Глава 22,

И началось что-то невообразимое.

Лорд Давенпорт рванулся вперед, за ним вскочил Роберт Абернети. В церковь влетел брат Грегори, гнавшийся за ним через Мейфэр.

Ричард попытался увести от свалки Люси и Гермиону, но лорд Хейзелби, до последней минуты наблюдавший за всем с любопытством постороннего, спокойно взял свою будущую жену за руку и сказал:

– Я позабочусь о ней.

Лорд Давенпорт набросился на Грегори и, повалив на пол, подмял его под себя.

– Я держу его! – победно заорал он и в следующее мгновение получил по физиономии ридикюлем Гиацинты Сен-Клер.

Люси зажмурилась.

– Полагаю, вы мечтали не о такой свадьбе, – проговорил ей на ухо лорд Хейзелби.

Люси замотала головой. Она была настолько ошеломлена, что не могла ничего предпринять. Надо бы помочь Грегори. Да, надо бы. Но у нее совсем нет сил, и, кроме того, она слишком труслива, чтобы снова оказаться с ним лицом к лицу.

– Надеюсь, ему удастся выбраться из-под моего отца, – добавил лорд Хейзелби абсолютно спокойно, как будто смотрел чудовищно скучный забег на ипподроме. – Старик весит двадцать cтоунов, хотя и не хочет признаваться в этом.

Люси удивленно посмотрела на него. Ей не верилось, что человек может сохранять спокойствие, когда вокруг царит такой хаос. Даже премьер-министру пришлось отбиваться от довольно крупной пышнотелой дамы в затейливой шляпке с фруктами – эта дама колотила всех, кто попадался ей под руку.

– Вряд ли она что-то видит, – сказал Хейзелби, проследив за взглядом Люси. – Грозди винограда мешают.

Что же он за человек – тот, за кого она почти вышла замуж? Да, они уже произнесли что полагается, но их пока еще не объявили мужем и женой. Как бы то ни было, Хейзелби слишком уж спокойно реагирует на события этого утра.

– Почему вы ничего не сделали? – спросила Люси.

Он с любопытством воззрился на нее.

– Вы имеете в виду, пока ваш мистер Бриджертон признавался вам в любви?

«Нет, пока священник бубнил о святости брака», – захотелось съязвить Люси.

Но вместо этого она кивнула.

Хейзелби склонил голову набок.

– Вероятно, хотел узнать, как вы поступите.

Его ответ до глубины души потряс Люси.

– Между прочим, я польщен, – заявил Хейзелби. – И я стану для вас добрым мужем. Вам не надо беспокоиться на этот счет. Люси промолчала, потому что ее вниманием завладело то, что творилось вокруг. Лорда Давенпорта оттащили от Грегори, и какой-то незнакомый Люси господин крепко держал старика.

– Пожалуйста, – прошептала она, обращаясь к Грегори и понимая, что никто, даже Хейзелби, который отправился выручать премьер-министра, ее не слышит. – Пожалуйста, не надо.

Однако Грегори был неумолим. Его держали двое, один – по-дружески, а другой – враждебно, но ему удалось вырваться и добраться до ступеней. Подняв голову, он устремил на Люси горящий взгляд. В этом взгляде были и гнев, и непонимание, и даже боль, увидев которую Люси едва не отшатнулась.

– Почему? – требовательным тоном спросил он.

Люси затрясло. Может ли она лгать самой себе? Может ли? Здесь, в церкви, тем более после того, как она совершила невообразимое – на глазах у всех нанесла ему личное оскорбление?

– Почему?

– Потому что у меня не было другого выхода, – прошептала она.

В его глазах что-то промелькнуло. Разочарование? Нет. Надежда? Нет, ни то ни другое. Что-то еще. То, чего она не поняла.

Грегори хотел что-то сказать, спросить ее о чем-то, но в этот момент те двое снова подхватили его и вытолкали из церкви.

Прижав руки к груди, Люси ошеломленно наблюдала за ними.

– Как вы могли?

Люси обернулась. Гиацинта Сен-Клер стояла рядом с ней и буквально сверлила ее гневным взглядом.

– Вы не понимаете, – сказала Люси.

Однако глаза Гиацинты продолжали метать молнии.

– Вы слабая, – процедила она. – Вы его недостойны.

Люси покачала головой.

– Надеюсь, вы...

– Гиацинта!

Взгляд Люси метнулся на голос. К ним направлялась еще одна дама. Это была мать Грегори. Их познакомили на балу в Хастингс-Хаусе.

– Хватит, – строго проговорила она.

Люси заморгала, чтобы прогнать непрошеные слезы.

Леди Бриджертон повернулась к ней.

– Простите нас, – сказала она и потащила дочь прочь.

