Глава 23
Леди Форестер и Кларенс.
Какая наглость!
Но прежде чем Джаспер успел выразить свое возмущение…
Еще и Сет Рейберн!
– Веди себя корректно, Джаспер, – пробормотала Кэтрин. – Пожалуйста, держи себя в руках.
И она просит его об этом после всего, что ей сделала эта парочка? Надо же, Сет Рейберн! Он никогда не выходил за порог собственного лондонского дома. И вот он здесь, в Дорсетшире, да не один, а в обществе леди Форестер и Кларенса.
Джаспер обуздал свое возмущение. В конце концов, чем еще можно расстроить планы этой парочки, как не корректностью?
– Мэм. Сэр. Кларри, – бодрым тоном произнес он. – Какой приятный сюрприз!
– Может, для тебя, Монфор, он и приятный, – заявил Рейберн, не считая нужным скрыть владевшее им раздражение, – для меня же все это в крайней степени неприятно. Я трясся через полстраны по дорогам, которые иначе, как позором, назвать нельзя, зато кассы для оплаты проезда стоят через каждые полмили и всю дорогу меня мучили разговорами. Все это мне чрезвычайно неприятно, к твоему сведению.
Он еще сильнее нахмурился.
– Джаспер, – заявила леди Форестер, – мы приехали, чтобы отвезти дорогую Шарлотту туда, где о ней будут заботиться должным образом и тщательно следить за ней, пока она не выйдет в свет в следующем году. Мы приехали…
– Прунелла, если ты заставишь меня в очередной раз слушать твои отрепетированные монологи, – на середине предложения перебил ее Сет Рейберн, – клянусь, я без промедления найму почтовую карету и уеду в Лондон, туда, где царит здравомыслие, и впредь до конца моей жизни двери моего дома будут для тебя закрыты. Мы приехали, Монфор, чтобы раз и навсегда решить вопрос с Шарлоттой. Прунелла и Кларенс утверждают, что это недостойный дом. Эта парочка – как осенние мухи, жужжат и жужжат, ты от них отмахиваешься, а они норовят то в рот залететь, то в нос забраться. Я приехал, чтобы на все взглянуть своими глазами. Вот посмотрю и приму решение, а потом поеду домой и буду надеяться, что больше никогда никого из вас не увижу.
– Сэр, – Джаспер почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение, – разрешите мне представить вам леди Монфор. Кэтрин, это двоюродный дедушка Шарлотты, мистер Сет Рейберн.
Кэтрин присела в реверансе, а Рейберн окинул ее пристальным взглядом. В мятом зеленом платье, с распущенными волосами, в которых застряла длинная травинка, она выглядела просто очаровательно. А еще она выглядела так, будто недавно валялась на сене.
– Вы знакомы со Стенли Финли, братом моего отца? – осведомился Джаспер. – И с мистером Дюбуа?
– Недостойный дом? – возмутился дядя Стенли, игнорируя церемонию знакомства. – Как может быть недостойным дом, во главе которого стоят родной сын моего брата и его молодая жена, приходящаяся сестрой графу Мертону? В каком смысле недостойный, хотел бы я знать?
Он обратил грозный взгляд на леди Форестер и Кларенса.
– Чем занимается Шарлотта, – язвительно спросила леди Форестер, – пока ее единоутробный братец и его молодая жена… милуются? – Она презрительно оглядела Кэтрин с ног до головы. – И где все гости, в том числе и джентльмены?
Кэтрин заговорила впервые с того момента, как попросила Джаспера вести себя корректно.
– Все пьют чай в гостиной, полагаю, мэм, – сказала она. – Там собралась вся молодежь во главе с Шарлоттой, которая выступает в роли хозяйки, и мисс Дэниелс, ее компаньонкой. Скоро туда спустятся миссис Дюбуа и леди Хорнсби – они приехали к нам в гости вместе со своими дочерьми. Путешествие, вероятно, утомило вас. Позвольте предложить вам чаю, пока будут готовить для вас комнаты. Добро пожаловать в Седерхерст!
– Я удивляюсь, леди Монфор, как вы считаете возможным появляться в гостиной перед гостями в таком виде, – заявила леди Форестер.
