Глава 29
Уэйкбридж-Холл

Погожим днем в начале октября Анна стала женой Джошуа. Облаченная в бледно-голубое платье и украшенная бриллиантовым колье, она шла по проходу в церкви под руку со своим отцом и не знала, какие чувства таятся в душе Кеньона. Перестал ли он на нее сердиться? Сможет ли он когда-нибудь забыть все обиды и впустить в свое сердце любовь?

Пять дней, прошедшие после его ранения, были насыщены предпраздничными хлопотами. Приехали братья Анны: большинство – из Брайтона, Сирил – из Лондона, а Абелард и его пятеро детей – из Йорка. Потом прибыли братья Джошуа со своими семьями, и дом наполнился звонким детским смехом. У Майкла и Вивьен было трое детей младше десяти лет, а у Гейбриела и Кейт один малыш, второго они ожидали.

Во всей этой суматохе Анне не удалось ни минуты побыть наедине с Джошуа. Он избегал ее общества, возился с детьми и болтал со своими братьями. Но иногда она ловила на себе его пристальные задумчивые взгляды, будившие в ней желание. Он хотел ее, и эта мысль придавала сил.

После церемонии и последующего завтрака вся семья собралась во дворе перед домом, чтобы попрощаться с молодоженами. Они уезжали в Уэйкбридж-Холл, гемпширское поместье Джошуа. Анна очень любила своих родных, но сейчас ей больше всего хотелось остаться вдвоем с мужем.

Памятуя о его больном плече, она встала с другой стороны. На нем была кавалерийская форма. Пуговицы блестели на солнце. Перевязанная рука только подчеркивала его мужественность. Братья Кеньона были так же темноволосы и поразительно красивы, как он.

– Может, мы поедем с вами? – предложил Майкл, хитро усмехнувшись. – Уэйкбридж-Холл нам по пути. Заедем к вам в гости и как следует повеселимся.

– Ага, недельки две! – подхватил Гейбриел. – Как ты на это смотришь, Джошуа? Надеюсь, вы с женой не будете слишком заняты и сможете развлечь полный дом гостей.

Кеньон мрачно взглянул на братьев.

– Если кто-нибудь из вас в ближайшем месяце появится на пороге моего дома, я дам ему хорошего пинка под зад и отправлю восвояси.

Мужчины засмеялись и посмотрели на Анну. Она невольно покраснела, но в душе у нее зашевелилось предвкушение. Ей хотелось найти согласие в супружеской постели. Она решила приложить все силы к тому, чтобы Джошуа ее полюбил.

Настала пора ехать. Анна обняла родителей, братьев и в последний раз взглянула на большой старый дом, в котором прошло ее детство. И в котором однажды ненастной ночью она стала женщиной.

– До твоего нового дома всего пять часов езды, – сказала мама, с улыбкой утирая слезы. – Мы будем часто видеться.

– Люси пригласила нас на Рождество в Стокфорд-Эбби, – сообщил папа. – И мальчиков тоже.

Он пожал руку Джошуа и крепко обнял дочь.

Сглотнув комок в горле, Анна запрыгнула на Мисс Эмми. Она предпочла карете седло, чтобы быть поближе к супругу. Ее коробки и сундуки уже уехали с Гарри и Пег, которые потрясли всех, объявив о своей скорой свадьбе. Попрощавшись с близкими, Анна и Джошуа пустили своих лошадей быстрым шагом на запад.

Погода стояла чудесная, на ослепительно голубом небе не было ни облачка. В листве начинали проступать краски осени. Вдоль грунтовой дороги росли алые ягоды калины и черные плоды дикой бирючины и самбука. На лугах и болотах собирались в стаи перелетные птицы: гуси, сойки и дрозды.

И что самое радостное, Анна была наедине с Джошуа. Она подъехала к нему поближе и спросила:

– Как прошла твоя вчерашняя встреча с Сэмюелом Фиртом? Какое он произвел впечатление на Майкла и Гейбриела?

Кеньон пожал плечами.

