Глава 17

– Сюзанна?

Сюзанна смотрела в окно на тетушкины розы. Многие из них из-за продолжительной жары поникли. Как и душа Сюзанны.

На долгом пути из Лондона в Барнстабл Кит говорил о разных пустяках. У коттеджа помог ей выйти из экипажа, как подобает джентльмену. Помог вынести саквояж, как подобает джентльмену. Затем поклонился, коснулся рукой шляпы, мило улыбнулся и... простился.

Он словно хотел оскорбить ее своими манерами. Что с ним случилось?

– Сюзанна!

Манеры у него блестящие, безукоризненные и непробиваемые, как панцирь. Он отгородился ими, чтобы держать ее на расстоянии с момента их приезда в Лондон. Только в темноте ей удалось заставить его разговориться. Видимо, то, что говорится в темноте, не в счет. Он как ребенок, закрывший лицо ладонями и воображающий, будто его не видно.

Он так и не прикоснулся к ней. И всю ночь спад в кресле. Почему? Ей просто необходимо было это знать. Причиной ли этому ее сомнительное происхождение и более чем странные обстоятельства жизни? Или то, что он – виконт, которому и подумать невозможно о женитьбе на женщине ее статуса, точнее, не имеющей никакого статуса? Или, прикоснувшись к ней однажды, он больше не хочет ее?

Не хочет? Ну, нет. Сюзанна в этом уверена. Она не безразлична ему. Его влечет к ней. Сюзанна знала это так же точно, как то, что самки гадюк пугливы, что полевки длиннохвостые редко встречаются в этих краях и что кобыла внутри горячая и мокрая.

Но он с ней почему-то не откровенен, что ему не свойственно. То ли он сам не знает, как быть с ней дальше, то ли понимает, что, сказав правду, нанесет ей удар, и хочет пощадить ее чувства.

Странно, но у Сюзанны не было ощущения, что ее чувства пощадили. Они саднили, кровоточили и вообще пришли в полное расстройство.

Может быть, он просто боится?

Кит Уайтлоу? Боится? Но чего именно?

– Сюзанна?

Девушка медленно повернулась.

– Да?

– Я окликаю тебя уже в третий раз, деточка, – мягко произнесла тетя.

– Правда? Простите, ради Бога.

– Ты чем-то расстроена? Что-то случилось в Лондоне? Скучаешь по своим друзьям?

Сюзанну поразило то, что в Лондоне она за все время ни разу не вспомнила о «друзьях». Что ответила бы тетя, если бы Сюзанна сказала: «Да, тетушка, кое-что и правда случилось. Я люблю виконта, а он не желает ко мне притрагиваться, хотя на днях трогал меня всю и руками, и губами, и мне это безумно нравилось».

– Нет, – ответила она тихо. – Ничего не случилось.

Тетя слегка нахмурилась, подошла и села с ней рядом на подоконник.

– Виконт... он ведь не... – И деликатно замолчала, предоставляя Сюзанне закончить фразу. Лицо ее выражало сильную озабоченность.

– Нет, – с разочарованием произнесла Сюзанна.

Тетя Франсис весело рассмеялась.

– Тогда все хорошо. Пока ничего плохого не случилось, деточка. – В голосе послышалась ирония. – Что это прицепилось к твоей юбке? – Она сняла соринку. – Что-то сверкающее.

Сюзанна взглянула.

– Наверное, чешуя от русалки, – пробормотала она. Потом слегка сдвинула брови и снова обратила взгляд к окну, куда, словно магнитом притягивало ее мысли, и тут же забыла о тетушке.

– Я знаю кое-что о... противоположном поле, Сюзанна, – проворковала тетя. – Если у тебя вдруг возникнут вопросы... Я имею в виду, разумеется, мужчин, деточка.

Сюзанна рассеянно слушала тетю, тогда как ее собственные мысли заявляли о себе шумно и требовательно. И тут ей в голову пришло решение.

Виконт боится, что кто-то попытается ее убить, он и сам, пожалуй, ее убьет, если она покинет дом одна, потому что его последними словами при прощании были: «Только не выходите из дома!»

Сюзанна наконец поняла, что должна делать. Она встала и взяла альбом.

