Глава 29
Дом Лусиуса был выполнен в архитектурном стиле Тюдоров: кирпичная кладка «в елку», масса небольших окон, расположенных весьма беспорядочно, и крыши со скатами во всех направлениях. Похоже, что предки, жившие во времена Елизаветы, пристраивали к дому различные помещения, когда им такое приходило в голову, пока дом не превратился в несколько странное на вид, но весьма уютное сооружение.
Ему было далеко до размаха Холбрук-Корта, и, уж конечно, его нельзя было назвать замком, как предсказывала Аннабел. Это был большой дом — просторный, привлекательный, уютный.
Пока карета не остановилась перед парадным входом, Тесс даже не сознавала, как ее страшила мысль о том, чтобы стать хозяйкой замка.
— Это он? — чуть дыша, спросила она.
Лусиус жестом отмахнулся от услуг лакея и сам помог ей выйти из кареты.
— Да, это Брамбл-Хилл. Тебе он нравится?
Она взглянула на него сияющими глазами и тихо промолвила:
— Ах, Лусиус, я от него в восторге!
Она не сразу заметила, с каким облегчением он воспринял ее слова.
— Дом не такой величественный, как Холбрук-Корт, — заметил Лусиус.
Они поднялись по широким, развернувшимся веером ступеням к массивной входной двери.
— Мне бы это очень не понравилось, — откровенно сказала Тесс. — Ведь я думала, что ты живешь в замке.
— В замке? Она кивнула.
— Если пожелаешь, я могу купить тебе замок.
— Ну уж нет, покорно благодарю.
Слуги высыпали из дома и выстроились по обе стороны от парадного входа. Пусть даже Лусиус жил не в замке, но обслуживающего персонала для одного у него было более чем достаточно.
— Это мистер Габторн, дворецкий, — сказал Лусиус, представляя кругленького жизнерадостного человека. — Рад сообщить, что миссис Габторн исполняет у нас роль экономки и отлично справляется со своей работой. А это…
Представление персонала заняло более сорока минут, причем Лусиус помнил имя каждого. После этого муж повел ее в гостиную — просторную комнату с высоким потолком, большие арочные окна которой выходили на цветники.
— Два года назад Брамбл-Хилл был основательно перестроен Джоном Нэшем, работавшим в сотрудничестве со специалистом по садово-парковой архитектуре, — сказал Лусиус. — Все главные комнаты выходят на две стороны. Окна малой гостиной, например, выходят на запад и на юг, то есть смотрят или в сторону парка, или через оранжерею вдоль долины.
Тесс хотелось обследовать все. Выход в сад зарос плющом, жимолостью и жасмином.
— Должно быть, летом здесь необычайно красиво.
— Мне нравится, — согласился Лусиус.
Она повернулась и внимательно посмотрела на него.
— Я удивлена всем этим… — сказала Тесс, жестом указав на изящную меблировку, тяжелые шторы на окнах из розовой шелковой ткани, коврики приглушенных тонов, разбросанные по полу.
— Почему?
— Наверное, потому, что все это выглядит так по-домашнему, хотя, судя по всему, это не семейный дом.
Лусиус подошел к каминной полке и принялся аккуратно собирать душистые лепестки хризантем, упавшие из букета в вазе.
— Если ты тем самым хочешь спросить, рос ли я здесь или принадлежал ли этот дом моей семье, когда я был ребенком, то я отвечу «нет».
— Разумеется, именно это я и хотела спросить, — сказала Тесс. — Значит, ты нашел этот дом сам?
Он кивнул.
— И сам так чудесно меблировал его?
— Это было нетрудно, — ответил Лусиус. — Я много путешествую, так что повсюду выбирал вещи, которые мне нравились, и отправлял их сюда багажом по морю. Боюсь, что тебе мой вкус покажется однообразным. Все мои дома похожи на этот.
Она вытаращила глаза.
— Похожи на этот? О скольких же домах идет речь?
— О четырех… или о пяти, если считать охотничий домик. Тесс опустилась в кресло.
— И каждый из них так же красиво меблирован, как Брамбл-Хилл?
— Я люблю, когда меня окружают привлекательные вещи, — сказал Лусиус, садясь напротив нее.
— И каждый полностью укомплектован обслуживающим персоналом?
— Естественно.
— Ведь это все равно что иметь замок, — сказала Тесс.
— Не думаю.
— Меня поражает не красота убранства, — сказала Тесс, обводя взглядом гостиную. — Меня поражает, что дом выглядит так, словно он был таким сто лет. Как будто ты унаследовал его от прадеда. — Она поднялась с кресла и подошла к противоположной стене, остановившись перед портретом какой-то величественной леди в круглом плоеном воротнике. Леди держала в руке веер, смотрела высокомерным взглядом и вообще выглядела так, как положено выглядеть суровому предку.
— Это портрет какой-то леди елизаветинских времен, — сказал Лусиус, подходя к ней. — Я приобрел его на распродаже поместья Линдли. Предположительно она была одной из Линдли, но имени ее продавцы не знали.
Тесс взглянула на строгую леди, ныне безымянную, но явно гордящуюся своим именем. Ей показалось странным, что Лусиус развешивал по стенам портреты, которые любой увидевший их мог счесть изображениями его предков. Она хотела было спросить об этом, но не смогла сразу сформулировать свою мысль, а поэтому промолчала.