– Они отнеслись к нему настороженно. Фирт не особо располагает к себе. Вначале обстановка была довольно напряженной.

– Вас троих не было несколько часов. О чем вы говорили все это время?

– В основном о бизнесе. Похоже, ростовщичество – всего лишь малая часть интересов Фирта. Он инвестировал свой капитал в несколько весьма впечатляющих зарубежных предприятий и делает деньги на всем – от золотых приисков до плантаций сахарного тростника.

– Значит, вы помирились? – Джошуа поморщился.

– Он пытался тебя похитить. Я не могу этого забыть.

Анна подалась к мужу.

– Ты должен простить его, Джошуа. Не стоит растравлять себе душу из-за пустяков.

Кеньон посмотрел на Анну долгим, пронизывающим взглядом, потом кивнул.

– Если тебе так хочется, я с ним полажу.

«Если тебе так хочется». Неужели он преодолеет свою антипатию только потому, что она его об этом попросила? Если так, значит, действительно питает к ней нежные чувства. У Анны закружилась голова от прилива надежды, граничащей с эйфорией. Она завоюет его любовь и сделает его счастливым… если только Кеньон ей позволит.

Джошуа перевел разговор на обыденные темы и принялся развлекать супругу историями про Майкла и Гейбриела. Она, в свою очередь, рассказала ему о своих братьях и их многочисленных проделках. Кроме того, он так живо описал ей Уэйкбридж-Холл, что Анна легко представила себе большой дом эпохи Тюдоров и окружающие его холмы. Было ясно, что он любит свое поместье.

Но любит ли он ее, вот в чем вопрос. Она не хотела чувствовать себя разочарованной, тем более в день свадьбы, и убеждала себя в том, что симпатия со временем перерастет в нечто большее. Он женился на ней из чувства долга, но сегодня ночью она сделает все возможное, чтобы он не пожалел об этом вынужденном браке. Ей хотелось, чтобы он был так же счастлив, как и она.

Джошуа всегда считал себя терпеливым человеком. Даже в пылу сражений он действовал с холодным расчетом, ибо поспешность грозила смертью.

Но вечером, в день свадьбы, он никак не мог дождаться, когда Анна ляжет в постель. Выполняя ее просьбу, он распорядился, чтобы в спальню принесли поднос с ужином и горячую воду для ванны, и договорился с горничной, чтобы она помогла Анне помыться.

Битых полчаса он мерил шагами свою комнату и окончательно потерял терпение. В груди его вихрилось множество самых разных чувств, главным из которых была… неуверенность. Сможет ли он когда-нибудь завоевать сердце Анны?

Был только один способ это выяснить.

Тихо открыв смежную дверь, он вошел в гардеробную жены и обнаружил Анну сидящей в медной ванне перед камином. Ширма частично скрывала ее от его глаз, но того, что он видел, было достаточно, чтобы разбередить воображение. Он замер на пороге, завороженный представшим перед ним зрелищем.

Вот она подняла руку и провела намыленной мочалкой по своей кремовой коже. Ее обнаженные груди располагались над самой водой. Пламя свечей играло на ее зачесанных кверху волосах и изящных изгибах тела. На лебединой шее поблескивала золотая цепочка с бриллиантовой подвеской. Как он мог когда-то считать ее чопорной? Она была сказочной нимфой, слишком красивой для этой грешной земли. И эта нимфа принадлежала ему – если не душой, то хотя бы телом.

С другой стороны ширмы ждала, держа наготове полотенце, пожилая горничная Элиза. Приложив палец к губам, Джошуа прошел босиком по ковру, взял у нее полотенце и кивком указал на дверь. Элиза улыбнулась и на цыпочках вышла из комнаты.

Джошуа встал возле ширмы. Анна споласкивалась, что-то напевая себе под нос. Он никогда не думал, что плеск воды может быть таким эротичным.

– Элиза, подай, пожалуйста, полотенце! – крикнула она, вылезая из ванны.

