Глава 3

Каролина стояла у края танцевального зала с лихим пиратом. Она узнала Логана Дженсена по его характерному американскому акценту, как только он заговорил с ней, и теперь не могла удержаться от смеха по поводу его сетований на свой костюм.

– Крайне нелепое одеяние, – сказал он, качая головой и жестом указывая на свой наряд, включающий высокие сапоги, щегольскую шляпу и длинный черный плащ. – Мне не избежать бы ареста, если бы я надел такое в Америке.

– Есть наряды похуже вашего, – ответила Каролина тихим голосом, кивком указывая на проходящую перед ними толстую лягушку.

Дженсен сделал большой глоток шампанского.

– О Боже! Бывает же такое. – Он повернулся к Каролине, и она почувствовала на себе его пристальный взгляд. – Однако вы потрясающе выглядите, леди Уингейт. Одно ваше присутствие в таком очаровательном виде делает этот званый вечер вполне удавшимся.

Каролина удивленно заморгала, когда он назвал ее по имени.

– Благодарю вас, мистер Дженсен.

Он поморщился:

– Полагаю, меня выдает мой американский акцент?

Она улыбнулась:

– Боюсь, что так. Однако у меня нет характерного акцента. Как вы догадались, что это я? Мне казалось, что меня трудно узнать.

– О, вы совершенно правы. Если бы ваша сестра не сказала мне, в каком вы наряде, я никогда бы не распознал в этом очаровательном создании вас.

– Потому что в обычном наряде я не выгляжу столь изысканно? – насмешливо спросила она.

– Напротив, я всегда считал, что вы выглядите потрясающе. Однако ваши наряды обычно не столь откровенны. – Он окинул оценивающим взглядом ее платье, которое оставляло обнаженным одно плечо и плотно облегало ее тело до бедер, свободно ниспадая до пола. – Ваш наряд вам очень к лицу.

Каролина ощутила прилив тепла к щекам после такого комплимента, затем почувствовала некоторое облегчение от сознания того, что Дженсен не узнал бы ее, если бы сестра не описала ее костюм. Она испытывала смущение в таком открытом платье и не хотела, чтобы люди шушукались за спиной, что обычно скромная леди Уингейт способна предстать в обществе почти обнаженной. Маскарад маскарадом, но ведь надо и меру знать. Черт возьми, лучше бы она нарядилась пастушкой. Правда, тогда мистер Дженсен едва ли стал бы смотреть на нее таким восхищенным взглядом. Она не могла отрицать, что при этом неожиданно испытала удовольствие.

– Благодарю вас, сэр. И хотя вам не нравятся маскарады, из вас получился превосходный пират.

Его глаза блеснули в прорезях маски.

– Спасибо. Возможно, это потому, что я провел довольно много времени на кораблях. – Он посмотрел на кружащиеся пары. – Простите, что не приглашаю вас танцевать, поскольку еще недостаточно изучил ваши сложные английские па. Я только отдавлю вам ноги.

– Не стоит извиняться. Пираты в большей степени знамениты своей морской походкой, чем танцевальными па.

По правде говоря, Каролина не стремилась танцевать. Несмотря на решимость изменить свой образ жизни, она не отваживалась ступить на танцевальный паркет, с тех пор как скончался Эдвард. Однако ей было приятно общество мистера Дженсена, как и на приеме в доме Мэтью, где она познакомилась с ним. Он был скромным, искренним и даже немного застенчивым.

При первых звуках вальса Каролина вытянула шею, отчаянно ища в толпе Сару, Эмили или Джулиану.

– Вы говорили, что видели мою сестру. Где она? – спросила Каролина.

– Я видел ее перед домом, прежде чем войти. Карета с гербом Лэнгстона подъехала к парадному входу прямо перед моим прибытием. Если бы не это обстоятельство, я и ее не узнал бы. – Дженсен улыбнулся. – Хотя тот факт, что Джульетта надела очки поверх маски, дает ключ к разгадке.

Каролина рассмеялась:

– Несомненно.

