Глава 18

После обеда Кэтрин пошла в людскую, а Джаспер отправился на поиски своего управляющего. В людской она поговорила с экономкой, кухаркой и дворецким. В конце концов, нужно же сообщить им о предстоящем празднике. Именно на них ляжет большая часть работы.

Все трое забеспокоились, узнав, что она предлагает. Большой праздник и бал в одном месяце?

Однако, как только Кэтрин заверила, что все планирование она берет на себя и что дела будут распределены между соседями, которых удастся уговорить участвовать в подготовке, все тут же преисполнились энтузиазма и даже восторга – и, как ни забавно, обиделись на нее за то, что она пытается снять с них часть нагрузки.

– Имейте в виду, я возьму на себя еду, – объявила кухарка тоном, не допускающим возражений. – Я не против, миледи, если мне помогут с закупками, составлением меню и даже с готовкой, но за все буду отвечать я.

– У меня и мысли иной не было, – с улыбкой проговорила Кэтрин. – Напротив, миссис Оливер, я на это очень рассчитывала.

– А я буду отвечать за украшение дома и бального зала, – сказала миссис Сиддон, – и за заказ продуктов. Миледи, вы без труда отыщете тех, кто с радостью поможет вам, завалит вас идеями и даже согласится претворить их в жизнь, но за дом должна отвечать я.

– Я рада это слышать, – заверила ее Кэтрин.

– Я сам поговорю с Бентоном, миледи, – заявил дворецкий и на всякий случай напомнил ей, кто это такой: – Это главный садовник, миледи. Он захочет украсить бальный зал цветами из оранжерей.

– Я надеюсь на это, – заметила Кэтрин. – И вы очень обяжете меня, если попросите его об этом.

– И я возьму на себя столы для фуршета, – продолжал дворецкий с таким видом, будто хозяйка может возразить, – и лакеев, которые будут обслуживать их.

– О, – воскликнула Кэтрин, – вы так добры, мистер Коуч!

– Как в старые добрые времена, – со вздохом произнесла миссис Оливер. – Ах, праздник в Седерхерсте всегда был главным событием года! Каждый находил себе хорошее и доброе развлечение, и мне безразлично, что у кого-то по этому поводу иное мнение. Это отнюдь не козни дьявола. Ну, сама идея.

– Последний раз праздник устраивали менее чем за год до смерти лорда Монфора, – сказала миссис Сиддон. – Менее чем за год до рождения его светлости. Господи помилуй, как быстро летит время! И все равно от того праздника нас отделяют долгие и тяжелые годы, тут и говорить нечего.

– Эти годы, – поддержал ее дворецкий, – как из другой жизни.

– А теперь мы возродим былые времена, – сказала Кэтрин. – Кстати, я очень хочу, чтобы праздник был таким же, как всегда, чтобы он прошел идеально и чтобы все ждали его повторения.

– Вам, миледи, – деловым тоном произнесла миссис Сиддон, – нужно поговорить с этими людьми.

И она перечислила внушительное количество фамилий, в большинстве это были пожилые люди, проживавшие по соседству. Миссис Оливер и мистер Коуч добавили к этому перечню людей помоложе, которые, вероятно, и не помнят прежних праздников, но с радостью примутся за подготовку нового.

Кэтрин и Джаспер не смогли поехать с визитами во второй половине дня, так как Джаспер был занят с управляющим. Однако он зашел в гостиную за Кэтрин, и они вместе с мистером Ноулсом и мистером Бентоном отправились на восточную лужайку. Там они провели час, обсуждая, что им хотелось бы здесь видеть и какие работы нужно провести, шагами меряя лужайку и прикидывая, каких размеров может быть фруктовый сад и где конкретно должна стоять розовая беседка.

Кэтрин было очень интересно видеть Джаспера без той маски, которую он всегда надевал в Лондоне и за которой скрывался, когда они оставались наедине. Сейчас он был деловит, серьезен, энергичен и полон идей.

Джаспер знал дом и парк. Он знал своих предков. Пусть он и ненавидел Седерхерст всю свою жизнь, но он никогда не пренебрегал своим долгом по отношению к поместью.

Кэтрин все это приводило в легкое замешательство. И одновременно обнадеживало. Возможно, у нее получится изменить свое отношение к этому человеку в лучшую сторону.

