Глава 22

Загородное имение маркиза Седжкрофта располагалось на окраине отдаленной деревни в графстве Кент и было окаймлено лесистыми холмами. Построенный в XVI веке красивый дом за прошедшие столетия разросся, чтобы вместить увеличившееся семейство и достойно отвечать важному общественному статусу владельцев. Хозяева любили принимать гостей и охотничьи сходки, что очень нравились местной знати.

Однако Грейсону и Джейн только предстояло приехать. Они заехали на побережье навестить двоюродных родственников Джейн. Хит и Джулия были практически предоставлены сами себе… если не считать Гермии, Хэмма и умелых седжкрофтских слуг. Но даже с ними просторные комнаты поместного дома предоставляли массу возможностей для уединения.

В первую ночь по прибытии гости только легко поужинали и разошлись по отведенным комнатам, чтобы распаковать вещи. Слуга проводил Джулию по винтовой лестнице и бесконечному, освещенному факелами коридору к арочной дубовой двери.

– Комната в башне! – воскликнула она, оглядываясь на высокую фигуру, маячащую за ними. – Что это значит?

Хит ухмыльнулся:

– Это для вашей безопасности.

– Я чувствую себя пленницей.

– Какая чушь. – Легким кивком он отпустил слугу. – Спасибо, Коллинз. Можете оставить хлеб и воду у двери.

– Очень смешно, – проворчала Джулия, когда он отворил скрипучую дверь в удивительно приятную, освещенную свечами комнату с золоченым туалетным столиком, небольшим письменным столом и кроватью красного дерева под балдахином с бархатными занавесками цвета бургундского вина. В камине из розового мрамора весело горел огонь. – Я… ох, здесь чудесно. Это самая прелестная тюрьма, какую только можно вообразить.

Хит сухо усмехнулся:

– Сюда мужчины нашего семейства привозили своих принцесс.

Она залюбовалась акварелью над камином, изображавшей пастуха и пастушку на лугу, но скоро осознала, чем именно занимаются милые селяне на сене. На картину нельзя было смотреть равнодушно, не думая о разнузданности, о полной | самоотдаче и откровенной земной чувственности. Джулия подняла руку к застежке своего серого шерстяного плаща. Ей вдруг стало жарко. Когда наконец она поймет, что семейство Боскаслов никогда ничего не делает наполовину? Должно быть, именно это имела в виду Джейн, призывая ее не расслабляться и быть настороже.

– Что ты так встревожилась, Джулия? – озорным тоном осведомился Хит.

Он положил руки ей на плечи. В низком мягком голосе звучала притягательная мужская самоуверенность. Его тело прижалось к ней. Твердая стена его груди приглашала прислониться.

– Встревожилась? Разве я выгляжу встревоженной? – А вот ослабевшей, невесомой, плывущей по воздуху… наверняка.

Она повернулась и увидела манящий отблеск пламени в его глазах. Если она осмелится вглядеться в них подольше, то увидит еще и дьявола, и по крайней мере отражение своих желаний. Грудь ее словно разгорелась, дыхание прерывалось. Жаркая волна прокатилась по всему телу. Голова кружилась.

– Джулия, – произнес он, укоризненно выгнув черную бровь. Вот так. На какой-то летучий миг она заметила в его горящем взоре сатану, но он добавил: – Это всего лишь я. – И его руки потянулись к застежке ее плаща.

– Вот именно.

Легким движением пальцев он расстегнул застежку.

– Здесь жарко, правда? – спросил он, заглядывая ей прямо в глаза.

– Просто пекло.

– А может быть, на тебе чересчур много одежды.

– Я вполне способна сама раздеться.

– Помощь никогда не помешает.

– Думаю, что справлюсь без вашей помощи.

Он отвел ее пальцы с ласковой бережностью, от которой у нее перехватило дыхание.

– У меня очень ловкие пальцы.

– Кто бы сомневался.

Джулия словно со стороны наблюдала, как ее плащ соскользнул на пушистый узорчатый ковер. Она не была уверена, но подозревала, что рисунок ковра изображал еще одну сладострастную сцену, предназначенную возбуждать чувства. Хотя истинным Боскаслам подобные ухищрения в этом деле были ни к чему.

И ей тоже. Она тонула в желании, в такой отчаянной тяге к нему, в такой любви, что не могла сдерживаться. Она так долго ждала счастья, что теперь хотела наслаждаться каждым его мгновением. Мгновениями, которые должны перерасти в месяцы, а потом в годы… если ей удастся сделать все по-своему.

