Глава 7

Маршал Истон Уэстберри внимательно слушал отчет своего шпиона.

— Тебя никто не заметил? — Иней на шлеме солдата красноречиво говорил о том, что бедняга долго пробыл на морозе. — Разумеется, — сам ответил на свой вопрос маршал и одобрительно засмеялся. — В противном случае Пендрагон искромсал бы тебя на куски. — Чем шире и радостнее улыбался Уэстберри, тем бледнее и испуганнее становился солдат.

— Они оставили пятерых солдат охранять деревню, маршал.

— Передай всем, чтобы держались от деревни на расстоянии. Мне надо подумать, что делать дальше.

Солдат кивнул, покосившись на флягу с вином, стоящую на грубо сколоченном столе. Уэстберри прочистил горло, и солдат испуганно вскинул голову. Маршал никогда не предлагал воинам запасы из личных кладовых, и всем в гарнизоне это было известно.

— У нас хватит пищи, чтобы продержаться, покуда не улягутся страсти. Тем не менее, не будем препятствовать леди Шинид: пусть присылает еще. Она так наивна, эта барышня. Думает, что все в жизни делается по закону. Компенсации ей захотелось! — Уэстберри знал, что у кого сила, тот и прав. А сила была на его стороне. Этой дамочки он не боялся, другое дело — Пендрагон. Он-то тоже в закон не верил. И мог бы вполне осуществить угрозу. Сам назначить маршалу то наказание, какое, по его мнению, было бы справедливым. И казнить его именем короля.

Ричард Львиное Сердце доверял Пендрагону. Доверял так, как никому другому. Уже одно это было достаточным основанием, чтобы желать его смерти. Уэстберри усмехнулся, но ухмылка быстро сползла с его лица. Этот ирландский выродок был крепким орешком. Хотя и у него есть слабости. То, что он бросился помогать погорельцам, указывало не только на то, что он не вполне перековался в англичанина и помнил о своих корнях, но и выдавало в нем широкую натуру. И доброе сердце, в которое легко попасть.

Истону пока делать было нечего. Задержать их в Гленн-Эрим, насколько возможно, отсрочить бракосочетание леди Шинид и ирландского рыцаря — вот и все, чего хотел от него на данный момент принц Иоанн. Истон не задавался вопросом, зачем это нужно Иоанну. Лишенный земель и титула, он был сослан сюда в наказание и готов был пойти на все, лишь бы исчезнуть отсюда до наступления очередной ирландской зимы. На все, даже на дружбу с принцем Иоанном. Ричард сам виноват — пусть получит за то, что так с ним обошелся. И спрашивается, за что Истону так досталось? Ладно бы убил кого-нибудь, а то просто держал у себя в подвале девчонку.

Истон отпустил солдата и сердито рявкнул на него, приказав поскорее закрыть дверь, когда ветер ворвался в помещение. Дождавшись ухода воина, Уэстберри протянул к огню зябшие руки и, выпростав из-под мехового полога ноги, пошевелил над огнем заледеневшими пальцами.

Богом забытая дыра эта Ирландия. Ничего, кроме снега и холода. И проклятых язычников. Волосы вдруг зашевелись у него на затылке. Ему показалось, будто кто-то смеется над ним за его спиной. Уэстберри обернулся, но никого не увидел. «Проклятые язычники, — пробормотал он, нащупав под плащом нож, — и рыжие ведьмы».

«Что-то в их отношениях изменилось», — раздумывал Рэймонд, привязывая мешки к седлу. Все вокруг были заняты сборами. Рыцари проверяли доспехи, пажи и оруженосцы грузили повозки.

— Ты видишь? — многозначительно кивнув в сторону Коннала, спросил Рэймонд жену.

— Такое трудно не заметить, и смею заверить, не нам одним. — Фиона задержала взгляд на молодых. Сэр Гейлерон и Брейнор стояли чуть позади Коннала. С ними был и этот страшный индиец. Эти трое во главе с Конналом неусыпно заботились о безопасности замка, хотя люди Шинид были ребятами не робкого десятка и вполне справлялись с возложенной на них задачей. Коннал и его солдаты распоряжались в замке слишком уж по-хозяйски, но Фиону беспокоило не это. Ей не нравилось, как Коннал смотрит на ее дочь. Нет, в том, как он смотрел на нее, не было ничего дурного, но и хорошего тоже было мало. Что было в его взгляде? Сожаление? Или надежда?