Следующие несколько дней они потратили на визиты к соседям. В детстве Джаспер знал их всех, хотя только некоторые из них считались в те времена достойными официального приглашения на обед. Он играл с их детьми, когда удавалось улизнуть, и сейчас эти дети стали взрослыми, остепенились и обзавелись собственными семьями.

Джаспер предпочитал иметь добрые отношения со всеми. Хотя он почти не жил в Седерхерсте – кроме того года, когда приходил в себя после истории в Воксхолле, – он всегда ладил с соседями.

Однако до настоящего момента он как-то не задумывался о том, что эти люди – его люди, что у него с ними общие воспоминания, традиции, воспитание, что они знают его практически всю его жизнь и в общем-то любят его.

Они с радостью встретили его жену, и он вдруг сообразил, что слухи о скандале, который вынудил его и Кэтрин вступить в брак, уже добрались сюда. Но никто не бросал на него и его жену осуждающих взглядов, напротив, все вели себя так, будто горели желанием утешить их, а мир, находящийся за пределами этой округи, послать ко всем чертям.

Джасперу тут же стало ясно, что все они влюбились в Кэтрин с первых минут знакомства. Она, естественно, обладает красотой, шармом и умением одеваться красиво и элегантно, но в ней нет столичной напыщенности. Пусть она и не знает этих людей, но она может найти с ними общий язык. И они сразу распознали в ней эти качества, прониклись к ней уважением и полюбили.

Кэтрин же обладала удивительной способностью показывать людям свой интерес к их жизни. Она выслушивала их истории, сочувствовала их горю, радовалась их победам, смеялась над их шутками и соответственным образом реагировала на их воспоминания о прошлом.

И естественно – иного и не следовало ожидать, – как только она упоминала об идее возродить летний праздник в Седерхерсте и бал, все сразу же предлагали свою помощь.

«Мне и в голову не приходило, – не раз повторял Джаспер то в одном доме, то в другом, – что последний раз праздник устраивался еще до моего рождения. И раз уж моя жена преисполнилась решимости возродить его, я готов действовать».

На это Кэтрин отвечала ослепительной улыбкой, а хозяин дома – энергичными кивками.

Молодежь отнеслась к идее с восторгом. Для нее праздник был чем-то, о чем часто говорили и вспоминали с ностальгией и тоской по счастливым временам.

За три дня визитов они посетили всех, кого удалось застать, выпили больше чашек чаю и съели больше пирожных, чем за десять лет. В результате миссис Эллис согласилась возглавить комитет по организации игр для детей, миссис Боннер вызвалась провести конкурс вышивки, миссис Пенни единодушно была признана лучшей судьей в конкурсе выпечки, а жена, четыре дочери и невестка убедили мистера Корнелла – у него не было шансов выстоять против такого натиска – сформировать комитет по организации развлечений для мужчин.

– Имейте в виду, Корнелл, пивным киоском вам не отделаться, – с самым серьезным видом заявил Джаспер.

Дамы рассмеялись в ответ на его остроумное замечание.

Преподобный Беллоу, жених мисс Дэниелс, вызвался готовить специальную церемонию благословения для открытия праздника.

– До моего сведения, милорд и миледи, – проговорил он в своей характерной мягкой манере, которая и завоевала ему любовь прихожан, – было доведено, что прежние праздники иногда называли кознями дьявола – хотя празднование макушки лета и укрепление добрососедских отношений таковым, естественно, не является. Так что будет полезно дать всем понять, что Господь благословляет столь невинное увеселение.

– О, спасибо, мистер Беллоу! – поблагодарила Кэтрин. – Мы очень надеялись, что вы найдете какой-нибудь способ исправить ситуацию, правда, Джаспер?

– Правда, – ответил тот.

Итак, главное было сделано. Они установили с соседями настолько прочные отношения, что теперь светская жизнь в Седерхерсте забьет ключом. Скоро их дом заполнится гостями и на две недели в нем воцарится веселье. Еще нужно посадить фруктовый сад и построить беседку под окнами их общей гостиной. А ведь они женаты меньше недели.

Если бы он смог заглянуть в будущее полтора месяца назад, размышлял Джаспер, он зарыдал бы горючими слезами. Или напился бы.

