Глава 14
Эдвард не давал себе поблажек. Он отправил леди Гордон всего одну короткую записку, в которой уведомил ее о том, что нанял сыщика и станет извещать ее всякий раз, как у него будут появляться новые сведения. Она ответила ему столь же короткой запиской, которую он перечитал несколько раз перед тем, как сунул в ящик, хотя никакой надобности хранить ее у него не было. Он взялся за дела: поместья требовали его неусыпного внимания. Работа шла ему на пользу, он чувствовал, к нему возвращается уверенность. Он действительно контролировать свой интерес к Франческе. Возможно принимая во внимание обстоятельства их знакомства, в том, что она его заинтриговала, не было ничего противоестественного. Но на этом все и закончилось: нет интриги, нет и чувств. Если не считать странного побуждения вновь и вновь перечитывать ее записку и еще более иного ощущения, возникшего, когда он случайно увидел ее на Бонд-стрит из окна экипажа, — Эдвард с полным правом мог констатировать успех. Ему удалось вытиснить из головы Франческу Гордон.
На целых четыре дня.
Он как раз собирался выйти из дома и уже спускался в холл, когда дворецкий остановил его со словами:
— К вам посетитель, милорд. Мистер Джексон. Эдвард замер. Принес ли сыщик новые вести о леди Гордон? Или о девочке?
— Хорошо, — сказал Эдвард, злясь на себя за тот вопрос, который первым пришел на ум, и, стараясь не выказать тоном своего раздражения, добавил: — Проводите его кабинет. Я сейчас же его приму.
Когда Эдвард вошел в кабинет, Томас Джексон уже ждал его стоя у окна и сжимая в руках кепку. Сегодня он похож на помощника трубочиста.
Эдвард закрыл за собой дверь.
— У вас что-то важное?
— Да. — Джексон вытащил из кармана конверт. — Вы просили докладывать, как только я что-нибудь узнаю. Эдвард взял конверт.
— Вы нашли ребенка?
— Нет, но я кое-что узнал о дяде.
— Вот как. — Эдвард оценивающе посмотрел на сыщика.
Отыскав дядю ребенка, Персеваля Уоттса, несложно выйти и на саму девочку. Возможно, их с Франческой Гордон сотрудничеству вскоре придет конец, что избавит его от необходимости дальнейшего с ней общения. Он нанял Джексона потому, что о нем отзывались как об оперативном, надежном и умеющем держать язык за зубами работнике, но отчего-то Эдвард поймал себя на том, что его бы устроил сыщик, исполняющий свои обязанности менее ревностно.
В остром взгляде голубых глаз Джексона светился ум, и его голова, покрытая шапкой нечесаных черных кудрей, работала на редкость хорошо. Джексон смотрел на Эдварда выжидающе.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил Эдвард, жестом указав визитеру на диван. — Возможно, будет лучше, если вы мне сами обо всем расскажете. — Тогда у него появится возможность задать вопросы по ходу доклада и прояснить все неясности.
Джексон сел на край небольшого дивана. Эдвард положил доклад на стол и расположился в кресле напротив сыщика.
— Мистер Уоттс — художник, — сказал Джексон. — Он претендует на то, чтобы считаться хорошим художником, и он учился в Королевской академии. Он уже выставлял некоторые свои работы, однако признания мэтров так и не добился.
— То есть?
— То есть он пытался стать членом Академии, но не был избран. Похоже, его живопись не отвечает ни вкусам публики, ни вкусам академиков. Господин, с которым я разговаривал, сказал, что слышал, будто Уоттс стал писать портреты на заказ ради заработка, но затея его оказалась не слишком успешной.
— То есть его можно найти через Академию? — Эдвард нахмурился. — Кто-то из ее членов должен знать, где он живет.
— Мне такого человека найти не удалось, — ответил Джексон. — Он перестал посещать занятия в Академии в прошлом году, и никто из его соучеников с тех пор его не видел.
— Как насчет того человека, который рассказал вам о его занятиях портретной живописью? Он должен знать кого-то, кто видел Уоттса.