– Сюзанна!

На этот раз тетя окликнула ее почти резко, заставив Сюзанну остановиться и обернуться. Тетя как-то странно смотрела на нее, прежде чем заговорить.

– Деточка, я знаю, что не довожусь тебе родней по крови, но... я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

Сюзанна смутилась.

– Ох, тетя Франсис... – проговорила она. – Спасибо за заботу. И простите меня. Обещаю вам... даю торжественную клятву, что не стану... что постараюсь не разочаровать и не опозорить вас.

– Я в этом не сомневаюсь, деточка, – мягко промолвила тетя. – Не это меня заботит. Но спасибо тебе за твою клятву.

Тетушке все же не чужда ирония. Сюзанна слабо улыбнулась.

– Зато это заботит меня, – сказала девушка. – И я непременно сдержу слово.

Тетя некоторое время задумчиво смотрела на нее, подбирая подходящие слова.

– Когда я сказала, что не хочу, чтобы тебе причинили боль, Сюзанна, – нерешительно заговорила она, – я не имела в виду, что ты вообще не должна рисковать. Риск не был бы риском, если бы в нем не таилась опасность боли. Но в жизни ничто не дается просто так, Сюзанна. И еще... Впрочем, не важно. Ты совсем юная, но я знаю, ты благоразумна, и нет нужды предостерегать тебя и говорить банальности. К тому же ты дала мне клятву. Иди... порисуй в свое удовольствие. Но к обеду, пожалуйста, возвращайся.

– Вы действительно считаете меня благоразумной? – спросила девушка.

Тетю удивил такой вопрос, и она ответила:

– Разумеется.

Итак, ко всем прочим своим достоинствам, которые Сюзанна недавно обнаружила в себе, она, оказывается, еще и благоразумна!

Сюзанна радостно улыбнулась тетушке, отворила дверь и побежала по тропинке. Она была почти уверена, что знает, где его искать.

Он стоял на мостках и растирал полотенцем обнаженный торс. Панталоны он успел надеть, но оставался пока босиком. Заходящее солнце позолотило половину его фигуры, в то время как вторая половина была в тени. По дороге Сюзанна придумывала, что ему скажет, о чем станет спрашивать, что сделает, если его ответ разобьет ей сердце. Но тут он внезапно повернулся и увидел ее, И его лицо от неожиданности сказало ей все, что она хотела узнать, и спрашивать уже не было необходимости!

– Ох, Кит, все хорошо, – тихо произнесла она. – Я тоже тебя люблю.

Он уставился на нее, застигнутый врасплох. Потом коротко рассмеялся, желая, чтобы смех прозвучал скептически или равнодушно, но у него это не получилось. Сюзанна приблизилась к нему так осторожно, как если бы он был белкой или оленем, а он настороженно следил за ней. Она подошла так близко, что почувствовала жар его тела, и остановилась. Потом медленно положила ладонь ему на грудь.

– Это чистая правда, – сказала она мягко. – И я никуда не уйду! Обещаю.

Она почувствовала, как его сердце под ладонью встрепенулось одновременно с ее собственным сердцем, ощутила, как ребра поднимаются и опускаются в такт участившемуся дыханию. Он провел рукой по ее щеке, затем по губам. Она поцеловала его пальцы и увидела, как потемнели его глаза.

– Снова у вас преимущество передо мной, мисс Мейкпис, – пробормотал он. – Я почти раздет...

– Ну, тогда... – Не отводя глаз от его лица, она с напускной храбростью начала развязывать шнуровку на спине платья.

– Нет, – решительно произнес он. У нее замерло сердце. – Я хочу сам это сделать, чтобы потом ты упрекала меня, а не себя.

Сердце Сюзанны снова вернулось к жизни. Она подняла глаза.

Кит улыбался, но как-то неестественно, невесело, и его лицо было таким напряженным, каким она его еще не видела. Он распустил шнуровку на ее платье, и Сюзанна почувствовала, как легкий вечерний ветерок пробежал по голой спине.