Фиона подошла к мужу поближе.

— Ты думаешь, мы поступаем мудро, предоставляя их самим себе? — прошептала она.

— Они уже не дети, дорогая, и я верю, что Шинид и Коннал сами разберутся в своих чувствах.

— Тебе по-прежнему кажется, что она примет его предложение?

Рэймонд тяжело вздохнул и снова проверил подпругу, хоть в этом не было нужды. Он коснулся сумы у пояса, в которой лежал так и не подписанный брачный договор.

— Я не могу давить на нее, Фиона. Как можем мы ее заставлять?

Фиона опустила глаза. Ее терзало чувство вины. Видя, как страдает жена, Рэймонд взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Послушай, дорогая, ты не виновата.

— Я постоянно говорю себе, что мы не могли знать… И все же у меня так и стоит перед глазами та сцена…

— Шинид защищена, — перебил ее супруг. — Защищена своей магией. — Рэймонд бросил взгляд в сторону Коннала. — И я верю, что, и он тоже сможет ее защитить. Коннал знает свое дело. И он верен долгу. — А про себя добавил: и он сумеет настоять на своем, даже с такой непокорной девчонкой, как их дочь.

Фиона, вздохнув, положила голову мужу на грудь. Сердце Рэймонда билось спокойно и ровно. Хотя причины для волнений были. Отказ Шинид выйти замуж делал их всех врагами короны. И как бы ни хотела Фиона надеяться на то, что невинное и чистое сердце Шинид вспомнит, что она когда-то любила Коннала, шансов на благополучный исход было мало. Шинид имела право выбирать. Она имела право выйти замуж по любви. Это было необходимо как для нее самой, так и для ее магии. Соединившись с человеком, которого не любит, Шинид подписала бы себе смертный приговор.

Фиона подняла глаза на мужа и увидела, что Рэймонд хмурится. Она терпеливо ждала, когда он выскажет, что у него на душе.

— Шинид благородного происхождения, и возраст для замужества у нее подходящий, вот Ричард и решил этим воспользоваться. — Рэймонд сурово сдвинул брови. — Он послал Коннала действовать от своего имени. Шинид такая же подданная короля, как и все мы. И король считает, что имеет право распоряжаться ее жизнью и ее даром. А что сделает Ричард, когда узнает, что и остальные мои дочери умеют колдовать? Но меня не Ричард беспокоит, а его брат…

— Ты ведь не думаешь, что кто-то из них знает о ее даре? Рэймонд покачал головой:

— Я думаю лишь о том, что Шинид — наша дочь и безмерно нам дорога. Но пока что Ричард развлекается тем, что разыгрывает с братом партию, в которой королевство — шахматная доска, а земли и подданные — разменные пешки. И если Гоанн узнает о даре Шинид, он захочет им воспользоваться хотя бы просто назло Ричарду. В этом я уверен.

Фиона кивнула. Страх холодной липкой лапой сжал ее сердце. «В войне принцев мои дети стали пешками», — подумала она, тревожно взглянув на дочь. Король Ричард уже призвал в свое войско старшего из ее сыновей. Вассалы короля, они отдавали ему десятую часть того, что имели, дабы король мог содержать армию и вести войну, бессмысленную с точки зрения как Рэймонда, так и его супруги. Чего еще им ждать от Ричарда? Какие еще напасти готовит он для их семьи?

— Я просто хочу, чтобы Шинид прямо сказала нам, что она решила.

Фиона пожала плечами, натягивая перчатки.

— Быть может, чтобы ее любили за ее характер, а не за магию?

— Ну что же, Коннал не убежал от нее из-за того, что она колдунья, и это уже хорошо.

Фиона украдкой бросила взгляд на дочь.

— Он ей не доверяет. Побаивается, что она снова превратит его в козла или в кого-нибудь похуже. А она не хочет сказать ему правду. Ты прав, Рэймонд. Шинид сама должна в себе разобраться. Сейчас все дело в ней.

