Надвигался шторм, и Гэвин взобрался на реи, чтобы помочь матросам закрепить паруса. Когда работа была сделана, он задержался на верхней мачте, любуясь морем и ощущая приятную усталость во всем теле. На такой высоте зрелище было захватывающим – казалось, что корабль разрезает надвое зыбь Индийского океана. Они уже много дней не видели других кораблей. Мир превратился в бесконечную водную гладь, в безбрежное небо над головой, в размеренное поскрипывание корабельных шпангоутов.

Склянки пробили одиннадцать тридцать утра – время определять по солнцу их местонахождение. Пока все шло хорошо. Если ветер не переменится, они прибудут в Англию в начале лета.

Он спустился на палубу и увидел Кейти, которая во все глаза смотрела на него.

– Я не знала, что капитаны тоже поднимаются наверх, – восхищенно проговорила она.

– Капитан корабля не обязан заниматься парусами, но может, если захочет, – объяснил Гэвин. – Когда позволяет время, я с удовольствием это делаю.

Закинув голову, Кейти оглядела главную мачту и реи шхуны.

– Могу я попробовать взобраться наверх?

– Нет, – сказала Алекс, подходя к ним. Ее взгляд скользнул по распахнутой рубашке Гэвина и тут же ушел в сторону. – Это большое искусство – лазать по мачтам. Правда, капитан?

– Да, мальчишек обычно не допускают к работе с парусами, пока им не исполнится двенадцать лет. Но я могу показать тебе, как сверять курс по солнцу, – добавил он, увидев, что Кейти расстроилась.

Кейти умоляюще посмотрела на мать.

– Можно, мама?

– Можно. – Хотя Алекс улыбалась, ее лицо выдавало напряжение и под глазами до сих пор не исчезли темные круги.

Гэвин заметил, что после их пикника на пляже в настроении Алекс произошли некоторые изменения. Она замкнулась в себе, притихла и казалась еще более ранимой. Может быть, это результат морской болезни, а может быть, мысль о скором возвращении домой и о том приеме, который ждет ее там? Вполне возможно, она испытывала стыд, хотя ни в чем не провинилась, и думала о том, как трудно ей будет смотреть в глаза своим родным и близким.

На Мадуре он мог поинтересоваться, что ее беспокоит, и получить прямой ответ, но теперь это стало невозможно. Он страдал оттого, что Алекс перестала ему доверять. Что за мука – ухаживать за женщиной, которая держит его на расстоянии, несмотря на соседство их кают!

Кейти наслаждалась уроками на секстанте.

– Ты станешь настоящим моряком, – похвалил он ее, после того как она верно высчитала угол.

Она улыбнулась ему, но покачала головой.

– Мне нравится жить на земле, капитан Эллиот. На борту корабля дни слишком похожи один на другой.

– Сегодня ты убедишься, что это не так. Приближается шторм. Ветер поднялся, скоро польет дождь, и вам придется спуститься вниз. – Глядя в глаза Алекс, Гэвин постарался ее успокоить: – Это не страшно, «Хелена» легко справится с любой непогодой.

– Не сомневаюсь, что шхуна выдержит. Но я не уверена в моем желудке.

Она не зря переживала – шторм обещал ей неспокойную ночь.

– Постарайтесь не ложиться, в горизонтальном положении труднее перенести морскую болезнь.

– Зато свежий воздух помогает. – Она улыбнулась ему уголками губ. – Не беспокойтесь обо мне. Я и не такое выдерживала.

Она права, но из этого не следует, что он не должен о ней беспокоиться.

Вспышки молний, раскаты грома, проливной дождь… Желудок Алекс ненавидел шторм даже больше, чем безделье, который он приносил. Хотя она провела достаточно времени на море и знала, что шхуне ничто не угрожает, это была самая плохая погода, если не считать того шторма, в который они попали на «Амстеле». Даже если она болтала или играла с Кейти, ее мысли невольно возвращались к тому шторму и атаке пиратов.

Так как огонь на камбузе не разжигали в целях безопасности, они поужинали сухим бисквитом и холодным чаем. Скучная и сонная Кейти рано улеглась спать. Алекс поправила одеяло и подушки на постели дочери, но сама не стала ложиться. Она знала, что стоит ей лечь, как снова поднимется тошнота, и не хотела, чтобы Кейти видела ее в таком состоянии.