Учитывая внушительный рост мистера Дженсена, она готова была попросить его отыскать дам в костюмах Джульетты, Офелии и ангела, когда низкий мужской голос позади произнес:

– Добрый вечер, миледи.

Хотя было сказано всего три слова, однако, судя по тому, что ее сердце замерло и по спине пробежала дрожь, Каролина заподозрила, что их произнес лорд Сербрук. Она с начала вечера размышляла, встретятся ли они сегодня здесь, и когда искала в толпе свою сестру и подруг, то невольно обращала внимание и на джентльменов, стараясь догадаться, под какой маской он может скрываться.

Она повернулась и поняла, что узнала бы его не только по голосу, но и по взгляду. Его глаза смотрели на нее сквозь прорези в черной маске, скрывавшей верхнюю половину лица, с такой горячей напряженностью, что у нее перехватило дыхание. Ей также хорошо знакомы его губы – превосходной формы. При этом нижняя губа казалась чуть полнее верхней, и один уголок был слегка приподнят, нарушая симметричность, что придавало им особую привлекательность.

Каролина взглянула на его черный костюм разбойника. В этом наряде Сербрук выглядел особенно грозным и опасным – словно готов был напасть и скрыться со своей добычей. Ее охватила непонятная дрожь.

– Вместо пожелания доброго вечера вам, видимо, следовало бы потребовать: «Кошелек или жизнь!» – сказала Каролина, довольная, что произнесла это спокойным тоном, хотя была крайне взволнована.

Он вежливо поклонился:

– Возможно. Однако в данном случае скажу: «Не окажете ли разбойнику честь потанцевать с ним?»

Каролина заколебалась, пораженная тем, как сильно ей хотелось принять это приглашение. Если бы это не был бал-маскарад, она вероятно, отказалась бы. Всем хорошо известна репутация лорда Сербрука, и потому Каролина не стала бы давать ему повод думать, будто она может стать очередным его завоеванием. Да и что люди подумают?

Однако вполне возможно, что он не знает, кто она. Разве мистер Дженсен не утверждал, что никогда не распознал бы ее в этом наряде? Она посмотрела в глаза лорда Сербрука и обнаружила там только пылкость, но никаких признаков того, что он узнал ее. Конечно, мужчина, имевший в прошлом множество любовниц, привык смотреть на женщин таким страстным взглядом. Вполне вероятно, его внимание привлек ее костюм. И еще более вероятно, она уже десятая за этот вечер, на кого он смотрел так пылко, приглашая танцевать.

И все же мысль о том, что они оба неузнаваемы в маскарадных костюмах, вызывала у нее странный трепет. Если даже она примет его приглашение потанцевать и впервые окажется в объятиях другого мужчины, помимо Эдварда, ее никто не узнает под маской.

Прежде чем она успела ответить, большая теплая рука взяла ее под локоть.

– Вы хотите танцевать с ним или предпочтете, чтобы он ушел? – спросил мистер Дженсен низким голосом, приблизившись к ее уху.

– Я ценю вашу заботу, однако я хорошо знакома с этим джентльменом и рискну принять его приглашение, – ответила она так же тихо. Затем ее губы скривились, когда она увидела приближающуюся к ним женскую фигуру. – Приготовьтесь, мистер пират. В вашу сторону направляется девица с призывным блеском в глазах, которая, судя по наряду, находится в явно бедственном положении.

– Вот как? Это мой любимый тип девиц. Вы знаете, кто она?

Поскольку маска почти не прикрывала лицо женщины, Каролина легко распознала ее.

– Это леди Кроуфорд, – ответила Каролина мистеру Дженсену. – Она вдова и очень красивая.

– В таком случае я покидаю вас, миледи. – Он поклонился ей, кивнул разбойнику, затем повернулся к приближающейся даме.

Каролина взглянула на лорда Сербрука. Тот хмуро смотрел в спину мистера Дженсена, но тут же переключил свое внимание на нее. Потом предложил ей свою руку:

– Так мы идем танцевать?

