Глава 12

Дорога, по которой мы уезжали с насиженного места, радовала глаз красными и белыми цветами боярышника, воздух был напоен ароматами близкого лета. Мы с Никки и Сэйвил ехали на переднем сиденье фаэтона, предназначенного для двоих. Ни я, ни мой сын не занимали много места, поэтому никому тесниться не пришлось. За нами следовал еще один экипаж, управляемый Джоном Гроувом, куда был погружен наш невеликий багаж.

Дорожный разговор с Сэйвилом я начала с расспросов о его племянниках — тема, которая больше всего могла заинтересовать Никки.

— Старший из них Чарли, — ответил он, — ему уже десять. Весьма способный мальчишка, весь в отца, с богатым воображением. Сам изобретает различные игры и целые дни, как мне кажется, живет в придуманных им мирах.

— В каких, сэр? — спросил Никки, внимательно прислушивавшийся к словам Сэйвила.

Длинным бичом тот отогнал кружившего над лошадьми овода и сказал не сразу:

— Однажды, помню, он целую неделю был жертвой кораблекрушения, даже подружился с обезьяной на диком безлюдном острове.

Никки радостно рассмеялся и захлопал в ладоши.

— Как здорово! А другой ваш племянник? Теодор? — напомнил он.

Мы ехали теперь по аллее, обсаженной с обеих сторон березами и потому тенистой. Когда миновали ее, глаза не сразу привыкли к яркому солнечному свету.

— Тео с раннего детства обожает возиться с лошадьми, — рассказывал Сэйвил. — Только о них и говорит. Но сейчас почти так же сильно полюбил рыбную ловлю. Столько времени проводит на пруду, что скоро там не останется рыбы.

— Какие… — Никки не сразу подобрал нужное слово, — замечательные мальчики! А как вы думаете, сэр, они подружатся со мной?

— Уверен, мой дружок.

Я не могла не разбавить язвительностью этот благостный разговор:

— Я слышала и читала в книжках, что в таких местах, как ваше, собираются самые сливки общества, особенно летом. Могу я поинтересоваться, кто будет у вас, милорд?

— Довольно много гостей, — ответил Сэйвил сдержанно.

— Но вы сами сказали, что только ваша сестра?

Так же невозмутимо он пояснил:

— Я говорил, что у меня гостит сестра, но не утверждал, что она одна.

— Могу ли я узнать, кто еще? — с не слишком приличной настойчивостью спросила я.

Двигало мною отнюдь не любопытство, я продолжала смертельно бояться, что Никки может от кого-нибудь узнать об оставленном ему наследстве, и это повлияет как на всю его дальнейшую жизнь, так и на наши взаимоотношения.

— Что ж, — ответил Сэйвил, бросая на меня немного настороженный взгляд, — если вас интересует… В замке находится сейчас мой кузен Роджер, вы его уже знаете.

Сэйвил умолк, но я чувствовала, он что-то недоговаривает.

— И это все? — безжалостно спросила я.

— Нет, еще у меня гостят леди Девейн, три ее дочери и ее отец мистер Коул.

Я испытала непреодолимое желание выпрыгнуть из фаэтона и бежать обратно. Вместо этого я почти закричала:

— Как? Вы сошли с ума! Я бы никогда не поехала, если б знала, что они у вас, эти люди!

Я дала волю гневу, совсем забыв, что рядом сидит мой сын.

— Что случилось, мама? — испуганно спросил он. — Почему ты так не любишь гостей милорда?

Я спрятала руки в складках юбки, чтобы Никки не увидел сжатые кулаки, и бросила испепеляющий взгляд на Сэйвила. Он намеренно ничего не сказал мне! Обдуманно скрыл самое главное!.. Однако нужно что-то ответить Никки — он с таким волнением смотрит на меня.

— Там много знатных людей, — сказала я наконец, — а у меня нет подходящих туалетов.

Другого объяснения я придумать не смогла, да и не хотела.

Мой мальчик, несомненно, понял, что я не сказала всей правды, однако не стал продолжать разговор, а просто издал ничего не значащий возглас «о-о…» и замолчал.