— Тот господин слышал, что Уоттс несколько месяцев назад, зимой взялся писать портреты на заказ. А художник, знакомый Уоттса, узнал об этом, потому что тому об этом рассказал один из заказчиков Уоттса, который остался недоволен портретом и отказался платить. — Джексон пожал плечами. — Художник сказал, что видел портрет и считает его добротным — с теми же претензиями заказчик мог обратиться к зеркалу. Как бы там ни было, репутации Уоттса был нанесен урон. Его уже давно не встречают в тех местах, где он частенько бывал ныне, и, похоже, никто не знает, куда он исчез.
— Понятно, — пробормотал Эдвард. — Как вы думаете, он мог уехать из Лондона? У него есть родственники в пригороде. Может, он к ним вернулся? — Если Уоттс и его сестра имели бы родных, готовых поселить их у себя, скорее всего они бы к ним и направились, принимая внимание острую нехватку средств.
— Все, что мне могли сообщить те, кого я опрашивал, — то, что Уоттс живет со своей вдовствующей сестрой в Лондоне. Мой осведомитель уверен в том, что Уоттс вырос на улице, но мне пока нечем подтвердить эту информацию. Если у него есть родня где-нибудь в сельской местности, то самым разумным шагом было бы переехать к ним. Эдвард задумчиво кивнул:
— Итак, ехать ему некуда, постоянного дохода у него нет, и он, скорее всего все еще живет с сестрой. В его положении любому пришлось бы продавать свои картины, скорее всего он тоже этого хочет. Меценаты? Частные выставки? Галереи? Посредники?
— Я веду поиск по всем этим направлениям. Труднее всего выявить заказчиков, потому что договор совершается между двумя сторонами без посредников. Я попробую действовать через знакомых торговцев произведенный искусства…
— Нет, — сказал Эдвард, подняв руку. — Этим займусь я.
Он подозревал, что если кто-то из посредников между художником и покупателем знает, где найти Уоттса, то скорее всего не станет рассказывать об этом первому встречному, а уж тем более такому, как Джексон, в котором даже не слишком искушенный человек без труда определит ищейку. Если Уоттс и его сестра скрываются от Франчески, то они наверняка предприняли меры, чтобы обезопасить себя от излишне любопытствующих субъектов. Но богатый аристократ, приобретающий картины, едва ли попадет под подозрение, и такому заказчику нищий художник едва ли сможет отказать, как бы он ни опасался выдать свое местопребывание.
Должно быть, Джексон уловил ход его мысли.
— Да, этот путь, возможно, будет более эффективным, — согласился он. — Как пожелаете, милорд.
— Продолжайте искать миссис Хейвуд. Возможно, она и Уоттс разъехались по разным квартирам, и она взяла девочку с собой. Мне Персеваль Уоттс без надобности, если с ним нет девочки.
Джексон кивнул и осведомился:
— А насчет другой женщины? Мне все еще продолжать приглядывать за леди Гордон?
Эдвард сжал губы, чтобы не выдать волнение, охватившее его, когда он услышал ее имя.
— Нет. Я располагаю о ней достаточной информацией, — быстро проговорил он. Если ему захочется узнать о Франческе что-то еще, он сделает это сам. Или — что будет правильнее — усмирит свое неуемное любопытство и воздержится от дальнейших изысканий. Ему и так было не по себе оттого, что он, поддавшись искушению, велел Джексону собрать о ней сведения, а еще больше греха на душу, он брать не хотел.
Джексон выразительно на него посмотрел и сказал:
— Как пожелаете, милорд.
Эдвард кивнул и отпустил его, но сам остался в кабинете. Если уж быть до конца честным перед самим собой, он мог заставить себя не думать о Франческе Гордон постоянно, лишь потому, что знал, что рано или поздно вернется Джексон, и тогда у него появится и повод и необходимость думать о ней вновь. Только этим Эдвард мог объяснить тот факт, что не перенаправил сыщика к леди Гордон, чтобы он сам докладывал ей о Персевале Уоттсе, миссис Хейвуд или Джорджиане, а велел Джексону являться с докладами к нему. И если он успел хоть немного узнать эту женщину, то она, скорее всего, захочет искать Уоттса вместе с ним. Эдвард поймал себя на том, что прикидывает, сколько десятков торговцев произведениями искусства работают в Лондоне. Похоже, он сам загнал себя в ловушку.
Со вздохом Эдвард встал из-за стола. По крайней мере, способен признать свои слабости. Возможно, осознание собственных слабостей поможет ему сохранить голову, когда он лицом к лицу встретится со своей Цирцеей.
