Глава 2

Она заблудилась. Если бы ей приказали это сделать, она бы ответила, что это невозможно. Она выросла в этом городе и считала, что хорошо знает улицы и бульвары, переулки и дворы именно в районе Манхэттена. Правда, она не ходила по ним пешком, но, по ее мнению, была достаточно наблюдательной и часто отмечала в качестве ориентиров некоторые здания и конторы, когда проезжала по улицам в кебе или в семейной коляске. Ей свойственно было обращать внимание на окружающее, и она немного этим гордилась.

Вот почему так трудно было примириться с тем, что она заблудилась. Все вокруг незнакомое. Дома стоят скученно, чуть ли не один на другом, покосившиеся, без дворов, газонов или заборов, по которым их можно было бы отличить друг от друга. Каждый ряд домов, как она заметила, словно вогнут внутрь. Ночью трудно было разглядеть, в каком они состоянии, но она подозревала, что на крышах недостает черепицы, а многие окна нужно застеклить. На парадной двери многих домов виднелись объявления о сдаче комнат, другие были просто салунами или танцевальными залами. На нескольких домах она заметила светящийся красный шар. Ей было известно, что это означает.

Ее несколько изумляло то, что вечер, невинно начавшийся в библиотеке, подходит к завершению в самом злачном районе красных фонарей Манхэттена.

Оглядываясь по сторонам, пытаясь определить расстояние до побережья и понять, где находится, она признавалась себе, что не совсем готова справиться с возникшим затруднением. Ее заманили льстивыми уговорами, приставаниями и в конце концов раззадорили и заставили принять участие в сборе мусора, а затем бросили, найдя другого компаньона. Ее сестре придется за многое ответить.

Она отступила назад, в тень, когда дверь одного из танцзалов распахнулась и шумная компания обнявшихся моряков, пошатываясь, вывалилась на улицу. Их грубые шуточки заставили ее щеки вспыхнуть. Она прижалась спиной к стене в темной нише подъезда на крыльце одного из пансионов, ибо отступать было некуда. Закрыла глаза и молилась, чтобы они прошли, не заметив ее.

Когда их голоса затихли, она отважилась выглянуть… и неожиданно увидела прямо перед собой пару светлых глаз, с любопытством уставившихся на нее. Кривая усмешка на лице мужчины стала шире, а затем он крикнул друзьям:

— Идите поглядите, что я нашел!

Она попыталась нырнуть в сторону, но реакция матроса была не так замедлена выпитым, как она надеялась. Он вытянул руки и уперся ими в стену по обеим сторонам от ее плеч, удобно облокотившись и перекрыв нишу.

Оглянулся через плечо в поисках друзей, потом снова взглянул на свою пленницу, все еще глупо ухмыляясь.

— Кажется, они не расслышали или не заинтересовались, — произнес он. Сильно подмигнул, помолчал, потом оглядел ее с головы до ног. — Наверное, не расслышали.

Не может быть, чтобы они не заинтересовались. Тут есть на что поглядеть. Необычная штучка для Кэнел-стрнт.

Она вздохнула. По крайней мере она знала теперь, где находится, но ничего хорошего ей это не сулило. Маловероятно, чтобы ее приняли за девушку благородного происхождения на Кэнел-стрит, при всех этих красных фонарях, подмигивающих ей почти с каждого крыльца и из каждого окна. Она поняла, что ей не следует покоряться обстоятельствам, особенно в присутствии этого пьяного матроса, тупо ухмыляющегося ей в лицо, но выбор у нее был очень ограничен. Она недостаточно сильна, чтобы отбить его атаку, и поскольку только начала поправляться после трех дней, проведенных в постели с больным горлом и ларингитом, то едва могла говорить шепотом, не то что кричать. Ей оставалось только притвориться бесстыжей и перехитрить его.

И двадцатитрехлетняя девушка, хорошо известная своей стыдливостью, смело взглянула в глаза матроса.

— Ты живешь недалеко отсюда? — спросил матрос, с надеждой поднимая брови.

Она покачала головой. Брови опустились, он нахмурился:

— Не могу же я привести тебя на корабль.

Она почувствовала облегчение. Кажется, выбора нет. Ему придется ее отпустить. Она стала отталкивать его руку.

— Не торопись. — Он все еще хмурился, быстро соображая. — Там есть переулок.

Эта идея привела ее в ужас.

— Нет, — сказала она. Ее простуженный голос почти не отличался от шепота и звучал скорее приглашением, чем отказом. — Только не переулок.

— Тогда прямо здесь.

Еще ужаснее. Ее глаза широко раскрылись, когда заскорузлая рука матроса проникла к ней под пальто и схватила за талию. Не успела она шевельнуться, как он шагнул к ней вплотную и приподнял, прижав к стене ниши. Она толкнула его в плечи, но это был бесполезный жест. Ноги больше не касались ступенек.

— Вы знаете, что за это надо платить? — спросила она.

И с облегчением увидела, что это заставило его остановиться. Матрос опустил ее на землю. И в тот момент, когда он сунул руки в карманы в поисках денег, девушка рванулась мимо него. Подобрав юбки, побежала по тротуару на дорогу, увернувшись от двух лошадей и фургона с пивом, как раз огибающих угол. Она снова потеряла направление и бежала куда глаза глядят, потом бросилась в узкий проход между двумя домами, чтобы перевести дух.

Глотая воздух, она почувствовала боль в груди. Вспомнила голос матери, которая только сегодня утром советовала ей еще денек повременить с выходом на улицу и говорила, что даже поход в библиотеку нежелателен. Но ей надо было учиться. Возможно, она и не была особенно бесстыдной, но, как и остальные члены семьи, отличалась упорством. Слова матери, сказанные за завтраком, остались без внимания и по иронии судьбы именно сейчас всплыли в памяти.

Сердце ее стучало так громко, что она услышала приближение матроса всего за секунду до того, как он снова схватил ее.

— Почему ты убежала? — спросил он.

