Глава 10,

Люси шла по коридору за леди Бриджертон и Грегори. Она пыталась унять разрастающуюся в душе тревогу. В желудке появилось неприятное ощущение, а дыхание участилось и сбилось с ритма. Мысли в затуманенном, охваченном паникой сознании все время куда-то расползались.

Она не понимала, откуда взялись эти дурные предчувствия. Разве она не хотела, чтобы Гермиона вышла за брата? Разве она только что не сказала мистеру Бриджертону, что этот брак, пусть и неосуществимый, стал бы идеальным? Гермиона стала бы ее сестрой официально, а не эмоционально. Разве можно было бы мечтать о большем счастье? Но почему-то она ощущала...

Тревогу.

И еще капельку гнева.

И вины. Конечно. Потому что какое право она имела гневаться?

– Мы разделимся, – принялся руководить поисками мистер Бриджертон после того, как они несколько раз завернули за угол и звуки музыки стихли вдали.

Он снял маску. Дамы тоже. Они оставили все три маски на вдвинутом в уютную нишу столике с настольной лампой. Леди Бриджертон покачала головой.

– Нельзя. Недопустимо, чтобы их нашел ты, – сказала она Грегори. – Я не желаю расхлебывать последствия пребывания мисс Уотсон наедине с двумя неженатыми мужчинами.

«Не говоря уже о последствиях его реакции», – подумала Люси. Если учесть глубину его чувства к Гермионе, им может руководить не борьба за честь и добродетель, а бешенство и ревность.

– Даже не знаю, где ее искать, – сказала Люси.

Дом был очень большой. Она прожила тут неделю, но вряд ли обследовала половину.

– Мы останемся все вместе, – твердо заявила леди Бриджертон.

Если судить по виду мистера Бриджертона, он хотел возразить, но сдержался и сказал:

– Замечательно. Тогда не будем терять время.

Он пошел вперед такими огромными шагами, что обе дамы едва поспевали за ним.

Он распахивал дверь и стремительно шел дальше, спеша добраться до следующей двери и быстро ее открыть, чтобы те, кто вдруг окажется внутри, не успели ничего изменить. Люси занималась тем же самым, но с другой стороны коридора. Леди Бриджертон ушла вперед и обследовала помещения там.

– Ой! – Люси отпрыгнула, одним движением захлопнув дверь.

– Вы нашли их? – спросил мистер Бриджертон. И он, и леди Бриджертон уже шли к ней.

– Не их, – ответила Люси, заливаясь краской. – Других.

Леди Бриджертон застонала.

– Боже мой! Только бы дама была замужем.

Люси открыла рот, но прошло несколько мгновений, прежде чем она проговорила:

– Я не знаю. На них же маски, как вы понимаете.

– Они были в масках? – спросила леди Бриджертон. – Значит, оба состоят в браке. И не друг с другом.

Люси отчаянно хотелось спросить, что заставило ее прийти к такому выводу, но она никак не могла отважиться, к тому же она отвлеклась, когда мистер Бриджертон оттеснил ее в сторону и распахнул дверь. В воздухе прозвенел женский крик, затем послышался сердитый мужской голос. Этот голос произнес слова, которые Люси никогда не решилась бы повторить.

– Простите, – произнес мистер Бриджертон. – Продолжайте. – Он закрыл дверь. – Морли, – сообщил он, – и жена Уинстеда.

– О! – удивленно воскликнула леди Бриджертон. – Даже не подозревала.

– Что же нам делать? – заволновалась Люси.

Господи, в десяти футах от них две пары прелюбодействуют!

– Это их заботы, – мрачно заявил мистер Бриджертон. – А у нас свои проблемы.

Люси застыла на месте, а он двинулся дальше по коридору. Леди Бриджертон смотрела на дверь, и создавалось впечатление, будто ей ужасно хочется приоткрыть ее и заглянуть внутрь. В конце концов она лишь вздохнула и последовала за деверем.

А Люси все таращилась на дверь, пытаясь разобраться в том, что творилось у нее в голове. То, что пара развлекалась на столе – надо же, на столе! – шокировало ее, однако было что-то еще, что терзало ее. Что-то во всей сцене было не так. Не к месту. Вне контекста.

