Глава 10
Стенмор направил лошадь к небольшой полянке, где, как он знал, находилась полуразвалившаяся лачуга, и вгляделся в темноту. Это было одно из последних мест, которое стоило, по его мнению, обыскать. Как бы не пришлось возвращаться с пустыми руками, подумал граф и нахмурился.
Лачуга развалилась в те времена, когда Стенмор был еще мальчишкой. Последний раз он приходил сюда лет пятнадцать назад. Лачуга когда-то служила прибежищем для егерей поместья, но на протяжении нескольких десятков лет там уже никто не жил.
Развалины стояли на дальнем конце поляны в окружении высоких платанов и древних дубов.
Здесь мальчик вполне мог укрыться от непогоды.
Стенмор спешился, привязал лошадь к низкой каменной стене и обвел глазами укрытие. Хотя половина крытой камышом крыши провалилась уже много лет назад, место не выглядело заброшенным. У стены лежали аккуратно сложенные сучья. Кожаные петли, крепившие дверь к стойкам, давно сгнили, но кто-то совсем недавно привалил к узкому проему большую крепкую доску. Даже единственное окошко оказалось затянутым изнутри кожей от ненастья.
Подул ветер, и Стенмор ощутил запах дыма. В лачуге кто-то есть, подумал он.
На всякий случай граф обошел ветхое строение кругом. В этой местности время от времени появлялись цыгане, хотя осенью они редко располагались табором в этой части имения. Сбежавший из-под стражи преступник или нищий бродяга тоже вряд ли мог очутиться в этом удаленном от дорог и ферм месте. Скорее всего мелкий ремонт жалкого строения произвел кто-либо из детишек из его поместья или из Мелбери. Это место их словно магнитом притягивало. Будучи ребенком, он сам частенько играл здесь в «штурм крепости». Сколько раз вел он к победе свою «армию», состоявшую из сыновей дровосека и мальчиков Трентов, сражаясь против фермерских мальчишек из Мелбери.
При свете молнии он увидел, что серьезный ремонт в домике не производился. Из небольшой расселины в рыхлой задней стене струился дождевой поток. Приняв все меры предосторожности, Стенмор опустился на корточки и заглянул через расселину внутрь. Там был разложен маленький костер.
Детская ладошка аккуратно подложила в него сломанную ветку, и в этот момент Стенмор заметил вторую руку парня.
Это был Джеймс.
Стенмор почувствовал огромное облегчение. Он долго смотрел на мальчика, сидевшего к нему спиной. Граф видел лишь его вытянутые руки, запачканные на коленях штаны, голые лодыжки и ступни. Хотя май был на исходе, ночи стояли холодные. Летом даже не пахло. И все же в эту грозовую ночь Джеймс предпочел ветхую лачугу уюту и роскоши, окружавшей его в Солгрейве.
Стенмор обошел развалины и вернулся к подпертой доской двери.
– Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Граф толкнул дверь и заглянул внутрь. У дальней стены из-под рухнувшей камышовой кровли виднелись две босые ступни.
Дождь между тем припустил еще сильнее, и сквозь дыру в крыше хлынула вода. Окинув взглядом низкие, неустойчивые балки, Стенмор присел на корточки перед укрытием, где прятался мальчик.
– Нет смысла скрываться. Ты промок до нитки. Заболеешь лихорадкой и через неделю-две умрешь.
Джеймс не двинулся с места. Стенмор обвел помещение взглядом. В последнее время здесь, видимо, кто-то обосновался. Угли и зола в костре свидетельствовали о том, что на огне готовили пищу. В углублении у стены лежали косточки кроликов и белок. Подумав о том, что кто-то охотится в его лесу, Стенмор снова переключил внимание на мальчика.
– Хватит, Джеймс! Я тебя вижу.
Тут граф вспомнил, что мальчик плохо слышит, и отодвинул в сторону камыш, под которым тот прятался.
Глаза у мальчика были точь-в-точь такие, как у Элизабет. И волосы тоже. Граф протянул мальчику руку.
– Пора возвращаться в Солгрейв.
Джеймс продолжал не мигая смотреть на графа с явной враждебностью.
– Из-за тебя в доме настоящий переполох. Миссис Форд отправилась искать тебя в это ненастье одна, пешком. Мы с трудом уговорили ее вернуться. Но если я тебя не привезу, она снова пойдет тебя искать. Простудится и заболеет. И виноват в этом будешь ты.
Джеймс молча поднялся.
Стенмор загасил ногой костер, в то время как мальчик прошел к двери и остановился в ожидании. Граф сделал ему знак выйти, вышел сам и очень удивился, заметив, что Джеймс поставил на место подпиравшую дверь доску.
Под дождем они в полном молчании проследовали к лошади. Стенмор посадил ребенка на круп животного, поразившись, как мало тот весит.
Но обратном пути ни один из них не произнес ни слова.
В доме воцарилась тишина. Измученные событиями дня, все спали. Ребекка сидела в кресле в своей спальне, предавшись размышлениям.
