечтательно улыбается. Ее мысли были заняты красавцем шотландцем.
В те чудесные минуты с Куином она совершенно забыла, где находится, забыла о Дейрдре с ее чудовищным планом, даже о том, что ее собственная жизнь висит на волоске. Она вся сосредоточилась тогда на волшебных прикосновениях Куина к ее телу.
Реальность, однако, быстро вернула ее на землю. Пытаясь согреться, Маркейл потерла руки и плечи сквозь платье. Ей было тепло только рядом с Куином, а в остальное время холод словно высасывал из нее тепло до последней капли.
В голове вдруг зазвучала мелодия, которую она узнала с первых тактов. Через секунду вступил хор, но, неожиданно начавшись, мелодия так же неожиданно закончилась, оставив у Маркейл ощущение утраты и желание услышать музыку снова.
Чтобы согреться, она встала и неожиданно обратила внимание на Воителя с медной кожей из пещеры напротив, испытующий взгляд которого был прикован к Куину.
С какой стати он следит за Куином, было непонятно.
Дункан говорил, что Харон не перешел на сторону Куина. Тогда почему его так интересует все, что тот делает?
Маркейл шагнула к нему, чтобы спросить об этом, но Куин уже вернулся. Она загляделась на него, и озабоченность на ее лице снова сменилась улыбкой.
Заметив взгляд Маркейл, Куин замедлил шаг. Он был без туники и снова в образе Воителя.
Они встретились на середине пещеры. Маркейл взяла его за руки и принялась рассматривать черную кожу и смертельно опасные, длинные когти. Стоило ей коснуться одного из них, как они втянулись внутрь.
— Нет! — умоляюще попросила она. — Дай мне потрогать. Я хочу все знать о тебе.
Куин заколебался, но рук не отдернул. Тогда она снова прикоснулась к когтям, которые оказались длиннее ее пальцев и острее, чем любой клинок.
Это было удивительно — наблюдать, как человек превращается в Воителя, и наоборот. Она не понимала, куда деваются клыки и когти, хотя ей на это было наплевать.
— Что ты видишь? — спросил Куин.
Маркейл посмотрела в его черные глаза. Вот к этому специфическому признаку Воителя она никогда не привыкнет. Ей нравилась зелень настоящих глаз Куина, она скучала по ним и даже более того: когда весь глаз менялся и от радужки и белка не оставалось ничего, это было… тревожно.
— Я вижу силу, я вижу мощь, — прошептала она. — Передо мной стоит воплощение магии во всем своем великолепии.
— Магии?
Она кивнула и подняла его ладонь к своему лицу.
— Тебе ни к чему меч или кинжал для того, чтобы защитить себя. Вот оно, твое оружие. Целых десять. Разве это не магия?
— Это зло.
— Разве? — Отпустив его руки, она дотронулась до клыков. — Неужели ты не ощущаешь, как магия струится у тебя в крови каждый раз, когда ты позволяешь своему богу проявить себя? Неужели тебе это не напоминает о потерях, которые понесли друиды и кельты, чтобы сохранить эту страну?
— Я вспоминаю каждый проклятый день, Маркейл. Как ты можешь смотреть на меня и не чувствовать отвращения? У меня клыки и когти, как у какой-нибудь твари, — прорычал он.
В этот миг Маркейл поняла: ей не удастся убедить Куина в том, что даже в облике Воителя он остается для нее самым прекрасным. И все-таки она осмелилась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его.
Кончики клыков царапнули губы, но ей было все равно. Стоило ей коснуться его, как знакомый жар снова пронесся по телу.
Заключив ее в объятия, Куин наклонился, чтобы поцеловать, но как ей ни хотелось сделать их поцелуй более глубоким, он отстранился.
— О Господи, — прошептал он. — Что ты делаешь со мной?
Маркейл засмеялась.
— Я хочу, чтобы ты понял: я думаю о тебе и как о мужчине по имени Куин Маклауд, и как о знаменитом Воителе, о котором вся Шотландия слагает легенды.
Вздохнув, он обнял и привлек ее к себе.
— Ты как первый луч солнца после жестокой зимы. Это место не для тебя, Маркейл.
— И не для тебя, Куин.
