Глава 2

Тихо закрыв за собой дверь, Рейчел, держа на расстоянии вытянутой руки от себя свою все еще влажную одежду, на цыпочках проследовала по дубовому паркету. Холл тускло освещали два бра, висевшие на стенах. Это, к счастью, означало, что сэр Генри либо не вернулся домой, либо, напившись, заснул в своем кабинете.

– Где, черт возьми, ты была?

Рейчел замерла. Проскочить незаметно не удалось. Она расправила плечи и повернулась, оказавшись лицом к лицу с отчимом.

– Я не могла заснуть и вышла погулять. – Она чуть было не добавила, что в этом виноват он, но промолчала, не желая с ним ссориться. Кроме того, ему доставляло удовольствие смущать ее, а Рейчел не хотелось доставлять ему удовольствие, как не хотелось, чтобы он узнал, что она раскрыла его планы относительно ее судьбы.

Прищурившись, отчим подошел ближе. В тусклом свете все морщины на его физиономии казались еще глубже, а лицо еще более помятым. Он был похож на тролля из детской сказки.

– Что случилось с твоими волосами и одеждой? – спросил он, тряхнув всеми своими подбородками в сторону охапки одежды в ее руках.

– Я подошла слишком близко к реке и упала в воду, – сказала Рейчел, вздернув подбородок.

Сэр Генри обошел вокруг нее, как вокруг лошади на аукционе. От его пристального взгляда у Рейчел по спине побежали мурашки.

– Тебе повезло, что не утонула.

– И тебе тоже повезло, – сказала она в ответ, уставившись в одну точку над его плечом, чтобы не смотреть на его отвратительную физиономию. – Иначе ты не смог бы продать меня тому, кто дороже заплатит.

Сэр Генри пропустил мимо ушей ее колкость.

– Где ты взяла эту одежду? Ты выглядишь как девица легкого поведения.

Рейчел опустила глаза на узкий лиф серого шелкового платья. Несмотря на довольно глубокое декольте, более изысканного платья она не только никогда не носила, но даже и не видела.

«Ненавистный старый козел. Тебе ли рассуждать о моде?» – подумала она.

– Мне одолжил одежду лорд Брейвен, – с вызовом, произнесла Рейчел. – Она принадлежит его матери. – Теперь он не сможет издеваться над одеждой, чтобы не оскорбить графа или графиню.

– Брейвен? Я думал, он умер.

Рейчел с довольной улыбкой пожала плечами.

– Нет, он жив-здоров, и ты обязан ему не только тем, что он одолжил мне одежду, но и тем, что он вытащил меня из реки.

Сэр Генри Уэстхейвер побагровел.

– Твоя бедная матушка, извелась от беспокойства, – проворчал он. – А теперь отправляйся в постель.

– Хорошо, сэр Генри. – Рейчел повернулась и ушла. Вряд ли мать вообще знала о том, что ее нет дома. Просто Генри хотелось, чтобы Рейчел почувствовала себя виноватой. Она понимала, что не следует так думать об отце. Но Генри Уэстхейвер не был ее отцом.

Рейчел родилась от первого брака ее матери с богатым йоркширским землевладельцем. Когда Эдвард Эштон погиб в транспортном происшествии, его поместье было передано в распоряжение одного дальнего родственника, а приданое дочери заморожено до достижения Рейчел двадцатипятилетнего возраста. У Мэрион Эштон не осталось иного выбора, кроме как создать новую семью для себя и своего ребенка. Первым ей сделал предложение сэр Генри Уэстхейвер.

Очень быстро обнаружилось, что сэр Генри отнюдь не тот человек, который им нужен. Но к тому времени, как он проявил свою подлинную сущность, Рейчел уже не могла защитить свою мать. Еще в юном возрасте она поклялась, что рано или поздно уйдет вместе с матерью из дома сэра Генри. Чтобы никто больше и пальцем не тронул ее мать.

Открыв дверь в свою комнату, она проскользнула внутрь. В камине догорал огонь, отбрасывая длинные тени на выцветшие обои в цветочек, но в комнате, тем не менее, было тепло и уютно. Сэр Генри явно не знал, как уютна ее комната, иначе заставил бы переселиться на чердак. Назло.

Войдя в комнату, Рейчел не сняла с себя красивого платья, она растянулась на выгоревшем розовом покрывале и погладила мягкий шелк, натянувшийся на груди.

Судя по тому, что лиф был узковат, а подол заканчивался несколько выше щиколоток, Рейчел решила, что графиня – женщина миниатюрная. Чего не скажешь о ее сыне.