Часы текли медленно, она сидела в привинченном к полу кресле Гэвина и слушала звуки дождя и рев ветра. В трюме пронзительно кудахтали куры – их клетки спустили вниз задолго до начала шторма. Она им сочувствовала, поскольку испытывала те же мучения.

Наконец, уже после полуночи, шторм начал стихать. Ей захотелось глотнуть свежего воздуха, и она, набросив на плечи толстый плащ с капюшоном, вышла из каюты. Длинный коридор был пуст. Она неслышно пробежала по нему и поднялась на палубу. В темноте морской плащ защищал ее от глаз матросов – заметь они ее, тут же заставили бы спуститься вниз.

Хотя шторм постепенно стихал, отголоски грозы все еще насыщали воздух, что удивительно совпадало с ее настроением. Она осмотрела палубу. Обычно матросы, не занятые на дежурстве, собирались в носовом кубрике, но дождь еще не кончился, и они нашли укрытие с подветренной стороны камбуза. Поэтому ее вряд ли могли увидеть, когда она пробиралась по противоположной стороне судна.

Держась за поручни, она медленно продвигалась на нос судна, где не было ни души. Волны то и дело перекатывались через борт, обливая ее водой с ног до головы. У «Хелены» был достаточный запас прочности, чтобы сохранить остойчивость.

Когда она дошла до носа шхуны, ей пришлось снова ухватиться за поручни, потому что судно то проваливалось вниз, то победно взмывало вверх. Это напоминало езду на норовистой лошади, но на спине животного Алекс всегда чувствовала свою силу и не теряла контроля над ситуацией. Сейчас она была всего лишь пассажиром, жизнь которого зависела от умения команды «Хелены».

Перед ней был нос корабля, украшенный деревянной скульптурой. Алекс с интересом рассматривала это произведение искусства. Вместо обычной вызывающей женственности резчик по дереву изобразил нежную, словно ангел, женщину, копию реальной Хелены Эллиот. Леди, достойную уважения, счастья и любви, а не такую, как она, грязную шлюху.

Отчаяние затопило Алекс – она утратила свою чистоту, но, к счастью, не стала продажной женщиной. Она возвращается домой поруганной и обесчещенной, да к тому же беременной, хотя всем известно, что ее муж давно умер. Если бы не изменения ее внешности, месяцы, проведенные в Ост-Индии, можно было бы со временем забыть, и никто не узнал бы, что случилось с ней на островах. Теперь она предстанет перед всем светом как шлюха или жертва насилия. И то и другое вызывало в ней брезгливую дрожь.

Она вглядывалась в пенящиеся волны – они гипнотизировали ее своим мощным великолепием. Выдержит ли она очередное испытание? Она была бодрая и здоровая, когда носила Кейти, а сейчас ей так плохо! Чего больше в ее недомогании? Что терзает ее сердце: беременность или страх перед будущим? У нее совсем не осталось сил, они убывали с каждым днем. Она вконец измучилась, стараясь заслужить право быть достойной матерью Кейти.

Если что-то случится с ней, Гэвин не оставит ее дочь и привезет ее в Лондон. Она написала письмо, содержащее подробные инструкции на случай несчастья. Кто знает, что может случиться с ней во время путешествия? Она была на грани… Темнота манила ее… Хотя она знала, что в любую секунду может отвернуться от завораживающего зова волн, но заставить себя сделать это не могла. Море словно сирена манило и звало, обещая отдохновение в своих нежных объятиях.

Нет, нет… Когда-нибудь она отдохнет, но не сейчас. Сейчас она должна выстоять, она уже преодолела столько невзгод – и теперь сдаться? Она повернулась, собираясь уйти, и вдруг нос корабля заполыхал холодным призрачным светом. Это просто огни святого Эльма – покровителя моряков, подумала Алекс. Таинственный, необъяснимый свет, он иногда появляется на оснастке корабля после шторма. Хотя ей доводилось слышать об этом феномене, она никогда не видела его. Как зачарованная, она шагнула вперед, чтобы рассмотреть его получше, ухватилась за поручни обеими руками, а сверкающий нос корабля поднимался и опускался в темную бездну моря.

Она почувствовала себя совсем маленькой – пылинкой, висящей над волнами… Что значили ее проблемы по сравнению с безмерностью океана? В этой мысли заключался такой соблазнительный покой…

В дверь каюты Гэвина громко постучали.

