Глава 5

Маргарет и Кэтрин Хакстебл проводили в Лондоне не так уж много времени. Они предпочитали тихую жизнь в Уоррен-Холле, в главном имении их брата в Хэмпшире.

Маргарет управляла большим хозяйством так же успешно, как и маленьким домиком в Трокбридже. Кэтрин вместе с викарием – и с благословения Стивена – создавала в деревушке рядом с Уоррен-Холлом школу. Она даже временами занималась с младшими детьми, как когда-то в Трокбридже, до счастливых перемен, произошедших с ее семьей.

За ней ухаживал Филипп Грейнджер, сосед, который был на несколько лет старше ее. За два с половиной года она дважды отказывала ему, а во второй раз твердо добавила, что он очень хороший человек, но она никогда не воспринимала его иначе, как близкого друга.

Он погрустнел и заверил ее, что удовлетворится дружбой, если ему не суждено большего. Однако иногда он посматривал на нее с отнюдь не дружеским восторгом, а Кэтрин иногда задавалась вопросом, примет ли она его предложение, если он сделает его в третий раз. В конце концов, ей уже двадцать три.

Она больше не верит в романтическую любовь.

И все же ей хотелось замуж. Ей хотелось жить своим домом. Иметь своих детей. И еще ей не хотелось всю жизнь зависеть от Стивена.

Жизнь с Филиппом Грейнджером может быть вполне счастливой. Ну, вполне приемлемой – она подозревала, что в значительной степени недооценивает комфортность такой жизни. Возможно, такие браки длятся дольше, чем те, которые заключались в эйфории романтической любви. Мистер Грейнджер ей нравится. Он будет добр к ней и детям. Но вот принимать его предложение с теми чувствами, что владеют ею – вернее, не владеют, – нечестно по отношению к нему.

Иногда они с Маргарет навещали свою сестру Ванессу в Ригби-Эбби в Нортхемптоншире, куда та вместе с Эллиотом переехала из Финчли-Парка почти два года назад после неожиданной смерти деда Эллиота, герцога Морленда. Теперь титул перешел к Эллиоту.

И их сестра стала герцогиней.

Они очень скучали по ней. Еще они скучали по Изабелле, младшей племяннице, которая родилась в Финчли-Парке. И еще ни разу не видели новорожденного племянника, Сэмюеля, виконта Лингейта.

Именно чтобы наверстать упущенное, они и решили провести последние недели сезона в Лондоне. Герцог Морленд вынужден был перебраться в город, так как началась парламентская сессия, а Ванесса с детьми последовала за ним.

Переехал в город и Стивен, у которого закончились занятия в Оксфорде. Ему очень хотелось, чтобы сестры присоединились к нему и они вместе отпраздновали это событие. Скоро он станет совершеннолетним и больше не будет зависеть от опекунов.

Они поселились в Мертон-Хаусе на Беркли-сквер, и на следующий день после их приезда Стивен решил провести вечер с приятелями. Компания включала и Константина Хакстебла, их троюродного брата, который очень нравился Кэтрин, но с которым она редко виделась.

Перед уходом Стивен пообещал, что вечером, если представится возможность, приведет домой Константина. Естественно, возможность не представилась – Кэтрин и Маргарет не ожидали ничего другого. Стивен был любящим и заботливым братом, но при этом он еще был и молодым человеком, а молодые люди часто забывают обо всем, кроме собственных удовольствий, когда собираются веселой компанией.

Маргарет ушла спать рано – она еще не отдохнула после долгого путешествия в Лондон и бурной встречи с Ванессой и детьми. Кэтрин немного почитала и уже собиралась подняться в свою комнату, когда услышала, как парадная дверь открылась и закрылась.

До нее донеслись голоса – бодрый Стивена и почтительный дворецкого, сказавшего что-то в ответ. Перегнувшись через перила, она прислушалась и услышала третий голос, более низкий, Константина.

Уже поздно. Они наверняка хорошенько выпили и сейчас в библиотеке выпьют еще по стаканчику. Вряд ли они будут рады ее обществу, ее появление только смутит их. Константин еще какое-то время побудет в городе, так что она увидится с ним завтра или послезавтра.