Эта неделя казалась Франческе бесконечной. Сначала она не находила себе места, потому что постоянно пребывала в томительном ожидании. Впрочем, получив от лорда Эдварда записку о том, что он нанял сыщика, она успокоилась. Но очень скоро вновь начала нервничать, тому что после той записки она так и не получила от лорда Эдварда никаких вестей. Ни сообщения о продвижении дел, ни сообщения о неудаче.
Привыкнуть к пассивному ожиданию было особенно трудно после стольких недель, проведенных в поисках солиситора, а затем в заманивании к себе в помощники лорда Эдварда. Каждое утро она просыпалась с мыслью о том, и при каких обстоятельствах могла бы отыскать Джорджиану и сколько могла бы заплатить Эллен за отказ от права на девочку, и всякий раз ей приходилось напоминать себе о том, что все, что сейчас от нее требуется, — проявлять терпение. Она должна ждать, пока сыщик сделает свою работу. Метаться по Лондону в поисках Эллен было глупо и опасно. Чем больше она будет суетиться, тем с большей вероятностью спугнет Эллен, и та, чего доброго, вообще увезет Джорджиану из Лондона. Самой верной тактикой на этот момент было затаиться и ждать, чтобы застать Эллен и Персеваля врасплох. Ей, впрочем, пришлось напоминать себе об этом каждый день, потому каждый последующий день без новостей от лорда Эдварда казался длиннее предыдущего. Ho… О, если бы только лорд Эдвард навестил ее! Не может быть, чтобы у него не нашлось часа свободного времени, чтобы заехать к ней и заверить, что все идет как надо, воспользовалась его советом вопреки собственным побуждениям, а он ушел и так больше ни разу не появился, оставив ее маяться в ожидании вестей. Неужели он не осознает, что та спокойная холодноватая сдержанность, которая сродни его природе, для нее — непосильное бремя? То, что казалось таким логичным и правильным в его устах, в его отсутствие и в отсутствие каких-либо вестей от него, представлялось все более и более невыносимым бременем. Постепенно мысли о нем стали занимать в ее голове почти столько же места, сколько мысли о Джорджиане. Франческа даже поймала себя на том, что всматривается в лица прохожих на улице, надеясь увидеть лорда Эдварда, что прислушивается, не зазвенят ли упряжью впряженные в его экипаж кони, останавливаясь у ее дверей. Она даже подумала, не изобрести ли какой-нибудь предлог для того, чтобы самой его навестить, чтобы ему пришлось хоть что-то ей сказать.
И словно мало было испытаний ее терпению, Франческу решил навестить Грегори Слоун. Его лицо с нездоровым румянцем имело выражение самое решительное. Франческа мысленно застонала при его появлении, но, по правде говоря, визит этот не был таким уж неожиданным. Приклеив на лицо улыбку, она проводила Слоуна в гостиную. Ей не пришлось долго ждать, когда он перейдет к сути.
— Я знаю, что вы ввели меня в заблуждение, — окинув ее многозначительным взглядом, объявил Слоун. — Насчет аферы Дарема.
— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Франческа медленно потягивала чай, втайне радуясь, что не принадлежала к тем людям, которым нравится лицемерить, — она бы предпочла решить вопрос со Слоуном раз и навсегда и больше к нему не возвращаться.
Слоуна ее ответ позабавил. Он издал звук средний между смешком и фырканьем.
— Не понимаете! Моя дорогая Франческа, вы слишком умны, чтобы не понимать, о чем я. Вы с самого начала знали, что Эдвард де Лейси хочет положить конец слухам не потому, что они были ложными, а потому, что в них все правда.
— Но я действительно понятия не имею о том, правдивы те слухи или нет, — с беспечной улыбкой возразила Франческа. — Джентльмен заверил меня в том, что слухи ложные, и я поверила ему на слово. Слово джентльмена и друга что-то да значит, вы не находите?
— Вы назвали его другом. — Слоун буравил ее взглядом. — И насколько близка ваша дружба?
Франческа лишь опустила глаза и скромно улыбнулась. Иногда лучше вообще ничего не говорить.
— Ладно, — проворчал Слоун. — Надеюсь, ваш друг все рассказал вам о своей помолвке.