– Капитан, вам лучше бы подняться на верхнюю палубу.

Гэвин, который только-только задремал после нескольких часов дежурства, открыл глаза и, ворча, впустил Бенджамина Лонга.

– Что стряслось?

– С судном все о'кей, капитан. Но я никогда не видел, чтобы шхуна так светилась. Все мачты сияют, а кое-кто из матросов перепугался до смерти.

Гэвин подавил вздох.

У моряков свои суеверия, и было бы неправильно оставить их без внимания.

– Я сейчас поднимусь.

Он натянул на себя не успевшую просохнуть штормовку. Без особой нужды Бенджамин не посмел бы беспокоить его. Сегодня дежурили двое: старпом и второй помощник. Но Гэвин всегда поднимался на мостик, если возникала необходимость. Потому что на любом судне капитан второй после Бога.

Он ступил на палубу, и у него захватило дух от открывшейся перед ним картины. Большая часть парусов была свернута и перевязана канатами, мачты и реи, все в мерцающих огоньках, вычерчивали светящуюся решетку на фоне закрытого тучами неба. Фосфоресцирующие шары относило течением, а потом вновь прибивало к борту судна. Некоторые были маленькими, как орех, другие больше головы человека. Хотя от этой красоты голова могла закружиться, суеверные моряки считали морские огни предвестником несчастья.

Первым делом Гэвин заговорил с рулевым, которому помогал еще один матрос, как принято было делать в штормовую погоду. Затем он направился к матросам, толпившимся у стены камбуза. Не имело значения, что он говорил, его присутствие вселило уверенность в тех, кто совсем пал духом. Он был рад, что ему не пришлось посылать кого-то на реи. В такую погоду это было небезопасно, а испуганный моряк запросто мог свалиться в море.

Он решил поговорить с Бенджамином, который нес вахту на капитанском мостике, но неожиданно заметил в темноте какую-то фигуру, нависшую над носом корабля. В памяти его всплыло воспоминание о корабельном плотнике, который рассказывал ему когда-то о темпом ангеле смерти. Будто этот ангел несет кораблям гибель. Он простирает над ними свои черные крылья, заманивая их на рифы, чтобы погубить…

Нет, глупости все это! Это был вовсе не ангел смерти. Существо было не менее реально, чем он сам, возможно, просто усталый альбатрос, присевший на поручни отдохнуть. Он пошел вперед, чтобы разглядеть получше, переходя от одной надежной опоры к другой и прячась от разбушевавшихся волн, заливавших палубу,

О Боже, это женщина, в морском плаще с капюшоном! А на судне есть только одна женщина… Когда корабль покатился вниз с гребня волны, Александра чуть не выпала за борт. Он бросился к ней и, схватив за талию, рванул к себе, чтобы она не свалилась в море. Они оба рухнули на палубу.

– Черт возьми, Алекс, что это вам взбрело в голову? – рявкнул Гэвин. Он так испугался за нее, что его страх перешел в ярость. – Если вам надоело жить, то следовало разобраться с этим, пока вы были в плену, а не тогда, когда получили свободу!

В слабом свечении огней он заметил растерянность на ее бледном лице.

– Я не собиралась прыгать… Я… никогда не сделаю этого… из-за Кейти.

Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить бешеный стук сердца.

– Может быть, вы и не думали о самоубийстве, но волны гипнотизируют людей. Когда человека одолевает меланхолия, очень легко поверить, что море способно решить все проблемы. – Он знал это по собственному опыту.

Она закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания. Он сел, облокотившись спиной о поручни, и притянул ее к себе на колени, держа крепко, чтобы она не вырвалась.

– Алекс, что случилось? Вас преследуют ваши привидения с тех пор, как вы покинули Мадуру? Все плохое уже позади. И очень скоро вы окажетесь в кругу своих друзей и близких.

Она уткнулась лицом в его плечо и зарыдала еще безутешнее.

– Нет, Гэвин, нет… Плохое еще не кончилось. Я… я беременна.

Новость ошеломила его, и он не сразу нашелся что сказать. Неудивительно, что она расстроена. Прошла секунда, другая…

– Тогда нам нужно обвенчаться на Цейлоне, – заявил он.