Он запустил руки под платье, осторожно коснулся обнаженного тела и тихо, прерывисто, почти с облегчением выдохнул. Его ладонь скользнула по ее лопаткам, затем вниз по спине. Шероховатые подушечки его пальцев и легкость прикосновения превратили каждую клеточку тела в тлеющие угли, а ноги в кисель. Сюзанна зажмурилась, чтобы полностью насладиться этим моментом блаженства.

Его теплые губы защекотали ей ухо.

– Сюзанна, – выдохнул он, и ее имя прозвучало так же чувственно, как прикосновение пальцев, которые путешествовали по ее нервным окончаниям и разжигали внутри ее огнедышащую печь.

Легкие уже с трудом вдыхали воздух. Девушка не отнимала ладоней от его груди, наслаждаясь ее теплой красотой и атласной кожей на твердых мускулах.

– Мне нравится, – пробормотал он, целуя ее в шею. – Трогай везде, где захочется.

– Ну, если ты просишь... – хотела сказать она небрежно, но голос предательски дрогнул. А он засмеялся. И она вознаградила себя за все недели копившегося желания – и одним пальцем очертила на его мускулистой груди восьмерку, затем провела им вниз по ребрам и ниже по светлой линии волос, которая вела к выпуклости в его панталонах, и, резко остановив движение, услышала удовлетворенно, как он втянул в себя воздух. Она обхватила ладонями его талию и опустила их вниз по его ягодицам поверх панталон.

– Разве это справедливо, – выдохнула Сюзанна, подставляя для поцелуя шею, – что я видела тебя раздетым, а ты меня нет.

– Ах, мисс Мейкпис, а ведь справедливость меня волнует больше всего.

Он нащупал рукава ее платья и потянул вниз.

– Нет, – запротестовала Сюзанна. – Я сама! Чтобы упрекать потом только себя.

Он остановился, посмотрел ей в лицо и положил руки ей на талию, уважая ее желание самой решать за себя.

Сюзанна дрожащими пальцами медленно потянула лиф платья вниз, и теперь ее тело прикрывал не столько муслин, сколько вечерний бриз. Кит не сводил глаз с ее лица. Сюзанна сделала глубокий вдох, дернула лиф вниз, и он соскользнул ей на талию.

Теперь его взгляд опустился на ее губы.

– Господи, – прошептал Кит с благоговением.

Сюзанна с трудом сдержала смех, но он уже нашел ее губы своими губами, а теплыми ладонями провел по обнажившейся талии, затем ладони мучительно медленно поползли вверх, обхватили ее грудь, и его прикосновения и губы стали такими нежными, что не выразить словами.

Колени у нее подогнулись, она оторвалась от его губ и уронила голову ему на грудь, трепеща от наслаждения.

Одной рукой он обхватил затылок Сюзанны, чтобы поцеловать ее так крепко, как только возможно, второй прижал ее к себе. Прикосновение сосков к его груди доставило Сюзанне невыразимое наслаждение. Она нащупала выпуклость под его панталонами и провела по ней ладонью. Почувствовала, что Киту это понравилось, и повторила. Затем еще и еще. Он ладонями обхватил ее ягодицы и сильно прижал к себе. Она обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом.

– Я хочу, чтобы мы стали любовниками, – прерывисто прошептала она.

– А ты понимаешь, что это значит? – Его ладони все ниже опускались по ее спине под платьем. Он заглянул ей в глаза.

– Да.

– В самом деле? Ты знаешь, что я войду в тебя... – Он поцеловал ее долгим, пылким поцелуем. – И что буду двигаться внутри тебя... – он снова поцеловал ее, и ее мысли превратились в блестящие осколки, – пока мы оба не сойдем с ума от наслаждения...

– Да-да, я этого хочу, – с мольбой в голосе произнесла Сюзанна.

Он быстро подхватил ее на руки, унес под маленький деревянный навес и опустил на траву. Затем стащил с себя брюки. Увидев его обнаженным, Сюзанна так же быстро сняла платье.

И замерла, слегка робея и трепеща. Кит бросил их одежду на землю, готовя мягкое ложе.

– Иди сюда, – прошептал он.

Сюзанна шагнула вперед, Кит принял ее в объятия и провел руками по ее спине, окутывая Сюзанну теплом, в котором растворились остатки ее робости.