У Рейчел глаза на лоб полезли, когда, выглянув из-под одеяла, она увидела его стоящим на фоне огня в камине! На реке, охваченная страхом, она не заметила, как сильно он вырос по сравнению с тем, каким был, когда они виделись в последний раз.

Лорд Брейвен был высок, широкоплеч и узок в бедрах. Во время спасательной операции его жилет распахнулся, поскольку на нем не осталось ни единой пуговицы. Рубаха спереди промокла, поскольку он прижимал Рейчел к себе, когда нес ее на руках, и под батистом обрисовывались мускулы груди и живота.

Рейчел была ошеломлена.

В лунном свете Брейв напоминал мифического героя. Брови вразлет, римский нос, суровое выражение лица – он напоминал воина, посланного, чтобы спасти ее. Только исполненный печали взгляд выдавал присущую ему мягкость, однако он был настолько серьезным, что Рейчел невольно отводила глаза.

Во всей Англии не сыскать женщины, которой не захотелось бы потерять сознание в сильных руках графа Брейвена и позволить ему нести ее туда, куда он пожелает.

Странно было называть его так, как звали его отца, это имя мало чем отличалось от прозвища, полученного им много лет назад. Очевидно, какая-нибудь глупая девчонка сказала, что будущий граф Брейвен очень бравый, и прозвище Брейв прилипло к нему. Раньше оно казалось Рейчел довольно глупым, но теперь она подумала, что Брейв заслуживает его. Его отец, старый граф, несомненно, гордился бы таким сыном.

Старого графа Рейчел помнила еще с детства. Это был крупный мужчина с искрящимися глазами и большими руками. И когда отец Рейчел брал ее с собой в Уикс-Энд, у старого графа всегда были припасены для нее сладости. Он отличался добротой. Когда его хоронили, Рейчел плакала.

У нынешнего графа были такие же, как у отца, шоколадно-карие глаза и крупные руки. В остальном сходства мало.

Руки у него, судя по всему, были сильные. Как ловко он выудил ее из воды, как будто она была не тяжелее мокрого белья! Как неуклюже они выглядели, когда держали фарфоровую чашку с чаем. И какими они были, когда он массировал ее окоченевшие ноги. Ее бросило в жар при одной лишь мысли о том, как его длинные пальцы прикасались к ее коже.

Разве от прикосновения Дэвида она чувствовала что-либо подобное?

Может, разок и чувствовала, но теперь мысль о нем вызывала лишь печаль и облегчение. Печаль, потому что он оказался не таким, каким она его себе представляла. А облегчение потому, что он решил порвать с ней. Женись на ней, он сделал бы ее несчастной.

А у нее и без того хватало бед.

В Брейве Рейчел заметила какую-то печаль, и это ее заинтриговало. Она чувствовала, что его что-то гнетет. Были у молодого графа свои тайные шрамы, и любой женщине хотелось бы заглянуть ему в душу.

«Перестань думать о нем, – приказала себе Рейчел. – Не забывай, что ты намного ниже его по положению».

Как будто она могла об этом забыть.

В дверь тихо постучали.

– Можно войти?

Сев на постели, Рейчел нахмурилась:

– Мама, почему ты не спишь?

Мэрион Уэстхейвер вошла в комнату. Ее длинные каштановые волосы тяжелыми прядями ниспадали по хрупким плечам. Она была такой худенькой, что надетое на ней роскошное неглиже казалось слишком просторным, как будто девочка забавы ради нарядилась в одежду матери. Но двигалась она не как девочка. Каждый шаг причинял ей боль.

Мать закрыла за собой дверь.

– Я ждала, когда Генри уйдет к себе, – сказала Мэрион. В душе Рейчел поднялась знакомая холодная ярость.

– Что он сделал тебе на этот раз? – Мэрион устало махнула рукой:

– То же, что и раньше. – Она опустилась на обитое розовой тканью кресло и вздохнула.

Рейчел с трудом сдерживала гнев. Она давно поняла, что Генри Уэстхейвер – трус. Он унижал, бил ее мать, но, когда за нее вступалась Рейчел, сразу поджимал хвост. А потом вымещал свою злость на Мэрион. Скорее бы ей исполнилось двадцать пять. Тогда она заберет мать и уедет отсюда.