— О той, что была расторгнута? — Франческа махнула рукой. — Да, я о ней знала.
Грегори Слоун наклонился к ней, и в его глазах появилось что-то напоминающее сочувствие.
— Он сказал вам, что был в нее влюблен? Инициаторами помолвки выступили родственники Луизы Холстон, поскольку ее семья переживала серьезные финансовые трудности. Граф долгое время это скрывал, но сейчас он находится на грани краха. Он велел своей дочери сделать все, что в ее силах, чтобы очаровать де Лейси, и лишь благодаря тому, что ее усилия увенчались успехом, графу Холстону удавалось отбиваться от кредиторов последние два года. Однако лорд Эдвард был в нее влюблен, и едва ли он скоро оправится.
Франческа поморщилась.
— Кто вам это сказал? Сам лорд Холстон?
Слоун усмехнулся:
— Не совсем. Лакей, который вот уже шесть месяцев как не получает жалованья. А лакей узнал об этом от дворецкого, которому тоже задолжали, но который еще не решил, хочет ли он, чтобы его рассказ напечатали или нет.
— Слуга, которому задолжали жалованье, — воистину самый надежный и объективный источник!
— Если бы я привел сюда всех слуг Холстонов по очереди, и каждый из них рассказал вам одно и то же, вы бы все равно не поверили, — с насмешливым удивлением констатировал Слоун. — Э, да хотите ли вы на самом деле узнать правду?
— Насчет финансового положения Холстона? — Франческа слегка пожала плечами. — Должна признаться, нет.
— Насчет помолвки де Лейси и Луизы Холстон.
Эта беседа начала ее утомлять.
— Возможно, я нахожу трогательным тот факт, что он был влюблен в свою невесту, и если так, то тем глупее она поступила, разорвав с ним отношения. Браков, основанных на любви, в наше время совсем немного. Я думаю, жениться по любви — это так романтично.
— Хм. Вы находите трогательным и тот факт, что она не любила его так, как он ее любил?
— О, какое это имеет значение? — нетерпеливо воскликнула Франческа. — Сейчас помолвка все равно расторгнута, и, как я подозреваю, обратного хода не будет.
Слоун прищурился.
— Как вы категоричны. Скажите правду: вы сами решили его охмурить?
Франческа от удивления открыла рот:
— Какого… Мистер Слоун, как вы можете так выражаться? Конечно, нет.
— Вы продемонстрировали завидное стремление положить конец слухам о нем, за исключением, разумеется, слуха о расторгнутой помолвке.
Франческа опустила чашку на блюдце и с упреком посмотрела на Слоуна.
— Насколько я помню, Эдвард сам сказал вам, что помолвка расторгнута. Я, разумеется, ничего не знала об этом до тех пор, пока не прочла заметку в вашей газете, и мне было совершенно все равно, помолвлен он или нет, когда я просила вас пересмотреть свое отношение к вашей публикации. Я бы ни за что не поверила, что вы можете обвинить меня в такого рода умыслах.
— Хм. — Слоун смотрел на Франческу с насмешкой. — Конечно, как только он освободился от той юной леди, использование вашего на меня влияния было бы одним из способов заручиться его благодарностью и снискать его уважение.
Ну конечно, так оно и было. Потому она и поступила так, как поступила. Но причина была иной — не той, которую назвал Слоун. Подумать только — решиться соблазнить Эдварда де Лейси! Безусловно, он хорош собой и, несомненно, способен вскружить немало дамских головок, даже не имея титула и состояния. Он умен и практичен, что не о каждом мужчине можно сказать.
Франческа не выносила никчемных людей, а Эдвард де Лейси был человеком дела. В его характере присутствовала безжалостная прямота, и, хотя ей не очень нравилась эта черта в людях, она не могла не признать, что именно эта черта его характера сослужила ей добрую службу. И когда он держал ее за руку, она, казалось, ощущала каждый нерв своего тела.
Но ей он представлялся слишком сдержанным, слишком холодным. И еще он стоял намного выше ее на социальной лестнице, по крайней мере в настоящий момент. Может, она и задумывалась о том, каково бы это было — распалить его страсть, или каково было бы с ним поцеловаться… У него чудный рот… И она даже раз или два пускалась в размышления — когда ее одолевало неуемное любопытство — о том, отчего Эдварда бросила невеста… Но это ничего не значило. Просто она обладала чересчур живым, можно сказать, необузданным воображением. Но она никогда всерьез не планировала его обольстить.