А может, это было нечто, промелькнувшее в ее памяти.

Так что же это?

– Вы идете? – позвала ее леди Бриджертон.

– Да, – ответила Люси. А потом, воспользовавшись преимуществом, которое ей давали юность и неискушенность, добавила: – Шок, знаете ли. Надо время, чтобы прийти в себя.

Леди Бриджертон сочувственно посмотрела на нее и кивнула, но при этом не прекратила проверять комнаты по левую сторону коридора.

Так что же она увидела? Мужчину и женщину, конечно, и уже упомянутый стол. Два стула, розовых. Один диван, полосатый. Приставной столик, а на нем ваза со срезанными цветами...

Цветы.

Вот оно!

Она знала, откуда взялись цветы.

Если она ошибается, а все правы и ее брат действительно влюблен в Гермиону, есть единственное место, куда он повел бы ее, чтобы убедить ответить на его чувство.

В оранжерею. Она находилась в дальнем конце дома, очень далеко от бального зала. И она была переполнена, только не апельсиновыми деревьями, а цветами. Вероятно, лорд Бриджертон потратил целое состояние на то, чтобы выписать эти яркие тропические растения. Элегантные орхидеи. Редчайшие розы. Даже скромные полевые цветы, которые пересадили в оранжерею и окружили заботой и любовью.

Не было более романтического места, чем залитая лунным светом оранжерея. Не было другого места, где ее брат чувствовал бы себя так свободно. Он любил цветы. Всегда.

Она обвела взглядом коридор. Бриджертоны остановились, чтобы о чем-то поговорить, и Люси по их позам догадалась, что разговор очень напряженный.

Может, будет лучше, если их найдет именно она? Без помощи кого-либо из Бриджертонов?

Если Люси их найдет, то сможет предупредить и тем самым предотвратить несчастье. Если Гермиона захочет выйти за ее брата... что ж, это будет ее выбором, а не вынужденной мерой, расплатой за то, что ее застали врасплох.

Дорога в оранжерею ей известна. Она сможет добраться туда за несколько минут.

Люси осторожно сделала шаг назад. Ни Грегори, ни леди Бриджертон этого, кажется, не заметили.

И она приняла решение.

Еще шесть осторожных шагов, чтобы приблизиться к повороту. Быстро окинув взглядом коридор, она одним движением прыгнула за угол.

И побежала.

Люси нужно было во что бы то ни стало найти Гермиону и Ричарда первой. Если это ей удастся, она предупредит их, выпихнет Гермиону из комнаты и будет утверждать, что нашла брата в одиночестве.

Времени у нее немного, но она может успеть. Люси была в этом уверена.

Вбежав в главный холл, она замедлила шаг. Бежать было нельзя, так как она могла бы вызвать подозрения – вокруг сновали слуги, прибывали запоздавшие гости.

Проскользнув в западный коридор, она повернула за угол и опять бросилась бежать. Ее легкие горели, кожа под тяжелым платьем покрылась потом. Однако она не сбавляла скорость. Уже недалеко. Она успеет.

Она знала, что успеет.

Должна успеть.

И неожиданно перед ней, будто по волшебству, оказалась тяжелая дверь, ведущая в оранжерею. Она уже взялась за массивную ручку и собралась повернуть ее, но вместо того чтобы открыть дверь, неожиданно стала клониться вперед и судорожно хватать ртом воздух.

В глазах появилась жгучая боль. Девушка попыталась выпрямиться. Когда ей это удалось, у нее возникло ощущение, будто на нее стеной надвигается паника. Стена была материальной, осязаемой, она валилась на нее с такой скоростью, что Люси попятилась.

Господи, ей не хочется открывать дверь. Не хочется видеть их. Ей не хочется знать, чем они занимаются, как и почему. Ей не хочется всего этого. Ей хочется, чтобы все было так же, как три дня назад.

Люси крепче вцепилась в ручку, попыталась повернуть ее, но рука отказывалась повиноваться. Паника еще владела ею, сковывала мышцы, давила на грудь. Она никак не могла сосредоточиться. И не могла думать.