Зато Сэйвил ловко поймал меня на слове и любезно произнес:

— Если вы испытываете затруднения, миссис Сандерс, буду счастлив ссудить вас нужным количеством денег в счет платы за Марию, чтобы вы могли обновить гардероб.

Мне хотелось ударить его! Вытолкнуть из коляски! Но я только произнесла с убийственной, как мне хотелось думать, язвительностью:

— О нет, благодарю вас, ваша милость. Вы слишком любезны.

Улыбка тронула его губы.

После долгого молчания, глядя на дорогу, Сэйвил заговорил тихо и спокойно:

— Возможно, вы хотите знать, отчего я пригласил не слишком симпатичных мне людей к себе в дом? — Он бросил на меня мимолетный веселый взгляд. — Вас я в данном случае не имею в виду, Гейл.

Я ничего не ответила.

— Дело вот в чем, — продолжал он. — Примерно через месяц после смерти Джорджа стало известно, что Гарриет беременна.

— Боже! — не удержалась я от возгласа.

— Да, это так. И должен сказать, что если родится мальчик, то ему, а не Роджеру предстоит стать лордом Девейном.

— Господи! — повторила я.

— Мы обсудили эту ситуацию, — снова заговорил Сэйвил, — с мистером Миддлменом и пришли к заключению, что в свете предстоящих событий будет разумно, если Роджер и Гарриет покинут Девейн-Холл до разрешения всех сомнений. Разумеется, Роджер до той поры не вступит в права наследования. Вот чему я обязан удовольствием видеть Роджера и Гарриет в своем доме.

Я молча переваривала эту удивительную в своем роде новость, а тем временем прекрасные гнедые кони продолжали умеренной рысью везти нашу коляску через поля и рощи к величественному замку Сэйвил-Касл.

Никки не мог долго хранить молчание.

— Вы говорили, сэр, — сказал он, — что, кроме Чарли и Теодора, там будут другие дети?

— Да, мой друг. Ты увидишь там сестренку Чарли и Тео. Ей всего три года и зовут ее Каролина. А еще познакомишься с тремя девочками постарше, дочерьми моего двоюродного брата. Их имена — Мария, Френсис и Джейн.

— О! — вежливо откликнулся Никки.

Но я видела — его несколько страшит перспектива знакомства с таким количеством детей.

Чтобы утешить сына, я высказала предположение, что три девочки большую часть времени проводят со своей гувернанткой.

— Так и есть, — согласился Сэйвил, и у бедного Никки заметно отлегло от сердца.

— А где я буду спать? — спросил он.

На это ему было сказано, что все дети спят и едят у себя в детской. Мальчики — под надзором мистера Уилсона, весьма приятного молодого человека, чей отец — хороший знакомый Джервеза Остина, мужа леди Реджины и отца Тео и Чарли. Уилсон изучает право в Лондоне, а летом стремится заработать немного денег.

Все это, я понимала, говорилось не столько для Никки, сколько для меня.

— Уверен, Никки, — продолжал Сэйвил, — тебе придется по душе Джордж. Уилсон. Он так молод, что еще не забыл свои мальчишеские годы.

При словах Сэйвила, что все дети спят и едят в детской, я почувствовала, как мой сын сильнее прижался ко мне, словно в поисках защиты, и, когда граф умолк, Никки спросил:

— Значит, я не буду с мамой?

И снова, как некоторое время назад, я пожалела, что согласилась на любезное приглашение Сэйвила и подавила желание вернуться назад, чтобы все осталось по-прежнему.

Хотя по-прежнему ничего уже быть не могло.

О, как же я не подумала, что нам с Никки придется привыкать к совершенно новому для нас образу жизни, и он уже не сможет спать в соседней с моей комнате или приносить тарелку с едой, чтобы мы могли поесть вместе… Не подумала, что мы будем разъединены друг с другом.

Прикусив губу, я посмотрела на Сэйвила, прикидывая, как выйти из того положения, в какое попала и в котором увязаю все глубже. Словно почувствовав мое смятение, он слегка повернулся и внимательно взглянул на меня поверх головы Никки.

Глаза его были очень серьезны, лицо выражало решимость. Он чуть заметно покачал головой, как бы отвечая на вопрос, который я себе задавала. Нет, говорил он, отбросьте сомнения, пусть будет так, как будет…

Лицо его смягчилось, когда он обратился к Никки.