Раздался громкий мужской смех, прозвучало несколько фраз, и наступила тишина. Значит, они зашли в библиотеку и закрыли за собой дверь.

Пока они снова не начали пить, она пожелает Стивену спокойной ночи, вдруг решила Кэтрин, легко сбегая по лестнице, и поздоровается с Константином. Это займет не больше минуты.

Дворецкий уже ушел. Кэтрин постучала в дверь и открыла ее, не дожидаясь ответа. Она улыбнулась Стивену, который стоял у серванта и наполнял бокал из хрустального графина.

– Стивен, – окликнула Кэтрин.

И повернулась к их троюродному брату, который стоял спиной к камину.

– Константин. – Она поспешила к нему, протягивая руки. – Стивен обещал привести тебя раньше. Думаю, он забыл об этом. В последний раз мы с тобой виделись еще до Рождества. Как ты?

– Отлично, – ответил Константин, беря ее руки в свои и целуя ее в щеку. – Вижу, Кэтрин, мне не надо задавать тебе тот же вопрос. Ты так и пышешь здоровьем и, как всегда, красива. Нет, еще красивее. Считается, что с каждым годом красота женщины увядает. А твоя расцветает.

Он рассмеялся, и Кэтрин улыбнулась ему в ответ.

– О Боже, – весело воскликнула она, – я спустилась сюда не для того, чтобы слушать подобную лесть! Я просто хотела поздороваться с тобой. Но теперь я ухожу – надеюсь, эта весть вас обрадует. Любая дама чувствует, когда ее присутствие ограничивает полет… э-э… души.

Кэтрин повернулась к Стивену, приглашая его посмеяться вместе с ней, и вдруг впервые заметила, что в комнате находится еще один человек. Еще один джентльмен, который стоял у дубового письменного стола, поближе к книжным шкафам, и держал в руках открытую книгу.

Кэтрин внимательно посмотрела на него, и их взгляды встретились.

Ох!

У Кэтрин возникло ощущение, будто ее желудок неожиданно завязался в узел. Ноги стали ватными.

Его правая бровь изогнулась и исчезла под прядью темных волос, упавших на лоб. Вокруг рта собрались складки. Он наклонил голову в полупоклоне.

– Ой! – воскликнул Стивен. – Куда подевались мои хорошие манеры? Прошу прощения. Кейт, ты знакома с лордом Монфором? Монти, это моя сестра, Кэтрин Хакстебл.

– Мисс Хакстебл, – проговорил он тем самым мелодичным голосом, который она так хорошо помнила, – голосом, от которого у нее мурашки пробегали по спине, а в теле поднималась сладостная дрожь. – Рад вас видеть.

Каким-то образом Кэтрин совладала со своими ногами и даже ухитрилась сделать книксен.

– Милорд, – произнесла она.

Константин вдруг закашлялся.

– Кэтрин, позволь мне проводить тебя наверх, – предложил он, подходя к ней и подавая руку. – Уже поздно. Я засвидетельствую свое почтение Маргарет, если она еще не спит.

– Она спит, – сказала ему Кэтрин. – И не надо меня провожать. Я сама могу найти дорогу. Спокойной ночи.

Она лучезарно улыбнулась ему и Стивену и, игнорируя лорда Монфора, поспешила к двери. Однако Константин успел опередить ее и сам распахнул перед ней дверь.

– Спокойной ночи, Кэтрин, – проговорил он. – Если можно, я навещу вас с Маргарет завтра.

– Спокойной ночи, Кейт! – весело крикнул ей вслед Стивен.

Целых три года. Как будто их и не было. Как будто все случилось вчера…

Он ни капельки не изменился. Остался таким же красивым и элегантным – и таким же насмешливым, как всегда.

И угрожающе привлекательным.

Слава Богу, Мег уже спит.

Молодой Мертон не только забыл сообщить Кону о том, что хочет вечером привезти его домой, чтобы тот мог увидеться со своими кузинами, он вообще не сказал ему, что девушки в городе. Если бы он это сделал, Джаспер тоже услышал бы об этом и даже на милю не приблизился бы к Беркли-сквер.

