Глава 37

На следующее утро даже Дафна не могла вывести Шийну из состояния прострации. Она сидела в зале у большого камина, не замечая ничего вокруг. Ей только и мерещились мучительные образы, окровавленные тела.

Ближе к полудню до нее донесся ненавистный голос. Джесси Мартин уселась напротив нее, самодовольная и высокомерная. У Шийны не было оснований ненавидеть Джесси Мартин. Однажды ей даже стало жаль эту женщину. И все-таки в Джесси было что-то до ужаса противное.

— Вы что-то сказали? — как можно вежливее спросила Шийна.

— Я спросила, готовы ли вы наконец уехать.

— Вот как? — Шийна выпрямилась. — А чего ради? Разве у меня здесь нет всего, чего я хочу? Прекрасный дом, красивый муж.

Глаза Джесси сузились перед тем, как она сделала выпад:

— Я полагаю, что присущая Фергюсонам гордость не позволит вам оставаться там, где вы нежелательны.

— А кому я здесь нежелательна? — сладким голосом спросила Шийна. Джейми очень хочет, чтобы я оставалась в замке.

— Но кроме него — никто, — отрезала Джесси. — Вслух не выскажут, но думают именно так. Вы изменили характер Джейми. Он уже больше не такой, каким был, и в этом виноваты вы.

— Лгунья!

— Она говорит правду, Шийна. Шийна оглянулась и увидела, что Черный Гоуэн стоит позади нее. Она почувствовала себя загнанной в угол.

— Джейми просто не понимает, — продолжал Черный Гоуэн. — Еще не прошла новизна. Но как только она пройдет, он возненавидит вас за то, что вы сделали. А тогда будет уже поздно. Его родня восстанет против него — изза вас. Но ведь именно этого вы и хотите, Шийна Фергюсон? Вы хотите, чтобы он разрывался между вами и своими родичами.

Шийна не сразу нашла ответ, но они его и не ждали.

Оба поспешно удалились, оставив ее обдумывать их отравленную ложь. Однако… в самом ли деле все это ложь? Она и вправду может быть нежеланной гостьей в замке. Она из рода Фергюсонов, она враг. Стоит лишь вспомнить, что произошло на свадьбе. Разве сама она не винила себя за bngnamnbkemhe вражды? И само собой разумеется, все прочие тоже винят ее.

Она еще некоторое время просидела в оцепенении, потом встала и вышла из зала. Пошла к себе в комнату, переоделась в свое старое зеленое платье, двигаясь неспешно, как-то механически. Одевшись, спустилась во двор, где ей беспрекословно предоставили лошадь, едва она попросила.

Конюх так и кинулся выполнять ее просьбу. И у ворот никто не задержал, привратник лишь махнул рукой на прощание.

Все вышло как-то уж очень просто, с неудовольствием подумала Шийна, направляя кобылу вниз по дороге. Знай она, как это просто, уехала бы в другой день, до того, как Джейми получил бы возможность снова заняться с ней любовью. Тогда бы не обнаружилось, что ни злость, ни обида не мешают ей хотеть его. Ох, как же ей хотелось все повернуть вспять!

Шийна ехала не глядя, наугад, мысли ее были в полном беспорядке, но все же она спохватилась, сообразив, насколько это опасно. Она остановилась и увидела, что находится на небольшом участке земли посреди недавно убранного поля и смотрит в лицо какому-то крестьянину.

— Вы неважно выглядите, барышня, — сказал мужчина с полной откровенностью.

— Я прекрасно себя чувствую, — заверила его Шийна, но чувствовала она себя как угодно, только не прекрасно.

— Вы новобрачная сэра Джейми? К чему отрицать?

— Да, это я, — ответила Шийна. Мужчина кивнул.

— Он должен скоро вернуться. Выехали его встречать?

