Глава 20
Коллекция оружия

Полчаса спустя они скакали легким галопом по дороге, ведущей в Брайтон, Анна – на своей гнедой кобыле по кличке Мисс Эмми, а Джошуа – на большом вороном мерине Плато. Девушка наслаждалась быстрой ездой. С океана веял прохладный соленый ветер, в облачном небе парил ястреб. Спелые ягоды боярышника и дикой бирючины предвещали неминуемое приближение осени.

Ей пришлось надеть старый коричневый жокейский костюм с обтрепавшимся подолом, но она совсем не жалела о том, что сбросила свое новое платье. Облаченная в скучные, наглухо закрытые «Доспехи» старой девы, она чувствовала себя довольно уютно.

Тем более что Анне предстоял тяжелый разговор с Джошуа. Когда они подъехали к городу, она спросила:

– Может быть, ты все-таки объяснишь, зачем мы едем к Эдвину?

Джошуа метнул на спутницу мрачный взгляд. Брови его были озабоченно сдвинуты.

– Вообще-то я хочу повидаться с твоим дядей.

– Зачем?

Он пустил свою лошадь шагом, и Анна последовала его примеру.

– Сегодня утром я вернулся на место дуэли и вот что нашел в стволе дерева.

Кеньон вынул из кармана крошечный кусочек сплющенного металла и протянул Анне. Она тихо охнула.

– Это пуля, которая меня задела.

– Совершенно верно. Увидев на балу твой пистолет, я вспомнил, что у лорда Беллингема есть коллекция огнестрельного оружия. Именно он снабжает тебя «пушками».

Вскинув бровь, лорд насмешливо посмотрел на Анну.

– Ты очень сообразителен, – холодно бросила она. – Если когда-нибудь захочешь сменить профессию, вполне сможешь податься в лондонские сыщики.

– Едва ли. Мне потребовалось около двух недель, чтобы вспомнить про пулю.

В Анне проснулось любопытство.

– И ты знаешь, из какого оружия она была выпущена?

– Из старомодного кремневого мушкета.

– Как я сама до этого не додумалась! У моего дяди есть несколько таких мушкетов.

– Если Эдвин по небрежности не почистил ружье, я смогу определить, что из него недавно стреляли. Если, конечно, злоумышленником был твой кузен.

Кеньон плавным движением подкинул пулю в воздух, ловко поймал и убрал обратно в карман. Анну несколько позабавил этот маленький спектакль. Однако Джошуа вызывал в ее душе невольное восхищение. Он сидел в седле, гордо расправив плечи, ветер трепал его черные волосы и развевал полы темно-зеленого сюртука. Одна рука лорда держала поводья, другая покоилась на его мускулистом бедре.

Анна вдруг вспомнила, как эти руки, сильные и в то же время нежные, ласкали ее лицо, шею, грудь…

Джошуа обернулся, на губах его играла усмешка.

– Не я один утаиваю информацию. Ты не хочешь рассказать мне, о чем сегодня утром разговаривала с Панкхерстом?

Анна с трудом собрала разбегающиеся мысли.

– Ах, это!

– Да, это. Вы с ним задержались на хорах после окончания службы и пробыли там добрых пятнадцать минут.

– Я спросила его про письмо.

Девушка быстро изложила новость о том, что преподобный отец Каммингз, загнанный в угол ультиматумом отца, порвал запретную связь с Дэвидом и что последний уговаривал священника смягчиться.

– Итак, у доброго пастора есть повод желать Панкхерсту смерти, – задумчиво проговорил Джошуа, пристально взглянув на Анну. – Молодец! Если бы я пошел в сыщики, взял бы тебя напарницей.

Эта шутливая похвала приятно согрела Анну. Щеки ее зарумянились. Она быстро отвела глаза и, к своему облегчению, увидела, что они уже приблизились к некогда элегантному старому особняку ее дяди, стоявшему на другой стороне площади. Как всегда, это место казалось заброшенным. Сад зарос сорняками, окна были плотно зашторены.

– Приехали, – сказала Анна, хоть в этом не было необходимости.

Джошуа спешился и подошел к ней, но она сноровисто и легко спрыгнула с седла.

Он остановился, сердито нахмурившись.

– Я вижу, ты никогда не пользуешься ничьей помощью. Она запоздало вспомнила, что даме положено ждать, когда джентльмен ей поможет.