Запах пива изо рта обидчика заставил ее отпрянуть. Она отвернулась, и ее чуть не стошнило, когда она почувствовала его губы на своей шее. Надеясь, что сейчас удар будет сильнее, чем в прошлый раз, она снова толкнула матроса в плечи. Ей показалось, что удивление на его лице, когда он отлетел в сторону, отражает ее собственное изумление.

Своего спасителя она увидела только после того, как матрос упал на колени, застонал, с трудом поднялся и, прихрамывая, убежал.

Незнакомец снял шляпу, отвесил глубокий поклон и произнес:

— К вашим услугам.

Жест получился величественный и был оценен, хотя и показался излишним. Она недоумевала, откуда он взялся.

— Благодарю вас, — тихо ответила девушка.

— Вы позволите? — спросил он, предлагая опереться на его руку, чтобы вывести ее из прохода.

Она заколебалась, пристально вглядываясь в него. Спаситель понял.

— Естественно, что после всех неприятностей вы проявляете осторожность, но я вас уверяю, не все мы так неотесанны, как этот ваш матрос.

— Он не мой матрос, — ответила она и с трудом сглотнула; горло у нее сильно болело.

— Вы плохо себя чувствуете.

Ее приятно удивило его замечание. Действительно, подумала она, ни в выражении лица, ни в поведении ее спасителя нет ничего угрожающего. Это был высокий мужчина с узким, улыбчивым лицом. Он всем своим видом выражал сочувствие, заботливо наклоняясь к ней. Его черные глаза пристально наблюдали за ней, словно призывая дотронуться.

— У меня болит горло, — сказала она. Мужчина кивнул:

— Я подозревал что-то в этом роде. Нам только нужно доставить вас туда, где вы будете в тепле и в безопасности.

Она приняла решение и подала ему руку. Они вышли из прохода на улицу и очутились в тусклом желтом круге света от газового фонаря. Когда из ближайшего салуна вывалились трое мужчин, она придвинулась поближе к своему спасителю. Это движение не ускользнуло от него.

— Харлан Портер, — представился он.

— Благодарю вас, мистер Портер. — Однако она не назвала свое имя. Иногда казалось, что ее фамилия звучит как синоним скандала, но до сих пор ей удавалось их избегать. И вовсе не хотелось менять такое положение. Она не допустит, чтобы какое-либо из ее ночных приключений выплыло на свет. — Вы найдете мне кеб?

— Буду счастлив, только нам придется пройти немного дальше. Обычно экипажи сюда не заезжают. Вероятно, вы уже убедились, что это не самая приятная часть города.

Девушка пошла рядом с Харланом Портером, благодарная за защиту. Улица больше не казалась такой мрачной в присутствии спутника; музыка и смех, доносящиеся из танцзалов, меньше резали слух. Они прошли несколько кварталов, и она заметила, что район постепенно становится более приличным. Дома здесь уже были не из досок, а из песчаника, исчезли колеи на дороге, вывески на конторах стали поновее, а прохожие уже не пошатывались. Красные фонари по-прежнему мелькали в некоторых окнах, но эти заведения, очевидно, предназначались для богатых клиентов.

— Кебы ездят по улице вон там, подальше, — сказал ей Харлан Портер. — Если хотите, можете подождать, а я пойду за кебом.

Она быстро замотала головой, не желая оставаться в одиночестве.

— Очень хорошо, но вы уже устали. Могу я предложить вам пройти коротким путем, вот здесь? — Он указал на проход между двумя домами, похожий на тот, где ее настиг матрос.

Первым инстинктивным побуждением было убежать. Но, рассудив здраво, она поняла, что лучше будет побороть страх. В конце концов не может же она избегать темных узких проходов всю оставшуюся жизнь. Даже большинство проходов в библиотеке, которую она любила посещать, были узкими и темными. Кроме того, она рассудила, что именно матрос представлял для нее угрозу, а не сам проход, и с ее стороны несправедливо подозревать в подобном поведении всех мужчин. Харлан Портер вел себя безукоризненно.

— Или вы предпочитаете обойти кругом? — предложил он.

Она покачала головой и дотронулась до шеи, жалуясь на боль.

— Я устала, — сказала она.

— Не пытайтесь говорить. Я понимаю. Мы сократим путь.

Она улыбнулась, полная благодарности к своему ангелу-хранителю. Снова взяв его под руку, она позволила Харлану Портеру завести себя в самую густую тень между домами.

— Насколько я могу судить, — небрежно произнес он на ходу, — единственный ваш недостаток в том, что вы слишком уж доверчивы.

И без всякого предупреждения, не считая этих слов, он сильно толкнул ее на кирпичную стену одного из домов и так же сильно надавил предплечьем ей на горло. Ноги у нее подломились почти сразу же.

Сознание медленно возвращалось. Сначала появилось приятное ощущение дыхания, потом неприятное ощущение чего-то холодного и мокрого на лице. Затем она услышала голоса, и через несколько мгновений сквозь завесу ее густых черных ресниц начал проникать свет. Словно чувства пробуждались в ней слой за слоем. Она тихо застонала и тщетно попыталась стереть с лица влагу.

Харлан Портер как раз приложил мокрый платок к ее лбу и щекам. Попытку оттолкнуть его руку он счел добрым знаком. Без чувств она не представляла для него ценности.

Они находились уже не в проходе. Это было первое, что она осознала, открыв глаза. Харлан Портер одной рукой поддерживал ее, а другой бурно жестикулировал, разговаривая с человеком, который стоял рядом. Они находились возле входа для слуг во дворе большого кирпичного дома, и ей показалось, что незнакомец вышел наружу потому, что не хотел пускать Харлана Портера в дом.

— Говорю тебе, Уикен, — снова повторил Харлан, — ему захочется посмотреть, что я ему достал. Она почти идеально соответствует его описанию.

Она заметила, как квадратные челюсти мистера Уикена сжались, а глаза прищурились, когда он скептически оглядел ее с головы до ног. Вряд ли ее ответный взгляд получился столь же угрожающим, несмотря на все усилия.