— Но она, черт возьми, моя дочь и наследница, и я хочу, чтобы она была счастлива.

Фиона посмотрела мужу в глаза. В глазах его читалось отчаянное желание защитить Шинид, оградить ее от всех возможных бед. Сердце Фионы переполняла любовь к отцу ее детей. Шинид стала его законной дочерью в тот день, как девочке исполнилось четыре года, и Рэймонд обожал ее, любил так, как если бы он был ей настоящим отцом. Он доверял Шинид, и для Фионы это было самым главным. Для Фионы и для ее народа. Король никогда не поймет, что такое магия для людей Девяти Лощин. Не поймет ее мудрой и терпеливой сути. Но Рэймонд понял. Рэймонд стал таким, как они. Стал своим.

— Любимый мой, ты хочешь взять на себя ее ношу. Но ты не можешь этого сделать. Не можешь, как не могла этого сделать я, когда Шинид была маленькой и страдала от непосильного для ребенка дара — дара, которым наделила ее Матерь Божья. — Фиона прикоснулась губами к щеке мужа. Он предпочел бы настоящий поцелуй. — Давай уедем. Не будем мешать им своим присутствием. Для того чтобы разобраться в своих отношениях, им не нужны свидетели.

Фиона подошла к Шинид и обняла ее.

Коннал тоже подошел к ним, обнял на прощание Фиону и встал рядом с Шинид. Девушка подняла глаза на Коннала, несмело улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Но улыбка его была неуверенной.

Рэймонд не стал бы заставлять дочь выходить замуж за человека, женой которого она не хочет быть, даже если бы Коннал был самой подходящей партией. Ибо однажды он уже сделал выбор и потом жестоко раскаивался. Но ни Рэймонд, ни любой другой вассал короля не был свободен в решениях, ибо Ричард держал бразды правления в своих руках, и то, что король был далеко отсюда, не мешало ему руководить жизнью подданных так, как он считал нужным.

Рэймонд поцеловал дочь, попрощался с ней и вскочил в седло. Он выехал за ворота замка рядом с женой, а следом ехали его люди, и никто из них не знал, что очень скоро воля монарха принесет им боль. И боль эта придет с той стороны, откуда ее никто не ждал.

— Уэстберри заслуживает наказания, — заявил Монро. — И по английским законам, и по ирландским.

— Голод толкает людей на безумство, — вздохнула Шинид, напомнив о преступлении, совершенном в этих краях несколько лет назад из-за еды.

— Шинид, — спокойно заговорил Коннал, — ты же сама видела, что маршал весьма упитанный старик, да и люди его выглядят изможденными. Ни одного тощего солдата я не заметил. — Коннал задумчиво покачал головой. — С его стоны было весьма рискованно грабить эту деревню.

— Да, перемирие грубо нарушено, — пробормотала Шинид, откинувшись на спинку стула и держа в руке бокал с вином.

— Если бы не твое великодушие… — начал Коннал, и Шинид ответила ему улыбкой.

Брейнор вопросительно поднял бровь. Гейлерон коротко ввел его в курс дела.

— Никакого благородства с моей стороны и не было, — посмеиваясь, возразила Шинид. — Макгиннес вовсе не обрадуется, узнав, что Уэстберри хочет воспользоваться его запасами, и к тому же я уверена, что, задумай маршал напасть на любое из поселений моего соседа, ему не поздоровится.

— Согласен. Но зачем такие хлопоты? Еда у них есть. Это, во-первых. Во-вторых, люди маршала атаковали деревню, зная наверняка, что ты отреагируешь незамедлительно. И заметь, он вел себя так, будто был абсолютно уверен, что ты замнешь дело, даже если закон на твоей стороне. — Коннал покачал головой. — Он рисковал — ответные меры могли быть жестокими: ты могла приказать поджечь форт или уничтожить припасы. Его солдат могли убить. Он мог потерять все. Я знаю, что Уэстберри давно не был в Англии. Кто же отдает ему приказы?