— Я… я…

— Погодите-ка, у вас и вправду неважный вид. Зайдите к нам и передохните. Моя Дженет даст вам глоточек укрепляющего.

Шийна позволила ему отвести свою лошадь на маленькую ферму. Там хозяин помог ей спешиться и проводил в дом. Внутри дома было темно, на окнах висели плотные занавеси. Посреди единственной комнаты находился горящий очаг. Плетеную дверь затворили, и Шийна окунулась в приятное тепло.

Румяная Дженет быстро отставила в сторону свою стряпню и подошла к Шийне.

— О, новобрачная сэра Джейми! Я вас видела на свадьбе, но не думала снова встретиться так скоро.

— Она худо себя чувствует, Дженет, ей бы дать что-нибудь из твоих укрепляющих снадобий.

— Ах, бедняжечка! — посочувствовала Дженет. — Я сейчас принесу вам глоточек-другой, а вы присаживайтесь к огню и отогрейтесь. День-то холодный, не особо подходящий для прогулок.

Шийна села на табурет у огня и с удовольствием глотнула виски. Арендатор с женой стояли и озабоченно глядели на нее. Их жилище было обставлено скудно — пара табуретов, стол, кровать да кое-какая хозяйственная утварь. Небогатое житье, но, судя по всему, эти два человека среднего возраста были счастливы друг с другом.

Любопытно, относятся ли они к ней так же плохо, как, по утверждению Гоуэна, все остальные обитатели замка Киннион и земель вокруг него? Они не казались недружелюбными, хотя, вероятнее всего, хорошо знали Хэмиша Маккинниона.

— Почему вы так добры ко мне? — вдруг спросила Шийна в порыве чувств.

Мужчина искренне удивился:

— А как же иначе?

— Но я же из клана Фергюсонов, — сказала Шийна. — Не надо притворяться, что вы об этом не знаете.

— Притворяться, сударыня? — Он усмехнулся. — Вы думаете, что я притворяюсь?

— Но вы должны ненавидеть меня, как все другие.

— Ничего не знаю насчет других. А насчет себя скажу, что сужу о каждом человеке по его достоинствам. Почему я должен обратить против вас ваше происхождение? Теперь вы из Маккиннионов, если уж об этом речь. Вы родите лэрду сына, и сын ваш в свое время станет лэрдом. Вы одна из нас. Или вы еще не почувствовали себя своей в нашем клане?

Шийна не чувствовала себя своей среди Маккиннионов и не верила, что когда-нибудь почувствует. Она казалась себе одинокой, никому не нужной ни Маккиннионам, ни Фергюсонам. Подумав об этом, она вдруг поняла, что не может поехать домой, по крайней мере до тех пор, пока длится вражда, а она носит имя Маккиннионов. У Фергюсонов она встретит то же отношение, что и у Маккиннионов. Куда же ей теперь податься?

Не успел Джейми спешиться и передать поводья помощнику конюха, как к нему этак бочком подобралась Джесси Мартин. Он вовсе не хотел, чтобы его задерживали, а тем более не хотел, чтобы Джесси Мартин устроила ему сцену при посторонних. Ему вообще ничего не хотелось, кроме как лечь спать после проделанного без отдыха путешествия в Ангусшир и обратно.

Досадно — он попусту потратил время. Он вообще не понимал, чего намерен был добиться в беседе с Фергюсоном. Приняли его, мягко говоря, неприветливо, он выслушал шквал упреков и пустых угроз и уехал, ничего не решив. Главное заключалось в том, что Джейми недостаточно хорошо знал Дугалда и потому не мог понять, то ли этот старик записной лжец, то ли говорит чистую правду. Даже одержимый неистовым гневом, он не мог играть, прикидываться.

В искренности негодования Дугалда Джейми не сомневался. Айен, как и опасалась Шийна, скончался по дороге домой. Джейми предлагал щедрую материальную компенсацию, как делал всегда в случае чьей-либо нечаянной гибели, но это не умиротворило ни Дугалда, ни его двоюродного брата Макэфи, который настоял на своем присутствии при встрече Джейми с Дугалдом.

