Глава 12

Эбигейл поняла, что Мэдингли имел в виду не разницу в их общественном положении. Ее охватило странное чувство, от которого она едва не застонала. Зачем он это сказал? Почему намекал на вещи, о которых должен молчать любой уважающий себя джентльмен?

Однако эти несколько слов зажгли в ней ответный огонь, пробудили любопытство, которое не должна испытывать воспитанная молодая леди.

Но она не леди.

Эбигейл призналась себе, что рядом с Мэдингли чувствует себя желанной и красивой. Почему он позволяет себе такие вольности? И что ей следует сказать в ответ?

Вдруг раздался звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Эбигейл и Мэдингли в ужасе уставились друг на друга. Она увидела, как его глаза сузились. Если их застанут тут наедине, это будет катастрофа.

Герцог задул лампу, лег на пол рядом с ней, так близко, что их плечи соприкасались. Спинка старинного дивана была достаточно высокой, чтобы скрыться за ней. Чердак осветили танцующие лучи лампы, которую кто-то держал высоко в руке.

— Крис?

Это был голос леди Элизабет. Эбигейл очень опечалилась, что это не Гвен. Ей можно доверять, а вот Элизабет…

К своему ужасу, Эбигейл почувствовала, как ее уха коснулись губы Мэдингли и обдали ее теплым, влажным дыханием.

— Молчи, — едва слышно шепнул он повелительным тоном.

Это разозлило Эбигейл. За кого он ее принимает? Неужели боится, что она выдаст их? Герцог, видно, уверен в том, что любая девушка отчаянно хочет выйти за него замуж и ради этого готова на все.

Но потом злость сменилась жалостью. Эбигейл понимала, как это важно — самому решать свою судьбу. Разве она борется не за это же?

— Крис? — еще раз позвала леди Элизабет. — Кто-то оставил тут лампу, — недовольно сказала она.

Они слышали, как девушка тяжело вздохнула и стала спускаться с лестницы. Свет постепенно угас, дверь внизу захлопнулась, и Эбигейл с герцогом остались одни в темноте.

Какое-то время они не двигались, дыша в унисон, соприкасаясь плечами. Эбигейл следовало бы радоваться, что их не нашли, но вместо этого ее вдруг охватило желание. Она была наедине с мужчиной, к которому ее влекло. Эбигейл не хотела этого и попыталась подняться, но Мэдингли сидел на ее юбках, и она упала ему на плечо. А потом весь мир перевернулся, когда его руки схватили ее и привлекли ближе, усаживая к себе на колени.

Она уставилась на Мэдингли, но увидела лишь блеск его глаз в темноте. Ее руки беспомощно лежали у него на плечах. Он был так близко, тепло его тела обволакивало ее со всех сторон.

А потом Мэдингли еще крепче прижал ее к себе и поцеловал. Эбигейл забыла обо всем на свете.

Его теплый, влажный рот ласкал ее губы. Она робко отвечала на поцелуй, потому что не могла по-другому, потому что хотела именно этого. Это был ее первый поцелуй, и Эбигейл наслаждалась им, забыв о правилах приличия, о том, что их могут обнаружить.

Их уже чуть было не застали врасплох, и это лишь заставляло ее сердце биться еще быстрее. Опасность лишь выпустила наружу те чувства, которые Эбигейл старалась побороть.

Вдруг Эбигейл ощутила, как Мэдингли коснулся языком ее нижней губы. Девушка вздрогнула от неожиданности. Шершавый и влажный, он скользнул внутрь, заставляя рот Эбигейл раскрыться шире навстречу ему. Она застонала от приятного удивления.

«Так вот каково это целоваться с мужчиной», — подумала Эбигейл, наслаждаясь теплом его ласк. А потом она перестала думать и анализировать. Язык Мэдингли сражался с ее языком, играл, пробовал его на вкус. Эбигейл страстно отвечала ему тем же. Ее руки поднялись вверх и коснулись мягких густых волос Мэдингли. Она не хотела, чтобы он останавливался, и потому инстинктивно сжала в ладонях его голову, удерживая ее рядом с собой.

