Глава 15

Увидев ужас на лице Сюзанны, Дейзи Джонс тоже ужаснулась и вопросительно посмотрела на Кита:

– Разве она не знала?

Он мотнул головой. Кит по-прежнему находился в странном напряжении, у Сюзанны сложилось впечатление, что он весь подобрался и готов в любой момент выбежать из комнаты. Дейзи глубоко вздохнула и заговорила тихо и ласково:

– Его звали Ричард Локвуд, Сюзанна. Очень красивый мужчина, очень заботливый, любящий, любил твою маму, тебя и твоих сестричек. Он занимался политикой, был очень важным и богатым человеком. Как я уже сказала, однажды вечером он увидел здесь, в «Белой лилии», Анну, ну и... Женат он никогда не был и на ней тоже не женился. Он поселил ее в собственном доме в Лондоне, но, когда родились твои старшие сестры, перевез семью в Горриндж, так захотела Анна, да и сам он тоже, поскольку городок этот – славное место, названный в честь герцога-стихоплета, и все такое. У папочки твоего все было в порядке с юмором. Но потом твоего папочку... – Дейзи понизила голос, – его убили, Сюзанна. И во всех газетах написали, что это Анна его убила. Преступление страсти, как говорили. И еще говорили, что есть свидетели. Я в это не верила и никогда не поверю. Он тогда был в Лондоне, а она с девочками в Горриндже, это я точно знаю. Да и не стала бы она никогда... – Дейзи умолкла, и лицо ее сделалось задумчивым и печальным. – Видела бы ты, как они друг друга любили, Сюзанна! Это была настоящая любовь, не просто страсть.

Она замолчала и беспокойно всмотрелась в лицо девушки.

– Ты что-то побледнела, кисонька. Может, хочешь прилечь? – И похлопала рукой по одной из кушеток.

– Почему всем кажется, что я вот-вот упаду в обморок? – запротестовала Сюзанна, хотя в голосе ее прозвучали жалобные нотки. Значит, ее мать – танцовщица кордебалета, содержанка, к тому же обвиненная в убийстве. Кажется, в ее семье несчастная любовь – обычное дело. Если и падать в обморок, то прямо сейчас, по крайней мере, это будет уместно.

Странно, почему Кит вдруг затих? Может быть, раскаивается, что свел с ней знакомство? Проклинает свою книгу и думает: «Из-за этих чертовых мышей я связался с дочерью убийцы». Жалеет о том, что прикасался к ней, запятнанной преступлением матери, и хочет поскорее доставить домой, чтобы как следует вымыть руки.

Стоило ей подумать об этом, и у нее перехватило дыхание от страха иного рода. В этот момент Кит шевельнулся, и это было так внезапно, что Сюзанна вздрогнула. Он взял с трюмо Дейзи графинчик, понюхал содержимое, плеснул чуть-чуть в бокал и протянул Сюзанне.

– Выпейте, – произнес Кит мягко, но настойчиво.

В бокале было бренди. Горячая жидкость легко пролилась в желудок и быстро привела в порядок расстроенные чувства. Сюзанна подумала, что. Кит постоянно проявлял заботу о ней с того момента, как она появилась в Барнстабле, – начиная от приглашения на вальс в ратуше и до спасения ее жизни с риском для собственной. Может, он больше никогда не прикоснется к ней, но в обиду не даст.

А Кит снова застыл, как караульный на посту. Он весь ушел в себя, одновременно пребывая в состоянии боевой готовности, и предоставил ей задавать вопросы:

– Но что же стало с моей мамой, мисс Джонс? Вам известно? – спросила Сюзанна.

– В том-то и дело! Никто не знает! Она исчезла сразу же после смерти твоего отца.

– Но мой отец, я имею в виду Джеймса Мейкписа... Вы знаете, как я оказалась у него?

– Я как раз была в Лондоне, когда поднялся шум из-за убийства, – твой настоящий отец, Ричард, был очень известным человеком и очень красивым мужчиной! Через несколько дней после того, как его убили, я была здесь, в «Белой лилии», когда ко мне явился Мейкпис. Он был заядлым театралом и дружил с Ричардом. Он сказал, что у него на руках вы трое. И взял с меня слово хранить это в тайне. Хранить тайну ради Анны для меня не составило труда. Джеймс оставил тебя у себя, а я пристроила Сильвию.

– Как щенка? – Сюзанна с трудом сдерживала горечь.

Кит легко коснулся ее плеча.