Вдруг у нее задрожали колени.

О Боже, она сейчас упадет. Прямо здесь, посреди коридора, в дюйме от цели. Она рухнет на пол. А потом...

– Люси!

Это был мистер Бриджертон. Он бежал к ней, и Люси поняла, что потерпела неудачу.

Она потерпела неудачу.

Она добралась до оранжереи. Она добралась вовремя, но застыла у двери. Она стояла у двери как дура и сжимала пальцами ручку двери и...

– Господи, Люси, о чем вы думаете?

Он обхватил ее за плечи, и Люси привалилась к его сильному телу. Ей хотелось утонуть в его объятиях и забыться.

– Я сожалею, – прошептала она. – Я сожалею.

Она не знала, о чем сожалеет, но все равно сказала об этом.

– Даме нельзя находиться здесь одной, – сказал Грегори, и его голос прозвучал по-другому. Хрипло. – Мужчины много выпили. А маски они воспринимают как официальное разрешение для...

Он замолчал. А затем...

– Люди сами не свои.

Люси кивнула и, оторвав взгляд от двери, перевела его на лицо Грегори. И вдруг увидела его. Просто увидела. Его лицо, ставшее ей таким родным. Казалось, что ей знакома каждая черточка, каждый завиток волос и даже крохотный шрам у левого уха.

Люси сглотнула. Втянула в себя воздух. Не совсем так, как это делают при нормальном дыхании. Потом она задышала медленнее, почти нормально.

– Я сожалею, – повторила она, потому что просто не знала, что сказать.

– Проклятие! – Грегори обеспокоенно заглянул ей в лицо. – Что с вами случилось? Как вы? Неужели кто-то...

Слегка ослабив хватку, он огляделся по сторонам.

– Кто это сделал? – сурово осведомился он. – Кто заставил вас...

– Никто, – замотала головой Люси. – Здесь никого не было. Во всем виновата я. Я... я хотела найти их. Я подумала, что если я... В общем, я не хотела, чтобы вы... А потом я... А потом я прибежала сюда и...

Грегори покосился на дверь оранжереи.

– Они там?

– Не знаю, – призналась Люси. – Я так думаю. Я не смогла... – Паника уже улеглась, почти исчезла, и все казалось полнейшей глупостью. Люси чувствовала себя идиоткой. Она стояла у двери и ничего не предприняла. Ничего.

– Я не смогла открыть дверь, – прошептала она.

Она должна была рассказать ему. Она не смогла бы объяснить – потому что сама не понимала, – но должна была рассказать ему.

Потому что он нашел ее.

И это все изменило.

– Грегори! – Голос леди Бриджертон разорвал тишину и практически обрушился на них. Хозяйка дома совсем запыхалась, пытаясь догнать деверя. – Леди Люсинда! Почему это вы... Что с вами?

В ее вопросе звучало столько беспокойства, что Люси поняла: выглядит она не очень хорошо. Она знала, что бледна. Она чувствовала себя подавленной. Но что в ее лице могло вызвать у леди Бриджертон такую тревогу?

– Я в порядке, – ответила она, радуясь тому, что леди Бриджертон не видела ее такой, какой ее застал мистер Бриджертон. – Немножко запыхалась. Наверное, слишком быстро бежала. Глупо было с моей стороны. Я сожалею.

– Когда мы обернулись и обнаружили, что вас нет... – Казалось, леди Бриджертон изо всех сил пытается оставаться суровой, однако это ей плохо удавалось, и в ее глазах светилась доброта.

Люси хотелось плакать. Еще никто никогда вот так на нее не смотрел. Гермиона любила ее, и это в немалой степени утешало Люси. Сейчас же все было по-другому. Вряд ли леди Бриджертон значительно старше ее – может, лет на десять или пятнадцать, – но то, как она смотрит на нее...

Почти как мать.

Это длилось мгновение. Несколько секунд. Но Люси хватило времени, чтобы представить. И испытать легкое сожаление.

Леди Бриджертон подошла к ним и, обняв Люси за плечи, оттянула ее от Грегори, который разжал руки.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросила она. Люси кивнула.

– Все в порядке. Уже.