Мэдингли страстно целовал ее губы, жар от поцелуя распространялся по всему телу. Ее грудь наполнилась тяжелой болью, которую лишь слегка облегчало давление упругого торса Мэдингли. Она хотела большего.

Его рука скользнула по спине Эбигейл, коснулась изгиба ее талии. Она выгнулась навстречу его ласкам, а низ живота будто обожгло огнем.

Эти новые, странные ощущения в теле заставили Эбигейл вспомнить о том, кто она, что делает и с кем она это делает.

Теперь, когда ее глаза привыкли к полумраку, Эбигейл видела бледную тень его лица, влажный рот и страстный взгляд черных глаз.

Эбигейл жаждала его поцелуев. Хотела вновь испытать наслаждение, о котором раньше даже не догадывалась.

Что же испытывают мужчина и женщина, когда дело доходит до самого главного?

Эбигейл со стоном закрыла глаза, чтобы не видеть герцога.

— Ты не хочешь, чтобы я целовал тебя?

— Я уже показала, что хочу. — Эбигейл содрогнулась. — Но мы должны остановиться.

— Почему?

На одно безумное мгновение все причины вдруг вылетели у нее из головы. Она ощущала под собой бедра Мэдингли, его крепкие руки так пылко обнимали ее, что Эбигейл не удивилась бы, если бы воздух вокруг них вдруг вспыхнул пламенем.

— Просто… сейчас время обеда, — наконец проговорила она.

— Это единственная причина?

— Ты знаешь, что есть и другие, и их очень много. Я не ожидала, что это случится. Я действительно просто хотела тебе помочь! А теперь ты, наверное, думаешь…

Мэдингли прильнул к ней. Их губы почти соприкоснулись вновь, когда он заговорил:

— Значит, теперь ты читаешь мои мысли? Тогда расскажи мне, что у меня на уме, потому что мне кажется, я не могу ни о чем думать, когда держу тебя в объятиях.

Близость его губ мучила Эбигейл. Она дрожала и была почти готова сдаться, уступить ему и своему сердцу, позволить Мэдингли делать все, что он, хочет.

— Значит, ты ни о чем не думаешь? — прошептала Эбигейл и сразу же пожалела об этом. Его губы были слишком близко, и когда она разговаривала, то касалась их.

— Я думаю о том, что хочу прочертить языком дорожку по твоей шее и поцеловать ароматную ямочку у ее основания.

Эбигейл представила себе это и застонала.

— Твои губы как сладкие персики, и я хочу знать, какой вкус у твоей кожи.

Он поцеловал ее нижнюю губу, нежно посасывая ее. Эбигейл задрожала. Она ничего не могла поделать с реакцией своего тела на его ласки.

— У тебя расстегнулся лиф платья.

От столь интимного замечания у Эбигейл перехватило дыхание.

— Я хочу расстегнуть все пуговицы на нем, погрузить язык в ложбинку твоей прекрасной груди, а потом высвободить ее из корсета, чтобы…

— Хватит! — В ее голосе смешались воедино боль и желание. Эбигейл мучилась от странной неудовлетворенности в теле и чувствовала, что Мэдингли своими ласками может унять эту боль. Но она не желала даже слышать о том, что он может сделать с ее обнаженным телом.

Ведь это был грех. И еще одна ложь, которой между ними и так уже слишком много.

— Отпусти меня, — прошептала Эбигейл.

На одно мгновение его объятия стали еще крепче. Ее грудь упиралась в его торс так сильно, что ей было почти больно дышать.

А потом его руки разжались. Эбигейл сползла на пол и встала на колени. Чтобы не упасть, она схватилась рукой за плечо Мэдингли, но увидела, что тот смотрит на ее грудь, которая была совсем, рядом с его лицом. Легкомысленная женщина в этот момент прильнула бы к нему и испытала наслаждение, которое он мог дать ей.

Но Эбигейл была девственницей и пришла в дом Мэдингли, чтобы обмануть его. Как же тяжело ей будет сделать это после того, что сегодня произошло между ними!