Каролина молчала, обуреваемая сомнениями. Она разрывалась между внезапно нахлынувшим настоятельным стремлением выбежать из комнаты, вернуться к прежнему безопасному, спокойному существованию, остаться наедине со своими воспоминаниями – и столь же сильным желанием окончательно выйти из тени. «Пора решительно вступить в новую жизнь, – прошептал внутренний голос. – Тебе необходимо сделать это».

– Я не кусаюсь, – донесся до нее насмешливый голос разбойника. – По крайней мере, не часто.

Голос этот показался ей необычайно притягательным, и сердце ее замерло. Затем она тряхнула головой и улыбнулась в ответ:

– Однако всегда готовы что-нибудь похитить.

– Только когда возникает подходящий случай. Но сегодня мне представился шанс пригласить на вальс самую красивую женщину в этом зале. – Сербрук поднес ее руку к своим губам и поцеловал.

По руке Каролины распространилась горячая волна. Такая реакция крайне встревожила её, но в то же время она была заинтригована. Нелепо, конечно, испытывать трепет от слов этого закоренелого повесы, тем не менее, ей было приятно услышать такой комплимент. Его откровенное восхищение и сознание того, что ее трудно узнать в маскарадном наряде, придало ей храбрости. Она склонила голову в сторону кружащихся пар.

– Что ж, вальс ждет нас.

Каролина с замиранием сердца ступила в круг танцующих и в тот же момент очутилась в крепких руках партнера среди кружащихся пар. Она слегка запнулась – то ли от того, что давно не танцевала, то ли от того, что была шокирована тем, что после долгих лет оказалась в объятиях мужчины. Однако разбойник надежно поддерживал ее, и она вновь обрела точку опоры.

– Не волнуйтесь, – тихо сказал он, касаясь теплым дыханием ее уха, отчего она ощутила приятную дрожь, пробежавшую по спине. – Я не дам вам упасть.

С этими словами он закружил ее в танце. Остальные танцоры и вся комната слились для Каролины в туманное разноцветье. Единственное, что она могла отчетливо видеть, – это лицо Сербрука в маске и его напряженный взгляд. При этом она испытывала необычайное возбуждение в его объятиях.

Длинные крепкие пальцы обхватывали ее ладонь, и их тепло проникало даже сквозь перчатки. Другая же рука, находящаяся в надлежащем месте в нижней части ее спины, казалось, обжигала кожу. Каролина ощутила необычайный душевный подъем и полностью отдалась этому чувству, кружась в ритме вальса. Как она могла забыть, что ей всегда ужасно нравилось танцевать?

Сербрук легко и умело вел ее, и у нее возникало ощущение, будто она парит в воздухе в его крепких объятиях, едва касаясь пола. Каролину охватило волшебное чувство невесомости, и она улыбнулась. В зале звучали веселые голоса гостей, гремела музыка, но для нее все это погрузилось в небытие. Все, кроме Сербрука. Она с особой остротой воспринимала его пылкий взгляд, устремленный на нее, движение его мускулистого плеча под ее ладонью, касание его ноги ее платья, медленное перемещение его пальцев на ее спине и легкое давление его ладони при каждом повороте.

Она ощущала исходящий от него приятный запах свежести чистого белья в сочетании с душистым мылом. Ей хотелось прильнуть к нему, уткнуться лицом в его шею и глубоко вдыхать этот аромат.

Дыхание Каролины участилось, как и сердцебиение, и губы слегка приоткрылись. Близость этого красивого мужчины пьянила ее и возбуждала.

Лорд Сербрук остановил ее у края танцевального зала, и Каролина с огорчением осознала, что музыка прекратилась. Как случилось, что она не заметила этого? В течение нескольких секунд они оставались в том же положении, как и во время танца, не отрывая друг от друга взгляда. Тепло его рук обжигало ее, и она не могла двинуться с места. Не могла дышать. Только неотрывно смотрела на него, продолжая ощущать его близость. Ее рука покоилась в его руке, а ладонь другой его руки оставалась на ее спине.