Однако настроение у него на удивление бодрое.

Естественно, еще предстоит участвовать в беге на трех ногах, что может оказаться довольно интересным мероприятием, если с ним в паре побежит Кэтрин.

И судить конкурс фруктовых пирогов – сельские дамы всегда были великолепными кулинарками.

И танцевать контрданс. Гм…

И придумывать развлечения для целого дома гостей.

И выиграть пари.

И найти любовь. Но Кэтрин уже и так ему очень нравится. И он уже желает ее – нет, в ближайшие три недели эту мысль надо гнать прочь.

Ему никогда не давалось долгое воздержание – ни в восемнадцать, когда он лишился девственности, ни тем более потом, после отъезда из Седерхерста.

Хотя, если вспомнить, его воздержание длилось целый год, когда он жил в Седерхерсте после Воксхолла.

Джаспер все утро провел с управляющим. Он выглядел на удивление привлекательно, когда выезжал на домашнюю ферму одетый в старый бесформенный коричневый сюртук, желто-коричневые, растянутые на коленях бриджи и высокие поношенные сапоги.

Кэтрин провела раннее утро, советуясь с миссис Сиддон, а потом села писать длинные письма Маргарет и Ванессе. Она радовалась, что можно немного побыть в тишине и покое после суеты последних дней, хотя дел было много и предстояло немало успеть до приезда гостей на праздник. Она не собиралась все дела взваливать на плечи слуг и соседей, но сегодняшний день решила посвятить себе.

После обеда, проведенного в одиночестве, так как Джаспер еще не вернулся с фермы, Кэтрин переоделась и вышла из дома. Сначала она собиралась побродить по саду, однако потом сообразила, что еще не видела другую часть парка и озеро, расположенное неподалеку.

Она прошла мимо конюшен и спустилась по пологой лужайке к берегу. Стояла замечательная летняя погода. На небе не было ни облачка, с озера дул легкий ветерок. Она открыла зонтик, радуясь, что не забыла его захватить с собой.

Пройдя еще немного, Кэтрин села на деревянный пирс, выступавший в воду недалеко от лодочного сарая. Она подтянула к себе колени и обхватила их одной рукой, а другой держала зонтик так, чтобы он закрывал от солнца ее лицо. Гладь воды, которая была на тон темнее неба, напоминала зеркало. На противоположной стороне озера Кэтрин увидела маленький каменный домик, который стоял на краю заросшего деревьями высокого берега. Она решила, что это элемент садовой архитектуры, так как домик был слишком маленьким. Кроме того, рядом с домиком с каменистого карниза ниспадала голубая лента водопада. С пирса хорошо был слышен плеск воды – мирный, успокаивающий звук. По озеру плыло семейство уток.

Позади Кэтрин была пологая лужайка, конюшни, террасы и дом, а еще дальше низкие, поросшие лесом холмы, которые образовывали огромную подкову. В Седерхерсте было что-то особенное, нечто, что затрагивало ее душу. Она могла бы сидеть здесь вечность, не читая, не рисуя, не делая ничего полезного, не разговаривая, не думая. Просто существуя. Как часть всего этого. Она всегда стремилась к уединению, ей его не хватало. Возможно, здесь она обретет и наполненную жизнь, чтобы отвлекаться от негативных аспектов своего брака, и покой.

Возможно также и то, что уединения у нее будет больше, чем ей нужно. Она еще не заглядывала дальше нескольких следующих недель. Что произойдет, когда прием закончится и гости разъедутся по домам? Останется ли Джаспер в Седерхерсте? Или скука прогонит его прочь и он будет лишь изредка ненадолго приезжать сюда? А чем она может удержать его здесь, рядом с собой? И хочет ли она удерживать его?

Нет, она не будет думать об этом сегодня. И тем более здесь.

Кэтрин опустила зонтик, подставила лицо солнцу и прикрыла глаза.

– Идеальный фон и идеальная поза, – совсем рядом услышала она голос и поняла, что он, должно быть, стоит на берегу. – Даже лимонно-желтое муслиновое платье, бледно-голубой кушак и твоя свадебная шляпка сочетаются идеально.