До дня рождения, который приходился на январь, оставалось всего несколько месяцев, а это означало, что они с матерью смогут получить деньги, оставленные ей отцом, в которых они так нуждались. Как только Рейчел получит деньги, она оплатит судебные издержки за развод на основании жестокого обращения. Если это не удастся, она увезет мать туда, где сэр Генри никогда их не найдет.

Вот почему для Рейчел было важно любой ценой избежать замужества. Ведь в этом случае контроль над ее деньгами автоматически переходил к мужу. Возможно, она никогда не сможет выйти замуж за того, кого полюбит, но Рейчел об этом далее не думала. Главное – освободиться от Генри Уэстхейвера, если, конечно, сэр Генри до тех пор не убьет ее мать.

– Нам надо поговорить, в ближайшее время отчим намерен выдать тебя замуж.

Голос матери вывел Рейчел из размышлений.

– О чем именно? – спросила она.

– О супружеских обязанностях.

У Рейчел было такое ощущение, словно ей дали пощечину.

Она уже знала, в чем заключаются супружеские обязанности. Несколько лет назад наткнулась на горничную Сабину, которая «занималась этим» с лакеем. Потом Сабина пришла к ней в комнату и подробнейшим образом объяснила, что и как происходит.

В то время эти подробности мало интересовали Рейчел. Но когда она стала старше, и молодые люди пытались заманить ее в какой-нибудь укромный уголок, эта наука ей очень пригодилась. По крайней мере, она не совершила ошибку, когда за ней ухаживал Дэвид. При мысли о том, что придется исполнять «супружеские обязанности» с Чарлтоном, Рейчел содрогалась от отвращения.

– Рейчел, дорогая! С тобой все в порядке?

– Я знаю, чего от меня ожидают на супружеском ложе, мама, – сказала Рейчел, потирая рукой лоб. – Но в ближайшем будущем я не собираюсь этим заниматься, и сэр Генри меня не заставит.

На лице Мэрион отразился страх. Это случалось довольно часто с тех пор, как они стали жить с сэром Генри Уэстхейвером.

– Не воюй с ним, Рейчел. Я ничего этим не добилась.

– Я не ты, мама. – У нее и впрямь было другое положение. Ей не приходилось одной заботиться о маленькой дочери.

Не выйди мать замуж за сэра Генри, ей пришлось бы идти в богадельню! Но лучше жить в богадельне, чем с сэром Генри, думала Рейчел.

Порой ей хотелось убежать, предоставив, матери самой решать свои проблемы, но это было выше ее сил. Мать столько для нее сделала. Из-за Рейчел согласилась на это несчастливое замужество.

Мэрион вспыхнула.

– Что правда, то правда. Мы разные.

Рейчел понимала, что жизнь без Генри Уэстхейвера может оказаться не легче, чем с ним. Но они будут счастливы. После развода у них останется немного денег. Рейчел готова до конца жизни содержать мать, только бы избавиться от сэра Генри.

Похлопав мать по худенькой руке, Рейчел улыбнулась:

– Я ценю твою заботу, мама, но мне действительно известно все, что необходимо знать. И если сэр Генри найдет мне подходящего жениха, я не откажусь. – Ей было неприятно лгать матери, однако рисковать своими планами не хотелось, а мать могла от страха во всем признаться сэру Генри. – Очень сомневаюсь, что даже сэру Генри удастся найти такого мужчину, которого я не довела бы до отчаяния своим упрямством.

Мать испуганно взглянула на нее:

– Жена не должна провоцировать мужа, Рейчел.

– А муж не должен бить жену, мама. И не волнуйся и положись на меня.

Мать улыбнулась, что теперь случалось крайне редко, и стала похожа на ту счастливую женщину, какой некогда была.

– Меня как раз и беспокоит то, что ты намерена все взять в свои руки, – пошутила она. Рейчел больно было смотреть, с каким трудом Мэрион поднялась с кресла. Она медленно пересекла комнату и подошла к дочери.

Рейчел обняла мать и положила голову ей на грудь, как делала это в детстве. Это по-прежнему давало ощущение защищенности, хотя из статной полненькой женщины мать превратилась в маленькую и хрупкую. Рейчел не знала, было ли это потому, что она теперь стала крупнее матери, или потому, что за годы жизни с Генри мать действительно сильно потеряла в весе.

Нежные руки погладили ее по голове.

– Делай так, как считаешь нужным, дорогая. Не надо беспокоиться обо мне.

У Рейчел ком подступил к горлу, на глазах выступили слезы.