– А зачем? Я езжу на лошади с пяти лет и вполне способна сама спуститься на землю.

– Я говорю не только об этом. – Глядя на Анну, лорд привязал поводья Плато к железному столбу ограды. – Я заметил, что дома ты тоже никогда не просишь о помощи. Ты сама все для всех делаешь.

– Хорошо. В следующий раз, когда мне надо будет убрать со стола или вымыть пол, я попрошу об этом тебя.

Джошуа никак не отреагировал на колкость. С серьезным выражением лица, которое встревожило ее больше, чем проявление гнева, он сказал:

– В день бала, когда тебе следовало заниматься приготовлениями, ты ходила в город, чтобы вернуть в библиотеку книги, взятые отцом. Ничего бы не случилось, если бы он прогулялся сам.

– Отец был занят. Он рассматривал новый атлас, – сухо объяснила Анна, не желая раскрывать истинную причину своей отлучки. – К тому же прогулка мне не помешала.

– Вчера вечером ты взяла на себя корреспонденцию своей матери и написала за нее целых восемь писем. Она могла бы отложить свою рисовальную кисть и сама обмакнуть перо в чернила.

– Мама любит диктовать письма, – взвилась Анна. – Она говорит, что это помогает ей думать.

– А сегодня за обедом ты то и дело вскакивала, чтобы присмотреть за детьми, которые ели в соседней комнате. Почему бы не оставить эту заботу своим невесткам и братьям?

– Они следят за детьми круглые сутки. Когда мои братья и их жены приходят к нам в гости, я с удовольствием избавляю их от повседневных хлопот.

Кеньон шагнул к Анне.

– А кто избавит от хлопот тебя, Анна? Боже мой, ты даже отправилась на дуэль вместо Панкхерста! И когда ты лежала, в постели с огнестрельным ранением, ты все время порывалась встать и помочь своей матери.

– Ее люмбаго…

– Пустяки. Я лично ее осмотрел и должен тебя заверить, что для женщины ее лет она пребывает в добром здравии.

– Ты хочешь сказать, что она ленива? Я не позволю тебе критиковать моих родных!

– Я никого не критикую. – Джошуа положил руки ей на плечи. – Они хорошие люди, и мне очень приятно находиться в их обществе. Но, боюсь, они привыкли к тому, что ты все делаешь за них.

Анна застыла.

– Конечно, ведь я им нужна.

– Вот как? – спросил лорд, внимательно вглядываясь в лицо спутницы. – А мне кажется, что они нужны тебе больше, чем ты им.

В его словах не было даже намека на насмешку. Держа свои теплые руки на ее плечах, Джошуа смотрел на Анну долгам серьезным взглядом, который заронил в душу девушки зерно сомнения. А что, если он прав?

Да нет же, не может быть! У большинства людей ее отзывчивость вызвала бы только восхищение. Но она почему-то чувствовала себя виноватой, доставая из седельной сумки подарок для дяди. Решительно стряхнув неуместное смущение, она гордо взмахнула свертком в коричневой бумаге.

– Конечно, они мне нужны. Они мои родные, и я их люблю. Впрочем, тебе, наверное, трудно понять, что значит в ком-то нуждаться.

Джошуа помрачнел, но звук открывающейся двери привлек его внимание к дому.

На крыльцо вышел мужчина. Черные брюки и сюртук подчеркивали его высокую стройную фигуру. Шрам, приподнимавший уголок рта, придавал слегка саркастический вид, как будто он насмехался над всем миром.

Джошуа поднялся по ступенькам.

– Привет, Брэнд! Я думал, что ты забрал свой выигрыш вчера.

– Я сжалился над парнем и дал ему еще один день. Будем надеяться, что его чек стоит той бумаги, на которой он написан. – Незнакомец обратил серые глаза на Анну, которая взошла на крыльцо вслед за Джошуа. Его дерзкий взгляд прошелся по ее строгому костюму, на секунду задержавшись на свертке, который она держала за веревочки. – Готов поспорить, что вы мисс Анна Невилл.

Джошуа представил их друг другу.

– Это Брэндон Виллерз, – объявил он, – скандально известный граф Фейвершем.

– Очень приятно, – сказала Анна, пожимая руку новому знакомому. – Мне очень нравится ваша бабушка.