Его голос звучал мягко и весело. Кэтрин оглянулась. Джаспер стоял, привалившись к дереву. Он успел переодеться в темно-зеленый облегающий сюртук и охристого цвета панталоны. Белый накрахмаленный галстук был завязан небрежным узлом, уголки воротника рубашки торчали вверх. Он был одет элегантно, но без щегольства. У лорда Монфора никогда не было склонности к дендизму.

– О Боже, – проговорила Кэтрин, – это же ясно: я сначала сбегала сюда, осмотрела пейзаж, потом сбегала домой и оделась соответствующим образом – разве не так я поступила на садовом приеме у Адамсов? Или мне следовало нарядиться в лохмотья? И расположиться рядом с кучей мусора?

Джаспер оглядел ее из-под полей шляпы.

– Проблема в том, – сказал он, – что ничего не изменилось бы. Кэтрин в лохмотьях у кучи мусора выглядела бы так же ослепительно, как Кэтрин в желтом и голубом на фоне голубого озера под голубым небом, к тому же освещенная ярким солнцем.

Кэтрин улыбнулась.

– Я всегда по уши влюблялась в льстецов, – призналась она.

– Ах вот как? – хмыкнул Джаспер. – Но только не в тех, кто говорил искренне, выражая порывы своей восхищенной души? Как ты жестока!

Кэтрин почти жалела, что Джаспер нравится ей. Не следует испытывать теплые чувства к человеку, у которого на кончике языка крутится лесть и обман.

– Полагаю, – сказал он, – я не буду выглядеть также романтично, как ты на пирсе, если растянусь на берегу. Впрочем, все равно попытаюсь.

Джаспер сел на землю, отбросил шляпу, лег на бок и положил голову на согнутую в локте руку. Он выглядел умиротворенным и до невозможности красивым. Кэтрин надоело смотреть на него через плечо, поэтому она пересела так, чтобы быть к нему лицом. И опять подняла зонтик – бледно-голубой, в тон кушаку, лентам и цветам на шляпке.

– Да, совсем не романтично, – согласилась она. – Но все равно картина получается вполне симпатичной.

– Симпатичной? – Джаспер изогнул правую бровь. – Кэтрин, скажи, что перепутала слова, иначе я нырну в озеро и не выплыву, и буду сидеть на дне, пока не утону.

Она рассмеялась.

– Ладно, красивой, – смилостивилась она. – Все, на сегодня с тебя хватит комплиментов.

Они молча смотрели друг на друга. Где-то позади Кэтрин семейство уток, за которым она наблюдала, что-то обсуждало: все крякали одновременно. В траве стрекотали и жужжали невидимые букашки. Из конюшен доносился приглушенный стук молота по металлу. Все эти звуки, которые несколько минут назад только подчеркивали спокойствие места, вдруг стали отчетливыми в воцарившейся тишине и привлекли внимание.

Джаспер сорвал травинку, сунул ее в рот и прищурился.

В Кэтрин вспыхнуло желание – острое и неожиданное.

– Что бы ты делала, – спросил Джаспер, – если бы не вышла за меня? Если бы этот подлец Форестер не устроил скандал и не вынудил тебя на этот шаг?

– Я жила бы в Уоррен-Холле, – ответила Кэтрин, – и готовилась бы к поездке сюда с Мег и Стивеном.

– А потом? – продолжал он. – Что бы ты делала потом?

– Вернулась бы в Уоррен-Холл. Жила бы там тихо и спокойно, пока кто-нибудь не предложил бы мне куда-нибудь поехать – навестить Несси, и Эллиота, и детей или, возможно, перебраться в Лондон.

– Твоя старшая сестра будет скучать по тебе, – проговорил Джаспер.

– Да.

– Почему она не замужем? – поинтересовался он. – Ведь она на несколько лет старше тебя и тоже красива, правда, по-своему. Ходят слухи, что Аллингем сделал ей предложение, но она отказала. Она тоже ждет любовь, как и ты?

– Она уже любила, – ответила Кэтрин. – Криспина Дью из Рандл-Парка. Несси вышла за его младшего брата, но он заболел чахоткой и умер менее чем через год. Когда она выходила за него, то знала, что он умирает. Она очень его любила, и он ее тоже.