Он зашел за ширму и, подойдя к Анне сзади, укутал ее в пушистое полотенце. При этом его руки обвились вокруг ее талии, а губы коснулись влажной шеи.

Анна вскрикнула от неожиданности.

– Джошуа?

Откинув голову назад, она поцеловала его в щеку. От ее теплой, распаренной в воде кожи исходил восхитительный аромат. Ему захотелось уложить ее на ковер перед потрескивающим огнем камина и утолить свое желание прямо здесь. Он не сомневался в том, что Анне с ее врожденной чувственностью понравится такое соитие.

Однако впервые в жизни его интересовало в женщине не только мягкое податливое тело. Анна хотела повернуться к мужу лицом, но он не дал ей этого сделать. Его пальцы прошлись по бриллианту, висевшему на ее груди.

– Ты забыла снять подвеску.

Анна покачала головой.

– Она мне очень нравится, Это первая вещь, которую ты мне подарил.

– Это подарок бабушки. Я подарю тебе еще более красивые драгоценности.

– Мне больше ничего не нужно, – твердо сказала Анна – Этой подвески вполне достаточно.

Но Джошуа решил забросать ее украшениями, Чтобы хоть как-то отплатить за те душевные переживания, через которые ей пришлось пройти по его вине. Он знал, что она еще намучается с его тяжелым характером.

Они покинули гардеробную и вошли в спальню. Свечи стоявшие на прикроватном столике, освещали темно-зеленые шторы и тяжелую мебель красного дерева. Скудно обставленная комната была чисто прибрана. Больше ему ничего и не требовалось, ведь он редко бывал дома. Но сейчас взглянув на свою старомодную спальню глазами Анны, Джошуа испытал досаду.

– Может быть, этот дом не совсем то, на что ты надеялась, – сказал он. – Ты вправе украсить его по-своему. Мы посетим лондонские магазины, и ты купишь там все, что тебе понравится.

Девушка нахмурилась.

– Я не хочу ничего менять. Это чудесный старый дом, и я его уже полюбила.

Но Джошуа не удовлетворился таким ответом. Он знал о ее склонности делать людям приятное и боялся, что эти слова – всего лишь попытка ему угодить.

– Это не только мой дом, но и твой, – заявил он. – И я хочу, чтобы ты была здесь счастлива.

– Я счастлива. И с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы обследовать все уголки нашего жилища. Особенно мне хочется подняться на башню. Оттуда, наверное, открывается потрясающий вид.

Джошуа с трудом оторвал взгляд от ее груди, проступавшей сквозь складки полотенца.

– Да, потрясающий.

В башне стоял диванчик, на котором они могли бы заняться любовью. И вообще, если она согласится, они опробуют все сорок с лишним комнат дома.

Он повел жену по вытертому ковру. Она остановилась возле массивной кровати на столбиках и внимательно посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц, прикрываясь полотенцем точно щитом.

– Джошуа, скажи, ты все еще сердишься на меня?

– Сержусь? За что?

– За то, что я тебя соблазнила. Заставила на себе жениться.

Кеньон поморщился, услышав, как она повторяет его жестокие слова, и сдержанно поцеловал ее в губы, не смея дать волю желанию.

– Надеюсь, я ответил на твой вопрос? – хрипло спросил он.

На губах Анны появилась озорная улыбка. Она отпустила полотенце, и оно упало на пол.

– Надеюсь, я угадала твою мечту?

Она стояла перед ним, великолепная и гордая в своей наготе. Пламя свечей золотило ее полные груди, тонкую талию и женственные бедра. Подняв руки, она вынула шпильки из волос и тряхнула головой. Длинные локоны вуалью рассыпались по плечам.

В чреслах Джошуа занялся пожар. Все его тела напряглось от возбуждения. Анна – его жена! Женщина, которая целиком и полностью принадлежит ему.

– Ляг на живот, – еле выдавил он.

– Зачем? – удивленно спросила она, усаживаясь на край матраца. – Что вы хотите со мной сделать, милорд?

