Глава 2
Она сидела, ошеломленная и безмолвная, как вдруг почувствовала чье-то прикосновение. Растирая свои только что развязанные руки, перед ней стоял кучер и с тревогой разглядывал ее растрепанный, порванный наряд.
— С вами все в порядке, леди?
Антуанетта взглянула на него. Кучер не относился к ее друзьям, особенно после того, как поймал ее, когда она попыталась тайком улизнуть из второй дорожной гостиницы, где они остановились, и бесцеремонно впихнул обратно в карету.
— Больше не пытайтесь бежать, леди, — предупредил он. — Мне велено застрелить вас, и, уж поверьте, я не ослушаюсь указания.
— Вы застрелите меня? — с откровенной злостью проговорила она.
— А как же.
Чтобы развеять ее сомнения, он прищурился и оскалился, глядя ей в лицо.
Но сейчас он отнюдь не походил на злодея — напротив, вид у него был усталый и потрепанный.
— Леди, вы слышите меня?
— Да, со мной все в порядке, благодарю вас.
Если грабитель полагал, что она хлопнется в обморок или закатит истерику, то он глубоко заблуждался — она была скроена из более прочного материала.
Впрочем, у нее не было другого выхода!
Родители Антуанетты умерли, когда ей было всего пять лет, а ее младшей сестренке Сесили и того меньше. Они остались на попечении дядюшки Джерома, мечтательного чудака не от мира сего. Сестры обожали милого старика, но от него было мало проку, когда речь заходила о практических делах. По мере взросления Антуанетта все тверже брала в руки бразды правления как домашним хозяйством, так и состоянием. Но полгода назад их дядя внезапно умер и в их жизни появился лорд Эпплби.
Сначала он показался Антуанетте симпатичным. Лорд Эпплби самостоятельно добился успеха в жизни и по праву гордился своим положением. Антуанетте нравилась его интересная и увлекательная манера вести беседу, хотя иногда он чересчур выпячивал свои достоинства. Его промышленная компания участвовала в строительстве Хрустального дворца для будущей Великой выставки. Когда первого мая выставка открылась, она мечтала посетить и Лондон, и выставку, чтобы полюбоваться на многочисленные чудеса света, которые свезли в столицу Англии со всего мира.
Хотя дядя Джером называл лорда Эпплби старым приятелем, сама Антуанетта почти не сомневалась, что они были не более чем просто знакомыми. По всей видимости, они познакомились в одном из лондонских клубов. Когда болезнь дяди Джерома приобрела опасный для жизни характер, лорд Эпплби приехал к ним домой с визитом, после чего он почти поселился в их доме вплоть до смерти дяди. Когда дядя умер, лорд Эпплби призвал к себе Антуанетту и Сесили, предлагая им свою поддержку и недвусмысленно намекая, что готов занять место усопшего дяди.
Сесили, всегда видевшая в людях только лучшие качества, заявила, что лорд Эпплби невероятно добр. Антуанетта была более осторожна в своих оценках. Деньги, в особенности такое огромное состояние, какое унаследовали сестры Дюпре, могли вызвать в людях зависть и нечестные намерения. Но как указывала Сесили, лорд Эпплби, владевший, помимо особняка в Лондоне, загородным поместьем и крупной фабрикой, был состоятельным человеком. Его последнее предприятие — поставка на выставку чугунных конструкций — сделало его имя широко известным. С какой стати ему было зариться на деньги сестер Дюпре?
Когда он пригласил Антуанетту приехать в Лондон к нему в гости и посетить открывшуюся Великую выставку, Антуанетта с радостью согласилась. Ее прельщало не только удовольствие от посещения выставки, но и удобная возможность узнать лорда Эпплби поближе.
И вот теперь она узнала его очень хорошо.
За окошками экипажа уже густели вечерние сумерки, когда карета начала замедлять ход. Антуанетта плотнее запахнулась в меховой плащ, который ей принес из багажного сундука кучер, и посмотрела сквозь стекло. Перед ее глазами, извиваясь, спускалась вниз длинная подъездная аллея, в самом конце которой виднелись огоньки и светящиеся окна. Уэксмур-Мэнор представлял собой трехэтажное каменное здание, казавшееся старым и заброшенным.