– Три романтика, – проговорил Джаспер, – и только одна получила то, что желала. Но даже она вышла за умирающего. Кэтрин, все это должно послужить тебе уроком.

– Несси и Эллиот горячо любят друг друга, – заметила Кэтрин.

– Но старший Дью не любил твою старшую сестру, да? – спросил он.

– Любил, – сказала Кэтрин. – Они бы давным-давно поженились и, позволю себе заметить, были бы очень счастливы. Но умер мой отец, и Мег дала слово заботиться о нас, пока мы не вырастем и не станем самостоятельными. Она отказалась выходить за Криспина в тот момент и предложила отложить свадьбу до лучших времен. Однако он не захотел ждать. Он записался в полк и отправился на войну, а потом женился на испанке и разбил Мег сердце. Можешь смеяться, если хочешь. Женщины очень глупы.

– Если тебе интересно, они пугают меня до смерти, – заявил Джаспер.

– Ну, – произнесла Кэтрин, – во всяком случае, это хороший признак. Если останешься жив, у тебя есть надежда.

Джаспер тихо хмыкнул.

– Бескорыстная любовь, – проговорил он. – Высшая добродетель. Но так ли это? Отказавшись от любви и отдав предпочтение заботе о тебе, твоих сестре и брате, разве тем самым мисс Хакстебл не обрекла достойного человека на жизнь, лишенную счастья, которое он мог бы обрести?

Кэтрин мгновенно охватило негодование. Вот она, мужская солидарность! Криспин мог бы проявить терпение и силу духа и подождать. И сейчас его ожидание закончилось бы – ведь Стивену почти двадцать один.

– Разве люди, которые бескорыстно выбирают путь служения одному или нескольким лицам, не пренебрегают другими путями и лицами, которые нуждаются в них не меньше? – спросил Джаспер.

– Как монахини, которые уходят в монастырь и лишают семью своего присутствия? – уточнила Кэтрин.

Его глаза весело блестели.

– Полагаю, это один из примеров, – сказал Джаспер, – хотя, должен признать, сам я до него не додумался.

– Или как мать, которая целиком отдает себя детям и пренебрегает своим мужем? – добавила Кэтрин.

Джаспер отбросил травинку.

– А вот это уже вина мужа, который не уделяет ей достаточно внимания, – заявил он.

Ну конечно, он не мог не увести такой интересный разговор в сторону постели!

– Или как мать, которая всю себя отдает мужу, – раздраженно проговорила Кэтрин, – и пренебрегает своими детьми.

– Таких матерей не бывает, правда? – тихо спросил он.

– Правда.

Джаспер сел, сложил ноги по-турецки, оперся локтями на колени и устремил взгляд на озеро.

И в этот момент Кэтрин кое-что поняла. Бывает. Такие матери бывают. А его мать? Разве не так она обошлась с ним?

– Мисс Дэниелс, – сказал Джаспер, решив, как показалось Кэтрин, сменить тему, – сначала, когда Шарлотте исполнилось четыре, была ее гувернанткой, потом стала компаньонкой. Обеим очень повезло. Они искренне любят друг друга. Теперь, когда Шарлотта готова выпорхнуть из гнезда, мисс Дэниелс выходит за местного викария.

– А Рейчел? – спросила Кэтрин.

– Мир огромен и враждебен, – ответил Джаспер, – поэтому мисс Рейчел Финли из Седерхерст-Парка сидела дома. Потом она была в трауре, потом нашей матери понадобилась компаньонка. А потом Рейчел носила траур уже по ней. Ей исполнилось двадцать четыре, когда она наконец впервые вышла в свет. Жуть, правда? Ей повезло, что она встретила Гудинга. Он страшный зануда, но у него есть постоянство и состояние. Этим, кстати, отличаются многие зануды. Подозреваю, они любят друг друга.

Кэтрин отложила зонтик и обхватила колени обеими руками.

А как же он? Как он пережил пренебрежение матери?

Неужели она настолько была увлечена его отчимом?

Джаспер перевел взгляд на Кэтрин. Хотя внешне он казался расслабленным, она заметила, что его плечи и руки напряжены, и это стало для нее еще одним подтверждением того, что он надевает маску беспечности, когда не хочет открывать кому-то свою душу.