– Разве я знаю, как обращаться с детьми, душенька? – мягко произнесла Дейзи. – Ради Анны я взяла бы вас всех троих, но тогда я была бедна как церковная мышь. Так было безопаснее для Анны и всех вас – разлучить сестренок, ведь газеты писали, что Анна исчезла вместе с детьми. А если бы у меня или у Джеймса увидели трех маленьких девочек...

Сюзанна почувствовала в ее словах зловещую атмосферу того момента, а также любовь и преданность, сохранившие материнскую тайну.

– Простите меня, Дейзи, – тихо произнесла она. – Вы ведь тоже ее потеряли.

Глаза Дейзи увлажнились, и она кончиком пальца притронулась к веку, чтобы слеза не сбежала по щеке и не размазала грим.

– Одной французской танцовщице по имени Клод приглянулась Сильвия, и она захотела о ней заботиться. И Сильвию увезли. Увы, должно быть, ее воспитали француженкой, – грустно закончила она.

– А Сабрина?

– Не знаю, душенька. К сожалению, о ней я совсем ничего не знаю. Джеймс что-то говорил о семье викария, которая могла взять ее к себе, но точно я ничего не знаю.

– Мне еще очень повезло в сложившихся тогда обстоятельствах... – Сюзанна нашла спасение в объективности, она еще толком не понимала, чему верить, и не разобралась в своих чувствах. Она словно соскользнула с обрыва, потом ей бросили спасительный канат, который на самом деле оказался змеей!

– И вы больше ничего не слышали об Анне Хоулт? – спросил Кит.

– Клянусь, ничего. Никто не знал, куда она отправилась, ее искали, но не нашли. Но я готова поклясться самым ценным, что у меня есть, моим бюстом, – Дейзи надулась, демонстрируя свое достояние – и новым домом, который принес мне мой бюст, – что Анна не убивала твоего отца!

– Я тоже считаю, что она этого не делала. – Эти слова Кит произнес тихо, но с леденящей душу яростью. Сюзанна не нашлась что ответить и промолчала. Ей было необходимо, чтобы все услышанное сначала улеглось.

– Вы сказали, что Джеймс был театралом и так познакомился с вами, – обратился Кит к Дейзи.

– Да. Джеймсу нравились... – Дейзи многозначительно помедлила, – мои костюмы и представление в целом. Но главным образом костюмы.

Она обменялась с Китом многозначительным взглядом, снова озадачив Сюзанну.

– И вы не догадываетесь, почему девочки оказались у Джеймса?

– Я – нет, но вы можете поговорить с... – Дейзи внезапно замолчала.

– С кем, мисс Джонс?

– Ну... видите ли, Джеймс был очень хорошим человеком, мистер Уайти... – неуверенно начала она.

– Я его знал и полностью с вами согласен, – мягко проговорил Кит.

– Тогда вам стоит поговорить с Эдвином, – промолвила она. – С Эдвином Эйвери-Финчем. Прекрасной души человек Эдвин. Он был для Джеймса... – Она снова запнулась, видимо, подыскивая нужное слово. Поскольку Дейзи Джонс не отличалась особой щепетильностью, эти паузы заинтриговали Сюзанну. – ...Очень близким другом, – заговорила наконец Дейзи. – Он торгует антиквариатом на Бонд-стрит, там у него магазинчик. Он не появлялся в театре с тех пор, как Джеймс... с тех пор, как Джеймса не стало.

– Спасибо, мисс Джонс, – поблагодарил Кит.

– Ах, ну за что же! – Теперь, когда интервью закончилось, к Дейзи вернулась ее прежняя кокетливо-томная манера говорить. – Мне было очень приятно. – Она подмигнула Киту и снова прижала Сюзанну к своей благоухающей груди.

– Надеюсь, ты отыщешь Анну, душенька, – прошептала она Сюзанне в волосы.

– Я тоже надеюсь, мисс Джонс, – приглушенно выговорила Сюзанна в бюст дамы. – Хочу восстановить ее доброе имя. – Наконец Дейзи выпустила ее, и Сюзанна сделала глубокий вдох.

– Можно нам снова обратиться к вам, если возникнет необходимость, мисс Джонс? – спросил Кит. – Сейчас мы должны наведаться еще в одно место.

– Это доставит мне несказанное удовольствие, мистер Уайти!