— Может, все так, как ты говоришь, Портер, но сперва тебе нужно пройти мимо меня, правда?

Харлан нахмурился:

— Ты хочешь попользоваться ею первым, в этом все дело? — Поскольку ответом на его вопрос было гробовое молчание, он в конце концов пожал плечами. — Твое дело, — сказал он. — Что до меня, мне наплевать, и для нее тоже никакой разницы, но если он когда-нибудь обнаружит, что ты пробуешь его товар, он вышвырнет тебя на улицу.

— Это угроза? — спросил Уикен.

— От меня-то он не узнает, — сказал Харлан. — Не могу поручиться за эту леди.

Взгляд Уикена вернулся к ней. Без всякого предупреждения его рука взметнулась и ухватила ее за горло. Пальцы сжались так крепко, что на коже остались синяки, а взгляд пренебрежительно скользнул по ее лицу.

— Ну? — спросил он. — Ты что-нибудь скажешь? Давление и боль в горле были такими сильными, что ей показалось, она сейчас снова лишится чувств. Девушка вцепилась в руку Уикена, пытаясь оторвать ее от себя, но тщетно. Глаза ее закрылись, и только рука Харлана Портера на талии удерживала ее от падения.

— Отпусти ее, Уикен, — сказал Портер.

Уикен медленно разжал руку и улыбнулся, когда она со свистом втянула воздух.

— Думаю, я могу рассчитывать на ее молчание.

Портер прислонил ее к стене и протянул к Уикену руку ладонью вверх.

— Я возьму свой гонорар за находку сейчас, благодарю вас.

— Только после того, как я сниму пробу. Может, она ничего не стоит; тогда мистер Бил не станет платить.

— Он всегда платит, потому что я всегда нахожу ему то, что он хочет.

Воспользовавшись моментом, пока Портер и Уикен пререкались, она оттолкнулась от стены, перепрыгнула через ограждение крыльца и понеслась через задний двор в проход позади дома. Не обращая внимания на крики Уикена и требования Портера остановиться, она бежала вдоль частокола, пока не нашла калитку. Нащупав щеколду, распахнула калитку и вбежала во двор следующего кирпичного дома. Бросилась прямо на заднее крыльцо, одним прыжком поднялась по ступенькам и из последних сил забарабанила в дверь.

Харлан настиг ее как раз в тот момент, когда дверь распахнулась. От толчка девушка очутилась в темном углу крыльца, где согнулась пополам, ловя ртом воздух.

Владелица дома вышла на крыльцо и заговорила резко весьма решительным тоном:

— Что здесь происходит? — Она вгляделась в темноту. — Харлан? Это ты?

Портер секунду помедлил на нижней ступеньке, потом отступил на вымощенную булыжником дорожку.

— И правда ты, — сказала миссис Холл с отвращением в голосе. — Не могу сказать, что мне нравится видеть, как ты крадешься возле моей клумбы с тюльпанами. — Она оглянулась через плечо и крикнула одной из женщин, стоящих в кухне: — Бет, неси сюда швабру. У нас тут вредитель.

Харлан поднял ладони:

— Погодите, миссис Холл, к чему обзываться.

Мадам подошла к краю крыльца и посмотрела вниз на Харлана.

— Я не обзываюсь, — ответила она, уперев руки в бока. И ласково улыбнулась. — Если вспомнить Шекспира… другим словом — крыса.

Звук сдавленного смеха из угла на крыльце привлек внимание миссис Холл. Она оглядела сжавшуюся фигурку девушки и погрозила Харлану пальцем:

— Полагаю, у тебя есть объяснение.

— Она из моей конюшни, — ответил тот.

Миссис Холл фыркнула, возмущенная этим ответом:

— Твоя проблема, Харлан, в том, что ты все время путаешь женщин с лошадьми.

Харлан посмотрел за спину миссис Холл, где с воинственным видом стояла Бет со шваброй в руках.

— Вам обеим не надо в это вмешиваться. Это дело мое и девушки.

— Мне кажется, она не желает иметь с тобой никаких дел, — заметила миссис Холл. — Правда, дорогая? — На ее вопрос последовал быстрый, выразительный кивок. — С меня хватит, Харлан. А теперь убирайся из моих владений, а то я пошлю Сэмюэля за полицией.

Харлан не двинулся с места, взвешивая шансы.

— Это займет некоторое время.

— Примерно две минуты, — резко ответила мадам. — Наш местный полицейский проводит время наверху. И, как знаешь, он не будет испытывать к тебе добрых чувств за то, что ты потревожил его покой. — Ее улыбка стала жестче, когда она увидела, какое впечатление произвело это заявление на Харлана. — А теперь удались.

Он сделал еще шаг назад, но искушение оказалось слишком сильным для Бет. Она рванулась мимо миссис Холл, подняв швабру, и набросилась на Харлана, тыча и подгоняя его щеткой, пока он не оказался за калиткой, по другую сторону частокола.

Миссис Холл быстро втолкнула гостью в дом и усадила за кухонный стол. Через минуту вернулась Бет, поставила на место швабру и стала кипятить воду для чая.

— Что она сама о себе может сказать? — спросила Бет, пытаясь достать из буфета кружки. Из-за своего небольшого роста ей это не удалось с первого раза. Тогда она слегка подпрыгнула и подтолкнула две кружки к краю полки. Оглянувшись, увидела, что девушка чуть улыбается, глядя на ее ухищрения. Некрасивое круглое лицо Бет осветила ободряющая улыбка.

— Ну, по крайней мере вы не потеряли чувства юмора.

Миссис Холл потерла висок одной рукой, гадая, что же ей на этот раз попалось.

— Думаю, Бет, наша гостья потеряла голос.

— Правда? — Бет посмотрела на гостью, вопросительно подняв брови.

Та смущенно прикоснулась к горлу и кивнула. Миссис Холл указала на ее шею, виднеющуюся из воротника платья и пальто:

— У нее синяки.