Наконец-то они приехали.
Когда карета въехала на мощеный передний двор, из дома вышли слуги с зажженными фонарями в руках и выстроились в ряд. В отличие от Лондона здесь не было газового освещения. Кучер спрыгнул с козел и, подобострастно прикоснувшись к шляпе, открыл дверцу кареты перед Антуанеттой. При тусклом мерцающем свете фонарей у него был почти виноватый и пристыженный вид, словно он винил себя за длительную задержку:
— Надеюсь, леди, вы забудете то дорожное происшествие, — тихо сказал он. — Полагаю, это была сумасбродная выходка какого-то молодчика. Лучше всего держите язык за зубами.
Антуанетта бросила на него удивленный взгляд сквозь очки:
— Но ведь вас могли застрелить!
— Ну что вы, вряд ли. Кроме того, все обошлось.
И он отошел в сторону.
Ах вот в чем дело! До Антуанетты внезапно дошло, что кучер, судя по всему, был предателем и тоже участвовал в заговоре. Лорд Эпплби не стал бы подвергать жизнь преданного слуги опасности. Все было инсценировано. По-видимому, слуги в Уэксмур-Мэноре тоже играли свою роль в разворачивающемся спектакле. Ну что ж, в скором будущем она все узнает.
— Мисс Дюпре?
Антуанетта обернулась на голос: в дверном проеме главного входа виднелся силуэт грузной женщины с копной седых волос.
— Я миссис Уоникот, домоправительница и экономка поместья, а также кухарка. Проходите.
Ее голос звучал официально и повелительно.
Антуанетта шла следом за миссис Уоникот. Мерцающие огни свечей вырывали из окружающего мрака то темные дубовые панели, то тускло блестевшую мебель времен короля Якова. Над вазой с розами вился мотылек, опавшие лепестки усыпали натертый до блеска пол. Антуанетта вдохнула запах цветов, мастики для полов и… блюда из тушеной баранины. У нее сразу засосало под ложечкой.
— Мисс Дюпре, это мой муж, мистер Уоникот.
Миссис Уоникот явно стремилась завладеть ее вниманием. Хотя домоправительница пыталась выглядеть внимательной и заботливой, холод и подозрительность, сквозившие в ее глазах, и неодобрительная складка, залегшая вокруг ее губ, выдавали ее неприязненное отношение. Антуанетта поняла, что на добросердечный прием ей вряд ли стоит рассчитывать. Мистер Уоникот, низенький и лысоватый, пробормотал что-то вроде приветствия, не отрывая взгляда от мысков своих ботинок.
— О вашем приезде вплоть до вчерашнего дня нам ничего не было известно. Письмо лорда Эпплби пришло к нам только вчера.
Миссис Уоникот произнесла это оскорбительно-холодным тоном, как будто задержка почты произошла по вине Антуанетты.
— Однако мы сделали все от нас зависящее, чтобы встретить вас как полагается. Увы, мы живем в глуши, вдали от Лондона. К сожалению, мисс Дюпре, мы не можем предоставить вам всех тех удобств, к которым вы привыкли в Лондоне.
— Я уверена, мне это вряд ли потребуется…
— Салли…
Уоникот прервал Антуанетту и дотронулся до руки жены, как будто хотел обрести в этом жесте чувство спокойствия или выразить предупреждение. Краска бросилась ему в лицо, когда он заметил на себе пристальный взгляд Антуанетты, и он поспешил опустить глаза.
— Мы незначительные провинциальные жители, — с вызовом бросила миссис Уоникот.
Антуанетту уже утомило неприветливое отношение экономки и ее мужа. Завтра, может быть, ей удастся найти с ними общий язык.
— Мои покои? — намекнула она, наблюдая затем, как слуги вносят ее багаж вверх по дубовой лестнице.
На лестничной площадке, тускло освещенной свечой, висел портрет мужчины в темном костюме и белых кружевах, с надменным выражением породистого лица.
Предок лорда Эпплби? Нет, конечно, нет. Лорд Эпплби в жизни всего добился сам, он был первым среди своих родственников, у которого в кармане звенело не только два фартинга, и он любил поговорить о своих успехах с кем бы то ни было, лишь бы его слушали.