Ей вдруг захотелось поступить так, как предлагала мать, но тут она вспомнила о синяках, переломах и оскорблениях, которые вынесла мать, чтобы обеспечить дочери комфортную жизнь, и преодолела эту минутную слабость.

– Ошибаешься, – сказала она. – Я буду беспокоиться о тебе, пока не освобожу тебя от этого изверга.

Мэрион не ответила, лишь печально улыбнулась и направилась к двери. У Рейчел сердце обливалось кровью, когда она наблюдала, с каким достоинством мать преодолевает боль, сопровождавшую каждый ее шаг.

Вновь оставшись одна, Рейчел ощутила знакомое чувство вины, которое всегда возникало у нее при виде матери.

Не будь ее, мать сумела бы, возможно, прожить одна. Она могла бы начать где-нибудь новую жизнь, но с ребенком на руках это было невозможно. И она продала себя Генри Уэстхейверу так же, как Рейчел намеревались продать теперь виконту Чарлтону.

Правда, между Рейчел и ее матерью было одно существенное различие. Рейчел никогда бы не позволила мужчине унизить себя, как сэр Генри унижал ее мать. Мужчина, вздумавший ее ударить, очень быстро пожалел бы об этом… если бы вообще остался в живых.

Она могла поклясться, что граф Брейвен ни разу в жизни не ударил женщину. Руки у него были теплые и нежные, а не грубые, как у сэра Генри, и не холодные и потные, как у Чарлтона. Вот если бы сэр Генри нашел ей мужа вроде Брейва! Но даже если ему удалось бы найти такого, который пожелал бы жениться на ней, сэр Генри не продал бы ее человеку, более или менее подходящему ей по возрасту, тем более красивому и доброму. Нет, ему хотелось, чтобы она страдала.

Не доставит она ему такого удовольствия. Будет сопротивляться. Увезет мать, чего бы это ей ни стоило, и обеспечит ей жизнь, которую она заслуживает.

Рейчел поднялась с постели и подошла к окну. Ее взгляд скользнул по залитой лунным светом хорошо ухоженной территории сада. Дом и сад отчима считались одними из самых лучших во всем графстве. Сэр Генри всегда старался произвести впечатление.

Он считал деньги, потраченные на Рейчел и ее мать, пустым расточительством и предпочел бы потратить их на лошадей, на которых редко ездил, зато мог хвастливо заявить своим приятелям, что они стоили ему целое состояние. А еще он любил играть в азартные игры, пить и не отставать от моды в одежде, тогда как Рейчел и ее матери приходилось перешивать свои платья, пока ткань не изнашивалась до дыр.

Всего через несколько месяцев она получит возможность никогда больше не видеть ни отвратительной физиономии сэра Генри, ни его тщательно ухоженных владений.

Она перевела взгляд к западу. Там, за рощей, едва виднелся поднимавшийся в небо дымок из труб Уикс-Энда.

Рейчел приложила ладонь к холодному стеклу, как будто хотела прикоснуться к его дому и к нему самому.

Закрыв глаза, она представила себе его, стоящего перед ней в гостиной: влажные волосы взлохмачены, глаза напряженно поглядывают из-под прямых бровей… и эта мрачная складка возле губ на такой невероятно обаятельной физиономии.

Тепло его рук не только согрело ее кожу, но и разгорячило кровь. Слава Богу, что судорожный вздох, вырвавшийся у нее, когда его пальцы прикоснулись к ее ноге, он ошибочно принял за проявление девичьей стыдливости!

Ей хотелось, чтобы его пальцы прикасались к ней, чтобы они скользнули по чувствительному углублению под коленом, прошлись по внутренней поверхности бедра и побывали во многих других местах. Ей хотелось сбросить с себя одеяла и позволить ему делать с ней все, что заблагорассудится.

Никогда ни один мужчина не оказывал на нее подобного воздействия. Она гордилась тем, что, общаясь с представителями сильного пола, никогда не теряла разума. Только теперь она поняла, что имела в виду Сабина, когда сказала, что когда-нибудь мужчина зажжет в ней огонь желания. Этим мужчиной оказался Брейвен. Интересно, не ищет ли граф Брейвен себе жену? «Что за странные мысли!»

Рейчел тряхнула головой и открыла глаза. Если даже и ищет, то уж найдет кого-нибудь получше, чем падчерица Генри Уэстхейвера.

Ее взгляд скользнул на лиф изящного шелкового платья, и губы дрогнули в улыбке. И не потому, что это была очень дорогая вещь, а потому, что это платье было предлогом снова увидеться с ним.

И Рейчел не упустит свой шанс.