Бет посмотрела повнимательнее:

— Действительно. Мне следовало применить ружье, а не швабру. — Она вздохнула. — Видимо, нам не удастся узнать, как она связалась с таким подонком, как он.

— Не сейчас, — уныло произнесла миссис Холл. По-видимому, ее участие в ночном приключении так быстро не кончится. — Не могу же я просто дать ей уйти в таком состоянии. И возможно, Харлан затаился за углом. Думаю, лучше мне послать за Моррисоном, — Она повернулась к гостье: — Это мой друг, врач. Ему стоит вас осмотреть.

Она запротестовала, отчаянно мотая головой. От этого движения голова у нее закружилась, и это поубавило в ней решимости.

Миссис Холл быстро отдавала распоряжения:

— Бет, скажи Сэмюэлю — я хочу, чтобы он нашел доктора Джеймса и привел его сюда, потом закончишь готовить чай и принесешь в комнату напротив комнаты Миган. Я помещу туда эту молодую леди и найду ей какую-нибудь сухую одежду. Наверное, горячая ванна ей тоже не повредит. Позови Джейн, пусть она поможет тебе приготовить ванну. — Чувствуя себя почти что доброй самаритянкой, она помогла гостье подняться на ноги. — Кажется, у меня в комнате есть в аптечке немного опия. Захвати бутылочку, когда понесешь чай.

Бет ловко отдала честь, вызвав мимолетную улыбку мадам. Миссис Холл взяла свою пациентку под руку, поддерживая ее:

— Сюда, дорогая, мы о вас позаботимся.

У нее не оставалось выбора, как только подчиниться. Девушка и на самом деле испытывала большое облегчение от того, что теперь решения за нее принимает кто-то другой. Она едва переставляла ноги. Думать ясно ей было просто не под силу.

Миссис Холл трещала без умолку все время, пока помогала ей снять влажную одежду и надеть чистую ночную сорочку, стелила постель и расчесывала ей волосы. Она делала замечания по поводу ее внешности, качества ее одежды, искусного пошива платья н покроя пальто. Заметила, насколько странно видеть ее в компании Харлана Портера — она назвала его поставщиком молодых женщин только из почтения к утонченным, по ее мнению, чувствам гостьи, — потом мягко пожурила за то, что она оказалась там, где ей прежде всего не следовало находиться.

Подозрения миссис Холл не встретили возражений и не получили подтверждения, так что мадам терялась в догадках, правильно ли она судит о своей гостье. Когда миссис Холл протянула ей выпить опий, она приняла его без колебаний. Апатия была похожа на приятное теплое одеяло, и она погружалась в нее с наслаждением. Девушка поняла род занятий миссис Холл, поняла положение миссис Холл в доме, по все это не имело значения. Проявленная о ней забота внушала доверие. Скоро она наберется сил и уйдет домой, это только вопрос времени. Отдохнет несколько часов, а потом уйдет и придумает способ вознаградить миссис Холл за ее доброту. Это была ее последняя мысль перед тем, как уснуть.

Миссис Холл приказала Бет и Джейн оставить ванну, которую те притащили. Подоткнула одеяло вокруг своей гостьи и на цыпочках вышла из комнаты. Вспомнив, вернулась только для того, чтобы убрать из погребца все спиртное, затем пошла взглянуть, как там другие гости, ожидая появления Моррисона.

Она внезапно проснулась, испуганная, не понимая, где находится. Единственная лампа на ночном столике почти не давала света. Прищурилась и, посмотрев на часы на каминной полке, с трудом разобрала, что полночь только что наступила. Сердце ее постепенно успокоилось и стало биться равномерно. Она припомнила события вечера и, признав в незнакомой обстановке безопасное место, поплотнее укутала плечи одеялом и поглубже зарылась в мягкий матрац.

Дверная ручка повернулась. Она резко села и уставилась на внушительную фигуру, силуэтом вырисовывающуюся в дверном проеме. Первой ее мыслью, когда он вошел, было убежать, но затем она увидела, как он поставил на столик у двери кожаную сумку, и ей сразу стало легче дышать. Это доктор! От облегчения она едва не расхохоталась истерическим смехом.

Она смотрела, как он оглядел комнату и в конце концов подошел к ширме. Отодвинул в сторону одну из створок и пальцем попробовал воду в ванне, приготовленной Бет и Джейн. Как только он повернулся к ней, она отвела взгляд.

— Я помешал тебе принять ванну, — произнес он.

Она хотела ответить, что это не имеет значения, что сон тоже помог, но горло кольцом стянула боль, и она только пожала плечами. Широкая бретелька ночной сорочки соскользнула с плеча, и она поспешно подняла ее на место. К ее смущению, та снова соскользнула. На этот раз она не стала ее поднимать. Чувствуя себя крайне неловкой и застенчивой перед доктором, она опустила голову так, что волосы упали ей на лицо, закрыв от его взгляда.

— Твой жест скромности оценен по достоинству, — сказал он. — Впечатляет, но в нем нет никакой необходимости.

От этого сухого, циничного замечания ей захотелось заползти под одеяло. Наверное, он сознает, насколько красив, подумала она, и, вероятно, знает, что его пациентки полагают или надеются, что он заинтересуется ими лично, а не профессионально. Она дала себе слово быть выше этого.

— Не хочу тебе мешать, — сказал он, указывая на ванну, — У меня есть время.

Несмотря на собственное обещание, она заколебалась. Если бы он был мужчиной старше пятидесяти, с добрыми глазами и мягкой улыбкой, она бы иначе на него реагировала. Хорошо бы также, если бы у него было небольшое брюшко, или кривые ноги. Но ничего подобного не было.

Мужчина, вошедший к ней в комнату, был прям и высок, со стройными бедрами. Его манера двигаться напоминала ей гибкого черного кота, обходящего свою территорию. Его глаза были почти черными, они сдержанно и настороженно оглядывали окружающую обстановку. Несмотря на то, что он почти не обращал на нее внимания, она чувствовала себя очень напряженно. Ей все время казалось, что его скучающий, усталый внешний вид скрывает гнев. Крепко сжатые губы и впалые щеки придавали лицу неулыбчивый вид. Очевидно, подумала она, его вызвали к ней с какого-нибудь светского приема, и теперь он не желает скрывать своего отношения к испытываемым неудобствам.