Он прикасался к ее коже губами нежно и благоговейно. Эти губы знали ее секреты и делали ее беззащитной, когда ей хотелось верить, что у нее есть выбор. Его губы блуждали по ее шее, по виску, по ключицам. А когда снова возвращались к ее губам, Сюзанна благодарно и жадно впитывала их, встречаясь с его жарким ищущим языком.

Его руки двигались по ее телу с пугающей ловкостью, пальцы отлично знали, где погладить, где помедлить, как извлечь из груди тихий стон нетерпения. Его ладони сполна насладились тяжестью ее груди, пальцы исследовали горячее лоно, и она приникла к нему.

Они медленно опустились на колени, не прерывая поцелуя. Он вытащил шпильки из ее волос и погрузил в них пальцы. Она нежно водила руками по синякам на его груди, по руке, в которую вошел нож. Он закрыл глаза, наслаждаясь каждым ее прикосновением. Потом обнял, прижал к себе и медленно лег на спину.

– Сейчас, – выдохнул он. – Ты мне нужна, Сюзанна. Пожалуйста, пусть это будет сейчас.

– Да...

Он повернулся вместе с ней так, что оказался сверху. Она обхватила его коленями, и он приподнялся и, приноравливаясь к ней, вошел в ее влекущее тепло. Она испытала мгновенный укол боли и закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Но тут же появилось необычное ощущение, словно Кит наполнил все ее тело. Она увидела, что глаза у него закрыты, – глубина его наслаждения тоже перекликалась с болью.

Мгновение они смаковали это чудо соединения, потом он открыл глаза, голубые как никогда. И улыбнулся ей как-то удивленно. Немного отодвинулся назад и снова подался вперед, склонился к ее губам. Сюзанна чувствовала, как дрожит его гибкое тело, видела, как блестят от пота мышцы рук и груди.

– Я не хочу торопиться, видит Бог, не хочу. Но не уверен, что...

– Тише. Все хорошо. – Она прижала палец к его губам. – Все хорошо.

Он вздохнул и начал движение, мерное и целенаправленное. Она выгнулась, впуская его в себя все глубже, наслаждаясь его наслаждением, желанием, которое она видела в его глазах. И с упоением ощутила момент, когда он утратил над собой контроль. Он отвернулся, захваченный ритмом движения, который все убыстрялся. А когда он снова повернулся, Сюзанна, увидела в его глазах бескрайнее наслаждение, а по его частому дыханию поняла, что он близок к экстазу, и изо всех сил сжала его плечи.

– О Боже, Сюзанна!

Тело его замерло, она ощутила, как оно содрогнулось, освобождаясь. И ясно ощутила покой, который последовал за этим. Благодарность, невыносимая нежность переполнили ее, она коснулась его губ, а он поцеловал ей пальцы.

– Спасибо, – прошептал он, – все еще тяжело дыша.

Сюзанна дотронулась до капельки пота, сбегавшей по его груди, приложила палец к губам и ощутила вкус соли.

– Все хорошо, – пробормотала она.

Он коротко рассмеялся и приподнялся над ней, лег рядом, обняв ее одной рукой, а вторую закинул за голову. Они немного полежали так, остывая.

– На случай, если тебе интересно, – лениво проговорил он через минуту, – мы только что стали любовниками.

– Так вот что это такое. – Она подняла глаза, изучая открывавшееся ей зрелище, увидела его улыбку и закрыла глаза. – У тебя очень красивая подмышка.

– Только художница может счесть подмышку красивой, – засмеялся он.

– Нет, правда... ее очертания, мышцы, потом эта глубокая тень, волосы... – Говоря это, она вела пальцем по мышце, по тени, по волосам, потом ее голос затих. Она порывисто села, потянулась за своим альбомом и начала рисовать: закинутая за голову рука, голый торс, длинные ноги, лениво лежащий на курчавых волосах отдыхающий пенис, удивительное лицо, на котором отражались удовольствие и непринужденная доверчивость. – Ты прекрасно позируешь, – похвалила она. – Лежишь, не шевелясь.