В глазах Брэнда блеснула насмешка.

– Слава Богу, что она хоть кому-то нравится.

Он рассеянно потер свою ногу, чем привлек ее внимание к его блестящим черным сапогам. Поддавшись внезапному порыву, она поинтересовалась:

– Вы, случайно, не у Куинси купили обувь?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Это не важно! – отрезал Джошуа, беря ее за руку и увлекая к парадной двери, – Прости, но нам нужно идти. Анна должна навестить своего дядю.

– А у меня свидание с одной дамой в Лондоне, – загадочно проговорил Фейвершем. – Пока. Скорее всего увидимся не скоро.

В последний раз внимательно взглянув на Анну и одарив Джошуа кривой усмешкой, он зашагал по улице.

Кеньон энергично постучал в дверь.

– Брэнда нет в списке, – сердито сказал он.

– Откуда мне было знать? Ведь ты не показывал его мне. Тебе не хочется ни от кого зависеть.

Лорд мрачно покосился на Анну, и в этот момент дверь слегка приоткрылась. В щелочку выглянул дядя Фрэнсис. Его густые белые брови были настороженно сдвинуты над прищуренными глазами. Увидев гостей, он распахнул дверь пошире и поманил их в темный холл.

– Проходите, проходите, – пробормотал старик, радостно потирая руки. – Что ты мне принесла?

Он потянулся к свертку, но Анна отвела руку с подарком в сторону.

– Откуда ты знаешь, что это тебе, а не Эдвину? – лукаво спросила она.

– Ты слишком умная девочка, чтобы баловать этого оболтуса. – Он подозрительно покосился на Джошуа. – Вы опять пришли к моему сыну, чтобы требовать уплаты по счетам? – Лорд Беллингем ткнул большим пальцем в конец коридора. – Он за своим излюбленным занятием – сидит у себя в кабинете и хлещет коньяк.

– Вообще-то это лорд Джошуа Кеньон, – сказала Анна. – Боюсь, на прошлой неделе он слегка над тобой подшутил.

– Вот как? Значит, это твой молодой человек? По нему сразу видно.

Анна покраснела и невольно обернулась к лорду. Воспользовавшись моментом, сэр Фрэнсис выхватил у нее сверток. Его ревматические пальцы с удивительным проворством развязали веревку. Развернув коричневую бумагу, старик нагнулся, чтобы понюхать содержимое.

– Кекс с изюмом! – изрек он, хищно раздувая ноздри. – Мой любимый.

Анна нахмурилась. Ей понравилось, с каким восторгом дядя принял ее подношение, но удовольствие омрачалось необходимостью защищаться.

– Это подарок, – заявила она, сердито взглянув на Джошуа. – Люблю делать людям приятное.

– Интересно, что ты сделаешь для меня? – пробормотал Джош, откровенно уставившись на ее грудь.

Все тело Анны моментально зажглось огнем, колени ослабели. Пока ее дядя любовался кексом, она резко прошептала.

– Помогу тебе собрать дорожные сумки.

Не заметив их короткой перепалки, старик повел гостей к широкой лестнице, тонувшей во мраке.

– Поднимайтесь наверх. Я выпью чаю с кексом, а ты, Анна, мне почитаешь. Если, конечно, этот лентяй Графстон ответит на звонок. Я целый час дергал шнур в моей спальне, и все безрезультатно.

Тут, как по заказу, из темноты под лестницей, шаркая ногами, вышел усталый старик дворецкий. Анна чуть не вздрогнула от испуга, но быстро вспомнила про расположенную там маленькую дверь, ведущую в пыльный потайной коридор, которым пользовались слуги. Дядя мог позволить себе целый штат домашних работников, но по своей скупости содержал лишь двоих – Графстона и его престарелую супругу.

– Звонок не работает, сэр. Шнур оборвался больше десяти дней назад, – сообщил слуга. Его изможденное морщинистое лицо не выражало никаких чувств. – Если позволите, я найму человека, который его починит…

– Нет, не позволю! Кругом одни грабители! – оборвал его сэр Фрэнсис, потрясая кулаком. – Просят два шиллинга за час работы. Можно подумать, деньги растут, как сорняки в саду!

– Не сочтите за неуважение, сэр, но если бы вы не придирались к мастерам, они были бы более сговорчивы.