– Ты еще не влюбилась в меня? – спросил он. – Давай не будем ждать эти три недели, а? Я уже не раз говорил тебе, что восхищаюсь тобой.

Вопрос – или утверждение – был шутливым. Он просто не хочет продолжать этот разговор.

– Еще нет, Джаспер, и никогда не влюблюсь даже на малую толику, – с улыбкой ответила она.

Джаспер прижал руку к сердцу.

– Малая толика, – повторил он. – Я пытаюсь представить это количество, если его вообще можно увидеть невооруженным глазом. Это как песчинка? «Увидеть мир в одной песчинке»?

Он цитирует ей Уильяма Блейка.

– Песчинки, – сказал Джаспер, – или малой толики будет достаточно, чтобы из них что-то выросло. Я рад слышать, что ты признаешь, что семя существует.

– Ты славишься тем, что не умеешь слушать, – заявила Кэтрин. – Я сказала, что его не существует.

Джаспер изогнул обе брови.

– Не существует малой толики? – осведомился он. – Ты меня разочаровываешь. Но я верю, что она есть. Если бы ее не было, ты бы о ней не упомянула – в противном случае твои слова прозвучали бы глупо. А раз она есть, значит, у меня остается надежда. Ничего, знаешь ли, из того, что существует, не может исчезнуть бесследно. Оно может потеряться. Но если оно потерялось, значит, кому-то просто лень его искать. Что бы ты ни думала обо мне, Кэтрин, я не лентяй. Просто я направляю свою энергию на то, что для меня важно. Я найду эту малую толику и из песчинки построю огромный песчаный дворец с башнями, и бойницами, и одетым в ливрею горнистом, который, стоя на зубчатой стене, протрубит победный гимн. Гимн – это правильное слово? Но ты же поняла, что я имею в виду. Ты полюбишь меня и падешь передо мной ниц, моя богиня солнца.

Кэтрин рассмеялась.

– Я ведь так и не показал тебе парк, – сказал Джаспер. – Ты видела только сад и пустую лужайку у восточного крыла. Пейзаж вокруг озера весьма живописен, прогулка по берегу займет примерно час спокойным шагом или даже меньше, если быстрым. Местность за домом холмистая, а дорога неровная, так что путешествие в дикую природу займет несколько часов. Однако та часть была тщательно продумана, и каждый любитель природы обязательно найдет там что-нибудь себе по душе, а также приятные перспективы ожидают там тех, кто любит этих любителей природы.

– Я с радостью прогуляюсь и вокруг озера, и по холмам, – проговорила Кэтрин.

– Тогда отправимся в более долгое путешествие, – подытожил Джаспер. – Завтра?

– Я пообещала завтра утром посетить заседания трех различных комитетов, – сказала Кэтрин, – и еще одно – после полудня. Послезавтра на чай прибудут обе мисс Лейкок со своей юной племянницей. Она подруга Шарлотты, кажется.

– Тогда могу я договориться с тобой о прогулке на послепослезавтра? – осведомился Джаспер. – Нижайше прошу тебя. Хочешь, встану на колени?

Кэтрин улыбнулась.

– Следовало бы потребовать этого от тебя, – сказала она. – Ты же не вставал на колени, когда делал мне предложение. Итак, до послепослезавтра. Буду ждать с нетерпением.

– Полагаю, – заметил Джаспер, – что если бы я встал перед тобой на колени, когда делал предложение, ты пнула бы меня в голову.

– Не исключено, – согласилась Кэтрин.

Он поднялся, надел шляпу и подал Кэтрин руку.

– Пойдем пить чай, – предложил он. – Я чувствую, что поглощение такого количества чая за последние дни не прошло для меня даром – я теперь без него не могу. Как ты думаешь, это такая же зависимость, как от алкоголя? Жду не дождусь приезда Кона, Чарлза и Хэла, чтобы узнать у них.

– С удовольствием выпью чаю, – сказала Кэтрин, вкладывая свою руку в его.

И она не кривила душой. День будто бы стал ярче с приходом Джаспера.

И она не знала, как реагировать на это – радоваться или тревожиться.

И спрашивала себя, не поджидает ли ее в туманном будущем жестокое разочарование.

И сама же отвечала себе, что с будущим будет разбираться, когда оно станет настоящим.