– Я сейчас не способен шевельнуться, даже если ты нацелишь на меня пистолет, – пробормотал он. Сюзанна поцеловала родимое пятно в форме чайки на его откинутой руке, затем наклонилась и поцеловала сосок, обвела его языком, втянула в себя, как делал он с ее соском. Кит провел рукой по ее спине, и она увидела внизу его живота несомненные признаки возбуждения.

– Вот теперь ты зашевелился, – поддразнила его Сюзанна.

Он рассмеялся.

– Ты настоящая сирена, – произнес он с искренним восхищением.

– Помучаю-ка я тебя хорошенько, – прошептала она и провела языком по его ребрам, после чего ее губы скользнули по его жезлу, который почти обрел боевую готовность.

– Или я тебя, – прошептал он в ответ. Кит порывисто сел, посадил ее к себе на колени и выдохнул ей в ухо, затем коснулся его языком, обвел им вокруг раковины, и по ее телу пробежала дрожь. – Нравится? – прошептал он.

– Даже не знаю, – выдохнула она. – Будто всю тебя захватывает...

Он провел пальцем по ее шее, по ключицам и коснулся затвердевшего соска.

– Вот доказательство того, что тебе понравилось, – вкрадчиво прошептал он.

Она рассмеялась, но тут же затихла, сосредоточившись на том, что делал с ней Кит.

Все было по молчаливому соглашению осторожным, мягким, словно дыхание. Губами, кончиками пальцев и вздохами она ласкала его, а он ее. Она дышала ему в ухо, целовала в шею, а его пальцы тем временем тихо, нежно двигались по ее спине, талии, животу, кудрявому гнездышку между ногами, по шее, груди, словно он извлекал музыку из струн дорогой арфы. И вот каждая ее клеточка затрепетала от желания. Воздух, которым он дышал ей в ухо, становился то горячим, то прохладным. Сюзанна обняла его за шею, решив сполна насладиться удовольствием, которое он мог ей дать. Ведь он был гораздо опытнее ее! Но она научится. Непременно научится.

– Кит, – пробормотала она наконец ему в шею, не в силах терпеть дольше. Ей необходимо было, чтобы он освободил ее. Она готова была умолять его об этом.

Но в этом не было надобности.

– Все хорошо, – прошептал он. – Все хорошо.

Он обхватил ладонями ее ягодицы, приподнял, и его жезл вошел в нее. Они оба закрыли глаза. Грудь Сюзанны скользила по его груди, их тела блестели от пота. Сюзанна инстинктивно приподнялась, он с улыбкой направлял ее. Открыв глаза, она увидела, что глаза Кита снова потемнели от желания. Это была ее победа. Ее приводила в восторг эта власть – давать и принимать, этот обмен силой и слабостью.

– Внутри у тебя есть такое место, Сюзанна... – хрипло выдохнул он. – Направляй меня. Ты поймешь, когда почувствуешь. Я буду за тебя держаться.

Она снова приподнялась... и опустилась. Он оказался прав. Такое место в самом деле было.

Она с обольстительной улыбкой задвигалась над ним, упиваясь новым знанием, чувствуя, как растет желание, и изо всех сил пытаясь сдерживать его. Все решило ее тело, нашло необходимый ритм, и она двигалась все быстрее и быстрее. А он держался за нее, приподнимая бедра, чтобы попасть ей в такт.

И весь мир вокруг превратился в хриплый гул их дыхания, бессвязные восклицания восторга, тихие побуждающие стоны. Сюзанна чувствовала, как по жилам несется звездная река, и вот она затопила берега и вырвалась из нее вместе с восторженным криком. Она задрожала от еще неизведанного наслаждения, услышала хриплое восклицание Кита, почувствовала, как его семя изверглось в нее, и в изнеможении положила голову ему на плечо. Его грудь часто поднималась и опускалась так же, как у Сюзанны. Кит осторожно сдвинул ее, устраиваясь поудобнее. Они смогли заговорить, лишь когда дыхание немного успокоилось.

– Ты будешь моей женой, – спокойно произнес он. Словно разрешил наконец стоявшую перед ним задачу.

– Хорошо, – прошептала она. Снова наступило молчание. Кит его нарушил.

– Отец тебя полюбит, – произнес он с задумчивым видом.