Графстон протянул руку к кексу с изюмом, но дядя ревностно отдернул сверток.

– Держи свое мнение при себе. А кекс я отнесу в спальню.

– У вас заведутся мыши, – заметил дворецкий. – Вспомните имбирное печенье.

Ворча, сэр Фрэнсис отдал кекс дворецкому, и тот очень осторожно, точно драгоценную королевскую корону, понес его на кухню.

– Пока Графстон готовит тебе чай, – сказала Анна, – может быть, мы покажем лорду Джошуа твою коллекцию оружия?

Лицо сэра Фрэнсиса озарилось страстью. Он быстро обернулся к Кеньону.

– Вы любите оружие?

– Последние пятнадцать лет я служил в кавалерии.

– На Пиренейском полуострове и при Ватерлоо?

– Да, – подтвердил Джошуа.

Старик окинул его оценивающим взглядом.

– Мой тезка Фрэнсис сейчас в пехоте. И его близнец Годфри тоже.

– Джеффри, – поправила Анна. По веселому огоньку в глазах лорда Беллингема она догадалась, что он и сам знал, как зовут его племянника. Видимо, старику доставляло удовольствие разыгрывать из себя слабоумного. – Коллекция, дядя.

– Ступайте за мной.

По-стариковски волоча ноги, сэр Фрэнсис начал подниматься по лестнице. Их шаги отдавались эхом в темном пустом холле. Они миновали тускло освещенный коридор и подошли к комнате, расположенной рядом с апартаментами дяди. Он достал из кармана связку ключей и завозился с замком. Анна не стала предлагать ему помощь – не потому, что боялась осуждения Джошуа, а потому, что не хотела задеть самолюбие дяди.

Наконец дверь распахнулась, и они вошли внутрь. Просторная комната изначально предназначалась для хозяйки дома, но после того, как его жена умерла при родах около тридцати лет назад, дядя Анны превратил это помещение в своего рода музей. Колеблющееся пламя оловянного канделябра, который Джошуа прихватил из спальни сэра Фрэнсиса, осветило безнадежно запущенный интерьер.

На окнах висели рваные бледно-голубые шторы. Грязные китайские обои отслаивались от стен. Причудливая лепнина на потолке стала прибежищем для целой колонии пауков. Пахло оружейным маслом и затхлостью.

Однако футляры с ружьями были достаточно чистыми и не пыльными. По настоянию дяди Анна тратила по полдня в неделю, помогая ему ухаживать за коллекцией. Правда, после дуэли она здесь ни разу не была.

Откинув назад полы сюртука и подбоченившись, Джошуа медленно осматривал ружья. Лицо его было абсолютно бесстрастным, но Анна подозревала, что ему не слишком приятно видеть такое количество смертоносного оружия, выставленного в футлярах со стеклянными передними панелями.

– Взгляните на эту четырехстволку, – с воодушевлением сказал сэр Фрэнсис, открывая один из футляров. – Это Германия, пятнадцатый век. Из такого ружья можно произвести двадцать девять выстрелов без перезарядки.

– Если оно не выстрелит тебе в лицо, – сухо вставила Анна. Она поднесла канделябр поближе, чтобы мужчины могли как следует рассмотреть старинное оружие. – Это один из очень немногих сохранившихся экземпляров.

– Я вижу, ты знаешь все про эти «пушки», – заметил Джошуа, пристально посмотрев на девушку.

– Она-то? – переспросил сэр Фрэнсис, не дав ответить племяннице. – Да она с завязанными глазами разберет и соберет каждую – от этого старомодного охотничьего ружья до современной бейкеровской винтовки!

– Ваша племянница – поразительная женщина, – проговорил Джошуа.

– А еще она умеет стрелять, так что советую следить за своим поведением. – Из горла старика вырвался хриплый смешок. – Я время от времени разрешаю ей брать мои ружья, чтобы поупражняться в меткости. Да вот не далее как в прошлую пятницу она вернула мне французскую дуэльную пару и взяла мой итальянский пистолет. Он такой маленький, что вполне помещается в карман.

– В пятницу? – Джошуа, прищурившись, посмотрел на Анну. – Наверное, она зашла сюда по пути в библиотеку.

Анна отвела глаза и, желая сменить тему, тронула дядю за рукав потрепанного сюртука из синего атласа, вышедшего из моды лет сорок назад.