— Тебе, возможно, кажется, что обедать в детской скучно? Даю слово, это не так. Куда скучнее сидеть в столовой и слушать тоскливые разговоры взрослых. А также обязательно переодеваться к обеду и съедать все пять блюд, которые готовит кухарка.

— Пять блюд! — воскликнул пораженный Никки.

— Ровно пять. Поэтому обед тянется так долго.

— Я никогда столько не съем, — сказал мой сын.

— Ну вот видишь.

— Для меня тоже это слишком много, — сказала я. — Может быть, и мне обедать в детской, милорд?

— Ни в коем случае, мэм! — ответил он шутливо. — Кто же тогда будет помогать мне ссориться с родственниками?

Никки оценил шутку и хмыкнул.

Я нахмурилась — шутка не пришлась мне по душе.

Я продолжала смотреть на открывающийся перед глазами ландшафт, кусать губы и с непроходящей тревогой думала, как оградить Никки от того, что кто-то — нарочно или по случайности — посвятит его в Запутанное и неприятное дело о наследстве.

Естественно, Никки был поражен, когда впереди показались еще только контуры Сэйвил-Касла. И я, надо сказать, тоже, хотя не так давно видела все это. Но тогда земля была покрыта снегом, холод сковал воды, а сейчас нашим взорам открылось все в истинном виде — гладь озера, освобожденные от снега башни и стены. Сейчас замок казался еще более прекрасным и волшебным, чем зимой.

Лошадиные подковы дробно застучали по покрытой гравием аллее, отделенной от озера невысокой каменной оградой, ранее скрытой под снегом. Сейчас я отчетливо видела, что сторожевая башня стоит на крошечном островке, который соединяется длинным мостом с главными воротами, ведущими во двор замка.

Ярко-зеленые лужайки, множество цветов на клумбах, аккуратно подстриженные вечнозеленые растения, тропинки, ведущие в глубину сада и к задней стороне дома, — все было ухоженно, красиво, радовало глаз.

Наш фаэтон остановился перед высоченной дверью в каменной арке, где уже стояли дворецкий и двое слуг в синих с золотом ливреях — фамильные цвета Сэйвилов. Казалось, они всегда находились там, ожидая нашего появления.

Сэйвил, как уже делал раньше, первым выпрыгнул из фаэтона и помог мне сойти.

И опять пришлось позволить его рукам прикасаться к моему телу, опять я опиралась на его плечи.

Никки уже стоял рядом со мной.

— Ой, какой огромный дом! — сказал он. — Намного больше, чем в Рейли, где мы были, да?

Я взяла его руку и крепко сжала. Ему была необходима моя помощь, мне — его.

— Дядя Ральф! Дядя Ральф! — раздались пронзительные крики.

Выбежав из-за дома, к нам мчались двое мальчишек. Они остановились перед Сэйвилом, радостно задрав головы, иначе им было не разглядеть его лица.

— Уже вернулись! — сказал младший.

— Ты совершенно прав, Тео, — подтвердил Сэйвил. — И привез вам еще одного юного джентльмена, чтобы вы подружились и показали ему, на что способны. Он побудет некоторое время с вами.

Мягко расцепив наши руки, Сэйвил подвел Никки к своим племянникам.

— Знакомьтесь, это Никки Сандерс. А ты, Никки, видишь перед собой моих не слишком воспитанных родственников, Чарли и Тео. Поздоровайтесь с гостем.

Оба мальчика что есть сил поочередно встряхнули руку Никки.

— Хорошо, что ты тоже мальчик! — с удовлетворением отметил Тео, обращаясь к Никки. — А то здесь полно девчонок!

— Я тоже рад, что приехал, — дипломатично ответил мой сын.

— Дядя Ральф, можно мы покажем Никки нашу комнату и где он будет спать?

Сэйвил повернулся ко мне:

— Хочу извиниться перед вами, миссис Сандерс, за не слишком хорошие манеры племянников. Но сами они, поверьте, лучше своих манер. А теперь позвольте представить вам двух молодых джентльменов, Чарли и Теодора.

