Глава 16

Леди Маклоу точно знала, что нужно сделать, чтобы бал имел грандиозный успех. Несколько лет назад ее бал стал гвоздем сезона оттого лишь, что она пригласила на него лорда Байрона, и тот читал стихи о любви. Это обеспечило присутствие на балу всех легкомысленных женщин Лондона, о чем леди Маклоу позже похвасталась своей сестре.

Легкомысленные женщины обладают свойством взбадривать всех: в джентльменов они вселяют надежду, а благородным дамам помогают понять, что есть некто, о ком интересно посудачить.

Сегодня леди Маклоу была больше чем уверена, что место королевы бала утвердится за ней.

– Не уверен, что нам это так уж необходимо, Генриетта, – раздраженно ворчал ее муж.

Генриетта Маклоу уже в сороковой раз повторяла себе, что, если бы ей посчастливилось обзавестись более интересным супругом, то не удалось бы устраивать столь романтические вечера. Если бы Фредди не был Фредди, они могли бы говорить дома о чем угодно, и она не проводила бы большую часть времени в мечтах о фантастических развлечениях.

– Маски, дорогой, вот в чем изюминка. Лакеи каждому выдадут маску при входе, и потом гости не будут снимать их: таково мое условие.

Фредди озадаченно почесал в затылке.

– А как насчет герцога Йоркского? – спросил он. – Не можешь же ты приказать герцогу носить маску.

– Полагаю, он не приедет.

– Да? Но я видел его сегодня, – пробормотал Фредди, поправляя воротник, – и он сказал, что ни за что не пропустит этот вечер.

– Ну и отлично! Кстати, тебе тоже придется надеть маску, Фредди.

– Что?

– Маску!

– Неужели это так уж необходимо? – Заметив строгий взгляд супруги, Фредди виновато потупился: – Ну ладно, ладно, сдаюсь!

Отвратив очередное несчастье, связанное с пребыванием в браке, Генриетта совершила краткий обход нижнего этажа. Сотни масок из черного шелка для мужчин и розового – для женщин ожидали гостей в вестибюле. Свечи были зажжены, лакеи готовы заменять их по мере надобности. Триста бутылок шампанского уже стояли в ведрах со льдом. В доме слышалось негромкое гудение: пустой бассейн снова наполняли водой до краев.

И тут все началось. Сначала Генриетта услышала низкий возбужденный голос графини Милфорд, а затем на протяжении часа к подъезду прибывали одна карета за другой, и их вереницы растянулись в разные стороны на целые кварталы. Дворецкий едва успевал выполнять свои обязанности, не позволяя никому войти без маски.

Прелесть ситуации заключалась в том, что любая девушка в зале могла позволить себе танцевать с отъявленным плутом, а поскольку на обоих были маски, это никого не шокировало. В результате у каждой возникало волнующее ощущение, что давно ожидаемый принц вот-вот найдет ее.

Жены также высоко держали головы и бесстрашно поглядывали направо и налево в поисках любовников, а мужья спешили к карточным столам, зная, что выражение лица их не выдаст, или не спеша прохаживались по залу, вспоминая о шалостях юности.

Но никто так не радовался возможности надеть маску, как мисс Джозефина Эссекс, известная прежде как Шотландская Колбаска.

На этот раз она отдала свою ротонду лакею, не моргнув глазом. В прошлом месяце Джози вся извертелась в поисках укромного уголка, потому что без спасительной ротонды стыдилась своего тела; вот почему, как только мадам Рок прислала одно из заказанных ей платьев, Джози его тут же надела. Новое платье вместо того, чтобы следовать линиям корсета, подчеркивало линии ее собственного тела и имело яркий сине-фиолетовый цвет, хотя, пожалуй, мрачноватый для дебютантки. Но Джози было все равно.

– Господи! – Увидев платье, Гризелда всплеснула руками, и этого оказалось достаточно, чтобы Джози почувствовала себя на верху блаженства.

Она внимательно смотрела на себя в зеркало, надев только короткий корсет, поддерживавший грудь, и ощущение волнения было почти мучительным. Джози чувствовала, как шелк обволакивает ее не стиснутые корсетом бедра, и наслаждалась его шуршанием. Конечно, она выглядит слишком крупной, слишком тяжеловесной... или это ей только кажется?

Сделав глубокий вдох, Джози подошла вплотную к зеркалу, стараясь следовать урокам Мейна. Воспоминание о том, как выглядели обрывки ее розового платья на его мускулистом теле, вызвало у нее смех, однако вид собственной фигуры, которой новое платье придало женственный облик, о каком она прежде только мечтала, заставил ее критически прищуриться.