– Надеюсь, я тоже его полюблю.

– Ему не понравится, что у тебя нет денег...

– А кому бы это понравилось? – счастливо пробормотала Сюзанна.

– Но сама ты ему понравишься.

– Конечно.

Кит рассмеялся.

– «Это на самом деле очень просто», – повторил он слова, сказанные ею на балу в ратуше. И так удачно передразнил ее высокий чистый голосок, что заслужил легкий шлепок.

– Это на самом деле просто! Тебе же я понравилась.

Он фыркнул.

– А мы сможем жить в Лондоне? – спросила Сюзанна.

– Наверняка. Если только ты не захочешь остаться здесь, среди полевок и гадюк.

Сюзанна замерла. Но он уже смеялся, лежа под ней.

– Сейчас здесь нет никаких гадюк, моя красавица.

Она снова шлепнула его, после чего улеглась, положив голову на его другое плечо, здоровое.

– А тетя Франсис?

– Поселится с нами, если захочет.

– И у нас будут друзья?

– Я же виконт. Я куплю тебе всех друзей, каких только ты пожелаешь. Сколько тебе надо?

Сюзанна снова засмеялась. Он крепче обнял ее, полузакрыв глаза. Но, несмотря на сонный вид, тело его оставалось напряженно-собранным. Она подняла голову и посмотрела на него, потом пальцем провела по его губам, скулам, подбородку, которые отныне принадлежали ей.

– Со мной ничего не случится, – сказала она.

Он все время думал об этом, Сюзанна это понимала. И в тот раз, когда она пошутила по поводу собственной смерти, очень рассердился на нее. У этого удивительного человека было нежное, ранимое сердце. Кита удивили ее слова, и он широко раскрыл глаза. Их ясная голубизна затягивала ее. Но он ничего не сказал.

– В самом деле, не случится, – повторила она. – Ведь ты Кристофер Уайтлоу, самый выдающийся шпион на свете.

Кит слегка улыбнулся, нежно и властно провел рукой по ее бедрам, плечам, волосам. Не столько ласково, сколько требовательно. Он запоминал ее. Удостоверялся в ее существовании.

«Я люблю его».

Он еще не сказал ей, что любит, но, конечно же, это так. Все, что он делал, свидетельствовало о его безграничной любви.

И Сюзанна его любила. Это чувство было прекрасным и страшным, несказанно радостным и тревожным, тихим и грозным. То, что она когда-то испытывала к Дугласу, было всего лишь пеплом на краю костра...

Рука Кита вдруг остановилась, он приподнялся и вопросительно взглянул на нее.

– Как по-твоему? Я миловидный? – спросил он.

Сюзанна с трудом сдержала смех.

– Миловидный? Нет. Ты красивый, – решительно заявила она, не покривив душой.

Ее ответ, похоже, успокоил Кита, и он снова прилег с ней рядом. Сюзанна слышала, как шумит лес, и этот шум был таким же привычным и естественным, как дыхание Кита. Острый запах прелой листвы, шелест ветвей, шорох невидимых зверьков в траве... Теперь для нее все эти звуки будут тесно связаны с Китом.

– Но мы ведь будем приезжать в Барнстабл, правда? – неожиданно спросила Сюзанна.

– А тебе хотелось бы?

– Вообще-то да. И чем чаще, тем лучше.

– Мне тоже.

Кит привез Сюзанну домой к самому обеду и официально попросил ее руки у тети Франсис, которая великолепно изобразила изумление, пока Сюзанна за спиной Кита закатывала глаза. Но радость тетушки была абсолютно искренней, как и облегчение, которому она дала волю, когда Кит ушел.

– Графиня! – воскликнула она. – Ты станешь графиней, деточка! В один прекрасный день.

– И женой, – восторженно добавила Сюзанна. – Женой Кита! – Для нее это было самым главным.

– Для тебя он уже и сейчас Кит? – поддразнила ее тетя. – Он славный мальчик. Я знала, Сюзанна, что он сделает тебя порядочной женщиной.

Слова «славный мальчик» позабавили Сюзанну, но последняя тетина фраза заставила ее замереть. Неужели тетушке все известно о ее беспутном поведении? Тетя Франсис заметила смущение на ее лице.

