Под шапками
Под многими и разными названиями я жил.
Часть жизни – «идущий на медаль».
Потом – «комсорг веселый».
Потом – «сменный механик-юморист».
Потом – «красивые волосы».
Потом – «артист на производстве».
Потом – «бабник».
Потом – «Мишка-хохмач».
Потом – «Ты смотри, сколько он имеет. Это что, ему Райкин плотит?.. А кто – государство? Ты смотри… За эти хохмы… Да я б гроша ломаного… Ну, им виднее. Может, он еще стучит на кого?»
Потом я долго был «не писатель».
Потом – «одесская скороговорочка».
Потом – «провинциальный хохмач». «И что он имеет против нашего народа?»
Потом я был русофобом, потом антисемитом.
Потом – «самый народный».
Потом – «феномен, но не писатель».
Потом – «наш популярный сатирик».
Потом – «наш известный сатирик».
Потом – «да какой он сатирик – дешевый хохмач!»
Потом – «некий символ».
Потом – «доперестроечный гений».
Потом – «сальные шутки сальным ртом».
Потом – «перманентно пьяный выползает с бокалом и лезет в объектив».
Потом – «гениальный затачиватель каменных стрел». «Допотопный гений».
Потом – «поразительно, как у него всё это не кончается?»
– Что?
– Да всё это!
– Он знаменитый?
– Какой знаменитый? Известный.
Потом – «Его забудут еще до того, как меня в школах начнут изучать». «И как ему не стыдно, что на него так смотрят?»
– Как?
– С обожанием.
– А что он должен?
– Ну как-то прекратить. И пусть мой сосед им гордится, если ему больше нечем.
Потом это – «читать глазами невозможно».
– А чем?
Потом – «поверхностная дешевка».
Потом – «что он несет, если его не понимают?»
– Кто?
– Люди.
– А что там понимать?
– Да на хрен… Я лучше поржать пойду!
– А где ты будешь ржать?
– Да в Кремлевском… Там этот… Против Америки…
Вот так и колебался от поверхностного хохмача до «Не пойду я на него. Там думать надо. Потеть».
Такие вот колокола.
И я все это сижу слушаю.
Конечно, пусть говорят.
Конечно, пусть спорят.
Но я-то это все переживаю.