И никому не позволено думать так. Недоставало еще, чтобы Слоун начал шпионить за ней, распространяя лживые слухи о ее намерениях в отношении лорда Эдварда.
Франческа нагнулась к нему и погрозила пальцем. Слоун тоже наклонился к ней. Глаза его сияли триумфом.
— Вы правы, — прошептала она. — Меня гораздо больше устраивает то, что он больше не помолвлен с Луизой Холстон. Не знаю, почему это случилось и как, но я не имею к этому никакого отношения. А что касается того, что я его пыталась охмурить… — Она пожала плечами. — Я никогда не имела на него виды, хотя он мне всегда нравился. — Если Эдвард де Лейси найдет для нее Джорджиану, она каждый день будет за него молиться. — Но, право, Слоун, неужели вы считаете, что я организовала вашу с ним встречу исключительно ради того, чтобы завоевать его расположение? — Она надула губы, пытаясь придать лицу обиженное выражение. — Неужели мне больше нечем увлечь мужчину? Словно ни один из вас и не посмотрит в мою сторону, если не заставить его силой.
Слоун виновато ухмыльнулся:
— Ах, Франни, вы же знаете, я совсем не это хотел сказать! Просто эта загадка не дает мне покоя. Некий напыщенный лорд, который и в Лондоне почти не бывает, понимает, что мир его рушится на глазах, и, вдруг, словно по волшебству, вы оказываетесь его лучшим другом, готовым сражаться не на жизнь, а на смерть, защищая его репутацию. Что это? Христианское сострадание к несчастным, или, в нашем случае, к сыну незадачливого герцога, оставившего своих отпрысков без наследства и гроша за душой? Или удачный, если и несколько рискованный, маневр с целью обзавестись новым мужем, причем, при удачном стечении обстоятельств, богатым и титулованным? Или что-то еще?
— Что-то еще, — тихо и доверительно сообщила ему Франческа. — И это все, что я имею вам сказать после того, как вы фактически обвинили меня в том, что я его шантажировала, вынуждая меня навещать.
— Ну… — протянул Слоун, бросив быстрый взгляд на ее декольте. — Я способен увидеть, что могло его подвигнуть на визиты к вам. Я лишь задаюсь вопросом о том, зачем вы его принимаете. Этот мужчина вот-вот потеряет все, моя дорогая.
Франческа рассмеялась с легким сердцем.
— Так вам и надо, негоднику! Мучайтесь дальше своими вопросами. Она встала и протянула ему руку. — Приятно было вновь с вами встретиться, Грегори, — добавила Франческа таким тоном, чтобы гость понял, что задерживаться нет смысла.
Слоун явно остался разочарован.
— Хорошо, я ухожу. — Он наклонился и поцеловал ее руку. — Надеюсь вскорости повторить удовольствие.
Не слишком скоро, подумала Франческа.
— Доброго дня, — сказала она, проводив его до двери. Она продолжала улыбаться, пока за ним не закрылась дверь. Затем закатила глаза и от души выругалась. Вначале Олконбери, а теперь еще и Слоун. — Да избавят меня небеса от этих подозрительных типов!
— Этот негодяй ничем не может вам навредить, — презрительно поморщившись, сказала миссис Дженкинс. — Еще чаю, мадам?
— Да, пожалуйста. — Франческа вернулась в гостиную, обессилено легла на диван и закрыла рукой глаза.
— Он добьется того, что я вообще превращусь в рака-отшельника.
Экономка ее лишь прыснула в ответ и пошла заваривать чай. Когда она вернулась с подносом, Франческа уже сидела возле столика.
— Спасибо вам, миссис Дженкинс. Если бы не ваш чай, я бы, наверное, пристрастилась к бренди.
— Так, может, мне запереть дверь на засов? — с сочувствием спросила экономка. — Потому что, сдается мне, скоро к нам заглянет еще один гость.
Франческа застонала.
— Лорд Олконбери?
Миссис Дженкинс склонила голову набок.
— Нет, не думаю. Я слышала, как подъезжает карета.
Франческа замерла в тревоге и надежде.
— И кто же это?
Раздался стук во входную дверь, и миссис Дженкинс вопросительно подняла бровь. Франческа кивнула сразу.
