От каменных стен Тауэра веяло ужасом и отчаянием. Сколько несчастных томилось в этих мрачных казематах, моля о спасении? Когда колокола ближайшей церкви пробили семь раз, Гэвин Эллиот еще лежал на узкой тюремной койке, закрыв глаза. Еще немного, и ему придется встать и подготовиться к суду, который должен состояться сегодня. Но он продолжал лежать, наслаждаясь теми сладостными видениями, что проплывали перед его мысленным взором. Сверкающая, словно драгоценный аквамарин, гладь воды, белый песок, такой белый, что слепило глаза. Александра, заливающаяся смехом, такая живая и непосредственная, что все женщины по сравнению с ней казались фальшивыми и чопорными.

Александра, Алекс… Видение рассыпалось на сотни крохотных кусочков – и исчезло. Гэвин неохотно поднялся и сел на койке, свесив ноги на каменный пол, от которого веяло холодом смерти. Два тюремных надзирателя, как всегда, стояли на посту у дверей его камеры, суровые и неприступные, как камни Тауэра. Когда он выходил в море, будучи еще простым матросом, общество других мужчин, которые трудились бок о бок с ним, не тяготило его, но с тех пор столько воды утекло. Он слишком долго плавал капитаном и хозяином судна, и постоянное присутствие других людей его раздражало. Дверь открылась и снова закрылась.

– Ваш завтрак, сэр. – Тюремщики были предельно вежливы. Не их вина, что чай был чуть теплым, когда, в конце концов попадал в руки узника.

Подойдя к умывальнику, Гэвин ополоснул лицо холодной водой, чтобы придать ясность мыслям, и с особой тщательностью побрился. Он не должен выглядеть сегодня злодеем, думал он, глядя на свое отражение в зеркале. Но, увы, несмотря на все ухищрения, лицо его оставалось хмурым и суровым. Недели заключения наложили темные тени вокруг глаз. Да и годы, проведенные под солнцем в море, оставили свой след – загар, который настоящие британцы считали неджентльменским.

Взглянув на свое пальто и брюки, черные по случаю траура, он подумал, не сочтут ли судьи это вызывающим?

Дверь снова отворилась. Тот тюремщик, что был повыше, по имени Ридли, что-то протестующе пробурчал. В ответ послышалось:

– У меня есть разрешение.

Узнав голос, Гэвин повернулся, чтобы поздороваться с графом Рексхемом. Они прошли вместе долгий путь, с тех пор как впервые встретились в Индии семь лет назад. Тогда Кайл Ренборн, лорд Максвелл, был неугомонным богатым наследником, сбежавшим от наскучившей ему чопорной английской жизни. В то время Гэвин едва сводил концы с концами – беды, обрушившиеся на его торговую компанию «Эллиот-Хаус», привели его на грань разорения.

После ночи разговоров и большого количества спиртного новоиспеченные компаньоны пришли к соглашению, скрепив его рукопожатиями. С тех пор они стали друзьями и партнерами. Эта дружба связывала их даже сейчас, когда Кайл унаследовал титул своего отца, став графом Рексхемом, а Гэвин влип в скандальную историю в Лондоне.

Кайл подошел к койке, на которой сидел Гэвин, его длинное пальто намокло от дождя.

– Я подумал, почему бы мне не проводить тебя в суд?

Он преднамеренно шел на такой поступок, желая продемонстрировать перед публикой свою поддержку Эллиоту.

– Спасибо, друг, – хмуро отозвался Гэвин, – но не стоит подвергать испытанию твою репутацию.

– Преимущество лорда в том и заключается, – улыбнулся Кайл, – что он имеет право пренебрегать мнением окружающих. Это особенно полезно, когда кого-то из его друзей подозревают в убийстве. – Небрежным жестом Кайл попросил тюремщиков выйти из камеры. Когда друзья остались одни, он тихо проговорил: – Обвинитель нашел пару свидетелей, которые попытаются доказать твою вину. Пирс и твой проклятый кузен вполне могут сделать это.

Гэвин поежился:

– Разумеется, проще обвинить меня в убийстве, нежели поверить, что я жертва запутанной интриги.

– Ты не убийца.

– Я не убивал Алекс, но на моей совести есть другие жизни. Может быть, меня настиг Божий суд?

– Спасать других и защищать свою жизнь – это не убийство. Доказательства, якобы подтверждающие, что ты ответственен за смерть Алекс, – абсурдны!

– Но их вполне достаточно, чтобы повесить ненавистного выскочку, торгаша американо-шотландского происхождения. Особенно если это бизнесмен, который перешел дорогу кое-кому из влиятельных особ. При желании ничего не стоит представить дело так, будто я захотел избавиться от нелюбимой жены.

– Никто из тех, кто хоть раз видел, как ты смотрел на Алекс, ни за что не поверит в это.

Горло Гэвина перехватил спазм. Его друг всегда был чутким человеком.

– Даже если меня оправдают, это ее не вернет.

– Ради Бога, не выводи меня из терпения, черт побери! – возмутился Кайл. – Ты что, хочешь, чтобы тебя повесили за преступление, которого ты не совершал?

Дверь отворилась, и на пороге появились тюремщики в сопровождении четырех стражников, которым надлежало сопроводить заключенного в суд. Окруженный конвоем, Гэвин спустился по каменным ступеням и вышел на улицу под дождь, где его уже поджидала тюремная карета. Кайл от него не отставал. Молчаливое присутствие друга подбадривало Гэвина. В этом безумном мире было несколько человек, которые верили в его невиновность.

Когда карета выехала за пределы Тауэра, из группы зевак донеслись крики:

– Убийца! Убийца! Смотрите, это он убил свою жену! Повесить его, повесить этого мерзавца! – Град камней обрушился на карету.

Взгляд Гэвина выделил из толпы трех мужчин, одетых лучше, чем городские зеваки. Эти трое больше всех жаждали его смерти. Бартон Пирс, лицо неподвижное и холодное, как гранит, – он лелеял свою ненависть все эти годы. Филипп Эллиот – он, безусловно, только бы выиграл, если бы Гэвина повесили. Майор Марк Колуэлл считал, что лишь офицер достоин Александры. Был ли триумф в их глазах? Разглядеть из-за дождя это было невозможно – но все они будут плясать на его могиле, когда придет время.

Он поднял воротник пальто и отвернулся от окна. Его жизнь круто изменилась в тот день, когда он познакомился с Александрой. Кто мог подумать, что страстное желание помочь женщине, оказавшейся в беде, приведет его на виселицу?