— Ваши покои наверху. Я провожу вас.
Салли Уоникот вразвалочку пошла вперед. Подниматься по лестнице ей было тяжело, ее мучила одышка, но шла она с высоко поднятой головой. Уоникот остался внизу, и последовавшая за домоправительницей Антуанетта чувствовала на своей спине его колючий пристальный взгляд.
Она оказалась среди недоброжелателей, которым нельзя было доверять. У нее больно защемило сердце. Как ей не хватало родного дома в Суррее, как ей не хватало сестры и мисс Брайдуэлл, которая была для нее не только гувернанткой и доброй приятельницей, но и настоящей подругой — ей она могла открыть всю душу. Именно мисс Брайдуэлл предупредила ее в письме о нависшей над ней опасности. Теперь Антуанетта знала, что лорд Эпплби не намерен легко расстаться с ее огромным наследством. «Будь осторожна, — писала старая гувернантка, — и не доверяй никому».
Насколько же мисс Брайдуэлл была права!
— Вот ваша комната.
Недовольный угрюмый тон миссис Уоникот прервал размышления Антуанетты. Ее покои находились в конце короткого коридора.
Спальня выглядела чистой, в воздухе плавал легкий аромат лимонной мастики, которой натерли полы. Отполированная до блеска старая дубовая мебель, свежий запах навешенных гардин красноречиво говорили о немалых усилиях, затраченных миссис Уоникот, чтобы привести спальню в порядок. Древняя кровать с выцветшим бархатным пологом красного цвета гордо возвышалась на четырех столбиках посередине комнаты.
— В этой кровати спал сам король Карл, когда воевал с парламентом, — пояснила миссис Уоникот, заметив, с каким явным любопытством разглядывает старинную мебель Антуанетта. — Ему, как известно, отрубили голову.
Камин не был зажжен, но вечер был настолько теплый и мягкий, что не стоило беспокоить домоправительницу просьбой развести огонь. Из приоткрытого окна сквозил ветерок, огоньки свечей колыхались под его порывами. Миссис Уоникот поспешила затворить окно, бормоча под нос что-то о вреде ночного холодного воздуха.
— О, пожалуйста, не надо, — невольно вырвалось у Антуанетты. — Мне так нравится ночная прохлада.
Миссис Уоникот обернулась и метнула на нее неодобрительный взгляд:
— Поступайте так, как вам угодно. Только учтите: если вы заболеете и, не дай Бог, умрете, я не хочу, чтобы во всем винили меня.
— Я более чем уверена, что в подобном вас никто не обвинит, — успокоила ее Антуанетта и, сняв плащ, повернулась, чтобы положить его на спинку кресла.
За ее спиной вдруг раздалось тихое восклицание. Антуанетта взглянула через плечо и увидела удивленное лицо миссис Уоникот, которая смотрела на нее, широко раскрыв глаза от изумления.
— Ваш наряд! Боже милостивый, дорогое дитя, что с вами произошло?
Ее тон настолько отличался от предыдущего — холодного и неприязненного, что Антуанетта даже растерялась поначалу, ведь она совершенно забыла о своем разорванном платье.
— На нас по дороге к вам напал грабитель.
— Вы, должно быть, что-то напутали.
Домоправительница с недоверием покачала головой. Антуанетта вскипела от злости:
— Ничего я не напутала, уверяю вас. Всадник в маске остановил нас, навел пистолет и потребовал… да, потребовал драгоценности и деньги. Он искал их, он грубо схватил меня, порвал на мне платье.
При воспоминании о случившемся краска залила лицо Антуанетты.
Миссис Уоникот выглядела явно шокированной, но через минуту ее лицо приняло прежнее жесткое выражение, а уголки губ искривились от недоверчивости.
— Вы что-то напутали, кто же поверит в такое, — твердо заявила она, дабы осмелевшая Антуанетта не вздумала спорить с ней. — Наверняка это проделка какого-нибудь шалопая, мисс Дюпре, и ничего больше. Вы просто давно не ездили по нашим сельским дорогам.
