Глава 9

Миссис Чилтон просеменила в дом как раз в тот момент, когда Тобиас отсылал кучера. Экономка едва тащила корзину, доверху загруженную овощами, но при виде собравшихся в прихожей удивленно вскинула брови:

— Что-то случилось? Мы ожидали вас только завтра, мэм.

— Планы изменились, миссис Чилтон, — сообщила Лавиния. — Это длинная история. А пока позвольте сказать, что мы с мистером Марчем умираем от голода. Еда на постоялом дворе, где мы останавливались днем, ниже всякой критики. Впрочем, все это еще один штрих ко всей злосчастной поездке.

— Миссис Лейк права, — кивнул Тобиас. — Еда действительно была ужасной, и я тоже не прочь бы поужинать.

Миссис Чилтон презрительно фыркнула:

— Уж в этом я ни секунды не сомневалась. Так и быть, приготовлю холодные закуски.

— Спасибо, — вежливо улыбнулся Тобиас. — У вас, случайно, не осталось ваших превосходных пирожных со смородиной? Я мечтал о них с той минуты, когда мы остановились на постоялом дворе.

Пуговичные глазки миссис Чилтон неодобрительно блеснули.

— Поразительно, как это у вас хватает энергии на пирожные со смородиной, сэр, после такого утомительного путешествия и тому подобное.

— У экипажа Вейла такие тугие рессоры, что я смог немного отдохнуть.

Лавиния чуть подняла брови, услышав столь откровенную ложь. Тобиас глаз не сомкнул в дороге. Большую часть времени оба строили планы и обсуждали возможные аспекты нового дела.

Но миссис Чилтон прищелкнула языком и покачала головой:

— Ну… может, осталось одно или два пирожных от той партии, что я напекла вам в поездку.

— Буду крайне обязан, миссис Чилтон, — поблагодарил Тобиас немного чересчур смиренно.

Лавиния не спускала глаз с парочки. Ей уже не впервые казалось, что эти двое знают какой-то недоступный ей секрет. Впрочем, не только они как-то подозрительно веселились. Энтони слишком пристально рассматривал пол, причем уголки его рта подергивались. Эмелин почему-то отвернулась, невероятно долго вешая желтую шляпку на крючок.

Лавиния посчитала, что с нее достаточно, и, вызывающе подбоченившись, обратила грозный взор на Тобиаса:

— Опять пирожные со смородиной? Позвольте сказать, сэр, что в последнее время вы буквально помешались на смородине. Чего стоят ваши непрерывные требования испечь пирожки или сварить варенье! Бедная миссис Чилтон, как только она это терпит?! Клянусь, этим самым джемом, пирожными и пирогами можно накормить целую армию!

— Вероятно, в моем организме чего-то не хватает, и я восполняю это смородиной, — оправдывался Тобиас.

— Я принесу поднос в библиотеку, — поспешно пообещала миссис Чилтон, бегом направляясь к кухне.

Лавиния неохотно оставила в покое смородину: на уме у нее были дела поважнее.

Она открыла дверь кабинета, бросила вынутый из ридикюля блокнот на маленький столик и прямиком зашагала к шкафчику с шерри.

— Мы все вам расскажем, — заверила она Энтони и Эмелин. — Но прежде всего мы с Тобиасом нуждаемся в подкреплении.

— Не стану спорить, — согласился Тобиас, усаживаясь в самое большое кресло и ставя ногу на табурет. За последнее время у него появилась привычка устраиваться здесь как в собственном доме.

Лавиния все еще не знала, как относиться к легкости, с которой он внедрялся в ее повседневную жизнь. Это происходило постепенно, в течение нескольких месяцев. У Тобиаса имелся собственный прекрасный дом в нескольких кварталах отсюда, на Слейт-стрит, но он, похоже, проводил там все меньше времени и стал являться к ней, когда только вздумает.

Лавиния часто ворчала на Эмелин и миссис Чилтон за его манеру возникать как раз перед завтраком. Он без всяких колебаний занимал место за столом и придвигал к себе кофейник и яйца. У него также оказался необычайный талант стучать в ее двери, как только она оставалась одна. Он словно знал заранее, когда миссис Чилтон и Эмелин не будет дома, и пользовался этой возможностью, чтобы любить Лавинию, наспех, но с неизменной страстью.

Сама она во всеуслышание объявляла, как раздражает ее постоянное присутствие Тобиаса, но, честно говоря, уже привыкла видеть его каждый день.

И сознание того, что в глубине души ей это даже нравилось, тревожило и мучило ее.

Десять лет назад, когда она вышла замуж за Джона, подобные чувства ее не беспокоили. Она была влюблена в своего возвышенного поэта и мужа, и брак казался логической кульминацией их романтических отношений.