Кит почти волоком вытащил Сюзанну за локоть из «Белой лилии», так он спешил. Ни на минуту не задерживаясь возле красавчика мистера Шонесси, Генерала и девиц, он устремился к ожидавшему их экипажу. Он стукнул в стенку, подав сигнал кучеру трогаться, а потом втащил ее с такой скоростью в номер гостиницы, находящейся минутах в десяти езды от театра, что ноги Сюзанны едва успели коснуться земли. По дороге он полностью игнорировал все ее протесты и требования объяснений, и Сюзанна перестала спрашивать. В комнате Кит закрыл дверь, запер ее на ключ и почти что броском отправил Сюзанну в кресло. Не успела она толком оглядеться, как он заговорил:

– Мне нужно сказать вам кое-что, Сюзанна. И вам придется меня выслушать.

– Сама бы я ну ни за что не догадалась!

Он пропустил ее иронию мимо ушей. Ей показалось, что он вообще только частично находился здесь, вместе с ней. Взгляд его был по-прежнему отрешенным.

– Я думаю, к Джеймсу Мейкпису подослали убийц. И убили его те же люди, которые раньше убили вашего настоящего отца, Ричарда Локвуда, а теперь пытаются убить вас.

Подумать только, а ведь всего год назад в это самое время она выбирала фасон для нового платья и едва не падала в обморок при виде Дугласа! Сюзанна сомневалась, что теперь что-нибудь может заставить ее упасть в обморок.

– Почему вы так думаете? – спросила она. Небрежность, с которой это было сказано, прозвучала нелепо – ведь ее жизни грозила опасность! Кит глубоко вздохнул, должно быть, собираясь с мыслями, а Сюзанна тем временем оглядела комнату. Одна большая кровать, довольно старая, судя по основательно продавленному в середине матрасу. Письменный стол, на котором разместился Кит. Две лампы. Правда, все довольно чистенькое. Гостиница расположена в подозрительной близости от театра «Белая лилия», и Кит, кажется, прекрасно знал, куда они направляются. Она отогнала от себя мысли о танцовщицах кордебалета, которых он вжимал в углубление этого самого матраса. Как он тогда сказал про этих танцовщиц? Дружелюбные?

– Я сейчас расскажу вам то, что знаю, – начал он. – Пятнадцать лет назад Ричард Локвуд был убит. Власти собирались арестовать за убийство его любовницу. Но она исчезла, и никто не знал, что случилось с ней и с ее тремя маленькими дочерьми. Решили, что она бежала с ними вместе. Но сегодня мы узнали от мисс Дейзи Джонс, что вашу мать звали не Анна Смит, а Анна Хоулт и она была любовницей Ричарда Локвуда. Локвуд и был вашим отцом. И у вас есть две сестры. Вы почему-то остались жить у Джеймса Мейкписа. И его тоже убили.

– Но... какое отношение эти убийства имеют ко мне?

– Дело в том, что... Ричард Локвуд наводил справки о политике по имени Таддиус Морли...

– Морли? О мистере Морли все очень высокого мнения, не так ли?

Кит вдруг помрачнел. Он приоткрыл было рот, словно собираясь ответить, но потом резко мотнул головой и продолжал:

– Ричард Локвуд собирал доказательства того, что Морли приобрел свое состояние, продавая французам секретную информацию, но он был убит прежде, чем успел представить собранные улики. И я уверен, что убит он был потому, что Морли об этом проведал.

Подумать только! Ее отец, известный политик, пытался доказать вину предателя. А потом...

– Но... откуда вам известно об этом?

Кит внимательно посмотрел на нее и решительно произнес:

– Я агент секретной службы.

Не мигая, с непроницаемым лицом он ждал ее реакции. Она некоторое время смотрела на него в упор и вдруг воскликнула с торжествующим видом:

– Я так и знала!

– Вы не могли знать, – улыбнулся он.

– Если человек всегда начеку, готов отразить удар, вооружен до зубов и невероятно наблюдателен, он либо преступник, либо шпион. Я знала, что вы не простой военный. Я как-то танцевала с военными. У них не было вашей...

Она хотела сказать: «самонадеянности». Или хотя бы: «важной осанки». Или: «внушительного вида». Но все это лишь позабавило бы его, а ее привело в смущение, и она не договорила. Кит между тем делал вид, будто ее слова не произвели на него особого впечатления.

– Вам хорошо известно, что представляют собой шпионы, мисс Мейкпис? Просто, как у всякой художницы, у вас обостренное чутье. Я старался не афишировать свою профессию.

– Значит, я художница? – мгновенно отвлеклась от темы Сюзанна. Она уже привыкла считать себя талантливой, но «художница» было новой и совсем особенной характеристикой. Сюзанна Мейкпис-Локвуд-Хоулт, художница. Страстная, смелая художница. С характером. Постепенно ее личность проступала все определеннее.