Джейми припомнил, что Найел говорил о Макэфи с неодобрением, Шийна тоже его терпеть не могла. Джейми не понравился Уильям Макэфи. Если бы не этот высокий тощий человек, Джейми, возможно, поверил бы заверениям Дугалда, что накануне ночью Фергюсоны набега не совершали. Но когда Джейми упомянул о набеге, на лице у сэра Уильяма Макэфи появилось выражение злорадного удовлетворения. Если бы Джейми мог поговорить с Найелом, но Найела нигде не было видно.

Джейми получил только одно обещание, которое должно было успокоить Шийну. Дугалд поклялся, что не станет предпринимать никаких враждебных действий, пока его дочь в руках у Джейми, Но правда это или ложь? Святая Мария, как он хотел бы этому верить! Если бы Джок не заверил его, что цвета пледов были темно-желтый, зеленый и серый, если бы он не твердил, что слышал боевой клич Фергюсонов…

Джейми так и не решил, что предпринять. И не стремился увидеться с Шийной, поскольку только и мог сообщить ей, что ничего не добился. Она бы, разумеется, спросила, каковы его планы, а ему все еще нечего ей сказать.

Но в данный момент он оказался лицом к лицу с Джееси Мартин, и это ему ничуть не пришлось по душе.

— Похоже, ты снова чувствуешь себя свободно у меня в замке, — резко проговорил он.

Джесси сделала гримаску и подобралась еще ближе.

— Ты же не прогонишь меня, пока мой кузен еще здесь?

— Ты прячешься за спину своего кузена, — сказал Джейми, не меняя тона. — Будь уверена, что уедешь, как только уедет он.

— А кто составит тебе компанию теперь, когда твоя жена от тебя отказалась?

Джейми схватил ее за руку и оттолкнул от себя.

— Жена не может отказаться от мужа, — стиснув зубы, произнес он, — а ты вмешиваешься не в свое дело.

— Как посмотреть, — не унималась Джесси, потирая руку. — Может и отказаться, если… сочтет нужным.

— Жена вынуждена оставаться при муже, поскольку они повенчаны.

— Неужели? — В голосе Джесси прозвучала злобная издевка. — Интересно, как ей это удастся, если ее даже нет сейчас в замке?

На лице у Джейми отразилось сразу несколько разных чувств, прежде чем он повернулся и направился к залу. Но Джесси успела остановить его, пока он не отошел слишком далеко.

— Ты напрасно потратишь время, отыскивая ее! — выкрикнула она. — Не одна я видела, как твоя драгоценная Шийна села на коня и ускакала. Но до этого она успела заявить всем и каждому, что не желает иметь с тобой ничего общего. — Джейми повернулся и бросился бегом к конюшне, а Джесси кричала ему вслед:

— Ты не можешь теперь хотеть ее, Джейми! Разве у тебя нет стыда? Нет гордости?

Но Джейми не обратил внимания на ее вопли, и Джесси кинулась в противоположном направлении. Она должна найти Черного Гоуэна и сообщить ему, что просчиталась. Джейми поскакал за своей глупой женой, он поехал за ней!

Что за невыносимый упрямец! Неужели он не видит, что эта девчонка ему не подходит? Не понимает, что может дать ему Джесси? Он попросту ослеплен, в этом все его несчастье.

Джесси ругала себя. Выходит, она осталась в замке только ради грубой похоти Черного Гоуэна. Напрасная трата времени и сил, тем более что и Гоуэну она была безразлична. С самого начала и он хотел только Шийну, пока не узнал, что она из Фергюсонов. Вечно эта Шийна! Бегая по замку в поисках Черного Гоуэна, Джесси пришла в слепую ярость, разгоравшуюся все сильнее и сильнее.