Однако ситуация сложилась иначе, поэтому появление в библиотеке Кэтрин Хакстебл, улыбающейся, до умопомрачения красивой, оживленной, застало Джаспера врасплох.

Сильнее всего его потрясло то, что он мгновенно вспомнил все подробности того вечера, как будто дело было вчера, хотя на самом деле… когда же все это было? Два года назад? Три? Четыре?

Джаспер обратил внимание на то, что Кон поспешил выпроводить Кэтрин из комнаты. Он не раз задавался вопросом, узнал ли Кон о пари. Они эту тему никогда не обсуждали.

Кон был отнюдь не ангелом. Но по какой-то необъяснимой причине он проникся глубоким чувством к своим троюродным сестрам, хотя именно они – или, во всяком случае, Мертон – отобрали у него титул, недвижимость и состояние, то есть все то, что принадлежало бы ему, если бы его отец женился на его матери на два дня раньше. А именно до рождения Кона, а не после. Этот факт на всю жизнь поставил на нем клеймо незаконнорожденного, не имеющего права на наследство.

После того вечера Джаспер прикидывал, а не следует ли ему ограничить свою светскую жизнь букмекерскими конторами «Таттерсоллз», боксерским клубом Джентльмена Джексона, «Уайтс», «Брукс» и другими безопасными местами, где он гарантированно будет видеться только с мужчинами.

Но это будет проявлением малодушия. Господи, он же никогда ни от кого не прятался! А теперь вдруг станет скрываться от женщины, которую однажды поцеловал, которая ему очень понравилась и которой он не овладел? Просто не верится, что такая мысль могла прийти ему в голову.

И какого черта она еще не замужем? Ей уже хорошо за двадцать. И никому не под силу убедить его в том, что все эти годы на нее не сыпались предложения.

К черту все!

Джаспер решил почтить своим присутствием те приемы, на которые он уже принял приглашения, и следующим в очереди стоял большой бал, устраиваемый леди Парметер. Ее отец был богатым горожанином, но отнюдь не дворянином, поэтому она стремилась приглашать как можно больше гостей. Даже его.

Его не принимали в своем кругу не все, а только самые ярые поборники нравственности.

Возможно, сестры Хакстебл сочтут ниже своего достоинства появиться на балу у леди Парметер. Или, возможно, их не успели пригласить, так как они слишком поздно приехали в город.

Как оказалось, на бал прибыло много гостей, что, без сомнения, чрезвычайно радовало леди Парметер. Приехав чуть позже указанного времени и пройдя через холл, Джаспер обнаружил в бальном зале целые толпы.

И первыми, кого он увидел в толпе, были барышни Хакстебл.

Ну естественно!

В этом есть какая-то неизбежность. По идее они вообще не должны привлекать к себе внимание. Мисс Хакстебл на несколько лет старше Кэтрин Хакстебл – по возрасту герцогиня Морленд находится между ними, не так ли? – и, следовательно, приблизилась на опасное расстояние к понятию «старая дева». Однако на самом деле она так же очаровательна, как и сестра, хотя волосы у нее потемнее, а формы попышнее – во всяком случае, на его вкус.

Обе привлекали к себе массу внимания, их окружало множество желающих потанцевать – факт, который должен был бы привести в замешательство целую армию юных дебютанток, вознамерившихся взять высший свет штурмом и заарканить самых перспективных холостяков.

Большую часть вечера Джаспер провел в зале для карточных игр, где всегда были рады ему – и его деньгам. Желания танцевать у него не было. Что было весьма кстати. Обнаружилось, что еще есть мамаши, которые посматривают на него косо, как будто опасаясь, что он выведет их доченьку на середину зала и прямо там примется совращать.

Очень часто, посещая балы, Джаспер проводил все время в зале для карт. Он не любил танцевать. Еще меньше он любил наблюдать, как нормальные и здравомыслящие дамы и джентльмены топчутся на одном месте или скачут по полу, пытаясь при этом выглядеть элегантными и грациозными и привлечь к себе как можно больше восторженных взглядов.

Сегодня у Джаспера было больше, чем всегда, поводов держаться подальше от бального зала. Когда он закончил очередную партию и собирал свой выигрыш, в зал вдруг влетел молодой Мертон.