– Где будет спать Гермия? – спросила она, тихо ахнув, когда его ладони медленно легли ей на плечи.

В его глазах заплясали чертики. Шрам на верхней губе сузился, когда он одарил ее обезоруживающей лукавой улыбкой.

– Она благополучно устроена в другом крыле.

– В другом крыле?

– Хэмм находится в соседней с ней комнате. В конце концов, не могу же я охранять двоих сразу.

Она уставилась вниз, на ковер, готовая смотреть куда угодно, лишь бы отвлечься от желания, стучавшего бурной кровью в виски. Узор сложился в эротическую картину вакханалии.

– Любопытный ковер. Бесстыдный, но интересный.

Хит костяшками пальцев приподнял ее подбородок. От его жадного, жаркого взгляда пробежала дрожь предвкушения. Тяжелые веки полуприкрыли его глаза…

– Наши комнаты соединяются.

Она посмотрела на дверь позади него.

– Ты хочешь сказать, через коридор?

Он медленно водил большим пальцем туда-сюда по ее нижней губке. От чувственного трения у Джулии ослабели колени, задрожали ноги. Она еле слышно ахнула. Он продолжал мягким низким голосом, как охотник, успокаивающий добычу:

– Комнаты соединяются через платяной шкаф. Я на расстоянии оклика.

– Но я не вижу замка. Должно быть, он на твоей двери.

Хит покачал темной головой. Его улыбка безжалостно приковывала ее взгляд, послание было ясным и манящим.

– Никаких замков. Только на двери в коридор.

Она застыла. Хит повернулся к шкафу.

– Разве ты не чувствуешь себя спокойнее, зная, что я в соседней комнате?

– Мне было бы спокойнее, если б между нами была железная решетка, – насупилась она.

Еще одна улыбка изогнула его губы. Джулия видела его отражение в большом зеркале. Он пробормотал:

– Кому ты не доверяешь, Джулия? Мне или себе?

Джулия разделась и легла спать, но заснуть не могла. Она чувствовала себя сказочной принцессой, которая всю ночь ворочалась из-за горошины под матрасом. Комната была создана для роскошного отдыха, для того, чтобы оставить весь мир за порогом и позволить женщине сосредоточиться на одном.

– На обольщении, – произнесла она вслух, садясь на кровати.

Книжка, которую она пыталась читать, соскользнула на ковер. Джулия отбросила пахнущие лавандой простыни и наклонилась, чтобы ее поднять. Когда она выпрямилась, на постели рядом с ней сидел, полуоткинувшись, Хит в облегающей белой льняной рубашке и черных брюках, обрисовывающих каждый мускул его великолепного тела.

Джулия открыла рот, чтобы вскрикнуть.

Хит закрыл ей рот поцелуем.

– Боже милосердный, – пробормотала она, когда смогла вымолвить слово, и упала на ароматные простыни, пригвожденная чувственной тяжестью его тела.

Он склонился над ней и хрипловатым голосом сказал:

– Я здесь, чтобы защищать тебя.

Она всмотрелась через его плечо в неясные тени комнаты.

– От кого?

– Я услышал шум.

– У тебя, должно быть, слух, как у волка, Хит Боскасл. И такие же инстинкты. Я уронила книжку всего мгновение назад.

– Я подумал, что кто-то пробрался сюда. И пришел выяснить.

– Что ж, кое-кто действительно сюда пробрался, – согласилась она.

Он прищурился в притворной тревоге.

– Можешь его описать?

– Конечно. Он греховно красив, греховно хитроумен и… вообще грешен. Как большинство вторгающихся.

Его взгляд скользнул по ней, как язычок пламени.

– Думаю, что мне следует остаться здесь на случай, если он вернется, – произнес он, и его рука легла на ее плечо, притягивая к себе. – Конечно, если только ты не захочешь, чтобы я удалился.

Она с дрожью закрыла глаза и прошептала:

– Нет.

– Я тоже так думаю.

– Что ты думаешь?

– Что я слишком долго тебя ждал, – прошептал он. – Предупреждаю тебя, что после этой ночи ты никогда от меня не убежишь.

Ее сердце затрепетало.

– Я и не захочу.

Теперь она останется с ним, что бы ни случилось. Даже если Рассел устроит скандал по поводу разорванной помолвки, она будет принадлежать Хиту до конца жизни.

