Глава 4
На ее плече покоилась теплая и такая ласковая его рука. Он улыбался, глядя ей в глаза.
— Антуанетта, — шепнул он своим низким, звучным голосом, — когда я увидел вас впервые, то сразу понял: вы созданы для меня.
— Откуда вам это известно? — прошептала она. — Разве можно знать об этом наверняка?
— Да ведь у меня сердце поет, глядя на вас, мой маленький воробышек.
Во сне это звучало удивительно мило, но по мере пробуждения Антуанетта стала размышлять о том, что услышать подобные слова от грабителя с большой дороги вещь весьма необычная и странная. Разве она думала когда-нибудь, что ее особа способна вызвать в мужском сердце желание петь?
Антуанетта была одной из тех женщин, которые успешно справляются с ролью хозяйки большого дома. Она следила за расходами и доходами, управляла многочисленной прислугой, причем никакая мелочь не могла укрыться от ее внимательного глаза. Она невольно внушала людям уважение и какой-то безотчетный страх. Если бы ее будущий муж сумел по достоинству оценить все эти качества, его жизнь протекала бы спокойно и беззаботно. Но при всем при этом она никак не могла вообразить, чтобы чье-то сердце пело при одном лишь взгляде на нее.
Она зажмурилась, открыла глаза и окончательно проснулась. Кто-то смотрел на нее сверху, и на миг Антуанетта смутилась. Неужели ее сон стал явью? Но нет. Через секунду она увидела, что на нее смотрит не человек в маске, а симпатичная девушка в белом чепце, из-под которого выбивались упругие белокурые пряди волос. Взгляд девушки был настолько напряженно-внимательным, что Антуанетту охватил нервный озноб, словно от холода.
Но выражение лица горничной мгновенно изменилось, едва она заметила, что гостья проснулась.
— Простите меня, мисс, — извиняющимся голосом сказала горничная. — Миссис Уоникот послала меня узнать, встали вы или еще нет. Ваш поднос с завтраком уже готов. Но вы спали так сладко, что я не осмелилась вас разбудить.
— Слишком тяжелым было мое путешествие.
Зевнув, Антуанетта присела в постели. Холодный утренний свет пробивался сквозь узкую щель гардин, но сегодня в камине весело горел, потрескивая, огонь. От тепла камина на душе стало легко, но тут Антуанетта вспомнила, что она находится в Уэксмур-Мэноре, владении лорда Эпплби, ее заклятого врага, и от охватившей ее радости не осталось и следа.
— Как вас зовут?
— Мэри Купер, мисс. Я буду помогать вам одеваться, следить за вашими нарядами, ведь я неплохая белошвейка. Хотя делать прически я не умею, но миссис Уоникот говорит, если возникнет надобность, она готова помочь вам в этом.
— Благодарю вас, но обычно я причесываюсь сама, — поспешила успокоить ее Антуанетта, вздрогнув при одной лишь мысли, что суровая неприветливая миссис Уоникот будет расчесывать ее густые волосы. — Кроме того, у миссис Уоникот и так много обязанностей — она ведь и домоправительница, и кухарка, не так ли?
— Да, верно. Но раньше она служила камеристкой в Лондоне, — с напускным хвастовством ответила Мэри. — Ей были известны все знатные особы и все скандалы, в которых они были замешаны. Но затем она вышла замуж за мистера Уоникота и переехала жить в Уэксмур-Мэнор.
Ах, вот как? Значит, миссис Уоникот лгала ей, уверяя, что они жалкие провинциальные жители, лишенные светского лоска. Антуанетта насторожилась еще сильнее.
— Вам подать поднос с завтраком прямо сейчас, мисс?
— Нет, не надо. Я сама спущусь вниз. Спасибо, Мэри.
— Гм-гм, — удивилась Мэри и слегка прикусила губу. — Даже не знаю, как отреагирует на это миссис Уоникот. Она рассчитывала, что вы позавтракаете у себя.
Антуанетта дружески подмигнула горничной:
— Пусть это будет для нее сюрпризом, вы не против?
— Хорошо, мисс. — Мэри направилась к выходу, но задержалась у груды вещей. — Я распакую ваши наряды. Поглажу платья, если они смялись. Может, вам помочь найти платье, которое вы хотели бы надеть в первую очередь?
— Нет, Мэри, благодарю. Сегодня я справлюсь сама.
Мэри взяла платье из тафты, лежавшее на спинке кресла, и широко раскрыла глаза от удивления, увидев разорванный лиф:
— Боже мой, как такое могло произойти, мисс?