Все в этом человеке вызывало в ней чувство неловкости.

— Давай, — более твердо произнес он, указывая на ванну. — Тебе это не повредит, возможно, даже поможет расслабиться.

Он все-таки доктор. Она переползла через кровать, а он сел в кресло с подголовником на противоположном конце комнаты. Очевидно, он считал, что она передвигается недостаточно быстро, поэтому прибавил устало:

— Я не собираюсь присоединяться к тебе.

Тут она так заторопилась, что задела ширму, когда огибала ее.

Она чувствовала себя несчастной и была недовольна собой. Она никогда не была такой робкой. Во всем виноваты опий, который дала ей миссис Холл, поздний вечер и поведение врача, вовсе не ободряющее пациента. Она сбросила сорочку и нашла в ящике гардероба шпильки. Заколов волосы наверх, чтобы не замочить, опустилась в ванну. Только успела закрыть глаза, наслаждаясь теплом, как услышала его голос.

— Мне сказали, что ты не будешь болтать слишком много, — сказал он, обращаясь к ней, — но я не ожидал полного молчания.

Она глотнула и попыталась что-нибудь произнести, но ничего не вышло.

— Меня это устраивает.

Странно, что он это сказал, подумала она. Хорошо, если у него в этой черной сумке окажется какое-нибудь лекарство, которое вернет ей голос. Ей хотелось сказать ему несколько слов по поводу его манеры обращения с пациентами. Она поглубже опустилась в ванну, влажные пары коснулись ее лица и горла. Так она просидела несколько минут, наслаждаясь приятными ощущениями тепла. Ей совсем не хотелось торопиться.

— Держи, — прозвучал его протяжный голос. Девушку так ошеломило его вторжение, что она еще глубже погрузилась в воду. Он держал над ней полотенце, давая понять, наверное, что пора вылезать.

— Нечего вести себя со мной, словно застенчивая девственница, — сказал он. — Это дело профессиональное, а не личное. — Сделал паузу, пристально глядя на нее. — Ведь так?

Она мигнула, посмотрела на него и медленно кивнула. Она чувствовала себя униженной и боялась, что он почувствует в ней некий личный интерес к себе. Вероятно, именно по этой причине он держался так отчужденно. Занятая своими мыслями, она едва успела поймать полотенце, когда он его бросил.

— Рыжие, — произнес он.

Она не расслышала и не поняла сказанное им.

— А? — Поморщившись, она слегка прикоснулась к горлу кончиками пальцев и, несмотря на боль, заставила себя выговорить: — Простите?

— У тебя рыжие волосы. Тут не слишком светло. Я не разглядел хорошенько. — Он помолчал. — Можно?

Она посмотрела на его протянутую руку, кончики пальцев которой находились всего в нескольких дюймах от ее уха, и кивнула. Рука коснулась ее щеки, и она поняла, что он пытается определить температуру. Синяки на шее также не ускользнули от его внимания. Он легонько дотронулся до одного из них и сказал:

— С тобой грубо обошлись сегодня вечером.

Она кивнула, не зная, что успела рассказать ему миссис Холл.

— Тогда хорошо, что я здесь. Посмотрим, что можно сделать. Тебе жарко. Быстро вылезай из ванны.

К ее радости, он выпрямился и отвернулся. Она быстро выбралась из ванны, вытерлась и надела ночную сорочку. Выйдя из-за ширмы, она заметила, что он снял жилет и бросил его рядом с фраком. Его взгляд упал на ее босые ноги.

— Ложись-ка лучше обратно в постель. Даже сквозь коврик пол холодный. Хочешь, я разожгу камин?

Она бы не возражала, но ей не хотелось обременять его. По-видимому, он это почувствовал, так как тихо рассмеялся, когда она заползла на кровать, и закутал ее плечи в одеяло.

— Все равно я этим займусь.

Она молча смотрела, как он умело действует. Когда он закончил, руки его стали серыми от пепла. Он подошел к фаянсовой миске и вымыл их.

— Не следует оставлять отпечатки пальцев, правда?

Она неуверенно улыбнулась, оценив его маленькую попытку пошутить, чтобы она не так смущалась.

— Думаю, тебе не помешает выпить.

Улыбка исчезла с ее лица, а рот от удивления приоткрылся.

— Исключительно в медицинских целях.

Она испытала облегчение. Многие врачи утверждали, что теплое виски с лимоном эффективно помогает при простуде, но сама она никогда не пробовала так лечиться. Она заметила, как он оглянулся вокруг, затем пожал плечами.

— Хорошо, что я пришел подготовленным. — Он пересек комнату, подошел к тому месту, где оставил черную сумку, и достал из нее на четверть заполненную бутылку шотландского виски. Обернулся и показал ей бутылку, — Стаканы есть?

Она не имела ни малейшего представления, где их можно найти, и отрицательно покачала головой.

— Тогда тебе придется пить прямо из бутылки. — Он поднес бутылку к кровати, присел на край и подал ей. — Ты сразу почувствуешь себя лучше, обещаю.

Виски было теплым и без всякого лимона, но она все равно ему поверила. Открыла бутылку и медленно поднесла к губам. Он подтолкнул бутылку под донышко, и она сделала большой глоток. Он снова подтолкнул ее, на этот раз подзадоривая насмешливым взглядом.

— Так-то лучше, — произнес он, ухмыляясь, когда она скорчила гримасу. — Очевидно, ты не можешь оценить хорошее шотландское виски.

От спиртного горло ее перестало так сжиматься.

— Я много не пью. — Это было почти правдой. От рюмки шерри у нее начинала кружиться голова. После двух рюмок она с трудом могла вспомнить, пила ли первую.