– А, вот ты где! – воскликнул он. – Зря ты не танцуешь. Здесь так много красавиц, что у меня глаза разбегаются.

И он весело усмехнулся.

– И, как полагаю, им всем хочется потанцевать с тобой, – сказал Джаспер, поднимаясь и хлопая молодого человека по плечу.

– Ну, – скромно потупившись, произнес тот, – я же Мертон, как тебе известно.

– Качество, которое будет пробуждать любовь к тебе в каждом девичьем сердце, пока ты не женишься на одной из них, – заметил Джаспер. – Но, думаю, твои светлые кудри и твоя улыбка тоже играют свою роль.

Действительно, юноша напоминал ангела. К счастью, он обладал достаточной силой духа и твердостью характера, чтобы не выглядеть слабым или пресным. Джаспер искренне любил его.

– Пошли, познакомишься с Мег, – сказал Мертон. – Моей старшей сестрой. Она не спускалась в библиотеку в тот вечер, когда к нам зашла Кейт.

Ой! И что делать? Отговориться новой партией? Принять неизбежное?

– С удовольствием, – с наигранной бодростью ответил Джаспер.

У оркестра был перерыв. Если бы не это, Мертон не освободился бы и не пришел в зал для карт. Как партнер по танцу он был нарасхват – и не только потому, что носил титул графа Мертона. Достаточно было одного взгляда на восхищенные лица барышень, чтобы понять это.

И на его фоне Джаспер в свои двадцать восемь вдруг почувствовал себя дряхлым стариком. Хотя его собственное появление в бальном зале не прошло незамеченным. И это забавляло его, пока он не вспомнил, куда они идут. И если у него в душе и теплилась какая-то надежда на то, что Кэтрин Хакстебл не окажется рядом с сестрой, то очень скоро она растаяла.

Кэтрин увидела, что он идет к ним, и вздернула подбородок, а потом принялась обмахиваться веером, да так энергично, что потоком воздуха можно было бы охладить целую армию.

– Мег, – позвал Мертон, не подозревавший, какие вихри бушуют вокруг него, – познакомься, это лорд Монфор. Я обещал, что приведу его. Он друг Кона – и мой тоже. Жаль, что Кона сегодня здесь нет. Монти, это моя старшая сестра. После смерти родителей она заменила мне мать.

Он устремил на нее сияющий взгляд, а Мег присела в реверансе.

– Лорд Монфор, – произнесла она.

У нее были такие же голубые глаза, как у сестры. Джаспер же ожидал, что они будут карими, под цвет волос. И еще она была редкой красавицей. Прямо-таки семейство красоток.

– Мисс Хакстебл, – поклонился он. – Мисс Кэтрин.

Кэтрин не сделала реверанс, с ожесточением продолжая обмахиваться веером.

Джаспер сосредоточил свое внимание на сестре.

– Могу я надеяться на то, что вы подарите мне следующий танец? – спросил он.

Он предполагал, что именно этого ожидает от него Мертон. К счастью, барышня не грохнулась в обморок от ужаса при виде его. Либо она не знает о его дурной славе, либо у нее такой же решительный характер, как у сестры.

– О, – проговорила она, и на ее лице отобразилось искреннее сожаление, – я уже пообещала его маркизу Аллингему, милорд! Он давно просил меня. Но я все равно от души благодарна вам.

Джаспер отвесил полупоклон. Теперь можно и удалиться.

– А, вот и он, – сказала Мег, глядя ему за спину и дружелюбно улыбаясь Аллингему.

– А мне придется пропустить танец и сидеть с мисс Эктон, – грустно сообщил Мертон. – Ей, знаете ли, запрещено танцевать вальс, она еще не получила разрешения от патронесс «Олмакса». Пойду ее искать. Мег, Кейт, Монти, прошу меня простить.

И он ушел.

А через несколько секунд ушла и мисс Хакстебл.

В результате чего Джаспер остался наедине с младшей сестрой.

Вальс.

Гм…

Отдаленные уголки – в виде зала для карт – так и манили его.

– Я слышал, – вместо того чтобы откланяться, проговорил он, – что если постоянно утруждать физической нагрузкой одну часть тела, можно впоследствии заработать ревматизм.