Звук одобрительных аплодисментов вывел Каролину из транса, и лорд Сербрук медленно отпустил ее. Оправившись от оцепенения, она оторвала взгляд от своего партнера и тоже похлопала музыкантам.

– Не желаете ли что-нибудь выпить, прелестная богиня? – прозвучат низкий голос над ее ухом. – Или, может быть, выйдем на террасу?

Свежий воздух был для нее сейчас не только желанным, но просто жизненно необходимым, хотя она подозревала, что в присутствии лорда Сербрука не сможет нормально дышать. Желание выйти с ним на террасу было весьма заманчивым, и в то же время мысль об этом лишала ее присутствия духа. Однако почему бы все-таки не пойти? Ведь они будут там не одни – наружу вышли и другие пары.

– Свежий воздух – это прекрасно, – тихо сказала Каролина.

Он предложил ей руку, и, хотя она лишь коснулась ее кончиками пальцев, как того требуют правила хорошего тона, ей казалось, что в этом есть нечто неподобающее. Конечно, нелепо думать так. Нет ничего предосудительного в том, что она разговаривала с лордом Сербруком, танцевала с ним, а теперь выйдет на свежий воздух. Ведь он был для нее просто… другом.

Тем не менее, ее охватило волнение, какого она прежде не испытывала. Впрочем, костюмы и маски делают людей неузнаваемыми. До этого она лишь однажды присутствовав на маскараде, но это было очень давно, вскоре после свадьбы. Поэтому, несомненно, ее волнение вызвано этой новой для нее обстановкой. Возможно также, что свою роль сыграли и «Мемуары любовницы», где леди описывает эротическую встречу со своим любовником на маскараде. И та встреча так же началась с вальса, во время которого женщина испытывала необычайную легкость и свободу благодаря своей анонимности…

Каролина поджала губы и нахмурилась. Черт возьми! Ей не следовало читать эту книгу. «Скорее, не стоило многократно перечитывать ее», – укоризненно прозвучал внутренний голое.

Эта проклятая книга вызывала у нее вопросы, на которые она не могла ответить. Чувственные образы не только вторгались в ее сны, но с пугающей частотой возникали в голове, вызывая жар и ощущение, что ее одежда становится слишком тесной, а кожа готова лопнуть как у перезревшего фрукта.

Именно такое ощущение не покидало ее сейчас.

Она украдкой взглянула на лорда Сербрука. Он выглядел совершенно спокойным и сдержанным, что подействовало на нее как холодный душ. Ясно, что только она испытывала беспокойство.

Как только они вышли на улицу, прохладный ветерок немного остудил ее. Лорд Сербрук повел ее в тихий полутемный угол террасы, окруженный пальмами в огромных фарфоровых вазах. Несколько пар прогуливались по небольшому огороженному саду, а в противоположном конце террасы стояли трое джентльменов. Больше никого не было. Вероятно, не по сезону холодный сырой воздух, в котором чувствовался запах дождя, не привлекал гостей выйти наружу.

– Вам тепло? – спросил лорд Сербрук.

Боже, находясь рядом с ним в укромном уголке, окруженном пальмами, она чувствовала себя так, словно вокруг нее бушевало пламя. Каролина кивнула и испытующе посмотрела на него:

– Вам… вам известно, кто я?

Он медленно окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженных плечах и на округлостях, которые выделялись в этом обтягивающем платье. Обычно все это в ее повседневном скромном наряде было скрыто. В восхищенном взгляде лорда Сербрука не было признаков того, что он узнал ее. Когда их глаза снова встретились, он тихо сказал:

– Вы Афродита, богиня страсти.