Брейв в тот вечер не собирался присутствовать на балу в поместье лорда Уэствуда. За последние два года он крайне редко бывал в обществе, и теперь уже жалел, что согласился приехать сюда сегодня. Огни, масса разгоряченных тел, запах пота и духов – он с трудом выносил все это. Ощущение было такое, словно его заперли в гардеробе проститутки.

Плечо его почти не беспокоило. Тупая боль в мышцах даже была приятна. Он ее заслужил.

Нельзя сказать, что собравшиеся здесь не нравились ему, что находиться в их обществе он считал ниже своего достоинства. Просто ему не хотелось отвечать на неизбежные вопросы о том, почему его нигде не видно или что заставило его стать затворником. А потом кто-нибудь вспомнит о «смерти той бедной девушки» и заметит на его лице виноватое выражение. Он не хотел ни лгать, ни говорить правду.

Не хотел также, чтобы на него смотрели как на отборный кусок мяса, выставленный на продажу. Каждая из присутствующих мамаш видела в нем потенциального зятя. Не было никакой возможности убедить их, что он не хочет жениться. Ни сейчас, ни потом.

Узнай кто-нибудь из мамаш, что он имеет какое-то отношение к смерти Миранды, ни одна из них и близко не подпустила бы его к своей дочери. Но всегда найдется такая, для которой важнее всего титул и деньги. Возможно, следовало бы сказать им, что друзья и члены семьи умоляли его обратиться к врачу, чтобы не лишиться рассудка. Возможно, следовало бы сказать, что врач ему не помог. Но в этом Брейву не хотелось признаваться.

И уж конечно, не хотелось признаваться в том, что принять приглашение на бал его заставила надежда снова встретиться с Рейчел Эштон. За последние три дня он не раз мысленно проигрывал их драматическую встречу, так что теперь наизусть выучил все самые мельчайшие ее подробности. Он не знал, как это произошло, но понимал, что спасение Рейчел Эштон очень многое изменило.

При мысли о том, что могло бы случиться, не окажись он поблизости, он начинал паниковать. Одинокая, испуганная, она погибла бы.

Интересно, было ли страшно Миранде?

– Шампанское, лорд Брейвен?

Брейв машинально взял предложенный ему бокал.

– Благодарю вас, леди Уэствуд. – Он улыбнулся дородной матроне. – Вы отлично выглядите.

Пожилая женщина легонько потрепала его по руке веером.

– Как мило, что вы это сказали, дорогой мальчик. – Она окинула его цепким, но доброжелательным взглядом. – Почему вы не танцуете?

«Потому что последний раз танцевал с Мирандой».

– Если не возражаете, я почел бы за честь пригласить вас на тур вальса.

Леди Уэствуд раскрыла китайский веер и принялась им энергично обмахиваться. При этом заплясали яркие перья, украшавшие ее прическу.

– Благодарю вас, я польщена, – вздохнув, произнесла леди Уэствуд. – Однако мой муж, старый ханжа, не одобряет вальс. Да и зачем вам танцевать с такой старухой, как я, когда вокруг столько молодых и привлекательных девушек?

Он ответил ей откровенностью на откровенность:

– Возможно, потому, что ваша матушка не воспримет это как намерение жениться.

Леди Уэствуд усмехнулась:

– Так вот почему вы весь вечер прячетесь в углу? Уж мне-то следовало знать, что они слетятся к вам, словно мухи на сахар. – Она по-матерински потрепала его по руке. – Выпейте шампанского, мой мальчик. Это придаст вам силы.

Брейв посмотрел на сверкающую жидкость в бокале. У него рот наполнился слюной в предвкушении бодрящего вкуса, который обещал его аромат. Наверняка он не потеряет над собой контроль от одного маленького бокала шампанского.

Он осторожно поднес бокал к губам, надеясь, что не унизит себя никакой неожиданной выходкой, и отхлебнул шампанского. Шампанское было холодное, бодрящее и вызвало во рту массу приятных ощущений. Он был вынужден остановить себя, потому что ему захотелось залпом осушить бокал. Ничего неприятного за этим не последовало. И уж конечно, не возникло желания напиться до потери сознания.

– Вот и молодец! – воскликнула леди Уэствуд. – Разве не почувствовали вы себя лучше? А теперь попробуем подыскать вам партнершу.

– Не надо, леди Уэствуд. Умоляю вас, – пробормотал он, крепко сжимая в пальцах ножку бокала.

– Тс-с! А вот и она.