– Вы с ума сошли? – Она подняла на него изумленный взгляд. – Я ношу ребенка насильника, и один Господь знает, как мне это тяжело. Я ненавижу свое тело за то, что оно меня предало.

Ее горькие слова ударили его как пощечина.

– Неужели мысль о моем ребенке так ненавистна вам?

– Я сомневаюсь, что это ваш, – проговорила она горько. – Возможно, его отец Бхуди, мой второй хозяин.

Сколько раз этот ублюдок насиловал ее? Гэвин крепче обнял ее, желая одного успокоить.

– Но ведь он может оказаться и моим, правда?

– Я… наверное, да. – Она отбросила мокрую прядь со лба. – Хотя я и не уверена.

– Но это вполне возможно. Выходите за меня замуж, Алекс. Если вы вернетесь в Англию замужней дамой, ваша беременность не вызовет никаких вопросов.

– Но когда на свет появится маленький малаец, то все узнают и…

– Если это случится, что ж, ребенок в этом не виноват. – Его голос зазвучал тверже. – И если я стану вашим мужем, я вызову на дуэль любого, кто посмеет задать вам вопрос о его происхождении.

Огромная волна перекатилась через борт, окатив обоих. Когда она отступила, он произнес:

– Это не самое лучшее место для разговоров. Пойдемте вниз.

Он встал и помог ей подняться, и они медленно двинулись по узкому проходу. Одной рукой Гэвин держался за поручни, другой обнимал Алекс за талию. Перед его глазами все еще стояла ужасная картина – Алекс на носу корабля перегнулась через борт, и она готова… Он вздохнул с облегчением, когда они оказались внизу.

Кейти спала в каюте, а потому он провел Алекс к себе. Ее глаза потухли, зубы выбивали дробь, и тогда он зажег лампу и, сняв с нее мокрый плащ, закутал ее в теплый плед. Усадив ее на кровать, он достал из шкафчика бутылку бренди и налил им обоим. Прислонившись к двери, чтобы находиться как можно дальше от нее, он первым нарушил молчание:

– Итак, нам следует обсудить один вопрос – свадьбу.

Она выпила, закашлялась и выпила снова.

– Вы, как всегда, правы, мой храбрый рыцарь, и я ценю вашу готовность вновь пожертвовать собой. Но женитьба – это на всю жизнь, а значит, было бы чистым безумием связывать себя брачными узами из жалости ко мне.

Ее честность произвела на него впечатление.

– Жалость здесь ни при чем, Александра. Мы столько пережили вместе за такой короткий срок, и я преклоняюсь перед вашей силой и несгибаемой волей. Я люблю вас. Разве так уж трудно представить, что вы, я и Кейти – одна семья? – Он оглядел ее фигуру. – И это несчастное дитя – тоже.

Из глаз ее опять полились слезы.

– Вы искушаете меня, Гэвин. Я не знаю, смогу ли я снова быть… женой. Вы… вы понимаете, что я хочу сказать?

Он понимал, но даже это не изменило его решения. Пусть ребенок окажется не его, он все равно несет ответственность за Алекс.

И потом, она была нужна ему вся, не только ее тело. Он хотел быть рядом с этой несчастной, но не сломленной женщиной днем и ночью. Он хотел, чтобы они были вместе и в радости, и в страхах, и в веселье. В общем, он хотел, чтобы они были мужем и женой, пока смерть не разлучит их.

– После того, что вам пришлось пережить, неудивительно, что у вас нет никакого желания делить постель с мужчиной, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Но… время лечит. Может быть, когда-нибудь вы будете думать по-другому. Я терпелив, Алекс. Я готов ждать сколько потребуется. Ее глаза распахнулись, в их синей глубине полыхнул огонь.

– Вы идете на большой риск, Гэвин. Возможно, вам придется ждать всю жизнь.

Неужели то острое, порочное наслаждение, которое он пережил с ней однажды, так и останется единственным актом физической близости, который им суждено узнать? Но он заставил себя смириться и с этим. Пусть это будет наказанием за его неблагородный поступок.

– Жизнь, семья, любовь – это всегда риск. Я готов рискнуть, Алекс.

Она упорно смотрела на стакан с бренди, который нервно вертела в руках.

– Если я выйду за вас, – проговорила она, пригубив напиток, – вы будете иметь полное право завести любовницу, только… я не хочу ничего знать об этом.