— Здравствуйте, миссис Сандерс! — провозгласили мальчики в один голос.

У Чарли были темные волосы, у Тео — светлые, как у матери. Большие глаза, опушенные длинными ресницами, у обоих.

— Простите, что не сразу поздоровались с вами, миссис Сандерс, — сказал старший. — Мы так обрадовались, что Никки не девочка!

Я улыбнулась.

— Погодите, — сказала я, — придет время, станете радоваться совсем противоположному.

Мальчики посмотрели на меня с сомнением: как видно, я их не убедила.

— Так можно мы возьмем Никки? — повторил Тео.

— Конечно, — ответила я и с удовлетворением увидела, как радостно мой сын помчался за своими новыми знакомыми, даже не обернувшись ко мне. Я некоторое время смотрела им вслед.

— Немного лучше? — раздался голос рядом со мной.

— Да, — призналась я Сэйвилу и самой себе. В это время из дома вышла леди Реджина.

— О, как хорошо, что ты привез миссис Сандерс! — воскликнула она, подходя и целуя брата в щеку, после чего протянула мне руку. — Приятно снова видеть вас в Сэйвил-Касле.

Ее голос и улыбка показались мне вполне искренними. Видимо, подумала я, она так же, как и ее брат, не слишком жалует некоторых своих родственников, находящихся сейчас в доме, и рада появлению любого нового человека.

— Спасибо за теплый прием, — ответила я.

Сэйвил предложил пройти наконец в дом, что мы и сделали.

— Мои сорванцы уже увели куда-то вашего сына? — спросила леди Реджина. — Надеюсь, они не втянут его в свою постоянную войну с девочками Гарриет.

Впрочем, судя по тону, каким это было сказано, данное обстоятельство не слишком волновало леди Реджину.

— Ее дочери очень смирные существа, — сказал Сэйвил. — И я не хочу, чтобы их здесь обижали. Сами они отпор дать не сумеют.

— Неужели? — не могла я сдержать удивления. — Судя по их матери и деду, все должно быть как раз наоборот.

— Гарриет выбила из них весь детский задор, — с жалостью сказала Реджина. — Вернее, просто обошла дочерей своим вниманием. Она ведь больше всего на свете хотела сына, ждала его каждый раз. И винит девочек в тщетности своих ожиданий.

— Что ж, возможно, она еще будет иметь сына, — заметил Сэйвил. — И тогда ее мечта унаследовать титул и сам Девейн-Холл осуществится.

— Бедняга Роджер! — искренне воскликнула его сестра и лукаво улыбнулась. — Боюсь тебя огорчить, Ральф, но не могу не сообщить, что мистер Коул отбыл по делам в Лондон.

— Боже, как ужасно! — подхватил Сэйвил. — Надеюсь, мы стойко перенесем удар. Нужно вознести благодарственную молитву за то, что у этого человека немало дел в Лондоне, — добавил он уже более сдержанно. — Без него Гарриет делается менее несносной.

Я вместе с ним не могла не порадоваться сообщению об отсутствии Коула — некому будет называть моего сына незаконнорожденным, бастардом… Да еще, чего доброго, прямо в лицо.

Мы немного задержались в большом холле, пока Сэйвил и его сестра обсуждали, какие распоряжения нужно сделать относительно моего размещения.

— Я уже говорил миссис Феррер, чтобы приготовили крайнюю голубую спальню, — услышала я слова Сэйвила.

Реджина ответила не сразу, и я невольно обратила внимание на то, что она вздернула голову и внимательно посмотрела на брата.

— Хорошо, Ральф, — сказала она, помедлив. — Об остальном я распоряжусь.

Сэйвил кивнул и обратился ко мне:

— Второй завтрак через полчаса, миссис Сандерс. А после него я хотел бы провести вас по замку, если не возражаете.

— Спасибо, милорд, — ответила я, все еще размышляя, почему упоминание о голубой спальне так поразило леди Реджину. Надеюсь, там не будет привидений или каких-нибудь иных ужасов.

Явившаяся через несколько минут экономка повела меня по каким-то новым лестницам и коридорам в другую, как я поняла, часть замка. Я уже устала считать количество комнат и залов, через которые или мимо которых мы прошли, когда она остановилась наконец перед последней дверью в одном из коридоров. Дальше был выход на узкую, покрытую ковровой дорожкой лестницу.