Похоже, Мейн прав; не зря же его считали ветераном, испытанным в сотнях любовных приключений. Имоджин сказала, что он похож на усталого Люцифера.

Джози осталось надеть розовую маску. К счастью, этот цвет прекрасно сочетался с цветом ее платья.

Она оглянулась в поисках Гризелды, выбравшей на этот раз ярко-красное платье, присланное ей мадам Рок.

Откровенно говоря, Джози с трудом узнавала свою покровительницу. Когда они познакомились несколько лет назад, Гризелда казалась живым олицетворением хорошенькой английской аристократки. Одевалась она с тщательной продуманностью, приличествующей вдове, заинтересованной в своей репутации. Эту веселую и обворожительную женщину мало интересовал противоположный пол, если только речь не заходила о возможности посудачить о слабостях мужчин. Обычно за нею увивалась парочка глуповатых молодых людей, никчемных и способных только проблеять стихи да предложить даме руку, чтобы сопровождать ее к ужину.

Но по неизвестной причине в последние несколько месяцев Гризелда заметно изменилась, хотя Джози не могла бы сказать точно, в чем именно. Ярко-красное платье от мадам Рок было скроено таким образом, что полотнища алой ткани окутывали ее плечи и спускались почти до талии, пересекаясь, но не соединяясь. Разумеется, такое платье не слишком шло дебютантке, но для вдовы подходило как нельзя лучше.

– Лучше я не стану надевать розовую маску, – заявила Гризелда, – а надену одну из черных.

Лакей попытался произнести что-то насчет инструкций леди Маклоу, но это не возымело никакого действия и через две секунды Гризелда со счастливым видом завязывала тесемки маски.

– Так ты выглядишь потрясающе, – прошептала Джози. – По контрасту с черным твои волосы кажутся серебряными.

– Серебряными! Неужели?

Джози рассмеялась.

– Они словно освещены лунным светом. Хорошо, что сегодня ты не завила их колечками.

– Это потому, что настало время для перемен, – Гризелда удовлетворенно кивнула. – А теперь давай поговорим о тебе. Я предлагаю серьезно подумать о твоем замужестве, Джози. Разве Имоджин и Мейтленд были счастливы?

– Боюсь, что нет.

– Я уж не говорю о своем случае, – заметила Гризелда величественно и поправила шаль так, что та спустилась до локтей и образовала нечто вроде рамки для ее платья. – Войдем?

На мгновение они задержались на пороге первого бального зала леди Маклоу, и тотчас же лакей предложил им шампанского. Но прежде чем Джози успела протянуть руку за бокалом, трое джентльменов поклонились им.

– Я, – сказал один из них, – Принц Перпалузетон.

Джози мгновенно насторожилась. Эти молодые люди определенно бросились к ним не ради Гризелды и ее красного платья.

Через минуту к их компании присоединились еще двое джентльменов, и впервые в жизни с чувством головокружительной радости Джозефина Эссекс осознала, что флиртует сразу с четырьмя мужчинами.

Гризелда уже вальсировала с Принцем Перпалузетоном, но Джози ощущала себя слишком счастливой, чтобы танцевать. К тому же она знала, что танцует ужасно, поэтому чуть позже оказалась в центре оживленного кружка, обсуждавшего самую популярную и желанную в Лондоне книгу мемуаров графа Хеллгейта.

– Возможно, я и не знаю, кто ее написал, – сказал джентльмен в оранжевом жилете, чья маска ухарски сидела на его гигантском носу. – Но вопрос не в том, чьи мемуары мы читаем. Женщина, с которой он познакомился в «Олмаке», – это, похоже, леди Лоркин.

– Вовсе нет, – возразил высокий молодой человек со светлыми усами. – Эти мемуары – позор, но глава не может относиться к леди Лоркин.

К их кружку присоединился еще один джентльмен, и Джози безошибочно узнала эти скулы и прямые брови. Она узнала бы их, какую бы маску он ни надел, и даже его костюм не имел никакого значения.

На Мейне был гранатового цвета сюртук, плотно облегавший мускулистое тело и сшитый, вероятно, именно для этого вечера.

На мгновение Джози забыла о своем преображении, когда его взгляд быстро обежал ее фигуру. Одна его бровь поднялась, и не надо было обладать женской интуицией, чтобы понять: он одобрил ее сегодняшний туалет в такой же степени, в какой питал отвращение к корсету.