– И талантливая художница, – подтвердил он. Сюзанна поняла, что это не лесть. Вряд ли Кит хоть раз в жизни кому-нибудь польстил. – Вы, кажется, не слишком удивились, узнав, что я шпион? – спросил он с нотками обиды в голосе.

– Теперь меня уже ничем не удивишь, – ответила Сюзанна с наигранной беспечностью, заставив его фыркнуть. – Но как все-таки я оказалась у Джеймса Мейкписа? И как Джеймс узнал о Ричарде Локвуде, и Морли, и французах, и найденных доказательствах, и обо всем остальном?

– Как вы оказались у Джеймса Мейкписа, я не знаю, Сюзанна. Но мне ясно, что именно Джеймс предупредил вашу матушку перед ее бегством. Он тоже, кстати, был секретным агентом.

Сюзанна ахнула:

– Не может быть!

Кит криво улыбнулся.

– От нас не требуется спасать барышень. На деле это случается редко. Джеймс был курьером, а не солдатом. Мне приходилось работать с ним. Он выполнял роль связного в ряде важных операций Иностранного бюро, и, видимо, там, на Боу-стрит, одним из первых узнал об убийстве Ричарда и возможном аресте вашей матери и успел ее предупредить. Но в ту ночь, когда он поделился со мной своими подозрениями насчет Морли, о вас не было сказано ни слова, Сюзанна. Наверное, в силу привычки: он не хотел портить вам будущее правдой. В то время вы были обручены с богатым наследником. Джеймс Мейкпис всю свою жизнь оберегал вас от правды.

Ее жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы не Джеймс Мейкпис!

– Он многим ради меня рисковал, – проговорила она печально. – И ради моих родителей тоже. Если бы стало известно, что он укрывает дочь женщины, которую обвинили в убийстве...

Кит кивнул, не дав Сюзане договорить.

– Я вам как-то сказал, что считал Джеймса своим другом. Но не могу утверждать, что хорошо его знал. Джеймс по натуре был не только добрым и мягким, но и очень смелым, И я не считаю совпадением то, что оба – Ричард Локвуд и Джеймс – были убиты в то время как собирали материалы о мистере Таддиусе Морли.

– Но почему они... – Так странно было говорить «они» – какое-то расплывчатое слово. И кто такие эти «они»? – Или он хочет убить и меня?

Кит соскочил со стола и вышел на середину комнаты.

– Подумайте, Сюзанна! Может быть, вы знаете что-то важное?

Он нетерпеливо взъерошил волосы, и Сюзанна на миг отвлеклась. Можно было подумать, что на ощупь его волосы жесткие, потому что они совсем короткие и на свету блестят как металл. Но это не так – на самом деле они гладкие, шелковистые. Она вспомнила свое удивление, когда провела по ним ладонью, и это удивление слилось с другими новыми ощущениями: прикосновением ветра к открытой коже, его губ, его дыханием, щекотанием щетины, а потом... ах, бархатный жар его языка на соске! Тогда она и запустила пальцы ему в волосы.

Все в Ките Уайтлоу было таким же неожиданным. Кровь прилила ей к лицу, шее, а внутри требовательно, нетерпеливо шевельнулось желание.

И все потому, что он взлохматил себе волосы!

Кит взглянул на Сюзанну и на мгновение замер, словно прочел в ее глазах все эти воспоминания. Но тотчас же отвернулся, как ни в чем не бывало, и снова заговорил:

– Сюзанна, может быть, вы видели или слышали что-то, что могло бы уличить Морли? Может, вы подозреваете, почему Морли считает вас опасной для себя?

– Я никогда не видела мистера Морли. Я и отца своего редко видела, Джеймса Мейкписа. Мои платья и мамин миниатюрный портрет – это все, что я взяла с собой из дома. Эта миниатюра – все, что от нее осталось. Единственное ее изображение.

– Дайте-ка еще разок взглянуть на нее!

Прежде чем передать портрет Киту, Сюзанна снова взглянула на миниатюру. «Нет, она не могла быть убийцей!»

Кит взял у нее портрет.

– «Сюзанне Фейт от мамы. Анна», – прочитал он вслух надпись на обороте. – Фейт – то есть верность. Может быть, это шифр, или она открывается? – И Кит принялся вертеть миниатюру в руках и ковырять ногтем края.