Проследив за ее взглядом, Брейв с трудом сдержал готовый вырваться стон. Весьма неграциозно скользя по паркету, к ним приближалась единственная внучка леди Уэствуд.

– И ты, Брут? – поморщившись, Произнес он. Во взгляде старой женщины была мольба.

– В этом сезоне ее постигла неудача, лорд Брейвен, – торопливо шепнула она. – Девочка слишком застенчива, стоит кому-нибудь посмотреть в ее сторону, как она тут же тушуется. Уверена, тур вальса с красивым молодым графом, к тому же завидным женихом, который редко появляется в обществе, сотворит чудо, увеличив ее популярность и уверенность в себе.

Любовь, звучавшая в ее голосе, окончательно обезоружила Брейва. К тому же он представил себе, как застенчивая девушка стоит одна и ждет, чтобы кто-нибудь пригласил ее танцевать. Он-то знал, как чувствует себя человек, которым пренебрегают, и как легко после этого замкнуться в себе.

– Почту за честь, – тихо произнес он как раз в тот момент, когда девушка подошла к ним.

Леди Уэствуд не ответила, но крепко стиснула его руку.

Их представили друг другу, и Брейв попросил леди Викторию оказать ему честь станцевать с ним следующий танец.

– Разумеется, если вы уже не пообещали его кому-нибудь другому, – добавил он с обаятельной улыбкой.

Покраснев от смущения, девушка улыбнулась, и ее светлые реснички затрепетали.

– Почту за честь, лорд Брейвен.

Брейвен не мог припомнить, когда в последний раз был так же доволен собой. Улыбка на свежем личике партнерши согревала сердце. Она танцевала на редкость легко, и он, сам себе удивляясь, наслаждался танцем, а также удивлением многих из присутствующих мамаш, которые никак не могли взять в толк, почему он пригласил танцевать ту, которую никто никогда не приглашает.

Несколько позднее, когда закончили танцевать аллеманду, и Брейв сопроводил хихикающую леди Викторию к ее бабушке, он почувствовал, что появилась Рейчел Эштон.

Она молча стояла в простом платьице серо-фиолетового цвета рядом с труппой разодетых во все пастельные цвета хихикающих девушек, не смешиваясь, однако, с ними. Брейв был почти уверен в том, что хихикали девушки над самой Рейчел. Платье на ней было старым, давно вышедшим из моды. Слишком примитивная прическа свидетельствовала о том, что над ней не поработала опытная горничная. Эдвард Эштон перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его дочь появилась на балу в таком виде.

В сельской местности было принято приглашать на подобные увеселительные мероприятия молодых людей знатного происхождения. Отец Рейчел пользовался уважением в общине, сэр Генри уважением не пользовался, но его титул не позволял полностью игнорировать его или членов его семейства. Рейчел было явно не по себе, но держалась она как королева. И смотрела на Брейва так пристально, что у него пересохло во рту. Внутренний голос подсказывал ему, что следует повернуться и поскорее уйти, но он не мог этого сделать, как не мог притвориться, будто не надеялся встретить ее здесь.

Ощущая на себе любопытные взгляды, Брейв направился к ней. Заметив его приближение, стоявшие рядом с Рейчел юные леди принялись подталкивать друг друга локтями и перешептываться.

Каждая из них надеялась, что именно она привлекла его внимание. В сельской местности любой мужчина с приличным состоянием считался завидным женихом, а уж молодой граф, обладающий крупным состоянием, превращался в дичь, на которую открыт сезон охоты.

Брейв улыбнулся всем девушкам по очереди, но его взгляд всякий раз возвращался к женщине, которая околдовала его одним лишь тем, что позволила спасти ей жизнь. К женщине такой гордой, что она предпочла прийти сюда, рискуя стать посмешищем, чем остаться дома.

– Мисс Эштон, – обратился он к ней, – как приятно снова увидеться с вами.

Брейв заметил, что полдюжины девиц застыли с открытыми ртами, и усмехнулся. Рейчел присела в реверансе.

– Лорд Брейвен, видеть вас на нашем маленьком сборище приятная неожиданность. Надеюсь, вы хорошо проводите время? – Она говорила вежливым тоном, но Брейв уловил едва заметную дрожь в ее голосе. Видимо, оказаться предметом обсуждения сплетников ей было труднее, чем ему сначала показалось.

– Спасибо, да. – Он заглянул в фиалковую глубину ее глаз в надежде найти там подтверждение того, что возникшее между ними напряжение не было плодом его воображения, но не нашел ничего, и это усугубило его неуверенность.