— Гордясь тем, что никогда не теряет контроля над собой, она и представить себе не могла, какой ущерб могут нанести три рюмки.

— Я тоже не пью много.

Без дальнейших понуканий она сделала еще один глоток. Возможно, шотландское не окажет такого действия, как шерри. По крайней мере на этот раз оно уже не имело такого неприятного вкуса.

— Похоже, виски быстро пошло тебе на пользу, — за метил он, отбирая у нее бутылку. Снова прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев. — Но так и должно быть. Ты уже не так горишь. — Его рука скользнула по ее лицу. Костяшки пальцев прикоснулись к губам. — Покажи язык.

Она широко раскрыла рот и высунула язык:

— А-а-а!

К ее удивлению, он рассмеялся:

— Я не совсем это имел в виду, но язычок у тебя очень красивый. Очень розовый. И зубы тоже чудесные. И гланды ты сохранила. — Он легонько толкнул ее снизу в подбородок. — Можешь закрыть. Я видел достаточно. Определенно следует сделать еще глоток.

Она ожидала, что он протянет ей бутылку, и поэтому слегка вздрогнула, когда он сам сделал из нее большой глоток.

Затем передал бутылку ей и позволил прикончить ее.

— Для человека, который не пьет много, ты вполне вошла во вкус.

Она ответила ему лукавой, немного сонной улыбкой.

— Мне нравится хорошее шотландское. — И теперь уж она не станет оспаривать его лечебное действие на больное горло. — В качестве лекарства, разумеется.

— Конечно, — сухо согласился он. Поставил бутылку рядом с кроватью и устроился поудобнее. Он откинулся назад, на спинку кровати из орехового дерева, и просунул под затылок свободную подушку. — Так гораздо лучше.

Несколько обеспокоенная его попытками растянуться рядом с ней, она отодвинулась к противоположному краю кровати. Ее движение не осталось незамеченным и вызвало его порицание.

— Тебе нет необходимости отодвигаться, Я не собираюсь на тебя нападать, но едва ли смогу до тебя дотянуться, если ты останешься там.

В том, что он сказал, есть определенный смысл, подумала она. Он уже помог частично облегчить боль. И едва ли сможет провести осмотр, если не притронется к ней.

Она пододвинулась поближе. Он взбил подушку и подложил ей под спину. Ее колени стукнулись о его колени, а бретелька ночной сорочки снова соскользнула с левого плеча. Она попыталась поднять ее, но движения ее стали неловкими. Спиртное и опиум оказывали действие не только на больное горло.

— Мы прекрасная пара, — заметил он. Нахмурясь, она странно посмотрела на него, не понимая.

Он откинул назад голову, открыв сильную шею, и закрыл глаза:

— Даже не припомню, когда у меня еще выдавался такой длинный день.

Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, она увидела, что уже миновала полночь.

— Уже наступил следующий.

— Очевидно. И начинается он точно так же. Господи, как я устал.

У нее было чувствительное сердце, и ей стало его жаль.

— Отдохните, — тихо сказала она.

— Милое предложение, но я ведь не за тем сюда пришел. Мне следует заняться тобой. Ты ятю ждала этого визита.

— Я не против. — Разговор давался ей с трудом, но не по той же причине, что раньше. Даже ей самой было слышно, как неясно звучат ее слова. — Миссис Холл удобно меня устроила.

— Не больно-то роскошно, — заметил он. Спартанская обстановка комнаты была очевидна для нее не меньше, чем для него, и все же она ответила со спокойной уверенностью:

— Однако здесь лучше, чем на улице.

Тут он открыл глаза и посмотрел на нее:

— Полагаю, ты права.

Она долго выдерживала его взгляд, потом отвела глаза. Собственная откровенность ее смутила.

— Ты опять пылаешь.

Она чувствовала, что это так, хотя не по той причине, о которой он думал, — по крайней мере она надеялась, что он отнесет это за счет болезни. Она позволила ему пощупать пульс на шее.

— У тебя сильное сердцебиение.

Она кивнула.

— Почему бы тебе немного не опустить одеяло, чтобы я мог взглянуть?

Она отругала себя за глупые колебания, ведь голос его звучал так равнодушно. Почувствовала, как он подталкивает одеяло вниз ладонью. Она ведет себя глупо, промелькнула у нее мысль.

— Как мне тебя осмотреть, если ты не даешь даже взглянуть на себя?

Конечно, он прав, и все же она не могла пошевелиться. Его черные глаза испытующе смотрели в ее глаза.

— Ты же на что-то рассчитываешь, — прибавил он. Но она уже не была так уверена, что ждет от него чего-то.

— На многое не рассчитываю.

Словно в подтверждение ее слов, он расхохотался.

— О, с тобой действительно плохо обошлись! Это говорит не в пользу таких мужчин, как я.

Она предположила, что он говорит о медиках вообще, и не попросила уточнить. Он стянул с нее одеяло. Его пальцы скользнули по вырезу ночной сорочки и замерли, слегка прикоснувшись к верхней пуговке. Она положила ладонь на его руку и покачала головой.

— Я сама. — Теперь говорить было легче, однако голос оставался хриплым. И она снова понадеялась, что он примет это только за проявление заболевания.

— Ты не из болтливых.

Он уже раньше сделал это замечание. По опыту она знала, что многих людей это беспокоит.

— Да, — тихо подтвердила она. — Не из болтливых. — Она покончила с первой пуговкой.

— Еще одну, — приказал он.

Она взглянула на него непонимающе. Он указал на ее руку:

— Еще одну пуговку, пожалуйста.

Она расстегнула ее пальцами, которые стали непослушными из-за виски и опия. И уставилась на его руку, повисшую в воздухе у самого ее сердца.

— Твой румянец начинается прямо отсюда, — сказал он. И прикоснулся кончиками пальцев к коже как раз над бьющимся сердцем.

— С твоим сердцем все в порядке. — Он расстегнул еще одну пуговку на ее сорочке и приказал: — Придвинься поближе. — Поскольку она находилась в оцепенении, его руки обхватили ее, чтобы придвинуть к нему. Он положил ладонь ей на спину, возле лопатки.