– Мы обсуждаем непристойное литературное произведение, сэр, – обратилась Джози к Мейну. – Речь идет о мемуарах графа Хеллгейта. К сожалению, мне не посчастливилось их прочесть, но я достаточно о них слышала от сестер. Этот Хеллгейт рассматривал близкие отношения с женщинами как вызов, а не как соблазн, которому следует противостоять.

– Интимные отношения вне брака – всегда вызов, а не соблазн, – задумчиво ответил Мейн; при этом у него был вид утомленного Люцифера или человека, уставшего повторять общие места.

– Но женщины редко так считают, – заметила Джози. – По правде говоря, мне эта точка зрения представляется сугубо мужской. Поэтому никому не приходит в голову, что эти мемуары, возможно, насквозь фальшивы и написаны женщиной.

– Но это же из ряда вон выходящий обман! Думаю, есть леди, питающие отчаянную надежду стать следующей ошибкой Хеллгейта, – сказал высокий джентльмен саркастическим тоном. – Особенно если речь пойдет о трехтомнике в красивом кожаном переплете.

Оранжевый жилет набрал в грудь воздуха.

– Сэр, здесь присутствует молодая леди!

– И тем не менее ее разговор не шокировал, – заметил Мейн.

– В случае когда речь идет о менее чем обворожительном мужчине, – сказала Джози, – женщина всегда должна защищаться от соблазна интимных отношений.

– Женщине следует защищать свою добродетель в любом случае, – парировал оранжевый жилет.

– Если хоть раз женщина поведет себя недостойно, так, как описано в мемуарах графа Хеллгейта, она сама станет недостойной личностью.

– Тише, тише, сэр! – вмешался Мейн. – Вы говорите так, будто ошибки, совершенные по любви, искупить невозможно.

– Верно, скандалы такого рода оскверняют душу, и выздороветь от них невозможно. Какой бы ни была падшая женщина, она никогда не обретет вновь подлинной женской сущности: святости и чистоты. Она уже запятнана!

– Похоже, он не согласен с тем, что пятна можно отмыть, – сказал Мейн на ухо Джози. – Может быть, он имеет в виду свою жену. Потанцуем?

– С удовольствием! – Джози повернулась к Мейну с новообретенным чувством свободы, пришедшим с отсутствием корсета, и уверенностью, порожденной тем, что теперь на нее были устремлены десятки восхищенных взглядов. Так чудесно ощущать себя соблазнительной и с улыбкой опираться на руку самого красивого мужчины на свете.

– Послушайте, похоже, у вас две левых ноги, – сказал Мейн после того, как Джози в очередной раз наступила ему на ногу. – В чем дело? Разве вы не запомнили замечаний учителя танцев Эвана, которого переманили на север?

Джози вспыхнула:

– Вы правы: по правде говоря, я ужасно неуклюжа...

– Ладно, я вернусь к вам позже, когда объявят вальс. – Мейн бесцеремонно увел ее с танцевальной площадки. – Можете пока постоять и позволить своим обожателям поглазеть на ваш бюст, а я попытаюсь найти Сильви.

– Интересно, в каком она платье?

– В желтом, – ответил Мейн. – И в черной маске.

– Гризелда тоже надела черную маску...

Тут возле них остановился высокий мужчина с темными волосами, падающими на лоб, и оценивающе оглядел их.

– Скевингтон, – обратился к нему Мейн, – могу я доверить тебе мисс Эссекс? Я подумал, что мне пора поискать свою невесту, а заодно и опекуншу этой дамы.

У Скевингтона оказалась очаровательная улыбка.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия. – Он вежливо поклонился.

– Скевингтон слишком большое значение придает одежде, – заметил Мейн, указывая на вышитый жилет приятеля, – но я не считаю это смертным грехом.

Джози с улыбкой посмотрела на молодого человека, который, похоже, ничуть не обиделся на критическое высказывание по поводу своего жилета.

– Рискую показаться излишне навязчивым, но не могу ли я пригласить вас на танец, мисс Эссекс?

– По правде сказать, я предпочла бы на время уйти отсюда, – призналась Джози.

Скевингтон кивнул, и Джози пошла, не оглядываясь, к выходу своей новой походкой, покачивая бедрами, надеясь, что Мейн смотрит ей вслед.

В конце концов она все-таки не утерпела и обернулась. Его не было. Он ушел.