– Вечер стал бы еще приятнее, если бы вы согласились станцевать со мной, – сказал он. Силы небесные, что он делает? Он не танцевал по меньшей мере два года, а теперь собирается танцевать второй раз за вечер, дав сплетникам пищу по крайней мере на неделю. Теперь они станут говорить, что он танцует с теми, с кем никто не желает танцевать, а над Рейчел станут потешаться, утверждая, что она стала объектом его благотворительности.

Впрочем, причины, заставлявшие его желать заключить ее в объятия, ничего общего с благотворительностью не имели.

– Лорд Брейвен… – Она, как видно, хотела отказаться, но он крепко сжал ее пальцы, и она, помедлив, сказала:

– С удовольствием.

Он едва сдержал вздох облегчения. Брейв повел ее на площадку и, высоко подняв их сплетенные пальцы, легонько обнял другой рукой. Его охватило непреодолимое желание прижаться бедрами к ее бедрам. Но он и без того держал ее ближе, чем было допустимо.

– Рад видеть, что вчерашний несчастный случай не имел для вас никаких неприятных последствий, – сказал он, кружась с ней по залу. Танцевала она чрезвычайно грациозно.

– Никаких, – подтвердила она. – Думаю, что за это нужно благодарить вашу сообразительность.

– В таком случае мне, наверное, надо извиниться, – печально сказал Брейв.

– Извиниться? – удивилась Рейчел, наморщив лобик. Он кивнул.

– Думаю, что небольшое повышение температуры помогло бы вам избежать присутствия на этом балу.

Он тут же пожалел о том, что сказал это. Она побледнела, глаза погасли.

– И лишило бы их удовольствия посмеяться за моей спиной? – В ее голосе чувствовалась горькая насмешка. – Я привыкла к их жалости, лорд Брейвен. Уверяю вас, я принимаю ее как должное. По правде, говоря, я и дня не могу без нее прожить.

Он в полной мере почувствовал горечь, заключенную в этих словах. Не следовало ему поднимать эту тему. Нехорошо получилось.

– Вы ничем не заслужили их жалость. – Ее полные губки скривились в усмешке.

– Я не заслужила, но заслужила моя мать, выйдя замуж за такое ничтожество, как Уэстхейвер, и мое положение заслуживает жалости уже потому, что я не имею возможности его контролировать. – Она пожала плечами. – Но когда тебя жалеет вся деревня, это имеет свои преимущества. Вы, например, из-за этого пригласили меня танцевать, не так ли?

Ее взгляд настойчиво предлагал ему опровергнуть это. Объединив его с остальными жителями, она могла продолжать это странное самоистязание. Могла продолжать считать себя одинокой, лишенной друзей.

– По правде, говоря, я пригласил вас танцевать потому, что вы показались мне здесь единственной женщиной, которая не ждет удобного момента, чтобы оглушить меня дубинкой по голове и потащить к священнику.

Помолчав немного, она разразилась смехом, словно он сказал нечто чрезвычайно остроумное. Ее смех был так заразителен, что губы Брейва тоже дрогнули в улыбке. Давненько он не заставлял никого смеяться и, уж конечно, не смеялся сам.

Брейв не сразу понял, что это он сотворил чудо, заставив ее глаза искриться от смеха. А когда понял, то заметил, что она перестала смеяться и остановила на нем теплый открытый взгляд, который привел его в радостное волнение.

«Что правда, то правда: она опасна». Заметив, что они привлекают внимание, Брейв увлек ее в самую гущу танцующих. Танец вдруг стал для него очень интересным, и он не хотел делиться этим ощущением с толпой сплетников.

– Спасибо за своевременное напоминание о том, что не следует жалеть себя. Я забыла, что у каждого свои проблемы, – с улыбкой произнесла Рейчел.

– Если вы не собираетесь жалеть меня, то, пожалуйста. – Она фыркнула и, склонив голову набок, взглянула на него сквозь густые ресницы.

– Вы не тот человек, Брейв, который вызывает жалость. Сочувствие, возможно, но не жалость.

Он не знал, как реагировать на ее слова, особенно на то, что она назвала его детским прозвищем.

Когда музыка смолкла, они оказались у двери, ведущее на балкон. Несколько пар вышли подышать свежим ночным воздухом, и Брейв предложил последовать их примеру. Он не выходил на балкон с молодой женщиной с тех пор, как был с Мирандой, и не был уверен, что следует это делать сейчас. Он чувствовал только, что ему хочется продлить этот момент.