Но их союз перестал существовать всего восемнадцать месяцев спустя, когда Джона поразила легочная лихорадка. Четыре года она пыталась идти своим собственным путем в этом мире. А потом появилась Эмелин. Лавиния прекрасно сознавала, что необходимость заботиться о себе и племяннице во многом ее изменила.

Она уже не та женщина, которой была когда-то. Теперь она не только стала старше и опытнее, но и научилась ценить свободу, которую дало ей вдовье положение. В отличие от Эмелин она больше не подчинялась строгим правилам приличий, предписанным молодым незамужним девушкам. Все, что теперь от нее требовалось, — благоразумие и осмотрительность. Она твердила себе, что вдовы наслаждаются лучшими сторонами обоих миров: черпают из источника страсти и все же сохраняют независимость и контроль над собственной жизнью.

Она не помнила, в какой момент пришла к заключению, что больше не выйдет замуж, и была вполне довольна такой перспективой.

До недавнего времени.

Теперь ситуация уже не казалась столь ясной. Мало того, будущее представлялось довольно смутно.

Любовь к Тобиасу застала ее врасплох и растревожила душу. Сначала она даже не поняла, что случилось. И не сразу определила свои чувства к Тобиасу как узы любви, потому что эмоции так разительно отличались от тех, давних, нежных и невинных, которые она познала в браке.

Да, со смерти Джона прошло десять лет; насколько она помнила, между ними никогда не было разногласий. Они даже ни. разу не поссорились. Впрочем, у них для этого просто не было причин. Дело в том, что Джон с радостью передал все бразды правления в ее руки. Сам он посвятил себя поэзии. И желал только одного — быть вдалеке от всех досадных мелочей жизни, включая необходимость зарабатывать на хлеб.

Она с самого начала была главой семьи. И не только вела хозяйство, но и, поскольку поэтический талант Джона никем не был признан и, следовательно, он не получал ни пенни за свои произведения, поддерживала их обоих своим мастерством месмериста.

И как ни странно, они были счастливы. В доме царили покой и довольство. Лавиния твердила себе, что Джон любит ее, и была уверена, что это именно так и есть. Но, оглядываясь назад, она понимала, что глубочайшей его страстью была литература.

Может, именно потому они и не ссорились. Джона просто ничто не интересовало, кроме собственных стихов.

А ее отношения с Тобиасом были совершенно иного характера. Их яростные дискуссии чаще всего кончались такой же яростной любовной схваткой.

Она была вынуждена признаться себе, что не может управлять Тобиасом, как управляла Джоном. И не совсем понимала, как к этому относиться.

Нет, тайная связь — идеальное решение, в который раз заверила она себя. Эту знакомую фразу она часто повторяла по ночам, когда лежала без сна в одинокой постели.

Лавиния прогнала беспокойные мысли и налила шер-ри, но когда повернулась к Тобиасу, чтобы отдать стаканчик, заметила, что он рассеянно массирует левую ногу. Она нахмурилась:

— Опять рана разболелась?

— Не волнуйся, — отмахнулся Тобиас, взяв стакан. — Нога затекла от долгого сидения в карете. Ничего, стаканчик шерри меня излечит. — Он проглотил половину содержимого и недовольно оглядел остаток. — По зрелом размышлении пусть будет два-три.

Она вновь наполнила его стакан, села и поставила ноги на подушечку.

— Просто передать не могу, как хорошо вновь оказаться дома, — объявила она Эмелин и Энтони.

Эмелин заняла стул рядом с глобусом. Хорошенькое личико встревоженно хмурилось.

— Что произошло в замке Бомон?

— Все это было настоящим кошмаром, причем с самого начала, — пожаловалась Лавиния.

Тобиас сделал еще глоток и задумчиво протянул:

— Ну, я бы так не сказал. В этих домашних приемах есть свои прелести.

Судя по блеску его глаз, он имел в виду их страстную интерлюдию прошлой ночью в спальне. Лавиния ответила строгим взглядом, который он проигнорировал.

— Выкладывайте, — велел Энтони, присев на край стола. — Мы с Эмелин просто не вынесем напряжения. По какой причине вы так поспешно вернулись в Лондон?

— Откуда бы лучше начать? — вздохнул Тобиас, вертя в ладонях почти пустой стакан. — Вероятно, поворотным пунктом будет убийство лорда Фуллертона.

— Убийство? — охнула Эмелин, но тут же заинтересованно воскликнула:

— Что ж, это многое объясняет!

— Еще бы! — с энтузиазмом вторил Энтони. — Из этого можно заключить, что мы начинаем новое дело?