– Лорд Джошуа интересуется кремневыми мушкетами, – сказала она.

– Мушкетами? А ведь я и сам пользовался мушкетом, когда служил начальником полиции в Суссексе. Вон тот принадлежал моему деду.

Сэр Фрэнсис повернулся к футляру, стоявшему в углу комнаты. Анна пошла за ним с канделябром. Дядя показал им несколько мушкетов, оговорив все их особенности.

– Можно мне взглянуть на эти ружья при лучшем освещении? – спросил Джошуа.

Сэр Фрэнсис кивнул, и Джошуа раздернул шторы, впустив в комнату свет пасмурного дня, после чего внимательно осмотрел мушкет, поворачивая его в руках.

Анна взяла другой и заглянула в ствол, потом проверила казенник и курок.

– Мой чистый, – прошептала она. – А твой?

– Тоже.

Они осмотрели остальные мушкеты, но не обнаружили никаких следов пороха и смазки. Анна не знала, радоваться или огорчаться этому обстоятельству.

– Мушкеты в отличном состоянии, дядя, – сказала она. – Ты что, недавно их чистил?

Сэр Фрэнсис покачал головой.

– Я занимался винтовками с колесцовыми замками. Подойдите-ка сюда, Кеньон, я покажу вам австрийский ствол с перламутровой инкрустацией.

Стиснув челюсти, Джошуа послушно исследовал ружье.

– Кто, кроме вас и Анны, имеет доступ к этой коллекции? – с напускной небрежностью спросил он.

– Никто. Я не пускаю сюда даже Графстона. А уж моего непутевого сына и подавно! – Сэр Фрэнсис помрачнел и вытянул губы трубочкой. – Я рассказывал тебе, Анна, как застал здесь этого мошенника? Как он тайком подобрался к моему оружию?

Анна переглянулась с Джошуа.

– Когда это было? – спросила она. Если Эдвин проник сюда перед дуэлью… Но дядя разрушил эту надежду.

– Вчера. Бездельник имел наглость заявить, что хочет продать ружья и по суду стребовать с меня наследство. – Сэр Фрэнсис язвительно ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. – Я сказал, что изрешечу ему задницу картечью, если еще раз увижу здесь.

Спустя некоторое время Графстон принес поднос с чаем, и они вошли через соседнюю дверь в спальню сэра Фрэнсиса. Эта темная комната была такой же мрачной и обветшалой, как и остальные помещения дома, хоть миссис Графстон содержала ее в чистоте и порядке. Занавешенные окна не пропускали дневной свет.

Они попили чаю, сидя в изъеденных молью креслах, которые Анна когда-то принесла с чердака. Пока дядя Анны смаковал кекс, а она читала вслух главу из «Путешествий Гулливера», Джошуа расхаживал по комнате. Остановившись перед камином, он запрокинул голову, чтобы осмотреть шнур от звонка – криво висевшую полоску парчи, потом пододвинул стул, встал на него и принялся возиться с механизмом – в том месте, где веревка соединялась с потолком.

Анна с трудом удерживала внимание на страницах книги. Тайком посматривая на Джошуа, она любовалась его длинными ногами и мускулистым торсом. Он был само воплощение мужества и грации. Сердце ее трепетало в груди, как у глупой девчонки-школьницы. Наконец Кеньон несколько раз подергал за шнур, спустился со стула и продолжил свое беспокойное кружение по комнате.

Несколько минут спустя, когда Анна закончила читать, в спальню влетел Графстон. Вид у дворецкого был несколько озадаченный.

– Вы звонили, сэр?

– Ты что, спятил? – раздраженно спросил сэр Фрэнсис. – Звонок не работает уже десять дней.

– Теперь работает, – сказал Джошуа. – Я связал два конца оборванного шнура. Разумеется, это всего лишь временная мера.

Дядя Анны поблагодарил лорда, но тот лишь пожал плечами.

– Может быть, желаете еще раз посмотреть ружья? – предложил старик.

– Нет, спасибо, мы пойдем.

Когда они вышли в коридор, Анна прошептала:

– Значит, ты можешь помогать людям, а я нет?

Он отвел глаза.

– Я не сделал ничего особенного. Просто мне нечем было заняться.

– А я думаю, что, несмотря на всю браваду, у тебя все-таки есть сердце.

Кеньон сдвинул брови.