Мне понравилось расположение комнаты. После гибели родителей во время пожара в гостинице я предпочитала помещения с запасным выходом — так было спокойнее.

Спальня выглядела немного меньше той, в которой я провела две ночи во время первого посещения замка. Она не была такой роскошной, шторы на окнах и полог над кроватью казались несколько выцветшими, но я не заметала ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство леди Реджины. А оно явно наблюдалось. Иными словами, она почему-то не одобрила выбор брата.

Я медленно обвела глазами все вокруг: большая кровать с четырьмя резными столбиками, гобелены голубых тонов, письменный столик красного дерева, огромное зеркало в деревянной раме, два кресла по обе стороны камина, обитые голубым бархатом, солидный платяной шкаф.

В комнату вошел лакей с моим жалким скарбом, за ним горничная, неся горячую воду в кувшине. Она предложила помочь разобрать вещи и, если нужно, погладить кое-что из одежды, на этот раз я не отказалась от ее услуг.

Я хорошо понимала, что мой гардероб никак не соответствует месту, где я нахожусь, и будет выглядеть весьма неприглядно в глазах леди Реджины и Гарриет, но это меня не слишком трогало. Во всяком случае, я пыталась в этом себя уверить.

И, чтобы убедиться, решила не менять коричневого дорожного платья и спуститься в нем к ленчу.

Что и сделала.

В большом холле я встретила Джона Мелвилла, кузена и помощника Сэйвила. Тот радостно пожал мне руку и, не скрывая восхищения, смотрел прямо в лицо, что, надо сказать, доставило мне удовольствие и уменьшило чувство неловкости из-за туалета, которое я все же продолжала испытывать.

— Какая неприятность, что вас лишили жилья, — посочувствовал он. — Однако не унывайте. Постараюсь найти вам что-нибудь получше, миссис Сандерс.

— Буду чрезвычайно признательна, мистер Мелвилл, — ответила я. — Нынешний наш дом арендовал мой покойный муж, и я совсем не знаю, как это делается.

— Не беспокойтесь, — повторил он, — все будет в полном порядке. Вы на завтрак?

— Да, конечно.

— Позвольте сопроводить вас.

— Мне будет очень приятно.

Обменявшись любезностями, мы продолжили путь в столовую.

— Вы занимаетесь делами поместья, — сказала я, когда проходили через музыкальную комнату. — Наверное, вам приходится решать множество проблем?

В прошлый раз, вспомнила я, леди Реджина рассказывала мне, что когда-то эта комната использовалась для небольших банкетов, как игровая, а также как столовая для слуг. Теперь же ее название вполне оправданно, ибо в ней стояли клавикорды, фортепьяно и две арфы.

— Да, — ответил мне Джон Мелвилл с улыбкой. — Поэтому у меня даже есть свой кабинет, на самом верху башни Коннетабля.

— Какой оттуда, наверное, открывается вид! — воскликнула я.

— Потому я и выбрал это место, — сказал он. — Хотя в детстве и юности я проводил здесь много времени, особенно летом, я не устаю и теперь любоваться замком и его окрестностями. Родители Ральфа, мои дядя и тетя, любили детей и всегда приглашали погостить у них. Ральф тоже притягивает ребятишек как магнит.

— В самом деле?

— Можете мне поверить. Какая жалось, что у него нет своих детей.

— Но отчего он не женится? — поинтересовалась я.

— Сам не понимаю. Тем более что в последние годы Реджина прилагает немало усилий, чтобы в поле его зрения постоянно появлялись достойные и знатные молодые леди. Просто чудо, что еще ни одна не привлекла его внимания.

— Вероятно, он очень любил свою жену, — предположила я.

— Очень, — согласился Джон Мелвилл. — Порой я думаю, что он вообще, никогда не женится. Память о ней для него священна.

Мы прошли уже большую столовую и приблизились к малой, где сервировались завтраки.