– Она действительно выглядит слишком красивой, мэм, – вмешался в разговор Дюбуа. – Я совершенно согласен с вами. И в самом деле, мы с женой поражены красотой присутствующих здесь барышень и в восторге от великолепных манер и воспитания юных джентльменов. Идея действительно великолепная – собрать их за городом, чтобы они могли немного повеселиться. Жизнь молодого поколения иногда бывает безрадостной и одинокой.
– Недостойным этот дом, – заявил Кларенс, как всегда заговоривший тогда, когда следовало бы молчать, – делает то, что все знают, что брак Джаспера – это фальшивка, что он женился лишь потому, что на этом настояло общество. И что он женился на выскочке, которая ничего собой не представляет.
Вот это да!
Джаспер выпустил руку Кэтрин и подошел к Кларенсу вплотную, так что уперся в мыски его сапог. Кларенс не мог отступить, потому что позади него была карета.
– Кларри, – тихим голосом и любезным тоном – эту манеру он приберегал для тех, кем был крайне недоволен, – произнес Джаспер, – ты мелкая вонючая скотина, и я поквитаюсь с тобой, когда придет время. Увы, не сейчас из соображений корректности. Однако сейчас тебе придется нижайше молить о прощении мою жену. В противном случае мы не сможем пройти в дом и представить тебя и твою маму нашим гостям.
– Советую вам, Форестер, извиниться, – сказал дядя Стенли, – если вы не хотите, чтобы я пересчитал вам зубы.
– И побыстрее, Кларенс, – более раздраженно, чем всегда, произнес Рейберн. – Я хочу чаю, пусть и пить его придется в комнате, полной народу. Причем молодого. И глупого, без сомнения.
Кларенс посмотрел на Кэтрин, а потом скосил глаза куда-то в сторону.
– Извиняюсь, мэм, – пробормотал он.
Джаспер еще ближе придвинулся к нему.
– Нижайше, Кларри, – напомнил он тем же любезным тоном и принялся вращать за ленты шляпку Кэтрин.
– Умоляю вас простить меня, мэм, – сказал Кларенс, посмотрел на Кэтрин и снова отвел взгляд. – Вы не заслужили тех слов, что были сказаны мною.
– Как мило, – проговорила Кэтрин прежде, чем Джаспер успел возразить, – что на день рождения Шарлотты, который приходится на послезавтра, собрались все ее родственники! Прошу вас, проходите в дом. Мистер Рейберн, у вас усталый вид. Позвольте взять вас под руку?
Рейберн все еще выглядел раздраженным, однако он позволил Кэтрин взять его под руку, и они стали подниматься по лестнице. Джаспер предложил руку леди Форестер.
Итак, он принимает под своей крышей Кларри и его мамашу. Потому что Кэтрин попросила его вести себя корректно. И потому что они предусмотрительно захватили с собой Рейберна.
М-да, случаются чудеса.
У Кларенса новая форма носа, которая совсем ему не идет. Если он не хочет, чтобы ее ему подправили, ему придется научиться держать язык за зубами.
Джаспер искренне надеялся, что он этому не научится.
«Спровоцируй меня, Кларри, – думал он. – Ну пожалуйста!»
Но уже и так было достаточно провокаций. В них нет надобности.
Зато есть надобность в том, чтобы правильно выбрать время и место.
В гостиной шла оживленная беседа, поэтому никто не заметил дорожную карету под окнами. В комнате царила атмосфера искреннего веселья, которую способна создавать только компания очень юных джентльменов и барышень.
Шарлотта замерла как громом пораженная, увидев в дверях свою тетку и кузена. Придя в себя, он встала и поспешила к ним.
– Леди Форестер и Кларри приехали к тебе на день рождения, – сказал Джаспер.
Кэтрин заметила, что Стивен вскочил. Сжимая и разжимая кулаки, он сверлил взглядом сэра Кларенса.
– Тетя Прунелла. – Шарлотта улыбнулась ей и сделала реверанс. – Кларенс. – Ему она лишь кивнула. – Как мило!
– Шарлотта. – Леди Форестер оглядела комнату с таким видом, будто подсчитывала возраст каждого джентльмена. На мгновение ее взгляд задержался на Стивене. – Мы приехали спасать тебя.
Кэтрин перехватила взгляд Стивена и еле заметно покачала головой. Однако Мег уже держала его за руку.
– А это, Шарлотта, твой двоюродный дедушка, – сообщила Кэтрин.