Эбигейл вскочила на ноги. Мэдингли сделал то же самое. Дождь еще барабанил по крыше, но буря стихала, и на чердаке стало светлее. Она принялась складывать тетради в сундук, пытаясь не обращать внимания на то, что Мэдингли продолжает смотреть на нее. Ей было стыдно наклоняться перед ним, и в то же время ее сердце замирало при мысли о том, что он может опять коснуться ее. Эбигейл боялась и в то же время желала этого. Мэдингли не вызвался ей помочь, и потому уборка заняла у нее немало времени. Эбигейл, наконец, выпрямилась, лицо ее раскраснелось.

— Может, проводить тебя до лестницы? — спросил Мэдингли.

Ей стало страшно при мысли о том, что может произойти, если он опять дотронется до нее.

— Нет, я сама дойду, — ответила Эбигейл. Мэдингли говорил спокойно, и это почему-то причинило ей боль.

Впрочем, она тоже выглядела на удивление спокойно. Может, Мэдингли думает о ней то же самое, что и она о нем?

Она представила Мэдингли в юности, когда он еще не был таким опытным и хладнокровным и потому не мог контролировать свои чувства. Как он боролся со своей страстной натурой?

Эбигейл направилась к лестнице, нащупала перила и начала осторожно спускаться вниз.

— Я постою тут, подожду, пока ты дойдешь до своей комнаты. Она далеко?

— Нет, этажом ниже.

«Вот он и узнал, где моя спальня», — подумалось ей.

Эбигейл знала, что всегда нужно быть начеку. Поэтому не сразу открыла дверь, а прислонилась к ней ухом. Не услышав ничего подозрительного, вышла в коридор, а когда повернулась, чтобы закрыть ее, то увидела в дверном проеме Мэдингли. Наклонившись к ней, он тихо сказал:

— Моя сестра говорит, что ты увлекаешься старинными костюмами.

Эбигейл быстро оглянулась, чтобы удостовериться, что их никто не видит.

— Да, — шепнула она, — почему ты спрашиваешь? — Значит, тебе нравится маскироваться?

Она в изумлении открыла рот.

Озорно улыбнувшись ей, Мэдингли сказал:

— Не забудь смыть грязь с лица.

Скрипнув зубами, Эбигейл хлопнула перед ним дверью и побежала в спальню. Она намеревалась вести себя так, как будто этого поцелуя никогда не было. Но почему Мэдингли спросил о маскировке? Эбигейл вдруг стало страшно.

Хотя его комнаты находились в другом крыле, Кристофер все-таки пошел туда, чтобы умыться. Там он долго поливал себя холодной водой, как будто надеялся, что вольет себе немножко здравого смысла.

О чем он думает?

Кристофер твердил себе, что Эбигейл упала прямо ему на руки, а в такой ситуации ни один мужчина не смог бы устоять против мягких изгибов ее тела и пухлого рта.

Она оказалась такой сладкой, такой желанной, о такой женщине можно только мечтать! Он едва сдержался, чтобы не соблазнить ее, едва не нарушил правила, позволяющие ему вести безупречную жизнь, избегать любых скандалов.

Ему нужно отослать ее, но Кристофер знал, что не сделает этого. Ведь так он никогда не разгадает ее тайны и вдобавок попадет в нежные руки леди Мэй и леди Теодосии. Нет, он предпочитает им Эбигейл, пусть даже та и обманывает его. Что он увидел в ее взгляде, когда спросил о маскировке?

Кристофер вытер лицо полотенцем. Кто-то постучал в дверь, и он рассеянно сказал:

— Войдите!

В спальню заглянула Элизабет.

— Вот ты где! Я думала, ты пошел искать мисс Шоу и леди Гвен. Последнюю я, кстати, нашла.

— А я нашел мисс Шоу. Мы пошли прогуляться.

— Замечательно! — воскликнула сестра.

— Не надо ничего придумывать. Это была просто прогулка. Мы говорили о книгах, которые прочли.

— Ты стал таким скучным, — заявила Элизабет.

— Я люблю читать, — сказал Кристофер. — Для меня это огромное удовольствие.

Позади Элизабет неожиданно появилась его мать.

— Я слышала, ты сказал, что ходил на прогулку с мисс Шоу? — спросила она.

Элизабет захихикала:

— Может быть, пора спросить у моего братца, какие у него намерения. — Взмахнув рукой, она выбежала из комнаты.