Его уверенный жест, в котором не было ничего личного, заставил ее почувствовать облегчение, но сердце ее билось учащенно, а в голове стоял туман.

— Сделай глубокий вдох, — приказал он. — Вот так. Задержи дыхание. — Он потер ладонью ее спину, — Теперь медленно выдохни.

Она послушалась. Сердце стало биться ровнее, дыхание замедлилось.

— Так-то лучше, — заметил он. — Мне в какой-то момент показалось, что ты можешь потерять сознание.

— Мне тоже, — ответила она с мрачной серьезностью. — У меня немного кружится голова.

Он отпустил ее:

— Тебе следует лежать.

Это самое лучшее из его предложений, подумала она.

— Хорошо.

Она вытянулась на боку, подложив под голову подушку.

— Я не очень-то умею обращаться с больными, — признался он, снова прикоснувшись к ее щеке.

Она удивилась такому признанию, но потом вспомнила его замечание по поводу прошедшего дня. Возможно, он вовсе не такой уж самонадеянный; возможно, его самолюбие уязвлено неудачей с одним из предыдущих пациентов. Ей показалось, что они поменялись местами и это ее позвали в качестве целителя. И по-доброму улыбнулась ему.

— По-моему, у вас чудесно получается, — сказала она.

Он мигнул, глаза его потемнели.

— Ну спасибо. Очень мило с твоей стороны подбодрить меня.

Ее улыбка стала шире, а ресницы сонно опустились. Самым заветным ее желанием было иметь ту же профессию, что и у него. Она решила сказать ему об этом.

— Надеюсь, когда-нибудь у меня тоже так хорошо получится.

— Так ты признаешь, что тебе есть чему поучиться?

Она выразительно кивнула. Неужели он мог в этом сомневаться? Она широко зевнула и потянулась, сунула одну руку под подушку и повернулась на бок.

— Так ты хочешь кое-чему у меня поучиться?

— Мне бы очень хотелось. — Она говорила серьезно. Не считая его манер, на нее произвела впечатление его преданность делу. Возможно, ему не понравилось, что прервали его светские развлечения, но ведь он все равно пришел.

— Ты меня удивляешь, — сказал он. — Не ожидал такого, когда шел сюда вечером.

Кажется все, кроме Харлана Портера, понимали, что девушка не из борделя. Она слишком устала, чтобы думать, почему получается так, хорошо это или плохо; просто поглубже зарылась в подушку и пробормотала:

— Гм-м-м.

— Ты собираешься уснуть?

Она покачала головой, ощущая, как сон медленными волнами накатывается на нее. Почувствовала, что он слезает с постели, И уснула.

Ее разбудил жар его тела. Она была поражена, осознав, что трогает его повсюду… и еще больше поразилась, обнаружив, что даже теперь не отодвинулась. Он плотно прижался к ней, его руки затерялись в водопаде ее темно-рыжих волос, рот касался ее уха. Дыхание его было горячим и сладким. Он что-то шептал ей. От его прикосновений и этого страстного шепота по ее спине пробегала дрожь. Восхитительное ощущение охватило все ее тело. Руки скользили вокруг его грудной клетки. Ее волосы рассыпались по их плечам и груди, опутывая и соединяя. Она положила голову ему на плечо и прижалась губами к его коже.

Тепло его тела окутывало ее. Она сильнее прильнула к нему, испытывая удовольствие от его силы и жара. Его пальцы погладили ее руку, И не было в мире ничего более естественного, чем улыбнуться и прижаться к нему губами. Она почувствовала, как отвердел его сосок, когда она взяла его в рот. Ее груди налились. У нее вырвался прерывистый вздох. Казалось, его руки были одновременно везде, вызывая неведомые ей доселе чувства. Она обхватила своими руками его плоть, и он застонал в предвкушении удовольствия.

Он ласкал ее, прижимаясь к ней и продолжая стонать. Их ноги переплелись. Затем он изогнулся и перевернул ее на спину. Его колено раздвинуло ее бедра. Она всхлипнула от неожиданно нахлынувшей страсти. Он прижал свои губы к ее, проникая языком вовнутрь. Его рот был твердым и жадным. Она ощущала кончик его языка. Девушка беспокойно задвигалась, пытаясь столкнуть его, выгибаясь дугой, но вес его тела придавил ее, а его грудь показалась твердой стеной.

На мгновение она испугалась своих ощущений, того неведомого чувства, что он вызвал в ней. Пытаясь схватить его за волосы, она промахнулась. Хотела оцарапать, но вместо этого задела лишь край уха. Он подался назад, его глаза потемнели, и он опустил голову. Завороженная этими глазами, она в последний момент выгнулась и отвернулась. Губы его прошлись по ее щеке, подбородку и, наконец, по изгибу шеи. Она отталкивала его, упираясь ладонями во вздувшиеся мускулы, пока он целовал ее тело.

Он что-то шептал ей на ухо. Она слышала слова, но почти не понимала их смысла. Его руки гладили ее, дразнили, незнакомые ощущения волнами растекались по коже. Она не в состоянии была думать. Он прижал свои губы к ее рту, его язык кружил вокруг ее языка, толкался, пытаясь проникнуть как можно глубже.

Внезапно он оторвался от нее. У нее захватило дух от этой потери, она задрожала. Протянула руку, чтобы обрести равновесие, и он улыбнулся, словно понял ее желание. Оттолкнул ее руку и встал на колени между ее бедрами. Отвел назад поднятые колени, приподнял ягодицы и сильным рывком вошел в нее.

Она закричала. Боль была неожиданной. Не успела она перевести дыхание, как он вышел и снова вошел. На этот раз она схватилась за его плечи и держалась. Выгнулась дугой и почувствовала его глубоко внутри себя. В ней снова проснулось наслаждение, вызванное настойчивостью его тела. Она была полна им, и часть боли, порожденная пустотой, исчезла.