Леди Бриджертон вопросительно посмотрела на Грегори. Тот кивнул. Один раз.

Люси не поняла, что это значит.

– Я думаю, они могут быть в оранжерее, – сказала она и не поняла, что прозвучало в ее голосе – смирение или сожаление.

– Отлично, – сказала леди Бриджертон и, расправив плечи, направилась к двери.

– Больше ничего не остается, не так ли?

Люси согласно кивнула. Грегори никак не отреагировал.

Леди Бриджертон глубоко вздохнула и распахнула дверь. Люси и Грегори тут же подскочили к ней и попытались заглянуть внутрь. В оранжерее было темно, ее освещал только лунный свет, лившийся сквозь окна.

– Проклятие!

Люси от удивления лишилась дара речи. Она впервые слышала, чтобы женщина бранилась.

Мгновение все трос стояли неподвижно, затем леди Бриджертон сделала шаг вперед и позвала:

– Лорд Феннсуорт! Лорд Феннсуорт, пожалуйста, откликнитесь! Вы здесь?

Люси начала звать Гермиону, но Грегори зажал ей рукой рот.

– Не надо, – зашептал он ей на ухо. – Здесь может быть еще кто-то. Мы же не хотим, чтобы все знали, что мы ищем обоих.

Люси почувствовала себя до боли неопытной. Она считала, будто имеет какое-то представление о мире, но теперь с каждым часом выясняется, что она знает все меньше и меньше. Мистер Бриджертон прошел в оранжерею и остановился. Он стоял, уперев руки в бока, и вглядывался в темноту.

– Лорд Феннсуорт! – снова позвала леди Бриджертон. На этот раз послышался шорох. Очень тихий. И быстрый.

Как будто кто-то пытался скрыть свое присутствие.

Люси повернулась на звук, но оттуда никто не появился. Она прикусила губу. Возможно, это какое-то животное. В Обри-Холле жило несколько кошек. Они спали в крохотном домике рядом с дверью на кухню. Вероятно, одна из них заблудилась, и ее заперли в оранжерее.

Наверняка это кошка. Если бы это был Ричард, он обязательно вышел бы на зов.

Люси посмотрела на леди Бриджертон в ожидании ее дальнейших действий. А виконтесса пристально смотрела на деверя, что-то говорила одними губами и указывала рукой туда, где был слышен шорох.

Грегори кивнул, затем неслышно пошел вперед. Благодаря длинным ногам он двигался очень стремительно, а потом...

Люси ахнула. Не успела она и глазом моргнуть, как Грегори ринулся вперед, при этом из горла у него вырвался странный, какой-то первобытный рык. Он пролетел по воздуху и, приземлившись с глухим звуком, закричал:

– Поймал!

Леди Бриджертон подбежала к нему. И Люси, посмотрев ей вслед, вспомнила, что у нее тоже есть ноги, и побежала за ней. Если это Ричард – «Господи, не допусти, чтобы это был Ричард!» – надо успеть к нему раньше, чем его прикончит мистер Бриджертон.

– Отпустите... отпустите меня!

– Ричард! – пронзительно закричала Люси.

Голос действительно принадлежал Ричарду. Ошибки быть не могло.

Человек, лежавший на полу оранжереи, повернулся, и Люси увидела его лицо.

– Люси? – Ричард выглядел ошеломленным.

– О, Ричард! – В эти два слова Люси вложила все свое разочарование.

– Где она? – требовательно спросил Грегори.

– Кто?

Люси стало плохо. Ричард изображает неосведомленность. Она слишком хорошо его знает. Он лжет.

– Мисс Уотсон, – почти что прорычал Грегори.

– Я не понимаю, что вы...

Слова Ричарда перешли в жуткое бульканье.

– Грегори! – Леди Бриджертон схватила деверя за руку. – Прекрати!

Он ослабил хватку. Слегка.

– Может, ее здесь нет, – предположила Люси. Она знала, что это не так, но почему-то ей показалось, что это наилучший путь к спасению ситуации. – Ричард любит цветы. Всегда любил. А приемы не любит.

– Верно, – выдохнул Ричард.

– Грегори, – сказала леди Бриджертон, – отпусти его.