Гарриет была уже там, одетая в шелковое дневное платье цвета бронзы, которое придавало ее лицу желтоватый оттенок. Впрочем, разве не естественно, что она сейчас особенно не думала о нарядах и о том, как выглядит: во-первых, потому что не так давно потеряла мужа, а во-вторых, из-за беременности. Поскольку она сидела, я не могла видеть, насколько заметно ее положение.

Гарриет криво усмехнулась, увидев меня.

— Ну и ну, — произнесла она тоном, который иначе, как наглым, назвать не могу. — Кого мы видим? Миссис Сандерс.

Моя фамилия прозвучала в ее устах как бранное слово.

Я твердо встретила ее взгляд, и через какое-то время она отвела глаза, полуприкрытые тяжелыми веками. Уж не думает ли она, пришло мне в голову, что я тоже колдунья, каковой считает мою тетю Маргарет. Что ж, если она легко поддается тому, что называет колдовством, возможно, мне будет проще иметь с ней дело. Впрочем, упаси меня Бог от этого.

— Добрый день, миссис Сандерс, — услышала я приветливый мужской голос и, повернувшись, встретилась взглядом с Роджером Мелвиллом. — Рад вашему приезду. Наше общество сплошных побочных родственников нуждается в присутствии нового человека.

Леди Реджине, видимо, очень понравился его легкомысленный тон, и она сочла нужным пояснить:

— Миссис Сандерс приехала с сыном, который составит компанию Тео и Чарли.

— Конечно, Джинни, — ответил ей Роджер, — это я и хотел сказать.

Я хорошо понимала, что у него нет оснований испытывать симпатию к Гарриет, но в то же время вовсе не желала служить предлогом для выражения его неприязни, а потому посмотрела на Роджера с тем же упреком, что и его кузина. Другими словами, изобразила неодобрение.

И тут в комнату вошел Сэйвил. Он оглядел всех присутствующих и обратился ко мне:

— Что же вы не приступаете к еде, миссис Сандерс? Сегодня у нас была длительная прогулка в коляске, вы помните? Я голоден как волк. А вы?..

Джон Мелвилл подал мне тарелку:

— Советую взять холодную дичь. Она на буфете, видите?

Один из трех лакеев, находящихся в комнате, отрезал мне кусок утки, и я прошла со своей тарелкой вдоль стола, стараясь сесть подальше от Гарриет. Сэйвил уселся рядом со мной.

— Тут без тебя мне снова жаловались на мельника, слышишь, Ральф? — обратился к нему Джон. — Может, сам поговоришь с ним?

На лице Сэйвила появилось озабоченное выражение.

— Хорошо. Сегодня же. — Он искоса взглянул на меня. — Возможно, миссис Сандерс согласится пойти со мной, я заодно покажу ей окрестности?

— Конечно, — ответил за меня Джон Мелвилл. Остальные, включая меня, хранили молчание.

— Пусть Никки тоже пойдет с нами, милорд, — проговорила я.

— Ему будет веселее с моими племянниками, — сказал Сэйвил и принялся за ростбиф.

Вопрос решен, говорил весь его вид.

Я посмотрела в сторону леди Реджины — сама не знаю зачем. Вероятно, в поисках поддержки. В ее взгляде было нечто похожее на смирение. Так тому и быть, если он сказал, говорил ее взгляд. Потом она улыбнулась с той же покорностью.

— Наши места заслуживают того, чтобы на них посмотреть, миссис Сандерс, — сказала она.

— О, я предвкушаю это удовольствие, — проговорила я и погрузилась в другое удовольствие — искусно приготовленную холодную дичь.

Леди Реджина начала рассказывать брату о письме, которое получила сегодня от мужа из Гейдельберга, и все мы слушали о его успехах там, на собрании ученых мужей, занимающихся астрономией и еще чем-то совершенно непонятным для обычных людей.

Минут двадцать спустя Сэйвил повернулся ко мне и произнес почти приказным тоном:

— Экипаж будет у входных дверей через четверть часа, миссис Сандерс. Жду вас в холле.

Я поднялась и покорно сказала:

— Хорошо, милорд.

Извинившись со спокойным, как мне казалось, достоинством перед сидящими за столом, я отправилась наверх, чтобы надеть перчатки и шляпку.

Почему-то на душе у меня было легко и весело.