Каролина слегка расслабилась. Он, скорее всего не узнал ее, судя по тому грубоватому интимному тону, каким произнес «богиня страсти». Лорд Сербрук никогда не посмел бы говорить так с леди Уингейт. Однако ее спокойствие длилось недолго, поскольку исполненный желания голос мужчины привел Каролину в замешательство, и часть ее существа предупреждала, что ей следует немедленно покинуть террасу, вернуться в зал и продолжить поиски своей сестры и подруг. Одновременно другая часть, очарованная таинственным, соблазнительным разбойником, полагаясь на анонимность, создаваемую маскарадным костюмом, отказывалась уходить.

Кроме того, при таких обстоятельствах у нее появлялась возможность побольше узнать о нем. Несмотря на их продолжительные беседы на приеме в доме Мэтью, она уяснила только, что лорд Сербрук благовоспитанный, остроумный, вежливый, очаровательный и всегда безукоризненно одетый мужчина. При этом порой в его глазах таилась печаль, но он ни единым намеком не выдавал причины, порождавшей ее. Каролину одолевало любопытство. Сейчас надо немного успокоиться, и, вероятно, она сможет узнать его секреты.

Она кашлянула и сказала:

– На самом деле я – Галатея.

Он медленно кивнул, глядя на нее:

– Да. Галатея – статуя, созданная Пигмалионом по образу Афродиты и ожившая под воздействием его страсти к ней. Но почему вы не предстали самой Афродитой?

– Откровенно говоря, я считала такой костюм слишком… нескромным. На самом деле я намеревалась быть пастушкой. Однако моя сестра убедила меня нарядиться Галатеей. – Каролина усмехнулась, – Наверное, она каким-то образом лишила меня разума, пока я спала.

– Как бы то ни было, она заслуживает одобрения за свои усилия. Вы…. прелестны. Даже более чем сама Афродита.

Его низкий голос, казалось, ласкал ее. Однако она не удержалась от колкости:

– И это говорит разбойник, чье зрение притупилось темнотой, оттого что он привык промышлять по ночам.

– Я все-таки не настоящий разбойник, и у меня прекрасное зрение. А что касается Афродиты, то эта женщина создана, чтобы внушать зависть. Ее единственное предназначение – любить и побуждать других делать то же.

Его слова, произнесенные глубоким, завораживающим голосом, в сочетании с неотрывным взглядом, заставили Каролину покраснеть и лишили дара речи. Вместе с тем она еще раз убедилась, что он не догадывается, кто она. Во время их прежних бесед лорд Сербрук никогда не позволял себе говорить с ней, прибегая к непристойным намекам. И его тон никогда не был таким интимным. Ей даже в голову не приходило, что он способен общаться с ней подобным образом. Она была не из тех эффектных дам, которые могут пробудить страсть у мужчины с таким положением. Он легко может соблазнить любую женщину, и, судя по слухам, так и делает.

Ободренная его словами и своей анонимностью, она сказала:

– Афродита была всеми желанна и могла выбирать себе любовников.

– Да. И одним из ее избранников был Арес. – Сербрук снял свои черные перчатки и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ее обнаженного плеча. Она замерла, а он провел пальцем по ее ключице. – Наверное, мне следовало нарядиться богом войны, а не разбойником. – Он опустил руку, и Каролина плотно сжала губы, чтобы сдержать невольный стон протеста. Она сдвинула колени, чувствуя, как они внезапно ослабели от этой кратковременной легкой ласки.

– Однако Афродита застала Ареса с другой любовницей, – произнесла Каролина слегка насмешливым тоном, немного оправившись от потрясения.

– Он глупец. Любой мужчина был бы счастлив обладать такой женщиной и не променял бы ее ни на какую другую.

– Вы имеете в виду Афродиту?

– Вы и есть Афродита.

– На самом деле я Галатея, – напомнила ему Каролина.

– Да. Статуя, в которую влюбился Пигмалион, была чрезвычайно похожа на реальную женщину, и он часто прикасался к ней, чтобы убедиться, является ли она живым созданием или нет. – Сербрук протянул руку и сомкнул свои теплые пальцы на обнаженной руке Каролины в том месте, где заканчивалась перчатка. – В отличие от Галатеи вы вполне реальны.