Девушка принимала силу его толчков, ритм их слияния. Ее голова металась из стороны в сторону, но ни один звук не сорвался более с ее полураскрытых губ. Он не оставил ей выбора. Она должна только подчиниться. Нахлынувшая волна ощущений требовала, чтобы она сдалась, и она прекратила борьбу. Дыхание его стало хриплым, а она могла втягивать воздух только мелкими частыми вдохами. Она чувствовала его напряженные мышцы, когда жажда снова и снова заставляла его проникать в нее.

Наслаждение горячей волной проникло внутрь, когда он вскрикнул.

Он рухнул на нее сверху и почти тотчас же уснул. Несмотря на свое возбужденное состояние, она примостилась в изгибе его тела и тоже заснула.

Во второй раз боли не было.

Позже она потихоньку сползла с кровати, нетвердо держась на ногах. Ей пришлось ухватиться за спинку, чтобы сохранить равновесие. Она старалась не смотреть на кровать и на лежащего там мужчину. Когда она наконец-то почувствовала, что может двигаться не спотыкаясь, то прошла за ширму. Вода в ванне остыла, но она воспользовалась ею, чтобы унять тянущую боль. Проделывая все это, она не совсем ясно понимала, что делает и почему. Движения ее были неуклюжими.

Она нашла свою одежду в шкафу. Сняв с себя сорочку, перекинула ее через ширму и медленно оделась, стараясь не разбудить того, кто лежал на кровати. Закончив, присела у туалетного столика и расчесала волосы. Движения ее стали решительными, резкими и почти наказующими. Она не смотрела на себя в зеркало. Глаза ее были прикованы к ночной сорочке и к пятну крови на подоле.

Она моргнула и вернулась к действительности. Двигаясь автоматически, едва осознавая цель своих поступков, она взяла сорочку и скатала ее в комок. Ей не хотелось оставлять в этой комнате никаких следов. После ее ухода будет так, словно ничего не произошло. Ничего.

Она накинула пальто и попыталась спрятать сорочку под ним. Но сверток был слишком большим. Тогда ее взгляд упал на черную кожаную сумку возле самой двери. Поколебавшись всего секунду, она взяла ее, чуть приоткрыла и затолкала внутрь свою ночную сорочку.

Потом оглядела комнату, желая убедиться, что ничего не забыла. Странно, подумала она, почему я подумала об этом именно тогда, когда только и хочу забыть обо всем.

Она осторожно открыла дверь и прислушалась к звукам в коридоре. Наверху было тихо. Музыка доносилась снизу. Не оглянувшись, она вышла в коридор и направилась к лестнице черного хода. Ее побег прошел успешно. Никто не встретился ей на лестнице. Кухня была пуста.

Она снова остановилась у двери черного хода. Мысль о том, что могло ждать ее снаружи, так же пугала, как и то, с чем она столкнулась наверху. Ее рука на ручке двери задрожала. Она крепко сжала ее.

Глубоко вздохнув, повернула ручку и толчком открыла дверь. Затем побежала, зная, что самое важное для ее будущего теперь — не оглядываться.

Кеб провез ее вдоль всего Бродвея до 48-й улицы. Даже ночью здесь было оживленно. Мелкие торговцы выставляли товары для ранних покупателей и последних запоздалых прохожих. Молочные фургоны развозили продукты по меблированным домам, а рестораны выставляли на улицу самых упрямых посетителей. Не интересуясь всем этим шумом и суетой, она скорчилась в углу коляски, отвернувшись от окна. Потом быстро расплатилась с извозчиком, нагнув голову, чтобы не быть узнанной, и прошла последние два квартала пешком, когда кеб скрылся из виду.

Дом на пересечении Бродвея и 50-й улицы не намного уступал по размерам французскому загородному дому, похожему на дворец, который послужил для него моделью.

Розовые кусты обрамляли фундамент из гладкого серого камня, а с южной стороны шпалеры были увиты вьющимися растениями. Она вошла во двор перед домом, толкнув железную калитку, а затем обогнула дом и подошла к двери черного хода. Над притолокой был спрятан ключ. Она поднялась на цыпочки и достала его.

В доме было тихо. Это ее удивило. Она ожидала, что кто-нибудь будет ее ждать, но, очевидно, никто не лишился сна от тревоги за нее. Это могло означать только, что сестра придумала какую-то историю, которая правдоподобно объясняла ее отсутствие.

Она сбросила туфли и взяла их в руки. Не было необходимости зажигать лампу — она могла найти дорогу к своей комнате и в темноте. Проскользнув в спальню, она поставила на пол туфли и черную кожаную сумку. Разожгла огонь в камине, сняла с себя всю одежду и бросила в камин, помешивая кочергой, чтобы не затушить огонь тканью. Туда же отправила и сорочку, а сумку доктора затолкала под кровать. Потом, вымывшись, забралась в постель.

И поразительно быстро заснула.

Разбудила ее грубая рука, толкавшая в плечо. Шторы на окнах были раздвинуты, и свет заполнил комнату. Даже с закрытыми глазами она ощущала свет и тепло солнечных лучей. Медленно открыла глаза и увидела прямо над собой напряженное и взволнованное лицо младшей сестры.

— Ты хоть имеешь представление, как я перепуталась, когда ты исчезла? — спросила та резким шепотом. — В котором часу ты вернулась? Я большую часть ночи бегала на улицу и обратно, искала тебя! А это было нелегко, потому что мама и Джей Мак играли в карты в гостиной до полуночи. Я знаю, с моей стороны было нехорошо уйти с Дэниелом, но ты сыграла со мной еще более злую шутку. — Она нахмурилась, в ее глазах появились слезы. — Это ведь была шутка, правда? О, Мэгги, я так виновата, но мне необходимо знать, что с тобой все в порядке. Пожалуйста, скажи мне, где ты была все это время?

Мэри Маргарет Дэннехи мигнула. Медленно села, и рука сестры упала с ее плеча.

— Знаешь, Скай, — осторожно произнесла она. — Я не имею ни малейшего представления.