– Дедушка Сет? – Глаза девушки расширились от изумления, а в следующее мгновение ее лицо осветила радостная улыбка. – Вы приехали взглянуть на меня? Вы приехали на мой день рождения?
Рейберн угрюмо посмотрел на нее.
– Итак, ты Шарлотта? – проговорил он. – Да, девочка, ну и доставила ты мне неприятностей, хотя, замечу, тебя за это винить нельзя. А ты миленькая.
Шарлотта покраснела.
– О, спасибо, дедушка! – сказала она. – Вы, наверное, устали. Позвольте налить вам чашку чаю.
По идее Шарлотте следовало представить его всем присутствующим. Но оказалось, что, нарушив правило, она поступила правильно.
– Капельку молока и две ложки сахара с небольшой горкой, – заявил Рейберн.
– Позвольте, сэр, – сказала Кэтрин, когда Шарлотта поспешила за чаем, – познакомить вас со всеми. И вас, мэм, и вас, сэр Кларенс, если вы кого-то не знаете.
Вежливость, однако, победила. Как им с Джаспером удалось соблюсти ее, Кэтрин не понимала. Но у нее возникло твердое ощущение, что они с честью прошли первое сложное испытание в качестве семейной пары и хозяев Седерхерста.
Кэтрин даже гордилась собой и Джаспером.
Она заставила себя расслабиться, когда наступил вечер, – вернее, когда ей наконец-то удалось улизнуть в свою комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Леди Форестер и ее сыночку придраться не к чему. Большинство гостей – девушки и молодые дамы. Мужская часть гостей состоит главным образом из несовершеннолетних молодых людей. Даже Натану Флетчеру, университетскому другу Стивена, всего двадцать один год.
К тому же вся молодежь находится под присмотром. Графиня Хорнсби, мистер и миссис Дюбуа, дядя Стенли, мисс Дэниелс, не говоря уже о Джаспере и о ней самой, – все не спускают глаз со своих подопечных. Нет, леди Форестер не к чему придраться.
Однако та все же кое-что нашла.
Дело происходило в гостиной после ужина, вернее, перед тем мгновением, когда джентльмены должны были присоединиться к дамам. Кто-то из барышень, окруживших рояль, упомянул грядущий праздник и бал. Старшие дамы, сидевшие у камина, обсуждали другую тему.
– Мистер Шоу и мистер Тейн, – сообщила Гортензия Дюбуа, – собираются принять участие в перетягивании каната на празднике. Не знаю, хватит ли у кого-нибудь из джентльменов отваги противостоять им. Вот будет интересно взглянуть.
– Я бы и сама поучаствовала, – сказала Джейн Хатчинс, – если бы была уверена, что моя команда выиграет.
Ее слова были встречены звонким девичьим смехом.
– Девушкам – дамам – участвовать запрещено, – заявила леди Марианна, скорчив гримасу. – Мы можем испачкаться. Опять мужчины будут веселиться.
– Только представь, Марианна, – проговорила Араминта Клемент, – ты выпускаешь канат и падаешь в грязь. В своем лучшем платье.
– Но всем, кто будет участвовать в перетягивании каната и в борьбе в грязи, нужно захватить с собой старую одежду, – напомнила Луиза Флетчер. – А потом, если они испачкаются, то стоит искупаться в озере и смыть с себя грязь, а потом переодеться.
– Надеюсь, не на берегу, на глазах у всех, – сказала Беатрис Финли, энергично обмахиваясь нотной тетрадью.
– Ой! – воскликнула Элис Дюбуа, прижимая руку к сердцу. – Возможно, мне удастся уговорить Майкла принять участие в перетягивании каната.
Последовал новый взрыв звонкого смеха.
– Праздник? – резко произнесла леди Форестер. – Праздник? Какой праздник?
Кэтрин улыбнулась.
– Мы с Джаспером решили возродить старую традицию устраивать в Седерхерсте ежегодный летний праздник и бал, – объяснила она. – В этом году у нас было мало времени на подготовку, но все соседи предложили свою помощь, так что мы решили совместить его с празднованием дня рождения Шарлотты послезавтра.
Леди Форестер едва не задохнулась от возмущения.
– Бал? – вскричала она. – В бальном зале? Для девочек, которые еще не выезжали в свет?
– Это единственное помещение, которое подходит по размеру, – сказала Кэтрин. – Будут присутствовать все соседи, а также все наши гости. Всех возрастов, кстати.