Возможно — не обязательно, но возможно, — это лорд Эдвард прислал ей сообщение. Франческа слышала, как открылась дверь, а затем — у нее сердце подскочило до самого горла — она услышала его голос в коридоре.
Она побежала к двери гостиной с улыбкой, полной радостного ожидания.
— Леди Гордон. — Эдвард протянул шляпу миссис Дженкинс и поклонился. — Надеюсь, я не нарушил ваши планы своим визитом?
— Совсем нет, сэр, — с жаром заверила его Франческа. — Мы вам всегда рады!
Он чуть заметно запрокинул голову, и в глазах его промелькнула искра удивления. Франческа вспыхнула от смущения, с опозданием осознав, что проявила излишний энтузиазм, но все равно с улыбкой протянула гостю руку и пригасила пройти в гостиную. Она пропустила его первым, и он прошел мимо нее в комнату. Франческа с наслаждением вдохнула несильный, но очень приятный запах дорогого одеколона. Лорд Эдвард был все же очень хорош — высокий, статный, в безупречно скроенном сюртуке. Франческа присела на краешек кресла.
— Я говорил с детективом, — сказал сразу лорд Эдвард. — Он обнаружил…
— Джорджиану! — воскликнула Франческа, сжав ладони в молитвенном жесте.
Лицо его слегка помрачнело.
— К несчастью, нет. Пока нет. Но он напал на след Персеваля Уоттса, дяди девочки.
— Он ей совсем не родственник, — сказала Франческа. Сердце колотилось в тревоге. — Но продолжайте.
У лорда Эдварда едва заметно дрогнули губы.
— Конечно. Я оговорился. Однако вы говорили мне, что мистер Уоттс художник, и мой детектив нашел его след в Королевской академии, куда он предоставил несколько своих живописных работ.
— Он член Академии? — ошеломленно спросила Франческа. Насколько ей было известно, Персеваль только сам себя считал художником с большой буквы, другие его таланта не признавали. Неужели его приняли в члены Академии?
— Нет, но у него там есть знакомые. Он там учился. Если верить его знакомым, он все еще пытается заработать своим талантом, но у него это не вполне получается. — Эдвард сделал паузу. — Детектив считает, что Персеваль может попытаться продать свои работы через лондонских продавцов картин или выставляясь в частных картинных галереях. Однако если сыщик будет рыскать по выставкам и задавать вопросы, это может насторожить Уоттса, что недопустимо. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы своими действиями сыщик заставил мистера Уоттса уйти в глухое подполье. На мой взгляд, было бы лучше, если бы вопросы продавцам картин задавал я. Под тем предлогом, конечно, что хочу купить одну из картин Уоттса. Перспектива получить заказ может выманить Уоттса из его тайного убежища.
— О да! — возбужденно воскликнула Франческа. — Еще как может! — Но тут она, покраснев, сказала: — Однако наше соглашение не подразумевает такой вашей вовлеченности в дело. Я вам очень признательна за помощь, однако я могла бы и сама навести такого рода справки…
Эдвард приподнял бровь.
— И что подумает мистер Уоттс, когда ему сообщат, что его разыскивает некая леди с медно-рыжими волосами?
Франческа сконфуженно опустила глаза.
— Конечно, вы правы. Он сразу меня заподозрит.
— Однако мы с ним никаким образом и никогда не пересекались, — уже более миролюбиво продолжал лорд Эдвард. — И, рискуя показаться вам гордецом и выскочкой, все же скажу, что любой художник сочтет большой удачей заполучить меня в качестве заказчика. Именно по этой причине вы добивались моей помощи, не так ли? Потому что мне никто не посмеет отказать?
Франческа сидела очень прямо.
— Да, и поэтому тоже. Помимо прочего. Но я не хочу слишком вас обременять…
Эдвард веселился от души.
— Конечно, не хотите. Но я сам делаю вам предложение. По доброй воле. Меня никто не принуждает. Вы, конечно, вправе его отклонить.