— Вполне вероятно, — подтвердила Лавиния, осторожно посмотрев на Тобиаса. — Если только новый клиент сможет заплатить. Насколько я поняла, наш гонорар не обсуждался.

Тобиас допил шерри и поставил стакан.

— Миссис Грей вполне платежеспособна.

— Предлагаю начать рассказ с самого начала, — вмешалась Эмелин.

Лавиния показала на Тобиаса.

— Предоставляю эту честь вам, сэр. Пожалуй, мне потребуется новая порция шерри.

Тобиас тоже протянул свой стаканчик и принялся излагать события, произошедшие в поместье Бомонов. Лавиния, подлив шерри себе и ему, вновь уселась и принялась внимательно слушать. К ее облегчению, Тобиас опустил кое-какие подробности, вроде тех, почему ей вздумалось ночью бродить по коридорам замка.

Когда он закончил, Энтони и Эмелин буквально забросали его вопросами, замечаниями и предложениями.

— Ясно, что время — деньги, — заявил Энтони. — Вам непременно понадобится наша помощь.

— Да, — согласился Тобиас, сжимая стакан. — Нам действительно понадобится кое-какая помощь.

— Мы кое-что обдумали во время нашего путешествия в Лондон, — сказала Лавиния, открывая небольшой блокнот, который перед этим положила на стол. — Расследование должно идти сразу по нескольким направлениям. Кольцо, найденное нами в спальне Фуллертона, похоже, старое. Есть вероятность, что убийца украл или купил его в одной из антикварных лавок.

Эмелин рассеянно повертела глобус и задумчиво добавила:

— Оно могло также попасть в заклад к ювелиру, который позже продал его.

Тобиас кивнул.

— Верно, хотя это не такое кольцо, которое ювелир захотел бы приобрести.

— В наши дни на такие безделушки мало спроса, — вставила Лавиния. — Они совсем вышли из моды.

— Это тоже какой-то след, — вторил Тобиас. — И нельзя не обратить на него внимания.

— В таком случае, — предложил Энтони, — мы с Эмелин опросим владельцев лавок и ювелиров, которые могут что-то знать о кольце.

— Разумеется, — кивнул Тобиас. — Но остается еще и парик.

— Светлый парик, — пробормотала Эмелин. — Тоже немоден.

— Вот именно, — подтвердила Лавиния. — В этом все и дело Убийца желал увериться, что. если его и увидят, единственное, что смогут запомнить ясно, — светлые женские волосы. Да, кстати, хотя Тобиас считает, что убийца мужчина, у меня другое мнение.

Энтони, вопросительно вскинув брови, посмотрел на друга.

— Моя интуиция подсказывает, что мы имеет дело с мужчиной, — покачал головой Тобиас — Но Лавиния не так уж не права. Нельзя исключать возможность того, что новый Мементо Мори окажется женщиной.

— Прекрасно! — воскликнул Энтони, вскакивая. — Мы с Эмелин посмотрим, что можно узнать о светлых париках и пропавших кольцах «мементо мори»

— И первым делом необходимо составить список лавок, где продаются парики и торговцев антиквариатом, которые торгуют старинными кольцами, — решила Эмелин.

— Постарайтесь быть осторожными в своих расспросах, — предупредил Тобиас. — Мы имеем дело с убийцей, который открыто бросил мне вызов. Боюсь, он затеял ту же гнусную шахматную партию, что когда-то Закери Элланд. Я хочу убедиться, что все его внимание сосредоточено на мне. И не желаю, чтобы этот злодей заинтересовался вами, ясно?

— Не волнуйтесь, сэр, — торопливо прощебетала Эмелин, улыбаясь, — мы с Энтони будем чрезвычайно осмотрительны. Ведь таков девиз нашего маленького агентства, не так ли? Тайна гарантируется.

— А что будете делать вы с миссис Лейк, пока мы занимаемся кольцом и париками? — осведомился Энтони.

— Наша первая задача — узнать, кто получил наибольшую выгоду от гибели Фуллертона.

— Разумеется! — воскликнула Эмелин. — Думаю, что это будет довольно легко. Ищи наследника, как любите говаривать вы, мистер Марч.

Лавиния постучала блокнотом по подлокотнику кресла.

— А вот вторая проблема может оказаться куда сложнее. Нужно проверить, не было ли подобных случаев внезапной гибели за последние несколько месяцев, и, если таковые имеются, опять же узнать, кому это выгодно.

— Мементо Мори гордился своими профессиональными методами ведения дел, — сообщил Тобиас, откидывая голову на спинку кресла и закрывая глаза. — Элланд не убивал абы кого, по собственному желанию. Если не считать того времени, когда он занимался шпионажем, каждое убийство хорошо оплачивалось.