— Ах, вот как? Всему виной сельские дороги? — сверкнув глазами от злости, не без сарказма возразила Антуанетта. — Поверьте мне, миссис Уоникот, это была не проделка.
— Ну что ж, пусть будет по-вашему.
На лице экономки было написано недоверие.
— Я хочу, чтобы об этом происшествии было сообщено местному судье.
Глаза женщины расширились, в них явно застыл страх, смешанный с вызовом:
— Ради чего? Вы ведь не ранены.
Резкое изменение направления их разговора насторожило Антуанетту. Миссис Уоникот явно стремилась отвлечь ее внимание от происшествия. Очевидно, экономка догадывалась, кто мог напасть на карету, и пыталась выгородить налетчика — другой причины столь странного поведения быть не могло. Здесь явно скрывалась какая-то тайна. Экономка, видимо, осознав свой промах, буркнула себе под нос, что ей еще надо позаботиться об ужине для гостьи, повернулась и направилась к выходу.
Антуанетта осталась одна в спальне.
Стояла глубокая гнетущая тишина. Антуанетта вспомнила рассказ экономки о короле Карле, который останавливался здесь, и пожалела: теперь ей чудилось, что из темноты за ней наблюдают глаза казненного короля. Конечно, ей это только мерещилось, и уж в любом случае ей стоило бояться не привидения умершего короля, а живых людей, окружавших ее.
Она подошла к окну и уставилась в ночную темноту. Лондонский дом лорда Эпплби располагался в шумном и фешенебельном районе Мейфэра, в самом центре города, где день и ночь кипела жизнь. Теперь же она очутилась в деревне и до ее слуха долетали разные звуки, отчетливо слышимые в ночной тишине: легкий шум с ферм, где засыпали домашние животные, уханье совы, шелест садовой листвы.
Может, в этот момент Сесили тоже смотрит на парк, примыкающий сзади к их дому в Суррее? Антуанетта надеялась, что ее сестра в безопасности, что руки лорда Эпплби не дотянутся до нее из Лондона. Она вспомнила прозвучавшую угрозу лорда, когда она отказалась выйти за него замуж и передать ему право распоряжаться ее наследством.
— Знаете, дорогая Антуанетта, если с вами что-нибудь случится, то единственной наследницей всего вашего состояния станет ваша сестра. Уверен, она будет посговорчивее вас. Несколько убедительных намеков, напоминание о том, что может случиться с юной девушкой, ведущей себя слишком независимо, я, полагаю, побудят ее согласиться стать моей невестой. Что вы скажете по этому поводу?
Антуанетта поежилась. Нет, Эпплби ошибался. Сесили не уступит ему, она будет бороться, так же как и она, и поэтому Антуанетта боялась за сестру, особенно после предостерегающего письма мисс Брайдуэлл. Кроме того, теперь она знала, на что способен лорд Эпплби, если кто-то встает у него на пути.
Вдали за садом мерцал слабый огонек. Толстые стволы деревьев надежной стеной защищали дом с севера, и свет с трудом пробивался сквозь заросли. Может, там стоит чей-то дом? Соседа или арендатора? Вдруг до ее слуха донесся еле слышный шорох чьих-то шагов по мощеному двору. Она выглянула наружу и увидела тусклый свет фонаря в руках какого-то мужчины, который шел прямиком в заросли сада.
Внутренний голос шепнул ей, что это, возможно, Уоникот, — она так решила, потому что его выдавала лысина, блестевшая в свете фонаря. Но кем бы ни был мужчина, он явно никуда не торопился. Антуанетта подумала, что скорее всего он направляется в деревню, чтобы пропустить на сон грядущий пинту-две пива и заодно часок-другой отдохнуть от своей половины, миссис Уоникот.
Антуанетта зевнула. Она устала, путешествие выдалось не из легких. Надо было как следует выспаться, чтобы на следующий день проснуться свежей, отдохнувшей и быть готовой противостоять всем тем уловкам и хитростям, на которые могут пуститься слуги лорда Эпплби. Достав письмо из глубин своего платья, она положила его под подушку. Завтра утром она спрячет его в более надежном месте, где оно будет спокойно храниться вплоть до ее отъезда в Лондон.