Проснувшийся в ней здравый смысл требовал немедленно уйти, однако ноги отказывались подчиняться. Ее поглотило ошеломляющее чувство. Она была потрясена интимностью его прикосновения, когда он просунул палец под край ее перчатки. Горячая волна прокатилась по всему ее телу, лишая дара речи.

– Известно, что Пигмалион осыпал свое творение подарками, – сказал Сербрук, глядя на нее с блеском в глазах.

Каролина, придя в себя, кивнула:

– Да. Разноцветными ракушками и свежими цветами.

– А также драгоценными камнями, кольцами, ожерельями и жемчужными бусами.

– Я бы предпочла ракушки и цветы.

– Вместо драгоценностей? – В его голосе прозвучало явное удивление. Он отпустил ее руку, и Каролина с трудом удержалась от возгласа сожаления. – Вы, конечно, шутите. Все женщины любят драгоценности.

Лорд Сербрук сказал это с таким убеждением, что она невольно рассмеялась.

– Разумеется, драгоценности должны нравиться, но для меня они безлики и потому не производят особого впечатления. Любой может пойти к ювелиру и выбрать какую-нибудь безделушку. Для меня главное – не цена подарка, а его оригинальность, свидетельствующая о том, что человек много думал, прежде чем выбрать его.

– Понятно, – сказал Сербрук, хотя в его голосе по-прежнему звучало удивление. – Так что вы хотели бы получить от Пигмалиона в качестве подарка?

Каролина задумалась, потом сказала:

– То, что могло бы служить напоминанием о нем.

Он улыбнулся:

– Может быть, все-таки бриллианты и жемчуга?

Она покачала головой:

– Нечто другое… личное. Я предпочла бы цветы из его сада. Любимую им книгу из его коллекции. Письмо или стихи, которые он написал бы специально для меня.

– Должен признаться, я никогда не слышал, чтобы женщина предпочла письмо бриллиантам. Вы не только прелестны, но и…

– Лишена здравого смысла? – насмешливо заключила она. – Женщина со странностями?

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными ровными зубами.

– Я хотел сказать, что вы чрезвычайно редкая женщина, Можно сказать – глоток свежего воздуха.

Его взгляд устремился на ее губы, которые невольно приоткрылись. На скуле его пульсировала жилка, и, казалось, в воздухе вокруг них чувствовалось внезапно возникшее напряжение.

Сербрук смотрел на нее, и даже в тусклом свете было видно, как блестят его глаза.

– Кстати, о письмах, – сказал он. – Вы слышали, какой ажиотаж царит среди женщин, получивших письма, в которых указывается только время и место?

Каролина удивленно вскинула брови. Было ясно, что лорд Сербрук наслышан об этих письмах и сам имеет большой опыт подобных свиданий. Внезапно в ее голове возник его образ и образ женщины, которая, о Боже, похожа на нее. Они занимаются любовью, сплетя обнаженные руки…

Каролина зажмурилась, стараясь избавиться от этой непристойной картины, затем сказала:

– Я тоже слышала об этих письмах.

– Вы когда-нибудь получали подобное письмо?

– Нет. А вы посылали такое?

– Нет, хотя нахожу эту идею интригующей. Скажите, если бы вы получили такое послание, пошли бы на свидание?

Каролина открыла рот, чтобы решительно сказать «Конечно, нет», но, к своему удивлению и огорчению, обнаружила, что вместо этих слов нерешительно произнесла:

– Я… я не уверена.

И затем с пугающей и смущающей ясностью осознала, что она действительно не уверена. Как это возможно? Казалось, надев костюм богини, она стала совсем другим человеком. Женщиной, способной пойти на тайное свидание с неизвестным обожателем. Что же все-таки произошло с ней? И почему она думает именно об этом мужчине? Ведь этот очаровательный, благородный дворянин, имевший большой опыт любовного общения с женщинами своего круга, заботится только о собственном удовольствии.