— Я приобрел тогда еще и эту картину, — сказал Лусиус, подводя ее к портрету, висевшему на противоположной стене.
На картине была изображена девушка, повернувшаяся вполоборота к комнате. Чувствовалось, что это девушка с характером: несмотря на задумчивое выражение лица, на щеке ее виднелась озорная ямочка.
— Чудесный портрет, — сказала Тесс. — И ты, наверное, тоже не знаешь, кто она такая?
— Не имею ни малейшего понятия. Мне продали портрет как произведение Ван Дейка, но я думаю, что он принадлежит кисти одного из художников этой школы, а не самого мастера.
Тесс понятия не имела, кто такой Ван Дейк, но у нее возникло чувство неполноценности: слишком уж идеален был дом Лусиуса. Он был великолепно обставлен, даже готовенькие портреты предков присутствовали. Может быть, в Англии так принято, но она, например, никогда не слышала о том, что кто-то развешивал в доме портреты совершенно незнакомых людей.
— А портретов представителей твоей собственной семьи у тебя нет? — спросила она и тут же пожалела об этом. Разумеется, его родня не дала бы ему никаких портретов.
Но он ответил довольно спокойно:
— Ни одного. — Потом он взял ее за руку и повел в сад.
Проходя мимо розовых кустов, ухоженных и подстриженных, Тесс спросила:
— Скажи, а твой дом в Лондоне такой же изысканный, как этот?
— Думаю, что да, — довольно равнодушно сказал Лусиус, отбросив тростью лежавший на дорожке камешек.
— С такими же портретами на стенах? Он кивнул.
— В гостиной у меня висит портрет троих детей, принадлежащий кисти Уильяма Добсона, и я знаю, кто они такие. Это дети одного пуританина-роялиста времен гражданских войн по фамилии Ласлетт.
— Кто-нибудь из Ласлеттов в Англии еще остался?
— Возможно, где-нибудь кто-нибудь и остался, — сказал Лусиус. — Но я ни с кем из них не встречался.
Они свернули на дорожку, ведущую к очаровательной перголе. Тесс полюбовалась сооружением, размышляя о муже.
Так дело не пойдет. Она этого не допустит. Так или иначе она должна разрушить забор, возведенный между ее мужем и его родителями. А после этого первое, что она сделает, — снимет со стен портреты всех этих фальшивых родственников и вернет их тем, кому они принадлежат. Незачем украшать стены своего дома портретами чужих предков. Лусиус словно бы пытался создать новую семью взамен той, которая его отвергла.
— Возможно, Ласлетты не смогут позволить себе выкупить этот портрет, — сказала Тесс, когда они повернули к дому.
— Портрет кисти Добсона? Маловероятно. Я заплатил за него около тысячи фунтов.
— Где-то существует портрет моей матери, который некогда висел в ее комнате, — сказала Тесс.
— Я найду его, — сказал Лусиус.
— Это может оказаться нелегкой задачей… прошло очень много времени с тех пор, как мой отец…
Лусиус улыбнулся.
— Я отыщу его, — тихо сказал он. — А теперь позволь показать тебе остальную часть дома. Будуар хозяйки, например.
Было в его глазах что-то такое, отчего Тесс покраснела, а как только они вошли в будуар — весь в розовых бутонах и шелковых оборочках, — стало ясно, что Лусиуса интересует не роль гида, а нечто совсем другое.
Естественно, что и здесь на стене напротив чудесного письменного столика розового дерева висел портрет какой-то леди. Опираясь на руку, она сидела на скамье под деревьями. В другой руке она держала книгу, но читать ей было, видимо, лень. Тесс подошла совсем близко, пытаясь прочесть на корешке название книги.
— Она читает Шекспира, — сказал Лусиус. — «Много шума из ничего». Хотя, мне кажется, это бесценное произведение наводит на нее скуку.
— Ты знаешь, кто она такая? — спросила Тесс.
— Какая-то леди Бутби. Портрет принадлежит кисти Бенджамина Уэста и датирован примерно восьмидесятыми годами прошлого века.
Тесс взглянула на леди Бутби.
— Возможно, она еще жива, — заметила она.
— Мне она чем-то нравится, — сказал Лусиус.
— Мне тоже, — согласилась Тесс. — Но я совсем не уверена, что захочу делить свою комнату с леди Бутби.
— Странный поворот мыслей, — сказал Лусиус. — Я попросил своих агентов купить любой портрет кисти Бенджамина Уэста, который появится на рынке.
— Зачем тебе столько людей в твоих домах? Я имею в виду портреты. Знаешь, Лусиус, мне не хочется, чтобы в моей личной комнате висел портрет незнакомой женщины, — сказала Тесс.
Он пожал плечами.
— Много шума из ничего, моя дорогая. Я немедленно прикажу убрать его на чердак.
— На чердак? — переспросила Тесс. Ссылать леди Бутби на чердак показалось ей несправедливым.
Лусиус поцеловал ее в горло, а руки его скользнули по ее спине вниз.
«Он отвлекает мое внимание, — подумала Тесс. — Ему явно не хочется говорить о леди Бутби и о других портретах».
На дальнейшие час с небольшим все разумные мысли вылетели из ее головы. Это была последняя.