Сюзанна вскрикнула, и он вопросительно уставился на нее.

– Пожалуйста, только не повредите!

Кит с видимым усилием прекратил свои манипуляции и вернул миниатюру Сюзанне.

– Но, Кит... даже если... эта миниатюра каким-то образом является уликой, откуда мистеру Морли знать, что она у меня?

– Не представляю, Сюзанна. – Он помолчал. – А ваш отец, Джеймс, знал, что она у вас есть?

– Да. Незадолго до его смерти я видела, как он разглядывает ее, и... – Она вдруг замолчала, словно что-то вспомнив. – Он еще сказал тогда: «Ну конечно!»

– То есть? – нахмурился Кит.

– Я застала его в своей комнате, он разглядывал миниатюру. Но смотрел не на изображение, а на обратную сторону, и мне это показалось странным. А потом произнес: «Ну конечно». И прозвучало это так, словно он доволен и в то же время взволнован.

– Наверное, он о чем-то догадался. – Кит погрузился в молчание и, задумавшись, машинально опустился в кресло и вытянул ноги. – А как получилось, Сюзанна, что вы покинули дом только с одними платьями и этой миниатюрой?

– Потому что все остальное из дома вынесли. Как видно, за все наши вещи не было заплачено.

– А что за люди их выносили?

– Какие-то веселые парни. Все на одно лицо. Тот, в которого я хотела запустить вазой, был невысоким, коренастым, у него почему-то была всего одна бровь и голубые глаза. Ох! Я только сейчас поняла! Ведь мне передалась мамина вспыльчивость. Мисс Джонс говорила, что мама была вспыльчивой. – Эта мысль необычайно взбодрила Сюзанну. Как приятно сознавать, что она от кого-то что-то унаследовала. Но лицо Кита осталось серьезным и задумчивым.

– Я полагаю, эти люди обыскали ваш дом по заданию Морли. Но опять же не уверен, что это можно доказать.

– Но у папы действительно не осталось никаких средств к тому времени, когда он умер. Его поверенный это подтвердил. И откуда мистер Морли мог узнать, что папа его в чем-то подозревает?

– Не знаю. – Кит устало потер руками лицо. Он явно нервничал, Сюзанна внимательно наблюдала за ним. Таким она его еще не видела. Кит некоторое время размышлял, и вдруг лицо его просияло.

– Но, если они не нашли то, что искали, то не пытались бы вас убить. Значит, у нас еще остается шанс.

– Не знаю, чему вы радуетесь, если полагаете, что они снова попытаются меня убить!

– Да. Мне очень понравилось спасать вас, рискуя жизнью, мисс Мейкпис.

– Думаю, это ваша обязанность.

Он криво усмехнулся.

– Иначе я и не стал бы этого делать.

– Просто легче не дать мне стать трупом, чем потом избавляться от него, – фыркнула Сюзанна.

– Ну, хватит. – Он произнес это так холодно и резко, что ей кровь бросилась в лицо. Она даже захотела извиниться, хотя и не поняла, в чем ее вина. Кит встал и принялся мерить комнату шагами. Это тоже не было свойственно ему. Он предпочитал не делать лишних движений. Наконец, он остановился и весьма кстати зажег обе лампы. В комнате стало светло.

– Кит, – пробормотала Сюзанна, – почему вы так уверены, что в этих преступлениях виноват мистер Морли?

– Я не уверен.

– Уверены. Вы говорили очень убежденно.

Он помедлил.

– Чутье подсказывает, – небрежно бросил он с усмешкой. Но его секундное колебание сказало Сюзанне, что ее собственное чутье не подвело ее: тут кроется что-то еще. Что-то глубокое, давнее. То, о чем она предпочла бы не знать, хотя это ей необходимо.

– Это связано с Каролиной Оллстон?

Она постаралась сказать это словно невзначай, чтобы он не почувствовал себя загнанным в угол, не погрузился в молчание или не отделался шуткой.

Как же все-таки сложно иметь дело с мужчиной!

Тем более с этим мужчиной.

Кит остановился, повернулся и снова сел на стол, скрестив на груди руки, и уставился на нее с бесстрастным лицом. Она храбро выдержала его взгляд, и тут на губах его появилась улыбка. Киту нравилось, когда ему бросали вызов. Когда его заставали врасплох.

Сюзанна подозревала, что ему редко встречались достойные противники.

– Я ничем не смог ей помочь, – сказал он так мягко, словно слова прошли долгий путь из далекого прошлого. – Каролине...