Черт подери! Несомненно, это «Мемуары» виноваты в том, что в ее голове возникают такие нелепые мысли и волнующие образы. Как только она вернется домой, то сразу бросит эту книгу в огонь и таким образом избавится от нее.

Приподняв подбородок, Каролина спросила:

– А вы пошли бы?

Вместо того чтобы ответить незамедлительно, как она ожидала, он задумался на несколько секунд, потом сказал:

– Полагаю, это зависело бы от того, кто прислал мне такое письмо.

– Но суть именно в том, что отправитель неизвестен.

Он покачал головой:

– Думаю, всегда существует хотя бы слабое подозрение относительно автора письма. Вероятно, это тот, кто очень сильно желает встречи с вами. – Он слегка сжал ее руки. Тепло его ладоней проникло сквозь ее перчатки, и ей захотелось, чтобы этого барьера не было. – Сильное желание не может оставаться незамеченным.

Что ответить? Ей необходимо было подумать, но все ее мысли сосредоточились лишь на одном произнесенном им слове.

Желание!

Прежде чем она вновь обрела обычную уверенность в себе, он тихо произнес:

– Отвечая на ваш вопрос, скажу: если бы вы прислали мне такое письмо, я бы пришел.

Возникла продолжительная пауза. Время шло, и в напряженной тишине Каролина с особой остротой ощущала присутствие рядом этого мужчины. Его внушительный рост, ширину плеч, напряженность взгляда, пьянящий аромат, теплое прикосновение рук.

Его взгляд переместился на ее шею, и в глазах промелькнули веселые искорки.

– Я вижу, на вас нет дорогих украшений. Это обстоятельство весьма озадачивает такого разбойника, как я.

Каролина сглотнула, стараясь вновь обрести голос, что оказалось сделать непросто, ощущая тепло его пальцев на своих руках.

– Иначе вы ограбили бы меня?

– Я должен оправдывать свой наряд.

– Вы говорили, что не являетесь вором.

– В реальной жизни. – Он посмотрел на свой черный маскарадный костюм и драматически вздохнул. – Вот я стою перед вами в маске и плаще разбойника, но, к сожалению, не вижу на вас ни одного бриллианта. Чем же поживиться?

– Должна признаться, я их не люблю, – сказала Каролина, невольно улыбнувшись.

– А я должен признаться, что никогда не слышал, чтобы женщина говорила такое. – Он лукаво улыбнулся. – Вот видите, мы только что обменялись полуночными признаниями. А вы знаете, что говорят по этому поводу?

– Боюсь, что нет.

Сербрук склонился ближе к ней, и ее сердце бешено заколотилось.

– Говорят, что делать такие признания весьма опасно, но в то же время они позволяют лучше узнать друг друга.

Каролина внезапно осознала, что этот разговор действительно становится опасным.

– В бальном зале у женщин драгоценностей больше, чем вы способны унести, – заметила она.

– Меня не интересуют другие женщины, кроме вас, миледи.

Его слова взволновали Каролину и вызвали прилив re и л а к щекам.

– Но у меня нет драгоценностей, – прошептала она.

– Вы сами по себе драгоценность. И поскольку у вас нет ни бриллиантов, ни жемчугов, я вынужден похитить… – он приблизился к ней почти вплотную, – поцелуй.

Прежде чем Каролина успела среагировать, он склонил свою голову и коснулся губами ее губ.

Внешне она оставалась спокойной, но внутри все трепетало. Сердце сначала замерло, а потом забилось с бешеной частотой. При этом она ощущала биение пульса повсюду: в висках, у основания горла, в паху.

Он поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах не осталось и следа веселости. Они пылали, как два раскаленных угля, обжигая ее и пробуждая желание, какого она не испытывала так давно.

Лорд Сербрук изучал ее в течение нескольких секунд, потом с глухим стоном привлек в свои объятия и прильнул губами к ее губам. Ее губы мгновенно приоткрылись – то ли от страстного желания, то ли от удивления, – и все вокруг исчезло, кроме него.