– Должна вас предупредить, что наш выход на балкон даст пищу для сплетен, – промолвила Рейчел, взяв его под руку.

– Каких сплетен?

– Прошел слух, будто ваше появление на балу означает, что вы начали подыскивать себе невесту, – застенчиво улыбнулась она.

– Проклятие! – процедил Брейв сквозь зубы. Почему ему так не везет? Оставайся он затворником, сплетники все равно не оставили бы его в покое.

Услышав, что он выругался, Рейчел рассмеялась:

– Расслабьтесь, милорд. Никому и в голову не придет, что вы можете считать меня кандидаткой на роль графини.

– Графиня из вас получилась бы куда лучше, чем из любой девицы, которых мне сегодня навязывали. – Они подошли к балюстраде, и он заметил, что вокруг никого нет. Другие пары разбрелись по саду или укрылись в укромных уголках. Если бы он затолкал ее в гущу горшечных растений, они были бы полностью скрыты от посторонних взглядов. Он мог бы поцеловать ее, и никто бы об этом не узнал. Только этого не хватало. Откуда, черт возьми, такие мысли?

– Наверное, теперь, вернувшись в общество, вы пользуетесь большим успехом у одиноких женщин?

Брейв вытаращил глаза.

– К сожалению. При этом чувствуешь себя лисой, за которой гонится свора собак.

– Какое недоброе сравнение, милорд, – усмехнулась Рейчел. – Пусть даже справедливое.

Он опустил глаза.

– Раньше вы называли меня Брейвом, и мне это нравилось, – сказал он. Последовало молчание.

– Понятно.

Брейв повернулся к ней и скрестил на груди руки.

– Насколько справедливым кажется вам такое сравнение?

Ему не надо было пояснять, о чем он говорит. Она приподняла брови и улыбнулась озорной улыбкой.

– Очень даже справедливым. Все считают, что вы найдете себе невесту в Лондоне во время осеннего сезона, поэтому надеются привлечь ваше внимание до того, как за вами станут охотиться лондонские леди.

– Но мне не нужна лондонская леди, – фыркнул Брейв.

– Предпочитаете деревенскую невесту? – Она снова улыбнулась озорной улыбкой, и ему захотелось целовать ее, пока не насытится.

– Я вообще не ищу невесты.

– Вот как? – Это признание, казалось, удивило ее. – Как странно. У нас с вами одна и та же проблема. Вы не хотите жены, я не хочу мужа.

– В таком случае напрашивается единственный логический вывод, – заявил он.

– Какой же? – весело спросила она.

– Пожениться и насладиться браком по расчету. – Он не шутил и, поняв это, испугался. Никакой брак нельзя считать удобным выходом, тем более для него. Неужели ему так отчаянно нужна женская плоть, что он даже готов жениться, чтобы ее заполучить?

Безумие. Ом и впрямь сошел с ума.

Однако Рейчел не смотрела на него как на сумасшедшего. Она смотрела на него так, будто он сказал что-то забавное, и весело рассмеялась. Брейв последовал ее примеру, не желая признаться себе в том, что ее веселость его сильно разочаровала.

– Ну, Брейв, спасибо вам! – Затянутыми в перчатки пальчиками она вытерла выступившие на глазах слезы.

– За что? – спросил он, не уверенный в том, что ему хочется знать ответ.

Рейчел улыбнулась. Желание поцеловать ее стало нестерпимым.

– За то, что спасли мне жизнь. За то, что пригласили танцевать, хотя на это решился бы не всякий. И еще за то, что рассмешили меня. Мне это было необходимо.

– Это всем полезно. Вы должны чаще смеяться.

– То же самое я подумала о вас.

У него замерло сердце, когда она потянулась рукой к его щеке, и он попятился, опасаясь утратить контроль над собой, если она к нему прикоснется.

– Извините, – произнесла Рейчел.

Он покачал головой и отступил еще на шаг. Будь он умнее, немедленно сбежал бы от нее. Сию же минуту.

– Это я должен извиниться, Рейчел. – Она удивилась и шагнула к нему.

– За что? – в недоумении спросила она, и Брейв подумал, что показался ей очень странным. Если бы хоть часть того, что он чувствовал, отразилась на его лице, ей было бы отчего прийти в смятение и немедленно убежать без оглядки.

Но она не убежала, и Брейв схватил ее за руку.

– За это, – пробормотал он, увлек ее в темноту позади горшечных растений и поцеловал.