– А она нуждалась в помощи? – бесстрастно спросила Сюзанна.

Какое-то время Кит молчал, а когда заговорил, то смотрел не на нее, а на лампу:

– Отцом Каролины был сквайр из Барнстабла. Он почти не бывал трезвым и проиграл в карты все деньги. Но Каролину это устраивало. Он быстро напивался до бесчувствия и уже не мог ее бить. – Кит невесело рассмеялся. – Он привык распускать руки, кулаки у него были тяжелые, и Каролина была вся в синяках. Я тайком брал у отца ликер, чтобы она поила своего отца. Однажды отец меня поймал и задал хорошую трепку. Думал, это я балуюсь ликером. Впрочем, такое тоже бывало, – покосившись на Сюзанну, добавил он.

– Я ничуть не удивлена, – мягко поддразнила его Сюзанна, но под ложечкой у нее засосало, так стало за него больно. Он немного расслабился, опустил руки и решил продолжить свою историю:

– Каролина... была необычайно красива.

– Об этом я уже наслышана, – нехотя откликнулась Сюзанна.

Кит приподнял бровь в ответ на ее саркастический тон.

– И очень расчетлива. Теперь я это понял. Но тогда... я и Джон Карр, мой закадычный друг, с ума по ней сходили. Она это хорошо знала и старалась посеять между нами вражду. В ней было нечто, вызывающее желание ее защитить. – Он посмотрел на Сюзанну в упор с некоторым вызовом. – Я хотел жениться на ней.

Это прозвучало не то обвинением, не то оправданием. Его тон удивил Сюзанну. Неужели Кит думает, что она упрекнет его в том, что он так и не женился? Или полагает, что она, Сюзанна Мейкпис, как и Каролина, рассчитывает повысить свой социальный статус путем замужества?

– Будь у меня побольше храбрости, я бы женился на ней. Но отец убил бы меня, потому...

– Вам было всего семнадцать, – осторожно заметила Сюзанна.

– В семнадцать уже разрешено заключать брак, – заметил он резко. – Семнадцатилетние женятся сплошь и рядом. Мои родители поженились в семнадцать.

Она слегка покраснела.

– Но вы к тому же были сыном герцога.

– Я и сейчас сын герцога, – произнес он с горечью. – Короче говоря, я мог бы ее спасти, но не спас. Потому что мне было семнадцать, потому что я был сыном герцога и боялся отца.

– А Джон Карр?

Кит помолчал.

– Он тоже хотел жениться, но его отец, как и мать, был категорически против. Однако она предпочла меня, и мы оба это знали.

Он снова в упор посмотрел на Сюзанну, оценивая ее реакцию.

– Ведь я сын герцога, – объяснил он, – а Джон – сын барона.

– Нет! – воскликнула Сюзанна. Он с недоумением посмотрел на нее. – Это потому, что вы – это вы, – добавила она еле слышно. – Продолжайте.

– Тогда еще жива была матушка, и отец устраивал каждый год праздник в «Розах», куда приглашали всех местных жителей. В тот год пришел и мистер Морли – он, кажется, собирался баллотироваться в парламент и хотел заручиться поддержкой отца. Я помню тот момент, когда он впервые увидел Каролину. Он выглядел вполне равнодушным. И я не мог не позавидовать ему.

Сюзанне не очень приятно было это слышать.

– Почти весь вечер Каролина беседовала с ним, хорошо понимая, каково нам с Джоном. Морли с улыбкой посмотрел на меня, и в этой улыбке проявилась вся его сущность. В тот момент он... – Кит сделал паузу. – Он возненавидел меня, хотя мы не были знакомы. Я повернулся к ним спиной. Они ушли, вдвоем. Каролина и Морли. Джон подошел ко мне и сказал: «Она просто шлюха, Грантем».

Сюзанна восприняла эти слова так, как их в свое время воспринял Кит, гордый влюбленный юноша.

– Я, разумеется, вызвал Джона, – насмешливым тоном произнес Кит, но чувствовалось, что он испытывает стыд. – Состоялась дуэль, я ранил его, и отцы отправили нас в армию. Тем вечером я видел Каролину в последний раз. На следующее утро Морли тоже уехал. Я думаю, тем все и кончилось. Он увез ее.

– И поэтому... поэтому вы не любите мистера Морли? – спросила Сюзанна.

Кит нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– Он увез Каролину, чего не сделали вы. Он спас ее, а вы не смогли.

На лице Кита отразилась ярость, которая тотчас же уступила место скуке, что показалось Сюзанне странным. Кит встал и направился к двери.