Антуанетта встала с кровати. Ее поджидали теплая вода для умывания, кусок душистого мыла и чистые полотенца — забота услужливой Мэри.
— На меня напали по дороге, Мэри. Какой-то грубиян пытался меня ограбить.
— О, мисс! — Глаза горничной округлились от изумления.
— Полагаю, что вы, как швея, ничего не сможете тут исправить. Платье никуда не годится, разве что пустить его на лоскуты.
Странное облачко пробежало по лицу Мэри, но так быстро, что Антуанетта подумала, что ей просто показалось.
— Дайте мне его мисс. Посмотрю, может, мне что-нибудь удастся сделать.
Когда горничная взяла разорванное платье и вышла, Антуанетта, облегченно вздохнув, принялась строить планы на сегодняшний день. Она раздвинула занавески, чтобы выглянуть на улицу, на мощеный двор, на сад, — первый день ее заключения в Девоне начался. Сад выглядел явно заброшенным и неухоженным. С другой стороны двора высилась странная каменная изгородь. Или это был искусственный лабиринт? А почему бы и нет? В Уэксмур-Мэноре, должно быть, существовала прежде подобная забава.
Жаль, что она не успеет насладиться всеми теми милыми удовольствиями, какие могло предоставить поместье, — ведь в ее планы не входило слишком долго задерживаться здесь. Но для того чтобы убежать отсюда, ей следовало как можно лучше изучить все окрестности Уэксмур-Мэнора и привычки его обитателей. Конечно, никто из местных жителей не должен ничего заподозрить — пусть все они пребывают в приятном заблуждении, что она остается тут надолго. Антуанетта рвалась в Лондон, чтобы положить конец коварным замыслам лорда Эпплби.
Письмо по-прежнему было в ее руках, но все теперь зависело от ее ловкости, от того, как она воспользуется теми сведениями, которые содержались в письме. Если она его потеряет, если его похитят… нет, подобные мысли она отгоняла прочь.
Надев темно-зеленое утреннее платье и набросив на плечи темно-красную шаль, Антуанетта направилась вниз. В холле, пожалуй, было еще мрачнее, чем вчера, солнечные лучи не проникали внутрь, свечи не горели, что создавало грустное подавленное настроение. Она растерялась, не зная, куда идти дальше, как вдруг до ее слуха донеслись голоса, шедшие из глубины дома, где, по-видимому, располагались помещения для слуг.
В своем доме Антуанетта привыкла чувствовать себя настоящей хозяйкой и заходить в любую комнату или служебное помещение, но она почти не сомневалась, что миссис Уоникот, как единовластной домоправительнице, очень не понравится, если гостья будет совать нос не в свои дела. Однако, твердо решила Антуанетта, она не позволит, чтобы чета Уоникот заставила ее плясать под свою дудку. Поправив очки на носу, она быстрым и решительным шагом устремилась навстречу своим недоброжелателям.
Гейбриел с наслаждением ел приготовленные сосиски, время от времени похваливая стряпню миссис Уоникот.
— Восхитительно. Вы чудесная кухарка, Салли.
Покраснев от похвал, она скрывала свое удовольствие под маской напускной озабоченности, без всякой надобности переставляя посуду на плите.
— А вот у мисс наверху, очевидно, совсем иное мнение, — пробурчала она. — Вчера она едва притронулась к еде, а я ведь так старалась.
— Оказав вчера неприязненный прием, ты, по-видимому, напугала девушку до полусмерти, — заметил ее муж.
— Ее напугаешь, как же! — фыркнула Салли. — Самоуверенная гордячка. Да еще хитрющая вдобавок. Разве это не видно по ее глазам? Впрочем, такой она и должна быть. Иначе как можно подцепить и удержать возле своей юбки такого скользкого типа, как лорд Эпплби?
— Она наотрез отказалась от завтрака на подносе, — подлила масла в огонь Мэри со своего места за столом. — Хотя я намекнула ей, что миссис Уоникот так удобнее. Ведет себя вызывающе, иначе не назвать. Вместо этого она обещала спуститься вниз.
Миссис Уоникот едва не зашлась от возмущения.
— Если она думает, что будет восседать за столом в гостиной да чтобы ей прислуживали, то пусть наберется терпения. Я пока не готова.
Мэри была в хорошем расположении духа, разглядывая порванное платье, и изредка поднимала глаза на Гейбриела.