Никогда еще она не испытывала такой тоски и страха, как в тот момент, когда обнаружила исчезновение Джейми. И такой радости, когда увидела, что он спускается с отцовской лошади. Ребекка, плача, бросилась к Джейми, он прижался к ней, бормоча извинения. Граф в это время отдавал распоряжения слугам, и Ребекке пришлось выпустить мальчика из объятий и передать экономке и управляющему.
Они сделали все необходимое. Переодели его, накормили и уложили в постель. Перехватив взгляд Джейми, Ребекка ободряюще кивнула ему.
Он – Джеймс Сэмюэль Уэйкфилд, наследник огромного состояния, будущий граф Стенмор. И Ребекка сознавала, – как ни трудно это было для обоих, – что должна держаться в стороне, дав Джейми возможность научиться общаться с этими людьми.
Граф Стенмор прав. Это она виновата в том, что мальчик в то утро поступил столь опрометчиво. Не имея опыта в воспитании детей, Ребекка своей излишней опекой сделала Джейми полностью зависимым от нее и теперь должна приложить все силы, чтобы помочь ему стать более самостоятельным, приобрести качества, столь необходимые ему, чтобы он смог занять свое место в обществе.
Смахнув с лица слезы, Ребекка почувствовала, как сильно тоскует по нему.
Поднявшись, она надела халат и подошла к двери. Она уже пожелала ему спокойной ночи, мягко отказавшись посидеть с ним, когда его наконец уложили в постель. Прошло два часа, и Ребекка полагала, что Джейми уже заснул.
В коридоре царила тишина. Приблизившись к его спальне, Ребекка запаниковала. А что, если он снова сбежал? Но, приоткрыв дверь, она успокоилась, увидев, что мальчик сладко спит.
Переступив порог, Ребекка тихо прикрыла за собой дверь.
Шторы были раздвинуты, и комнату залил яркий свет луны, выплывшей из-за облаков.
Ребекка долго стояла, прижавшись спиной к двери, и смотрела на спящего мальчика.
Джейми! Совсем недавно она считала, что ее жизнь наполнена смыслом. Сознание того, что она выполнила обещание, данное ею много лет назад, давало ощущение радости. Ребекка подошла к кровати, поправила одеяло. Коснулась непокорных волос Джейми и запечатлела на его лбу легкий поцелуй.
Когда Ребекка выпрямилась, у нее едва не выскочило из груди сердце.
В затененном углу сидел в кресле граф Стенмор, не сводя с нее глаз. Что-то в его взгляде встревожило Ребекку. Вызвало в ней неведомые доселе чувства, и она покинула комнату.
Граф догнал ее, когда она почти приблизилась к спальне.
– Миссис Форд!
Ребекку бросило в жар. Она обернулась. В коридоре они были одни. Со стен на них смотрели портреты его предков. Ребекка окинула взглядом его ботфорты, облегающие штаны из оленьей кожи, до половины расстегнутую белую рубашку и поймала себя на том, что не может отвести глаз от его смуглой кожи.
– Вы тоже не могли уснуть, – обратился к ней граф. Ребекка судорожно вдохнула и невольно запахнула ворот халата.
– Я надеялся поговорить с вами сегодня вечером, поскольку должен вернуться на короткое время в Лондон. Парламент заканчивает работу, но у меня есть несколько личных дел, требующих внимания.
Ребекка кивнула. Что-то неуловимое в его облике смущало ее.
– Должен признаться, что вы были правы, настояв на том, чтобы повременить с отправкой Джеймса в Итон.
– Вы это серьезно, милорд?
– Вполне. Его бегство могло иметь куда более серьезные последствия в столь многолюдном месте, как Лондон или школа.
Слава Богу, подумала Ребекка, граф наконец стал беспокоиться о сыне.
– Пребывание в Солгрейве пойдет мальчику на пользу, он привыкнет к жизни в Англии.
– Согласна.
– Дэниел подыщет Джеймсу учителя. Но я бы хотел, чтобы вы оценили его выбор. Помнится, Берч говорил, что в колониях вы работали учительницей. Так что для меня весьма важно ваше мнение.
– Я польщена, – сказала Ребекка, все еще не решаясь поднять на графа глаза.
– Я иду в библиотеку выпить бокал вина и был бы рад, если бы вы составили мне компанию и рассказали еще что-нибудь важное, о чем должны знать мои люди, общаясь с Джеймсом.
Ребекку снова бросило в жар. Она вспомнила, как ехала с графом на лошади, как его подбородок касался ее мокрых волос, вспомнила исходившее от его тела тепло, и ее сердце забилось с удвоенной силой. Ребекка покачала головой.
– Прошу прощения, милорд. Уже поздно, день был тяжелый.
– Это я должен просить прощения, поскольку даже не справился о вашем здоровье.
– Со мной все хорошо, – произнесла Ребекка, чувствуя, что теряет над собой контроль. – Спокойной ночи.
Ребекка не успела скрыться в комнате, как граф снова окликнул ее:
– Миссис Форд! Надеюсь, вы не уедете. Оставайтесь здесь столько, сколько понадобится, чтобы Джеймс окончательно приспособился к жизни в Солгрейве.
– Спасибо, милорд.
Она скользнула в свою комнату, приложила пальцы к пылающим щекам и стояла, глядя в темноту. Почему граф попросил ее остаться? Ради Джеймса или ради самого себя?