Франческа наблюдала за лордом Эдвардом, а он наблюдал за ней. Будь неладен этот Слоун! Теперь она только и думала, смогла бы она преуспеть, если бы действительно решила соблазнить Эдварда де Лейси, и насколько сильно разбила его сердце бывшая невеста. С одной стороны, ей бы очень хотелось, чтобы этот разговор с Грегори Слоуном напрочь стерся у нее из памяти. С другой стороны, мысли ее постоянно отклонялись не в ту сторону, потому что сегодня его серые глаза светились, как ей казалось, как-то по-особенному, когда он смотрел на нее. Он был гораздо интереснее, чем ей показалось в тот первый раз. Словно такому богатому и знатному мужчине еще нужна была и приятная внешность, чтобы разбивать женские сердца. Так почему же Луиза с ним порвала? Неужели всего лишь из-за страха, что он потеряет состояние? Глупышка, разве богатство главное? Существует много разных способов, каким мужчина может привлечь к себе женщину… заставить ее желать…
Франческа сделала глубокий вдох и приказала себе не отвлекаться от главного. А главное сейчас состояло отнюдь не в соблазнении Эдварда де Лейси. Его может сконфузить или даже отпугнуть такой напор, и тогда прощай его помощь. Отныне и впредь она будет вести себя исключительно благонамеренно и сдержанно и не станет забывать о том, что общие у них только дела, как бы сильно он ни волновал ее как мужчина.
— Спасибо, — сказала Франческа. — Вы очень благородны и щедры. Я вам несказанно благодарна.
Улыбка его была мимолетной.
— Не за что. Я всего лишь выполняю свои обязательства по нашему договору.
Он делал куда больше, и впервые за все время их знакомства Франческа всерьез задалась вопросом о том, зачем он предлагает то, чего от него не просят.
— Да, но я вас об этом не прошу. Вы, право, должны прислать этого сыщика ко мне. Я намерена оплатить его услуги, и ему ни к чему вас беспокоить.
Лорд Эдвард даже с некоторой тревогой посмотрел на нее, чуть отклонив голову назад. Франческа успела заметить, что он делал так всякий раз, когда считал нужным обдумать, что сказать дальше.
— Не вижу в этом беспокойства, — сказал он спустя пару секунд. — Я сочувствую девочке и искренне хочу ей помочь.
— Вы очень добры, сэр, — сказала Франческа. — Но я вынуждена настаивать.
— Он… — гость ее помолчал, — этот сыщик не является джентльменом. Я не уверен, что вам пристало общаться с такого рода господами один на один.
— Но он мог бы отправлять мне письменные отчеты, если вы считаете, что мне нежелательно с ним встречаться. На крайний случай в доме есть мужчина — мистер Дженкинс, который сможет за меня постоять.
— Я не уверен в том, что он умеет писать отчеты. — Лорд Эдвард откашлялся. — Правда, вы меня нисколько не обременяете.
Франческа несколько натянуто рассмеялась.
— Понимаю. Я начинаю чувствовать себя назойливой мухой, не дающей вам покоя. Я и в мыслях не имела требовать от вас таких усилий…
— Долг есть долг, леди Гордон, — твердо сказал Эдвард. — И я уже сказал вам, что не считаю его выполнение обременительным для себя.
Если она продолжит с ним спорить, это уже будет грубостью. Франческа заставила себя улыбнуться и невольно опустила плечи, почувствовав облегчение.
— Тогда у меня нет иного выбора, кроме как продолжать выражать вам благодарность.
Эдвард покачал головой.
— В этом тоже нет необходимости, — сказал он, но по тону, она почувствовала, что в этом вопросе позиция совсем не такая твердая. Не такая, как в вопросе о сыщике, которого он наотрез отказался к ней посылать. Господи, что за человека он нанял? Грубого, безграмотного, с иными наклонностями, такого, что его даже в дом пускать опасно? Впрочем, если ему удастся выследить Эллен и Персеваля, то его моральные качества значения не имеют.
— По крайней мере, позвольте мне поехать с вами и помочь, насколько мне удастся, вытянуть информацию из продавцов картин, — сказала она. — Я просто не могу сидеть и ждать, сложа руки, пока вы делаете всю работу. — Он посмотрел на нее с выражением, которое ей было не разгадать. — Я вынуждена настаивать, — решительным тоном повторила Франческа. — Она моя племянница, и она будет вам так же благодарна, как и я, за всю вашу помощь.
— Конечно, — сказал он так, словно с самого начала знал, чем закончится разговор. — Я бы даже не помыслил отказать.