– Я тебя помассирую, – ответил он, доставая из кармана маленькую баночку. – Твои мышцы наверняка устали, ведь ты провела в седле целых пять часов.

Анна прилегла на простыню с такой соблазнительной грацией, что у Кеньона захватило дух.

– Звучит заманчиво, – промурлыкала она. – Но разве у тебя не болит рука?

– Нет, все в порядке. – Тупая боль в плече не шла ни в какое сравнение с тем мучительным желанием, которое он сейчас испытывал. – Делай, что я говорю. Не забудь, что сегодня ты поклялась меня слушаться.

– Я скрестила пальцы под букетом, когда произносила эту клятву.

Однако она перевернулась на живот и положила голову на подушку.

Джошуа невольно залюбовался ее гибким телом, округлыми ягодицами и длинными ногами. Чтобы прояснить голову, ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов.

Потом он налил себе на ладони немного масла и принялся разминать ее стройную икру.

– Нам надо поговорить, Анна. Я должен тебе кое-что сказать.

Она слегка прогнулась в спине и замычала от удовольствия.

– Может, поговорим позже?

Ее сладострастный тон опьянил Джошуа, но он не собирался сдаваться.

– На протяжении многих лет я видел только уродливую сторону жизни, – хрипло произнес он. – Это испортило мой характер.

– Вот как?

Он легонько шлепнул ее по мягкому месту.

– Отнесись к моим словам серьезно. Признаюсь, я готовился умереть на дуэли с Панкхерстом.

Анна подняла к нему свое испуганное лицо.

– О Боже! Почему?

Джошуа отвел глаза. Ему не хотелось обсуждать эту тему, но он мечтал об истинной близости, а добиться ее можно было, только поделившись собственными мыслями.

– После войны я чувствовал себя очень неловко… Мне было стыдно оттого, что я остался жив, в то время как столько людей полегло на полях сражений. Я хотел вернуться сюда, в Уэйкбридж-Холл, и зажить уединенной жизнью, спрятавшись от всего мира.

– А я осуждала тебя за твой цинизм, – прошептала она. – Прости меня, Джошуа…

– Молчи. Дай мне договорить. – Он начал массировать упругие мышцы ее бедер. – Все изменилось, когда я встретил тебя, Анна. Ты не позволила мне замкнуться. Ты хотела мне помочь, даже когда считала меня подлецом.

– Я люблю помогать людям. В этом нет ничего плохого.

– Теперь я это знаю. Но я должен тебя предупредить: в моем прошлом есть вещи, о которых я тебе никогда не расскажу. Воспоминания, которые лучше не ворошить. Надеюсь, ты меня поймешь.

– Я тебя понимаю, Джошуа.

У Кеньона стеснило грудь от волнения. Он знал, что она говорит искренне.

– Временами я бываю мрачным и вспыльчивым, – продолжил Джошуа. – Мне снятся страшные сны. Жить со мной совсем не просто. – Он провел ладонями по ее бархатистой спине. Но я прошу тебя: будь ко мне терпима, потому что… – Он замолчал, пытаясь унять отчаянное сердцебиение. Сейчас ему предстояло обнажить ту часть своей души, которая слишком долго была под замком. – Потому что я не могу без тебя жить, – хрипло признался он. – Потому что та ночь, когда ты легла ко мне в постель, была лучшей ночью в моей жизни. Потому что я люблю тебя – всем сердцем.

Анна села и посмотрела на мужа с нескрываемой нежностью.

– Я тоже люблю тебя, Джошуа. Очень люблю. – Ее губы дрогнули в улыбке. – Но я уверена, что лучшая ночь в твоей жизни еще впереди.

Ее многообещающий взгляд разогнал последние сомнения в душе Кеньона. Усмехнувшись, он протянул руки и привлек ее к себе.

– Знаешь, когда ты мылась в ванне, я хотел составить тебе компанию, но решил, что ты сочтешь меня распутником.

– В последнее время я обнаружила, что мне нравятся распутники, – сказала Анна, проворно распахивая его халат. – А больше всего мне нравишься ты, мой герой!