– У тебя тогда запутались листья в волосах, деточка.

Сюзанна покраснела до корней волос.

– Тетя Франсис! Представляю себе, какого вы обо мне мнения.

– Много воды утекло с тех пор, как в моих волосах запутывались листья, но будь уверена – это было. Вот если бы ты явилась домой с листьями в волосах, а виконт не явился бы следом просить твоей руки, я огорчилась бы куда больше.

– Может быть, теперь соседи снова станут приходить к вам в гости, тетя Франсис?

– Ну, я не стану их дожидаться, Сюзанна. Сама нанесу им визиты и сообщу радостную весть! Хочешь, вместе пойдем, деточка!

– Пожалуй, я бы пошла. Интересно, как ее примут соседи, если она не станет слишком стараться?

Сюзанна порадовалась возможности начать сначала.

Кит шел домой, посвистывая. Он, собственно говоря, возвращался в «Розы» только затем, чтобы захватить фонарь, бренди, воды, чаю, одеяло и что-нибудь пожевать. А потом собирался вернуться и охранять Сюзанну.

Он хотел бы провести сегодняшнюю ночь с ней – и все последующие ночи! Но, пожалуй, следует соблюсти приличия. Кит постарается жениться на ней в кратчайший срок, как только получит разрешение на брак, а до тех пор сохранит это в секрете.

Кит был счастлив. Это счастье не назовешь безмятежным, за ним тянется прошлое, графиня, которая смертельно обидится, когда он бросит ее ради жены (ему очень нравилось это слово!), раздраженный отец и все тайны и опасности, с которыми они с Сюзанной столкнулись за время своего знакомства. Но все, что им пришлось пережить, делало его счастье более полным. Ведь только благодаря этому он познакомился с Сюзанной. Иначе Сюзанна не стала бы такой, какая она сейчас. Вышла бы замуж за Дугласа, который так никогда и не узнал бы о ее силе и страстности, а сам Кит продолжал бы спать с замужней женщиной, пил бы по-прежнему, и его сердце было бы на замке.

Он знал, что есть несколько видов страха. На войне не страшно во время сражения, только до и после него. Во время сражения каждый делает свою работу. А вот после сражения чувствуешь боль, а перед сражением мучат дурные предчувствия.

Так и в любви...

Он огляделся, и ему пришло в голову: все, что сделало его тем, кто он есть сейчас, началось в этом лесу, где он выслеживал гадюк и полевок й учился анализировать и делать выводы. Учился терпению, ловкости, аккуратности. И воображению, которое позволяет видеть за обманчиво простыми вещами кучу сложностей.

Здесь он изведал впервые вкус страсти. И научился любить.

Он запрокинул голову, и свет закатного солнца, льющийся сквозь листву, напомнил ему витражи в Горриндже. Верность. Надежда. Милосердие. Но любовь все же – самое главное, как считают поэты. Некоторые полагают, что милосердие и любовь – понятия равнозначные...

Но все они на самом деле...

Проклятие, все они – христианские добродетели!

Кит остановился как вкопанный и коротко рассмеялся. Интересно, употреблял ли кто-нибудь слова «проклятие» и «христианские добродетели» в одной фразе? На витражи и мавзолей у горринджской церкви пожертвовал щедрый филантроп. Кит поспорил бы на левую руку – поврежденную, – что этим щедрым филантропом был Ричард Локвуд!

И тут все кусочки головоломки встали на свои места.

«Ну конечно», – сказал Джеймс, глядя на обратную сторону миниатюры. А что было написано на обратной стороне миниатюры? «Сюзанне Фейт». Фейт, то есть Верность, – христианская добродетель. А второе имя другой сестры, Сильвии, – Хоуп, то есть Надежда. Он готов биться об заклад, что второе имя Сабрины – Черити, то есть Милосердие!

Каждая из миниатюр была связующей нитью. Эксцентричный Ричард Локвуд использовал имена дочек как указатели местонахождения спрятанных им документов.

Завтра. Он поедет туда завтра. Он должен – ради Сюзанны.

Но... вообще-то...

По правде говоря, очень хотелось бы опередить Джона Карра.