— Она говорит, что теперь оно годится только для лоскутов, хозяин. Я же подумала, что могу перешить его для себя. Платье очень красивое, правда? Хотя цвет слишком темный.
Гейбриел, покончив с сосисками, задумчиво заметил:
— Темный цвет может быть очень к лицу.
Он вспомнил нижнее белье Антуанетты, ее рассыпавшиеся по плечам темно-каштановые волосы, широко раскрытые карие глаза. Всем своим видом она напоминала загнанного зверька — что-то полудикое, отчаянное пряталось под внешним видом светской дамы. О, как ему хотелось целовать ее, осыпать ласками.
Ему и сейчас хотелось того же самого.
— Она вовсе не похожа на любовницу лорда Эпплби, — прервал его размышления голос Мэри. — Она вообще не похожа на чью-нибудь любовницу. У нее вид настоящей госпожи.
— Но это всего лишь видимость, разве ты не понимаешь? — не без ехидства сказала Салли Уоникот. — Под ее личиной скрывается хитрая маленькая кокетка, которая знает, как превратить мужчину в раба.
У Гейбриела разыгралось воображение. Он с наслаждением представлял себе те любовные уловки, которые наверняка знала Антуанетта. Ему хотелось сорвать с нее притворную маску приличия, под которой пряталась страстная от природы натура. Женщина, которая носила такое тонкое и изящное нижнее белье, не могла быть обычной женщиной, в этом он не сомневался.
Вдруг открылась дверь и на пороге возникла та самая женщина, о которой он только что грезил, а затем она вошла на кухню, как будто к себе домой.
От неожиданности Гейбриел съежился на стуле, прикрыв на всякий случай лицо. Уоникот сделал несколько поспешных шагов вперед, чтобы закрыть хозяина от взглядов гостьи, в то время как Салли, упершись руками в бока, окинула ее вызывающим взглядом.
— Дверь в комнату для завтраков напротив лестницы, — холодно сказала она.
— Да? А я решила, не лучше ли будет, если я позавтракаю вместе с вами, и хлопот вам меньше, — вежливо улыбнулась Антуанетта.
Она прошлась по кухне, шелестя подолом платья. Из высоко расположенных окон падал солнечный свет, другая дверь, ведущая в огород, была распахнута, поэтому вся кухня была залита светом и полна свежего воздуха, смешанного с пряным ароматом душистых трав. Антуанетта оглянулась вокруг и одобрительно кивнула, как будто кухня не вызывала у нее никаких нареканий.
Гейбриел краем глаза наблюдал за ее прогулкой по кухне. Ему все нравилось в ней — плавная походка, блеск аккуратно причесанных волос, изящный изгиб шеи, чудесные две округлости на фоне облегающего фигуру темно-зеленого платья. Он стиснул зубы, вспомнив, как выглядит ее обнаженное тело, не прикрытое никаким нарядом.
Уоникот беспокойно ходил по кухне, шаркая ногами, время от времени выразительно поглядывая на Гейбриела. Но тревога старика была напрасной. Одежда конюха, кепка, из-под которой торчали лохмы черных конских волос, подсунутых под кепку для лучшей маскировки, намеренно сгорбленные плечи — узнать Гейбриела в таком виде было невозможно. Конечно, Антуанетта видела в нем только конюха и никого больше. Он даже облачился в настоящую рабочую куртку, от которой шел такой запах, что миссис Уоникот настояла на том, чтобы он оставил ее за пределами кухни.
Присмотревшись, он увидел то, чего не замечал раньше. Она носила очки: небольшие, круглые, в металлической оправе, — но в них ее глаза казались еще больше. Когда он напал на карету, очков на ней не было, и это обстоятельство совсем успокоило Гейбриела — теперь он не сомневался, что останется неузнанным.
— А я и не знала, что вы некогда работали прислугой в Лондоне, — сказала Антуанетта, без страха глядя на недовольное лицо домоправительницы. — Сразу видно, что Уэксмур-Мэнор управляется опытной рукой.
В воздухе воцарилась тишина. Гейбриел с любопытством взглянул на Салли, которая изо всех сил боролась с собой: эта леди вопреки всему начинала ей нравиться.
— Стараюсь по мере сил, — неохотно проговорила она.
— Надеюсь, лорд Эпплби ценит вас по достоинству.
«Какая оплошность», — подумал Гейбриел, прикрывая ладонью свою ухмылку.
Лицо у Салли сразу покраснело и надулось:
— Мисс, я бы предпочла не обсуждать с вами действия лорда Эпплби. Что скажете, мистер Уоникот?