Люси повернулась к леди Бриджертон и увидела то, что искала. Позади виконтессы.

Что-то розовое. Слабый проблеск. Пятнышко, едва заметное сквозь листву.

Гермиона была в розовом. Именно такого оттенка.

Глаза Люси расширились. Возможно, это всего лишь цветок. Здесь же сотни розовых цветов. Она опять повернулась к Ричарду. Поспешно.

Слишком поспешно. Мистер Бриджертон заметил, как она оборачивалась.

– Что вы увидели? – строго спросил он.

– Ничего.

Однако они ей не поверили. Грегори выпустил Ричарда и направился туда, куда смотрела Люси, но Ричард перекатился и ухватил его за щиколотку. Грегори с возмущенным возгласом упал, схватил Ричарда за грудки и стал бить его головой о пол.

– Не надо! – закричала Люси, бросаясь вперед.

Господи, да они убьют друг друга!

Сначала мистер Бриджертон подмял под себя Ричарда, потом Ричард подмял его под себя, потом снова мистер Бриджертон. Все время, пока они мутузили друг друга, Люси никак не могла определить, кто же одерживает верх.

Люси ужасно хотелось расцепить их, но она не знала, как это сделать без риска покалечиться. Эти двое ничего не замечали вокруг, тем более такую малость, как человеческое существо.

Может, леди Бриджертон удастся остановить их? Это ее дом, и она отвечает за гостей. У нее больше власти, чем у Люси, чтобы взять ситуацию в свои руки.

Люси повернулась.

– Леди Бри...

Слова застряли у нее в горле. Леди Бриджертон уже не было там, где она находилась секунду назад. О нет! Люси стала поспешно оглядываться по сторонам.

– Леди Бриджертон! Леди Бриджертон!

И тут она ее увидела. Пробираясь сквозь заросли, леди Бриджертон шла обратно, к Люси, и крепко держала за руку Гермиону. Волосы Гермионы растрепались, платье помялось и перепачкалось, а сама она – Господь всемогущий! – вы глядела так, будто вот-вот расплачется.

– Гермиона? – прошептала Люси.

Что случилось? Что Ричард наделал?

Мгновение Гермиона не двигалась. С безвольно повисшими руками, с опушенной головой, она напоминала нашкодившего щенка. Казалось, она забыла, что леди Бриджертон все еще сжимает ее запястье.

– Гермиона, что произошло?

Леди Бриджертон выпустила ее руку, и Гермиону прорвало, будто плотину.

– О, Люси, – бросившись к подруге, прерывающимся голосом закричала она, – я так сожалею!

Люси, шокированная, обхватила ее руками... но не обняла. Гермиона цеплялась за нее, как ребенок, но Люси пыталась разобраться в самой себе. Руки казались ей чужими, как будто еще мгновение – и они отвалятся. Она смотрела мимо Гермионы, на пол. Мужчины уже перестали колотить друг друга, однако Люси это не принесло облегчения. Она опасалась, что в любой момент сорвется.

– Гермиона? – Люси попятилась и остановилась, когда ей стало видно лицо подруги. – Что произошло?

– О, Люси, – ответила Гермиона, – я затрепетала.

Час спустя Гермиона и Ричард обручились. Леди Люсинду насильно вернули в бальный зал – все понимали, что она не сможет должным образом участвовать в светской беседе, но Кейт настояла.

Грегори напился. Во всяком случае, он прилагал все усилия, чтобы напиться допьяна.

Хотя, с другой стороны, ночь оказала ему кое-какие мелкие услуги. Он не застал лорда Феннсуорта и мисс Уотсон на месте преступления. Что бы они там ни делали – и Грегори изо всех сил пытался не предполагать, что именно, – они остановились, когда Кейт окликнула Феннсуорта.

Сейчас все это выглядело фарсом. Сначала извинилась Гермиона, потом извинилась Люси, потом извинилась Кейт. Ее извинение казалось очень неестественным, пока она не закончила свою фразу словами: «Но с настоящей минуты вы обручены и поженитесь».

Феннсуорт был на седьмом небе. Этот мелкий негодяй даже имел наглость бросить на него торжествующий взгляд и ухмыльнуться.