Люси смотрела им вслед, и ей казалось, будто все это происходит не с ней, что она спит и ей снится кошмар, или что ее потрясенное воображение вызвало в ее сознании мрачные галлюцинации. Возможно, если она сейчас зажмурится...

– Ну что, продолжим?

Это был лорд Хейзелби. Его отец, стоявший рядом, выразил такое же пожелание, но в менее любезной форме.

Люси кивнула.

– Отлично, – буркнул Давенпорт. – Умненькая девочка.

Люси спросила себя, как расценивать комплимент, сделанный лордом Давенпортом. Наверняка это не к добру.

Она позволила будущему свекру подвести себя к алтарю. Теперь за церемонией наблюдала только половина зрителей, остальные предпочли досматривать продолжение спектакля, которое разворачивалось снаружи.

И она стала женой Хейзелби.

– О чем ты думал?

Грегори не сразу сообразил, что мать обратилась с этим вопросом к Колину, а не к нему. Они сидели в ее карете – именно туда впихнули Грегори, когда его вытолкали из церкви, – и куда-то ехали. Во всяком случае, церкви Святого Георгия из окна видно уже не было.

– Я пытался остановить его, – стал оправдываться Колин.

Виолетта Бриджертон сердито посмотрела на сыновей.

– Очевидно, плохо пытался.

– Ты хоть представляешь, с какой скоростью он несся?

– Очень быстро, – подтвердила Гиацинта, не глядя на них.

Она сидела по диагонали от Грегори и, прищурившись, смотрела в окно.

Грегори промолчал.

– Ох, Грегори, – вздохнула Виолетта. – сыночек мой, бедняжка.

– Тебе придется уехать из города, – сказала Гиацинта.

– Она права, – согласилась с ней мать. – Ничего не поделаешь.

Грегори опять промолчал. Что Люси имела в виду под «не было другого выхода»?

Что это значило?

– Я никогда не приму ее, – ворчливо произнесла Гиацинта.

– Она станет графиней, – напомнил ей Колин.

– А мне плевать, пусть она станет хоть королевой...

– Гиацинта! – осадила ее мать.

– А что тут такого? – ощетинилась Гиацинта. – Никто не имеет права так унижать моего брата! Никто!

Виолетта и Колин одновременно посмотрели на нее. Колин – весело, Виолетта – встревоженно.

– Я уничтожу ее, – продолжила Гиацинта.

– Нет, – тихо возразил Грегори, – не смей.

Остальные члены семейства резко замолчали, и у Грегори возникло впечатление, что до того момента, как он подал голос, они не замечали, что он не принимает участия в общем разговоре.

– Ты оставишь ее в покое, – добавил он.

Гиацинта недовольно поджала губы.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– И если ваши пути пересекутся, – сказал он, – ты проявишь исключительное дружелюбие и доброту. Ты поняла меня?

Гиацинта ничего не ответила.

– Ты меня поняла?! – закричал Грегори.

Все семейство ошеломленно уставилось на него. Ведь он никогда не выходил из себя! Никогда!

И только тогда Гиацинта, обладавшая высокоразвитым здравомыслием, проговорила:

– Вообще-то нет.

– Прощу прощения? – ледяным голосом осведомился Грегори.

– Замолчи, – одновременно с ним заговорил Колин, обращаясь к сестре.

– Я не поняла тебя, – ответила Гиацинта, пихая Колина локтем в бок. – Как ты можешь симпатизировать ей? Если бы такое произошло со мной, ты бы...

– С тобой такого не произошло, – оборвал ее Грегори. – И ты не знаешь ее. Ты не знаешь, каковы были ее мотивы.

– А ты? – возмущенно спросила Гиацинта.

Грегори тоже не знал. И это буквально убивало его.

– Подставь другую щеку, Гиацинта, – тихо сказала Виолетта.

Пылая гневом, Гиацинта отвернулась к окну, но язычок все же прикусила.

– Думаю, ты можешь пожить у Бенедикта с Софи в Уилтшире, – предложила Виолетта. – Вероятно, Энтони и Кейт скоро приедут в город, поэтому ты не сможешь поехать в Обри-Холл, хотя, уверена, они не возражали бы, если бы ты поселился у них на период их отсутствия.

Грегори, не отрываясь, смотрел в окно. У него не было ни малейшего желания ехать в деревню.

– Еще ты мог бы попутешествовать, – сказал Колин. – В это время года Италия особенно красива. Ведь ты там не был, верно?

Грегори, слушавший их вполуха, покачал головой. У него не было желания ехать в Италию.

«Потому что у меня не было другого выхода», – сказала она.

Не потому, что она так захотела. И не потому, что это было разумно.

А потому, что у нее не было другого выхода.

Что же это значило?

Неужели ее принудили? А может, шантажировали?

Что же она могла совершить такого, чтобы дать повод для шантажа?