Кэтрин проследила за его взглядом и, мгновенно прекратив обмахиваться веером, опустила руку.

– Это, – заявила она, – моя проблема, лорд Монфор. Ответ был не очень остроумным или оригинальным.

Но он был достаточно жестким и эмоциональным, чтобы показать ему: она ничего не забыла. Что совсем не удивило его.

– Осмелюсь заметить, мисс Хакстебл, – сказал он, – в отличие от малолетней мисс Эктон вам давным-давно разрешено танцевать вальс. Только не подумайте, что я намекаю на ваш неюный возраст.

– Я буду танцевать этот танец с мистером Ярдли, – заявила Кэтрин.

– Полчаса или час назад Ярдли срочно вызвали из зала для карт, и он быстро ушел, – сообщил Джаспер. – Полагаю, его жена в деликатном положении, и ее вынужденное… гм… уединение вылилось в кризис.

– О! – протянула Кэтрин, и на ее лице отразилось разочарование.

Возможно, она не поняла, что Ярдли женат. Ловелас до мозга костей, он скрывал это, когда удавалось. Впрочем, «уединение» было шестым у миссис Ярдли, если лорд Монфор не учел еще одно или два, случившихся за тот период, когда он не следил за светскими новостями.

– Будет лучше, если вы повальсируете со мной, – сказал он.

Он что, совсем помешался?

– Разве? – Ее брови изогнулись, а рука с веером снова принялась за работу. – Думаю, нет, лорд Монфор.

– Если вы откажетесь, люди решат, что вы остались без кавалера, – заметил Джаспер. – А это, как мне говорили, очень вредно для дамы. Особенно для дамы… э-э… определенного возраста.

– Определенного… – Ее рука замерла, глаза заблестели, грудь стала учащенно вздыматься, и… она рассмеялась. Внезапно, неожиданно и очень весело. У Джаспера в голове зароились воспоминания. – Это просто возмутительно с вашей стороны, – сказала она. – Думаю, именно это и нравилось мне в вас когда-то.

– Пока я вам совсем не разонравился, – усмехнулся Джаспер, глядя на нее.

– Да, пока вы мне не разонравились, – согласилась Кэтрин. Ее взгляд стал задумчивым. – Я долго считала вас олицетворением зла. Но потом меня осенило, что ваш намеренный проигрыш в ту ночь может служить доказательством наличия у вас хоть капли порядочности.

Он театрально передернул плечами.

– Та неудача, – ответил он, – стала пятном на моей репутации и намертво врезалась всем в память. Это, а также то, что меня унижают, называя порядочным, причиняет мне много горя.

– О, – произнесла Кэтрин, резким движением закрывая веер, – вам, лорд Монфор, не стоит переживать по этому поводу! Я, естественно, не считаю вас порядочным человеком, я считаю вас тем, у кого раз в жизни появилась возможность поступить почти порядочно.

Джаспер улыбнулся.

– Давайте лучше танцевать, – сказал он. – Вы же не хотите, чтобы все решили, будто вы не пользуетесь успехом, не так ли? Да и я не хочу, чтобы все присутствующие увидели, как мне отказывают в ответ на мою униженную мольбу подарить один танец.

Он думал, что она опять откажет.

Проклятие! Он избегал думать о ней несколько лет. Она олицетворяла его величайшее унижение. Между прочим, единственное в жизни. Не будь ее, его славная репутация осталась бы незапятнанной. Не очень-то приятно во всеуслышание признаваться перед равными тебе в том, что проиграл пари. Особенно когда дело касается женщины и пари, которое он мог бы выиграть запросто. Все это плохо действует на мужскую гордость.

– Ну что ж, – не без раздражения проговорила Кэтрин, – почему бы нет?

Было совершенно очевидно, что она не ожидает от него ответа на свой вопрос. Она взяла его под руку, и он повел ее в центр зала, где уже собрались другие пары.

Ну вот, дожили, он не только оказался в обществе мисс Кэтрин Хакстебл, он собирается вальсировать с ней на великосветском балу.

Что же будет дальше?

Конец света?

Коровы научатся летать?

Луна превратится в сыр?