– Я выйду в коридор, пока вы готовитесь ко сну. Завтра нам предстоит нанести визит мистеру Эйвери-Финчу. Я буду спать в кресле.

Он выждал какое-то время в коридоре, пока она раздевалась и облачалась в ночную рубашку. Потом вернулся в комнату, молча погасил лампы и устроился в кресле.

Сюзанна не знала, сколько прошло времени, но чувствовала, что он тоже не спит. События прошедшего дня и последних недель, все пережитые опасности, приотворенная дверца в тайны наслаждения, сделанные открытия и разоблачения проносились в голове, вызывая все новые и новые вопросы. Набравшись храбрости, Сюзанна заговорила:

– Вы не выспитесь, сидя в кресле, Кит. Хотите лечь рядом? Обещаю не ворочаться во сне.

Ее сердце учащенно забилось.

Она сказала это как можно беспечнее. Постаралась, чтобы ее слова выглядели как практическое предложение, а не как развратный призыв, который за ними скрывался.

Повисло такое густое молчание, что Сюзанна могла бы черпать его пригоршнями.

– Нет, Сюзанна, рядом с вами я вообще не сомкну глаз.

С тем же успехом он мог бы запустить руку под ее ночную рубашку, и Сюзанна ощутила бы то же самое.

– Тогда спокойной ночи, – сказала девушка с дрожью в голосе, уверенная, что всю ночь пролежит без сна. Удивляясь, почему он не хочет притронуться к ней сейчас, когда они и так преступили границы приличий. А может быть, это к лучшему? Как странно, что тело имеет собственные желания, идущие вразрез с велениями рассудка.

Сюзанна внушала себе, что, возможно, Кит прав, раз не хочет к ней прикасаться. Но от этого нисколько не легче. Она старалась быть благодарной ему за то, что он ей предлагает, – за безопасность, за правду о ее прошлом.

– Спокойной ночи, Сюзанна. Завтра утром мы навестим мистера Эйвери-Финча. А я позабочусь, чтобы никто не убил вас сегодня ночью.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – пробормотала девушка.

Его глаза наконец привыкли к темноте. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию. Сюзанна сбросила с себя одеяло. Он следил за ней, чувствуя себя подростком. Таким же смешным, нелепым и обезумевшим.

Он представлял, как встает, подходит к ней и ложится рядом. Потом привлекает ее к себе и ждет, пока она полностью проснется. Представлял, какова на ощупь ее тонкая ночная рубашка – она, конечно же, теплая и пахнет ее телом. Представлял, как его ладони заскользят по ее плечам и бедрам, по нежной груди и мягким, как лепестки, соскам. Как ее податливое тело затрепещет под его руками и как он заново узнает ее, на этот раз неторопливо. Представлял, как его губы пробуют на вкус каждую ее частицу, впадину живота, бугорок между ногами, как она тихо вскрикивает от наслаждения. Как медленно овладеет ею, и она приникнет к нему всем телом.

Святые угодники!

Он хотел, хотел, хотел.

«Дыши глубже, – приказал он себе, – все равно, как если бы ты пытался справиться с болью».

За долгие годы он превратился в ходячее оружие, великолепно владел руками и ногами, так же как саблей и пистолетом, чтобы защитить свою жизнь или спасти чужую, и делал это снова и снова на службе у своей страны. Он был незаурядным агентом, обладал достаточным самоуважением, чтобы это понимать, и достаточным тщеславием, чтобы этим гордиться. И все же, как ни неприятно признавать, это, он не был рыцарем без страха и упрека. Судьба-злодейка снова доверила его небезгрешным рукам попавшую в беду деву. А эта дева.

Он улыбнулся в темноте, вспомнив ее слова: «Мистер Морли спас ее, а вы не смогли».

Она произнесла эти слова как бы между прочим. Но они оказались ключом к целой эпохе его жизни.

Эта девушка видела его насквозь, как никто другой. Он поделился с ней своими тайнами, но она, похоже, уже и так их разгадала. Он знал, что ее страстность, стойкость и сила удивляют ее саму. Как и ее чувство юмора. А ее красота сжигала его изнутри.

Да, он блестящий агент. Но небезупречный. И сейчас, лежа в темноте, он отчетливо сознавал, что боится – боится сильнее, чем когда-либо в жизни, хотя не понимает, чего именно.

Боб вошел в комнату, припадая на одну ногу.