– Ей было бы очень тяжело, если бы она решилась не доводить дело до конца, – неожиданно проговорила Виолетта, сочувственно поглаживая Грегори по руке. – Лорд Давенпорт страшный человек, вряд ли кто-либо согласился бы стать его врагом. К тому же в церкви, на глазах у всех... В общем, – со вздохом закончила она, – для этого нужно быть очень храброй. И уметь быстро справляться с потрясениями. – Помолчав, она добавила: – И готовой.

– Готовой? – переспросил Колин.

– К последствиям, – пояснила Виолетта. – Потому что разразился бы страшный скандал.

– Скандал и так разразится, – пробормотал Грегори.

– Да, но не такой сильный, потому что она ответила «да», – сказала Виолетта. – И не думай, что меня порадовал такой исход. Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья. Зато теперь все будут одобрять ее за сделанный выбор. Ее будут считать разумной девочкой.

Губы Грегори непроизвольно растянулись в слабой улыбке.

– А меня помешавшимся от любви идиотом.

Никто не возразил ему.

После непродолжительного молчания мать сказала:

– Должна признаться, ты держишься отлично.

И правда.

– Я представляла... – Она оборвала саму себя. – В общем, не важно, что я представляла, главное, что есть на самом деле.

– Нет, – покачал головой Грегори, поворачиваясь к ней. – Что ты представляла? Как, по-твоему, мне следовало бы поступить?

– Вопрос не в том, как тебе следовало бы поступить, – ответила Виолетта, явно ошарашенная его вопросами. – Просто я представляла, что ты... разозлишься сильнее.

Грегори довольно долго смотрел на нее, а потом отвернулся к окну. Они ехали по Пиккадилли и направлялись к Гайд-парку. А почему он не разозлился сильнее? Почему он не стал колотить кулаками о стену? Его вытолкали из церкви и бесцеремонно запихнули в карету, но когда все это закончилось, его охватило странное, почти неестественное спокойствие.

Неожиданно у него в памяти всплыли недавние слова матери: «Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья».

Его счастья.

Люси любит его. В этом нет сомнения. Он видел любовь в ее глазах даже в тот момент, когда она отказала ему. Он уверен в этом, потому что она сама сказала ему об этом, а она не из тех, кто лжет в таких делах. Он чувствовал ее любовь в нежности ее поцелуев, в страстности ее объятий.

Она любит его. Следовательно, то, что заставило ее выйти за Хейзелби, – что бы это ни было, – сильнее ее. Могущественнее.

Ей нужна помощь.

– Грегори? – нежно окликнула его мать.

Он повернулся к ней.

– Ты постоянно ерзаешь.

Разве? Он даже не заметил. Опустив взгляд, он увидел, что его пальцы непроизвольно то сжимаются в кулак, то разжимаются. Да-а, его чувства невероятно обострены.

– Остановите карету.

Все посмотрели на него. Даже Гиацинта, которая все это время демонстративно глядела в окно.

– Остановите карету, – снова потребовал он.

– Зачем? – с подозрением осведомился Колин.

– Мне нужен свежий воздух, – не солгав, ответил Грегори.

Колин постучал в переднюю стенку.

– Я пройдусь с тобой.

– Нет. Я хотел бы побыть один.

На лице Виолетты появилось встревоженное выражение.

– Грегори... неужели ты действительно собираешься...

– Штурмовать церковь? – закончил он за нее и криво улыбнулся. – Сегодня я уже выставил себя на посмешище. Тебе не кажется, что этого достаточно?

– Наверняка они уже поклялись в верности друг другу, – вмешалась Гиацинта.

Грегори поборол желание бросить сердитый взгляд на сестру, которая, казалось, никогда не упускала возможности побольнее укусить его.

– Наверняка, – согласился он.

– На людях тебе будет легче, чем одному, – сказала Виолетта. Ее глаза были полны сочувствия.

– Оставьте его, – тихо проговорил Колин.

Грегори удивленно посмотрел на старшего брата. Он не ожидал от него такой поддержки.

– Он взрослый человек, – добавил Колин. – Он может сам принимать решения.

Даже Гиацинта не попыталась возразить.

К этому моменту карета уже остановилась, и кучер ждал снаружи. Когда Колин подал знак, он открыл дверцу.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты уходил, – проговорила Виолетта.

Грегори поцеловал ее в щеку.

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – сказал он. – Не более.

Он спрыгнул на мостовую и собрался захлопнуть дверцу, но ему помешал Колин, который высунулся наружу и тихо попросил:

– Только не делай глупостей.

– Никаких глупостей, – пообещал ему Грегори, – только то, что необходимо.

Оглядевшись по сторонам, он определил, где находится. Когда карета тронулась с места и медленно поехала вперед, Грегори намеренно пошел в противоположную сторону.

Прочь от церкви Святого Георгия.

А дойдя до угла, развернулся в обратную сторону.

И побежал.