– Я не говорил, что это плохо – иногда делать что-то хорошее для других людей. Я только сказал, что ты делаешь слишком много.

Вот как?

– Не люблю валять дурака, – заявила Анна. – А чем еще мне заниматься в свободное время?

– Найди себе увлечение. Пиши стихи, ходи на прогулки, делай что-нибудь для себя…

Джошуа резко замолчал. Когда они вышли на балкон, с которого был виден парадный холл, Анна проследила за его взглядом. По лестнице, громко топая и сжимая в руке хрустальный графин, поднимался Эдвин. Когда он приблизился, Анна заметила черно-желтый полукруг под его левым глазом и запоздало вспомнила, что Джошуа ударил его на балу у Англтонов.

– Я услышал, что ты здесь, – сердито сказал Эдвин, обращаясь к Анне. – Опять пришла ублажать старика?

В душе девушки поднялась волна ярости.

– Если бы ты уделял ему больше внимания, мне не пришлось бы так часто сюда ходить. Ведь он твой отец, в конце концов.

– Он проклятый сквалыга. А ты… – Молодой человек покосился на суровое лицо Джошуа. – Ты добрая фея из сказки.

Анне не понравился этот язвительный тон.

– Ну а ты пьян. Как всегда.

Она шагнула вперед и вырвала графин из его руки. Эдвин метнулся за ним, споткнулся и ухватился за перила балкона, чтобы не упасть.

– Эй, отдай!

Джошуа взял графин, вытащил пробку и с удовольствием понюхал горлышко.

– Французский коньяк. Хотелось бы мне знать, Беллингем, где ты берешь деньги на такую дорогую выпивку. Мало того, ты выписал Фейвершему чек.

Эдвин осклабился.

– Я не нищий. Умный человек всегда найдет способ набить карманы.

– Учти: если твои грязные делишки как-то повредят Анне, ты мне за это ответишь.

Эдвин осторожно дотронулся до своего черного глаза, потом посмотрел на кузину.

– Я не стрелял в тебя, Анна. Клянусь! Тебе следует остерегаться не меня, а Кеньона. Он женится на тебе, только чтобы добраться до моего… твоего наследства.

– Думай, что говоришь… – начал Джошуа.

– Не мели глупости…

Они высказались одновременно и на мгновение встретились взглядами. Анна вдруг почувствовала странное смущение и отвернулась. Щеки ее пылали.

Джошуа впился глазами в Эдвина.

– Она под моей зашитой. Советую тебе не забывать об этом, если ты дорожишь своей жалкой жизнью.

Эдвин угрюмо молчал. Он не стал возмущаться, даже когда Кеньон унес с собой графин. Спускаясь по лестнице, Анна оглянулась и увидела, что ее кузен стоит у перил и смотрит им вслед. Вид у него был не столько сердитый, сколько… самодовольный.

В юности, замечая на его лице эту ехидную усмешку и слегка приподнятую бровь, она точно знала, чего следует опасаться: либо он подложил ей в постель змею, либо подсыпал в чай перцу. В душе Анны зашевелились подозрения.

Эдвин уверял, что не стрелял в нее. Но что, если он врал? Возможно, ему хватило ума почистить ружье, прежде чем вернуть оружие в отцовскую коллекцию. Интересно, какую пакость он задумал на этот раз?

Когда они вышли на улицу, девушка с удивлением увидела серый свет сумерек. В окнах соседних домов горели лампы. С моря дул холодный ветер, свинцовые тучи предвещали дождь.

Анна обернулась к Джошуа и вздрогнула от неожиданности. Он стоял, запрокинув голову, и пил прямо из графина. Она видела, как сокращается его горло при каждом глотке. Наконец лорд опустил хрустальную емкость, удовлетворенно вздохнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Что ты делаешь? – резко спросила она. – Ты такой же испорченный, как Эдвин.

Он взглянул на спутницу с лукавой усмешкой.

– Было бы жаль выливать такой хороший коньяк.

С этими словами Кеньон выплеснул остатки жидкости на сорняки.

Его усмешка обдала ее теплом. У девушки перехватило дыхание, а по телу побежали мурашки. Анна испугалась столь бурной реакции.