Он посмотрел на нее в упор.

– Нет, Александра, я не так представляю себе брак.

Ее брови удивленно взметнулись вверх. Их взгляды встретились.

– Это ведь не обычный брак. Если я… не смогу стать для вас настоящей женой, то какой же это брак? Я бы хотела, чтобы вы были честны со мной, как и я с вами. Мне даже подумать страшно, как вам придется страдать, если я не смогу стать настоящей женой.

– Но ведь любовница не обязательна, правда? – быстро спросил он, думая, что он слишком провинциален для подобных откровений. – Я сомневаюсь, что способен уложить это в своем сознании.

Она улыбнулась уголками губ.

– Не обязательна, но я не выйду за вас, пока вы не свыкнетесь с этой мыслью. Если вы захотите женщину, которая была бы для вас больше чем хозяйка и друг, это ваше право… И если такое произойдет, хочу, чтобы вы не считали, что совершили непростительный грех.

Разве это не грех – жениться на Алекс и спать с другой женщиной? Он рассматривал это как преступление против них обоих, не говоря уж о Боге. И он обнаружил, что в его сознании произошли некоторые изменения. Он может жить как монах сколько нужно, он уже жил так долгие годы. Но он сомневался, что сможет продолжать такую жизнь, женившись на красивой, желанной женщине, к которой не может прикоснуться.

Правда, почему-то он был уверен, что все будет не так. Алекс все это время демонстрировала удивительную жизнестойкость. Когда она окажется дома, в привычной обстановке, ее переживания по поводу ненавистной беременности потеряют свою остроту и душевные раны начнут заживать. Это произойдет не сразу, но когда они начнут испытывать друг к другу нежность и доверие, она захочет отблагодарить его, а уж он постарается доставить ей удовольствие. Если только она позволит ему разделить с ней супружеское ложе, пусть даже без особого желания, он сумеет сделать так, чтобы ее горькие воспоминания забылись навсегда. По своей натуре она страстная женщина, он не сомневался в этом. Время, понимание и забота сделают их брак счастливым.

– Хорошо, значит, вы разрешаете мне завести любовницу, но не хотите ничего знать об этом. У вас есть еще какие-то условия, которые нам следует обсудить?

Она пригладила влажные волосы.

– Где мы будем жить? В Англии? В Америке? В городе или в предместье?

– Мы поселимся в Англии, если вы хотите быть рядом со своей семьей. – Он помолчал, размышляя. – Но не исключено, что со временем нам придется вернуться в Америку. Если возникнет такая необходимость, что ж, мы обсудим это, как делают в таких случаях все супружеские пары.

– Если от меня отвернутся родные как от падшей женщины, я буду только рада уехать в Америку. – Она впервые робко улыбнулась. – Гэвин, вы никогда не видели меня такой, какой я была когда-то. С тех пор как мы встретились, я все время пребываю в отчаянии. Если моя жизнь вернется в нормальное русло, обещаю, я стану совсем другой.

– Я не уверен, что другая женщина будет нравиться мне больше, чем та, что сейчас пьет со мной бренди. Многие пары тол?. ,,m ,.ько к концу жизни узнают истинный характер своего партнера. На нашу долю уже выпало столько испытаний, Александра… Впрочем, я убежден, что это и к лучшему. И если в будущем вы будете счастливы, то и я буду счастлив тоже.

Ей опять захотелось плакать. В который раз за сегодняшний день?

– Вы такой… такой замечательный, Гэвин. За что мне это счастье? Что я сделала, чтобы заслужить вашу любовь?

– Так, значит, вы согласны?

– Я… пожалуй, да, если Кейти не станет возражать. Но я уверена, она будет рада. – Алекс робко улыбнулась. – Она обожает вас.

– Тогда мы поженимся. Спасибо, Александра. – Он взял ее руку и поднес к губам, размышляя о том, как много сюрпризов преподносит иногда жизнь. Все его планы найти в Лондоне невесту из аристократической среды рухнули в одночасье.

Что ж, возможно, это к лучшему. Хороший коммерсант должен уметь не теряться в любых обстоятельствах, а он был очень хорошим коммерсантом.

Пожалуй, он совершает самый рискованный шаг в своей жизни. И кто может сказать, к чему это приведет? Но все решено. Отныне и навсегда он и Алекс принадлежат друг другу.