– Не может быть, чтобы в округе жило так много людей благородной крови, – заявила леди Форестер.
– Приглашены все, – уточнила Кэтрин.
– Все? – Возмущение леди Форестер усилилось, однако выразить его ей помешал приход джентльменов.
Все принялись рассаживаться. Элис Дюбуа села за рояль, а ее жених встал позади нее, чтобы перелистывать страницы нотной тетради. Наконец все устроились и приготовились слушать музыку, но тут леди Форестер снова заговорила, причем громко, чтобы слышали все.
– Дядя Сет, – сказала она, – вы поняли, что вместо скромного приема в честь дня рождения Шарлотты послезавтра здесь состоится праздник и бал?
– Нет, Прунелла, – хмурясь, ответил Рейберн. – Но спасибо за предупреждение. Я проведу этот день в своей комнате – с закрытым окном.
– Приглашены все, – не унималась леди Форестер. – Все. В том числе арендаторы, рабочие, лавочники, как понимаю. И Шарлотте будет разрешено танцевать в бальном зале. На глазах у этого сброда, А еще будет борьба в грязи и перетягивание каната. Это действительно недостойный дом для Шарлотты – вашей внучатой племянницы, моей родной племянницы и дочки моего обожаемого скончавшегося брата.
– Кларри, – любезно проговорил Джаспер, – в командах по перетягиванию каната еще есть место для одного или двух человек, насколько мне известно. Мы запросто поставим тебя в самый конец – или в начало, если хочешь.
– Дядя Сет, – сказала леди Форестер, – мой брат запретил этот ежегодный праздник, когда женился на дорогой матери Шарлотты. Он запретил его, потому что это мероприятие вульгарно. Более того, оно греховно. Он придерживался твердых моральных принципов и не желал, чтобы Рейчел, или Джаспер, или Шарлотта сталкивались со столь нечестивыми явлениями.
– Полагаю, мэм, – заявил Джаспер, – вам следовало бы объяснить нашим дорогим гостям, что ваш уважаемый брат заботился о состоянии бессмертной души Рейчел и моей, когда ввел этот запрет, но никак не о душе Шарлотты. Все сочли бы возмутительным, если бы она появилась на свет сразу после того, как он женился на моей матери.
Мистер Дюбуа громко расхохотался, и миссис Дюбуа бросила на него многозначительный взгляд, давая понять, что лучше помолчать. Барышни покраснели, а на лицах молодых людей появилось заинтересованное выражение.
– Из любви ко всему прекрасному, мэм, я скажу вам следующее, – не скрывая своего негодования, произнес дядя Стенли. – Единственное, чего Рейберн добился своим благочестием, так это только того, что убил всю радость, когда-либо существовавшую в Седерхерсте, и опорочил имя моего брата. И я все равно призывал бы на его голову кару Господню, даже если бы он ради меня подогрел преисподнюю.
– Наш отец… – вмешался в разговор Арнольд Флетчер, стоявший у рояля. Голос молодого человека слегка дрожал. – Наш отец так много рассказывал нам о праздниках в Седерхерсте, что у меня ощущение, будто я там почти побывал. Жду не дождусь послезавтра.
– Кэтрин и Джаспер сделали очень много, – тихо проговорила Маргарет, – чтобы все, кто живет по соседству, от малолетних детишек до их бабушек и дедушек, могли целый день наслаждаться искренним весельем.
Послышались возгласы, подтверждавшие ее правоту.
– Ужасно, Прунелла, – сказал мистер Рейберн, – когда человеку не дают после ужина спокойно выпить чаю, постоянно дергают его, несмотря на то что он четко дал понять, что сам примет решение, когда сочтет нужным и на основе собственных наблюдений. Чтоб мне провалиться; больше никогда не выеду из дома.
– Поиграйте нам, мисс Дюбуа, – предложила Кэтрин. – У вас это так здорово получается. Джаспер, мне кажется, леди Хорнсби и мисс Дэниелс не прочь сыграть в карты, если найдутся два джентльмена, желающие составить им компанию. Сэр Кларенс, что вы на это скажете? А вы, мистер Гладстон? Кто хочет еще чаю?
Поздним вечером Кэтрин стояла у окна в своей спальне и расчесывала волосы. Внезапно дверь гостиной распахнулась, и без стука вошел Джаспер.