Его тело, казалось, излучало жар, и в его объятиях Каролина чувствовала себя так, будто была укрыта теплым одеялом. Ее дурманил его мужской запах, отчего колени слабели, кружилась голова. Каролина невольно обвила руками его шею и крепко держалась за нее, чтобы не упасть.

И слава Богу, что сделала так, потому что когда его язык соприкоснулся с ее языком, она едва не потеряла сознание. Из ее горла вырвался стон, наполовину от потрясения, наполовину от страстного желания, и она прижалась к нему всем телом, впитывая в себя каждый нюанс его страстной атаки.

Она с наслаждением ощущала восхитительный вкус его губ и силу руки, которая твердо держала ее прижимая к себе, иначе она опустилась бы на, каменные плиты. Его другая рука медленно скользила вверх и вниз по ее спине, ее груди упирались в его грудь, а животом она явственно чувствовала твердость его возбуждения.

Каролину охватило давно забытое желание, которое, подобно удару молнии, опалило ее тело. Она широко раскрыла рот под его губами, и ее язык встретился с его языком. Каролина погрузила пальцы в его волосы на затылке и прокляла свои перчатки, не позволяющие почувствовать их шелковистость.

Затем он поднял голову, внезапно прервав поцелуй. На этот раз она не удержалась от протестующего стона и с трудом открыла глаза.

Сербрук смотрел на нее затуманенным взором, учащенно дыша, как и она.

Подняв руку, он нежно коснулся ее щеки.

– Я знал, что будет именно так, – сказал он прерывистым шепотом.

Его голос развеял окутавший ее чувственный туман, и осознание того, кто она и где находится, подействовало на нее как холодный душ. Каролина вскрикнула и, освободившись от его объятий, отступила назад, прижав дрожащие пальцы к губам, то ли для того, чтобы стереть поцелуй лорда Сербрука, то ли напротив – чтобы запечатлеть его.

Боже милостивый, что на нее нашло? Что она сделала?

«Я скажу, что ты сделала, – с осуждением прозвучал внутренний голос. – Ты запятнала память об Эдварде».

Из ее горла готов был вырваться крик, и Каролина сжала губы, чтобы сдержать его. Она отчаянно пыталась вспомнить ощущение от поцелуя покойного мужа, но безуспешно. Как она могла решиться на это, когда на ее губах еще оставался вкус поцелуя другого мужчины? Когда она все еще ощущала прижимающееся к ней его крепкое тело? Когда она мысленно продолжала пережинать этот страстный поцелуй, который разделила с… мужчиной, не являвшимся ее мужем.

Каролину переполняло чувство вины и стыда, и у нее возникло желание немедленно покинуть террасу.

– Я… я должна идти, – сказала она с оттенком горечи.

– Подождите. – Лорд Сербрук протянул к ней руку, но она покачала головой и отступила назад:

– Нет. Пожалуйста, оставьте меня.

Не дожидаясь его ответа, она устремилась мимо него и бальный зал, где тотчас смешалась с толпой. Каролина не стала искать свою сестру и подруг и поспешила в фойе, где попросила подать свою карету. Пять минут ожидания показались ей вечностью, когда она стояла в ближайшем укромном углу, прижимая руки к груди.

Оказавшись в своей карете, Каролина закрыла лицо руками, и доселе сдерживаемые рыдания вырвались наружу.

Что она наделала? Как она могла допустить такое?

Все внутри ее протестовало и взывало к памяти об Эдварде: о его нежной улыбке и ласковых прикосновениях, о любви, которую они разделяли. Однако милые ее сердцу воспоминания ускользали, становились смутными. Вместо них перед ее мысленным взором возникал образ дьявольского разбойника с пылким взором и пленительными губами. Хотя Каролина решила вновь вернуться к светскому образу жизни, она не предполагала, что может внезапно поддаться такой сокрушительной страсти.

Отрицать это невозможно, и она вновь прокляла чтение «Мемуаров», которые подвигли ее ступить на скользкую чувственную дорожку. При этом ее мучил вопрос: что она намерена делать дальше?