Грегори хорошенько врезал ему коленом между ног.

Не слишком сильно.

Хотя это могло быть случайностью. В самом деле. Ведь они все еще лежали на полу и держали друг друга за грудки. Вполне вероятно, что у него могло дернуться колено.

Вверх.

Как бы то ни было, Феннсуорт застонал и скорчился. Грегори откатился в сторону, едва хватка графа ослабла, и плавно поднялся на ноги.

– Прошу прощения, – обратился он к дамам. – Не понимаю, что с ним такое случилось.

Грегори не произнес больше ни слова. Он коротко кивнул и ушел. Пусть они сами обсуждают детали. Его ничто не связывает с обрученной парой, у него нет обязательств ни перед ними, ни перед моралью. Его не интересует, когда и как известят обе семьи.

Это не его забота.

Вот поэтому он и ушел. И решил разыскать бутылку бренди.

И вот он здесь. Сидит в кабинете своего брата, поглощает его выпивку и пытается ответить на вопрос, что все это значит. Итак, мисс Уотсон для него потеряна. Это абсолютно ясно. Если, конечно, у него нет желания ее похитить.

А желания у него нет. Это точно. Она вопила бы как резаная всю дорогу. Не говоря о том, что она, вероятно, уже отдалась Феннсуорту. И о том, что Грегори погубил бы свою добрую репутацию. Вот так-то. Нельзя похитить получившую аристократическое образование барышню – тем более обрученную с графом, – и ожидать, что доброе имя останется незапятнанным.

Интересно, что Феннсуорт говорил ей наедине?

Интересно, что имела в виду Гермиона, когда сказала, что она затрепетала?

Интересно, а они пригласят его на свадьбу?

Гм. Возможно. Люси настоит на этом, не так ли? Строгий поборник правил приличия эта Люси. Сплошные хорошие манеры.

И что сейчас? После стольких лет легкого ощущения бесцельности существования, ожидания, ожидания, ожидания, когда разрозненные кусочки его жизни соберутся в единое целое, он думал, что все получилось. Он нашел мисс Уотсон, приготовился идти вперед и завоевывать.

Во всяком случае, он не чувствовал себя несчастным. Между прочим, он никогда не возражал против ожидания. Он даже не был уверен в том, что ему хочется так уж быстро найти свою невесту. Уверенность в том, что истинная любовь существует, совсем не означала, что он хочет заполучить ее прямо сейчас.

У него была такая приятная жизнь. Многие мужчины отдали бы свой верхний клык за то, чтобы поменяться с ним местами.

Только не Феннсуорт, естественно.

Проклятый мерзавец, вероятно, сейчас детально планирует свою первую брачную ночь.

Низкий выродок...

Он опрокинул в себя содержимое стакана и налил новую порцию.

Так что все это значит? Что это значит, когда встречаешь женщину, которая заставляет тебя забыть, что нужно дышать, а потом вдруг выходит за другого? Что ему теперь делать? Сидеть и ждать, когда его приведет в восторг затылок другой женщины?

Он сделал большой глоток. Хватит с него затылков. Слишком много все с ними носятся.

Грегори осторожно дотронулся до левой скулы. И правого глаза.

Да-а, завтра у него будет вид не особо привлекательный, это уж точно.

«Но и Феннсуорт будет выглядеть не лучше», – радостно подумал он.

Радостно? Он чему-то радуется? Кто бы мог подумать.

Он тяжело вздохнул и попытался определить, насколько пьян. Ага, все дело в бренди. Радости в повестке сегодняшнего вечера нет.

Хотя...

Грегори встал. Для проверки. Проведения небольшого научного эксперимента. Может ли он держаться на ногах?

Может.

А идти?

Да!

А может ли он идти прямо?

Почти.

Гм. Он не так пьян, как думал.

Итак, он может покинуть кабинет. Бессмысленно растрачивать впустую неожиданную вспышку хорошего настроения.

Грегори прошел к двери и взялся за ручку. И замер, в задумчивости подняв голову.

Наверняка все дело в бренди. Ну в самом деле, никакого другого объяснения просто нет.