Однако редкие улыбки Джошуа делали его невероятно обаятельным. Она невольно задавалась вопросом, каким бы он был, если бы на него не легла мрачная тень скандала, если бы он не страдал от пережитого во время войны. Несомненно, этот мужчина очаровал бы всех вокруг. Дамы бегали бы за ним табунами. Может быть, он был бы уже женат и с любовью воспитывал целую ватагу детишек.

Отогнав эти глупые фантазии, Анна выудила из своего сознания первую связную мысль.

– Ты так и не рассказал мне, почему подрался с Эдвином?

Джошуа секунду поколебался, потом поставил графин на крыльцо и направился по дорожке к лошадям.

– Беллингем обозвал тебя, – пробормотал он, пряча лицо.

– Как?

– Стервой.

Анна шумно выдохнула.

– Понятно. Значит, один ты имеешь право обзывать меня разными обидными словами – например, мегерой.

По шее Джошуа медленно разлилась краснота. Он нагнул голову, чтобы отвязать Плато.

– Прости. Я был зол.

Он подошел к лошади Анны, чтобы подсадить девушку, но она уже поставила ногу в стремя и сама запрыгнула в седло. Устроившись поудобнее, она раздраженно взглянула на стоявшего внизу Джошуа.

– Ты разозлился из-за того, что мистер Фирт предложил мне стать его любовницей?

– Да, – поспешно – даже слишком поспешно – ответил Джошуа.

– Но я ему отказала. У тебя не было повода злиться на меня.

– Ты права. Больше это не повторится.

Пока они ехали домой сквозь сгущавшуюся тьму, Анна размышляла над сложным характером Кеньона. Его настроение все время менялось. Он то улыбался, то хмурился, то целовал ее, то гневно отчитывал. Временами казалось, что ему приятно ее общество, но в иные моменты он выводил ее из себя своими придирками. Он обвинил ее в том, что она слишком добрая, бравируя собственным бессердечием, а через пять минут починил дяде звонок. И потом, Анна помнила, как Джошуа успокоил в церкви маленькую Мэри и поставил на место ее расшалившихся племянников.

Какой противоречивый человек! И какой непредсказуемый!

Анна посматривала на его суровый гордый профиль, проступавший в вечерних сумерках. Он ехал на некотором удалении от нее, словно заявляя о своей независимости. Сердце ее таяло от нежности и запретных желаний.

Грубость и резкие слова были всего лишь уловкой, с помощью которой он стремился удержать ее на расстоянии. Джошуа нарочно провоцировал ее гнев, опасаясь, как бы она не раскрыла его тайны, не узнала о его тягостном прошлом, сделавшем из него черствого, замкнутого человека.

Джошуа нарочно разыгрывая из себя негодяя. Его вполне устраивал этот образ. Но Анна подозревала, что его разрыв с Лили был вызван другими причинами, о которых он не хотел говорить. Может быть, он защищал репутацию своей бывшей невесты? Может быть, она сама была виновата в том, что между ними произошло?

Спохватившись, Анна решительно откинула эти предположения. Скорее всего, Джошуа предал Лили. Но она больше не могла считать его презренным злодеем. Как бы глупо это ни казалось, но ей хотелось верить, что за внешней вспыльчивостью и развязностью скрывается добрый, хороший человек.

Они уже подъезжали к дому, когда Анна подвела свою гнедую кобылу поближе к Джошуа. К глухому топоту копыт и скрипу кожаных седел примешивались далекие раскаты грома.

– Я подумала… – начала она. Кеньон искоса посмотрел на спутницу.

– Я тоже подумал. Нам надо выяснить, есть ли у Артура Каммингза или у его сына кремневый мушкет. Завтра мы нанесем им визит. Им и Сэмюелу Фирту.

– Хорошо. – Но Анну сейчас занимало вовсе не это. Собрав все свое мужество, она сказала: – Однако я думала о вещах более личных. О нас с тобой.

– Не надо объединять нас в единое целое, – проворчал Джошуа. Его голос сделался таким же холодным, как вечерний воздух.

– Выслушай меня, пожалуйста. Мы скоро найдем таинственного стрелка, и ты отсюда уедешь. Но я хочу, чтобы, перед тем как вернуться в Стокфорд-Эбби, ты кое-что сделал.

– Что именно?

Напрягшись в ожидании неминуемой вспышки гнева, Анна тихо произнесла:

– Я хочу, чтобы ты попросил у папы моей руки.