Появилась его матушка. Она закрыла дверь и пристально посмотрела на него.

— Это не то, что ты думаешь, — заверил ее Кристофер.

— А что я думаю?

— Что я заинтересовался мисс Шоу. Но это не так. Мы просто друзья.

— Друзья?

Она смотрела на него с явным недоверием, и Кристофер понял, что еще не готов подробно рассказать ей о его сложных взаимоотношениях с Эбигейл. Но он не смог скрыть то, что чувствовал к Эбигейл. И тогда Кристофер решил поведать часть правды, надеясь, что мать удовлетворится этим.

— Она помогает мне, — произнес он, наконец.

— Искать привидение? — с сомнением в голосе спросила герцогиня.

— Нет, держаться подальше от навязчивого внимания леди Мэй и леди Теодосии.

— Ты говоришь о девушках, на одной из которых намерен жениться? И как мисс Эбигейл это делает?

— Мисс Шоу знает, что не может стать моей женой, поскольку гораздо ниже меня по происхождению. И она предложила мне притвориться, будто у нас роман, чтобы дамы не докучали мне своим вниманием.

Герцогиня ушам своим не поверила.

— Ты сказал ей, что тебе нужно жениться на более знатной девушке, чем она? Я не знала, что мой сын может быть таким жестоким.

Теперь пришла его очередь возмутиться.

— Она сама сказала мне, что, с ее точки зрения, мне нужна такая невеста. И она права. Будущая герцогиня должна быть родом из знатной семьи, чтобы понимать ту роль, которую она будет играть в обществе, и справляться с обязанностями, которые налагает на нее титул.

— Как, например, я? — сухо возразила она.

— Ты — исключение, madre. Мало кто из женщин может сравниться с тобой. Отец нашел тебя, его идеальную герцогиню, а теперь ее предстоит найти мне.

— Значит, та девушка, которая не подпадает под твои строгие рамки идеальной герцогини, перестает для тебя существовать?

— Не совсем так. Я уже не могу рассматривать ее в качестве жены.

— А если ты полюбишь ее?

— Это исключено.

Раньше мать могла одним своим взглядом буквально испепелить его, но он уже давно научился противостоять ему. Теперь она смотрела на него не со злобой, но с печалью, и сердце Кристофера сжалось. Однако он не мог позволить чувствам одержать верх над разумом, который твердил ему, что он все делает правильно.

— Если я не показала тебе, как сильна настоящая любовь, — мягко проговорила пожилая женщина, — то мне больше нечего тебе сказать.

— Madre, не нужно…

Она подняла руку, и Кристофер остановился.

— Тогда скажи мне вот что. Я знаю тебя всю твою жизнь и потому вижу, что ты неравнодушен к мисс Шоу. Это так?

Ему стало не по себе.

— Это лишь показывает, что я хорошо исполняю свою роль, не так ли?

— И она отказалась выйти за тебя замуж?

— Она сказала, что хочет найти себе хорошего сельского сквайра, что герцог ей не нужен.

— Я не невинная молодая девушка, Кристофер. Я понимаю, что мужчина может испытывать к женщине не только нежную любовь, но и греховные чувства. Однако никогда в этом не признается.

Кристофер вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

— Не могу поверить, что мы обсуждаем это. Да, мисс Шоу очень привлекательная юная леди, но она мне не пара. Я женюсь на той девушке, которая мне подходит, и это будет не Эбигейл, то есть не мисс Шоу.

— Жаль, что ты упорствуешь и видишь для себя только то будущее, которое нарисовал в своем воображении. Видимо, я неправильно тебя воспитывала.

— Madre… — с вздохом начал Кристофер, но она прервала его:

— Запомни, в какую бы игру ты ни играл с этой девушкой, в твоей власти причинить ей боль, даже если сейчас она думает, что играет с тобой. И если я узнаю, что ты ее обидел…

— То, что в этом случае сделаешь? — спокойно спросил Кристофер. — Отшлепаешь меня по мягкому месту?

— Не я накажу тебя, — печально заявила герцогиня. — Нет, Кристофер, ты сам себя накажешь.