На Кэтрин была та же самая ночная сорочка, что и в первую брачную ночь.
«Приходи сегодня ночью ко мне», – сказала она сегодня на поляне.
Вот он и пришел.
Джаспер привалился плечом к косяку.
Кэтрин улыбнулась ему. Рука со щеткой замерла на полдороге.
– Именно этим женщины, которые ничего собой не представляют, и пытаются соблазнять мужчин? – спросил Джаспер.
– Тебе лучше знать, – отпарировала Кэтрин.
– Дерзишь! – Он оттолкнулся от косяка и пошел к ней. – Тебя очень обидели те слова? И то, что тебя назвали выскочкой?
– Меня может обидеть только человек, которого я уважаю, – ответила Кэтрин.
Вероятно, это самая большая в ее жизни ложь. Джаспер убедился в правильности своего предположения, увидев, как она покраснела.
– А ты не уважаешь беднягу Кларри. – Он забрал у нее щетку и принялся расчесывать ее длинные, до пояса, волосы. – Я ведь не очень жестоко за тебя отомстил, правда?
– Я обнаружила, – призналась Кэтрин, – что мне ужасно хочется, чтобы ты со всего маху заехал ему по носу, как когда-то Стивен, и одновременно я надеялась, что ты этого не сделаешь. Потому что именно этого и ожидала от тебя леди Форестер. Я рада, что ты справился с ситуацией и вместо мордобития сыграл роль благовоспитанного хозяина – хотя и обозвал его мелкой вонючей скотиной. Чем он на самом деле и является.
Кэтрин тихо засмеялась.
– Но я обязательно отомщу в полной мере, – пообещал Джаспер.
– Более приземленная часть моей натуры рада это слышать, – сказала Кэтрин. – Но здесь никакого насилия быть не должно. Иначе мистер Рейберн может принять решение, что этот дом действительно не подходит Шарлотте.
Джаспер положил щетку на подоконник, откинул ее волосы и прижался губами к затылку Кэтрин. Ее кожа была теплой, и от нее пахло мылом.
– Мм, – произнесла она, приподнимая плечи.
– Не будет никакого насилия, – заверил ее Джаспер. – Во всяком случае, злонамеренного. У меня есть план.
– Да, и какой? – Кэтрин, в которой тут же вспыхнуло любопытство, повернулась к нему лицом. Джаспер не отступил, и она положила руки ему на плечи.
– Узнаешь, когда придет время, – ответил он. – Это будет очевидно.
– Но сейчас ты мне не скажешь? – уточнила Кэтрин.
– Не скажу. – Джаспер чмокнул ее в нос. – Но что мы все о Кларри да о Кларри? Насколько я помню, у меня были другие планы, когда я пришел сюда.
– Да? – воскликнула Кэтрин. – И какие же?
Джаспер улыбнулся и, целуя ее в губы, принялся подтягивать вверх ее ночную сорочку. Кэтрин решила не отставать от него и быстро развязала пояс на его шелковом халате. Когда полы распахнулись, выяснилось, что под халатом у Джаспера ничего нет.
Он отбросил в сторону ночную сорочку и движением плеч скинул халат. Кэтрин опять положила руки ему на плечи.
Джаспер привлек жену к себе, крепко обнял и опять завладел ее губами.
«Я люблю тебя», – сказал он ей сегодня, а она заявила, что нет надобности говорить эти слова. Она не поверила, что он говорит искренне.
А искренне ли?
Оставались ли у него какие-нибудь сомнения, что эти слова были сказаны искренне? И имеет ли это какое-то значение? Ему предстоит до конца дней своих заботиться о том, чтобы она была счастлива. Можно это назвать любовью. А как еще это назвать?
– Джаспер, – проговорила Кэтрин, когда он поцеловал ее в шею, – отнеси меня в кровать.
Он оторвался от нее и, заглянув ей в глаза, улыбнулся.
– Ох, – качая головой, воскликнул он, – опять забыл! Ведь именно для этого я пришел к тебе.
Он подхватил ее на руки.
– Я люблю тебя, – произнес он, прежде чем поцеловать ее.
– Глупенький, – сказала Кэтрин.
Гм… Великий любовник Монти – и глупенький!
– Это оскорбление требует наказания, – заявил Джаспер.
– Давай, наказывай. – Кэтрин обняла его за шею и притянула к себе.
Она смеялась.