Джулия встала на колени, чтобы расстегнуть на нем рубашку. Он развязал ленточки ее ночной сорочки и сорвал легкое одеяние с ее тела. Она потерлась грудью о его жесткую, исполосованную шрамами грудь.

Она посвятит себя ему, излечит своей любовью, поможет забыть обо всем, что он пережил… перестрадал. Она хотела отдаться ему полностью… во всех смыслах. Ее сердце уже принадлежало ему, и тело наконец тоже будет принадлежать Хиту. Как прекрасно любить… вольно и безраздельно.

– О мой Бог, Джулия. – Хит мог оценить всю глубину ее чувств по этому самозабвенному отклику.

Она была такой сладостно отзывчивой, такой отчаянно бесшабашной. Он повел губами вниз по ее шее к груди. Она затрепетала, выгнулась ему навстречу. Она жаждала так же, как он, но этого было недостаточно. Хит хотел, чтобы она осознала, что ей нужен только он, что это было суждено им изначально. Он удержался и не рассказал ей о неверности Рассела, хотя ему очень этого хотелось. Сам он твердо знал, что никогда не предаст Джулию. Но… Потеря Рассела – его, Хита, находка.

Он властно провел ладонями по ее обнаженному телу, притянул к себе, чтобы она прочувствовала, до какого отчаяния его довела. Она задрожала, уткнулась в его плечо.

– Я хочу… – Голос ее был еле слышен.

Ни одна женщина никогда не возбуждала его так, как Джулия.

– Я знаю, чего ты хочешь.

– Тогда тебе не кажется, что пора прекратить мои мучения? – прошептала она, целуя его жесткий подбородок.

– Но потом ты меня не покинешь.

– Я…

– Это не вопрос. – Он опустил ее на постель, пригвоздил тяжестью своих бедер. – Это утверждение. И я не покину тебя. На этот раз ничто и никто нас не разлучит.

Она напряглась, выгнулась, устремляясь к нему. Он с улыбкой смотрел вниз… на нее. Ему хотелось показать ей, что плен – одно из самых эротичных, самых чувственных переживаний. Она с радостью станет его рабыней в постели, точно так же, как он уже стал ее рабом.

– Я тебя жажду, – произнес он.

Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Я желала тебя с первого момента нашей встречи.

– Мы должны быть вместе, Джулия. Как же мы так нелепо, неправильно разошлись?

Она положила ладони ему на грудь, и ее прикосновение было одновременно успокоительным и обольщающим.

– Зато теперь мы вместе.

Его глаза смотрели в ее глаза. Джулия ласкала его, ее пальцы бережно исследовали тайны его мужественного тела, гладили плоский живот. Острая потребность в ней бурлила, вскипала в его крови, звенела в жилах и костях. Потребовалась вся сила его воли, чтобы напомнить, что он хотел доказать ей свою любовь, свое желание, сделать каждое свое движение, каждый шаг памятным. Возместить утраченные ими годы. В их первый раз он был слишком нетерпелив, слишком скор. Теперь он больше понимал в любви, в наслаждении, во всем по-настоящему ценном в жизни.

– Я дам тебе то, чего ты хочешь, Джулия.

– Я хочу тебя, – не колеблясь объявила она.

– И…

– Тебя!..

Огненная волна промчалась по телу. Он застонал от наслаждения, а она продолжала его гладить, доказывая, что в играх желания она противник, которого нельзя недооценивать. Он горько сожалел об утраченном времени и сотрясался от блаженства этой минуты, от любви, которую наконец-то позволил себе ощутить до конца.

Джулия была именно той, в ком он нуждался, той, которой не хватало в его жизни. Она приподнялась на локте, а он пристально вглядывался в ее лицо в яростном томлении, наслаждаясь обольстительной теплотой ее губ. Давление нарастало. Он боролся с собой, стремясь сохранить выдержку и рассудок.

Он заскрипел зубами, схватил ее за плечи и втиснул колено между ее ног. Она упала навзничь на постель, соблазнительная, открытая его взору. Он нагнул голову, поцеловал ее и почувствовал, как ее руки вцепились ему в плечи. Его мышцы сжались, откликаясь на ее прикосновение. Он сделал выпад. Годы ожидания, желания… и вот она его. Он закрыл глаза и дал инстинкту править бал, дал волю себе соединиться с ней в невероятном блаженном восторге.