Однако по виду Уоникота сразу было заметно, что ему не нравится, когда его втягивают в разговор, который ему неприятен. Тем не менее, с тяжелым вздохом он поспешил на помощь жене.
— Да, лорд Эпплби очень занятой человек, — пробормотал он, — очень занятой.
Салли осуждающе посмотрела на мужа: разве такой помощи она ожидала от него?
— О, я нисколько не сомневаюсь в этом! — воскликнула Антуанетта. — Точно так же как и вы, миссис Уоникот. Мне бы не хотелось обременять вас своим присутствием, ведь у вас и без того слишком много работы.
— Вы гостья в этом доме, — возразила миссис Уоникот. — И вы останетесь здесь столько, сколько будет угодно лорду.
— Думаю, я могла бы проехать до ближайшего города, — как бы невзначай обронила Антуанетта. — Мне нужно купить разной всячины для моего туалета.
Салли с едкой улыбкой тут же отмела прочь подобные намерения:
— Зато я так не думаю, мисс. У нас нет времени, чтобы развлекать вас. Кроме того, я уверена, лорду Эпплби не понравится, чтобы его гостья шаталась по окрестностям.
Антуанетта промолчала в ответ. Она и раньше догадывалась, но сейчас ей дали твердо понять: здесь у нее нет друзей.
Ее считали любовницей лорда Эпплби, которую выслали в провинцию из-за скандала, угрожавшего расстроить дела лорда и вызвать недовольство королевы. Но у нее было письмо, и, судя по всему, ее собирались ни на минуту не выпускать из виду до тех пор, пока не увезут отсюда.
— У себя дома я привыкла ездить верхом в любое время, когда мне того хочется.
Ее голос звучал холодно и надменно, но впечатление испортили очки, соскользнувшие с ее короткого прямого носа. Гейбриел никак не ожидал, что даже эти круглые очки подействуют на него так возбуждающе.
— Но ведь вы не у себя дома, мисс Дюпре.
— А как насчет прогулок по саду?
Миссис Уоникот была готова к этому вопросу:
— Конечно, если вам так хочется, только я советую вам не заходить в лабиринт.
— Лабиринт?
— Да, — влез в разговор Уоникот, — это самый древний лабиринт во всем графстве.
Миссис Уоникот опять бросила на мужа недовольный взгляд:
— Мистер Уоникот хочет сказать, что лабиринт сильно обветшал и посещать его небезопасно. Если вы зайдете внутрь, то, вполне вероятно, не сумеете выбраться обратно.
Все замерли, словно ожидая очередных пожеланий гостьи и как бы готовясь сразу отвергнуть все ее притязания на независимость. Вместо этого Антуанетта небрежно пожала плечами и огляделась по сторонам. Ее взгляд случайно упал на Гейбриела. Сгорбившись над своей тарелкой, он взял рукой сосиску и начал ее жевать, запихнув целиком в рот. От такого зрелища Антуанетта поморщилась, скривив губы, сочные и чувственные, цветом напоминавшие персик.
— Этого парня зовут Кумб, — пояснила Салли. — Он конюх и немного садовник; кроме того, ему поручается любая работа на дворе. Обычно он питается здесь, на кухне, подальше от чужих глаз. Он не очень любит бывать среди людей. Не так ли, Кумб?
Гейбриел одобрительно что-то буркнул и сунул в рот еще одну сосиску, вытерев запачканную жиром руку о рубашку.
На лице Антуанетты выступило явное отвращение. Гейбриел глупо ухмыльнулся, глядя ей в глаза.
— Вероятно, вы правы, миссис Уоникот, — сказала Антуанетта, поспешно направляясь к выходу, — будет лучше, если я поем в комнате для завтраков. Я понимаю, что мне здесь не место.
Как только за ней закрылась дверь, все на кухне весело перемигнулись и тихо рассмеялись.
— Вы видели ее лицо? — прошептала Мэри. — Я было подумала, что она хлопнется в обморок. Больше ее здесь мы не увидим, это уж точно.
Прожевав как следует, Гейбриел проглотил мясо и запил его добрым глотком пива. В отличие от Мэри он не считал, что отделаться от мисс Дюпре будет легко. Скорее он был согласен с Салли Уоникот, считавшей Антуанетту хитрой пронырливой особой, за которой нужен глаз да глаз.
Гейбриел сидел и улыбался: о, с каким удовольствием он возьмет на себя обязанность следить за мисс Дюпре.