– Этот здоровый верзила, который с ней все время таскается, едва меня не укокошил. Дерется как черт.

Боб говорил с раздражением. Ему платят не за то, чтобы он имел дело с тем, кто способен ответить ударом на удар. А тем более со знанием дела.

– Итак, она до сих пор жива, – подвел итог Морли. Прошло немногим больше недели с тех пор, как он имел удовольствие общаться с Бобом последний раз. Надеяться на хорошие известия было бы слишком большой роскошью.

– Ну да, – ответил Боб без тени раскаяния. – Его имя я тоже узнал, – добавил он. – Слышал в пабе, в Барнстабле... Я, кстати, сыт по горло этим Барнстаблом, мистер Морли. Есть там один такой господин, что вечно околачивается в пабе, Эверс. Вот уж докучный донельзя. Вы велели прийти, когда будут свежие новости.

– Ну и как его зовут? – нетерпеливо спросил Морли.

– Грантем. К тому же он еще виконт.

Сердце Морли сжалось в такой тугой комок, что он даже задохнулся.

– Виконт! – повторил удивленный Боб. – Не часто встретишь аристократа, способного так драться.

«Я бы обошелся денек-другой без неприятных сюрпризов, – подумал Морли. – Сердце, должно быть, уже не то, что прежде». Он был уверен, что понадобилось побольше секунды, чтобы оно снова заработало. Но теперь, когда оно заработало, заработал и мозг.

– Слышал про него в пабе, – повторил Боб, потому что Морли ничего не ответил. – Он тамошний землевладелец.

Что может быть общего у лорда Грантема с дочерью Мейкписа?

– Сэр?

Морли понял, что молчит уже слишком долго.

– Интересно, – произнес он небрежно лишь для того, чтобы нарушить молчание. И не дать заметить Бобу, что что-то неладно. Может быть, их связывает просто обычное знакомство? Грантем сам родом из Барнстабла и вполне возможно, что их пути пересеклись самым естественным образом. Эта Сюзанна Мейкпис, должно быть, недурна собой, если пошла в свою мать. А Грантем – всем известный донжуан. Может быть, он просто проводит время обычным для молодого повесы способом?

В таком случае это еще одно совпадение в серии непонятных совпадений. Но поскольку Морли в совпадения не верил, не лучше ли вообще перестать употреблять это слово?

Морли не мог не признать, что дела идут все хуже и хуже. Тем вечером много лет назад в доме герцога Уэстфолла Морли одной своей улыбкой дал понять молодому Грантему, что именно намерен сделать. Возможно, это была ошибка: показать так откровенно свое торжество, презрение и ненависть ко всему тому, что воплощал этот юный лорд и чего был лишен Морли. Он и забыл тогда, что мальчики со временем становятся мужчинами и все хорошо помнят.

Морли пристальнее всмотрелся в человеческие фигурки на шахматной доске. И с легким волнением увидел смелый ход. Он не мог убить Грантема – легко представить, что расследование этого убийства будет проведено на самом высоком уровне, да и организовать такое убийство чрезвычайно трудно. Но можно сыграть на качествах это-то человека, о которых был наслышан Морли: на его пристрастии к героике, на увлечении таким понятием, как честь, на любви к женщинам. А именно – к одной женщине. Тут-то его и можно аккуратненько заманить в ловушку. Опорочить или, по крайней мере, отвлечь от Сюзанны Мейкпис на какое-то время и дать возможность Бобу сделать его работу или собрать информацию.

– Разыщи Каролину, – сказал он Бобу, – и доставь ее сюда.

– Доставить? Но, сэр, она сейчас начеку. К ней близко не подобраться. И я ее хорошо понимаю.

– Скажи ей, что произошла ошибка. И что все прощено и забыто.

– Прошу прощения, сэр. Возможно, она не очень умна, но и не круглая дура. Лучше, если вы скажете ей это сами. Чтобы она знала, что вы не станете... – Боб выразительно провел ребром ладони по горлу.

Боб прав. Только сам Морли способен загнать Каролину в загон. Значит, придется встретиться с ней. Его сердце снова шевельнулось, только на этот раз это был не болезненный спазм, а нечто совершенно непонятное.

– Где ты видел ее в последний раз, Боб?

– В гостинице на постоялом дворе в Хедли-Мид. Несколько дней назад.

Хедли-Мид всего в часе езды от Лондона.

– Сможешь вновь разыскать ее?

– Само собой, сэр. Я свое дело...

Морли тяжело вздохнул.

– Так устрой нам встречу, и как можно скорее.