— Послание из Англии доходит сюда по морю за три-четыре дня, — задумчиво произнесла Шинид. — И если ты знаешь, кто может его передать… — Шинид помолчала, давая присутствующим возможность подумать над ее словами. — Что, если эти приказы исходят от кого-то в Ирландии?

— Можно долго перечислять тех, кто мог бы отдать подобный приказ, миледи, — вставил свое слово Гейлерон. — Уэстберри знает, что навлекает на себя гнев короля и нарушает закон, совершая нападения на мирных жителей.

Коннал многозначительно взглянул на Шинид.

— Уэстберри — человек Ричарда. Ему отдает распоряжения непосредственно король. Я сам был свидетелем того, как Уэстберри получал это назначение. Было это несколько лет назад, в Англии. — «Или его отправили в ссылку, в наказание», — добавил про себя Коннал. — И все же, если маршал исполняет чьи-то приказы, тогда Шинид права: эти приказы исходят от кого-то в Ирландии. Сдается мне, Уэстберри уверен в том, что принц Иоанн окажет ему покровительство.

— И он прав? — спросил Монро, хмуро взглянув на не Коннал пожал плечами.

— Закон хоть и можно поворачивать по-всякому, но есть вещи, которые запрещено творить даже принцу. Именно поэтому Ричард желает получить клятвы верности от де Курси и де Лейси не на словах, а на пергаменте, с подписями и печатями.

Коннал откинулся на спинку кресла, обдумывая ситуацию. Де Курси стал могущественнее, чем прежде, и заключил союз с Ричардом. Две армии объединились в одну. Если принцу Иоанну вздумается сокрушить де Курси, то сначала ему придется свергнуть короля. Интересно, насколько осведомлена местная знать о намерениях Иоанна?

— Де Курси, — проговорила Шинид, — пользуется доверием ирландцев, которое он заслужил своей честностью. И это при том, что он воевал против них. — Шинид метнула взгляд в сторону Коннала. — Он не убивал людей, а только разрушал их замки. О других такого не скажешь. Если они разойдутся — жди беды.

Коннал, увы, знал меньше, чем ему бы хотелось, о том, что происходило на этой земле в течение последних лет. Он решил поговорить об этом с Шинид, когда они останутся вдвоем.

— Мой отец, как и твой, подписал присягу, — напомнила Шинид. — Я предлагаю тебе завершить начатое ими дело. Когда документы будут оформлены по всем правилам, принцу Иоанну будет сложнее творить самосуд.

— Тогда нам надо как можно скорее отправляться в путь, — сделал вывод Коннал, решив не напоминать о том, что их брак должен был послужить той же цели — ограничить права принца.

Шинид кивнула. И вдруг по спине ее прокатился страх, нее перехватило дыхание. Она резко вскочила со стула, а цари тут же поднялись с мест, застыв в тревожном ожидании. Шинид махнула рукой, призывая их к спокойствию, и извинившись, направилась к лестнице. Коннал догнал ее и пошел рядом.

— Я проверю кладовые, позабочусь о припасах, чтобы хватило их на время пути.

— Шинид, посмотри на меня. — Она повиновалась, и он увидел страх в ее глазах. — Я могу задержаться, если надо.

Она вскинула голову.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты тут задерживался, Пендрагон. Я жила без тебя и прекрасно справлялась. Так будет и впредь.

— Черт побери, ты слишком независима.

Шинид приподняла бровь.

— Слишком для женщины, но не для мужчины?

Он окинул Шинид взглядом, и на нее словно пахнуло жаром, и сердце учащенно забилось.

— На мужчину ты совсем не похожа, — ухмыльнулся он. Шинид упрямо поджала губы, взгляд ее синих глаз обжигал холодом.

— Но я должна уметь быть мужественной.

— Тебе ни к чему брать на себя роль мужчины, Шинид. Теперь в этом нет необходимости. Оставайся женщиной, а остальное я возьму на себя.

«Ах, как все замечательно! Пришел мужчина, и все стало хорошо», — с горечью подумала Шинид. Он что, считает, будто оттого, что он носит штаны, а не платье, он сильно от нее отличается? Он по-прежнему мыслит как англичанин.

— Я не играю, Пендрагон. И не примеряю на себя чужие роли. Я так живу. Я выполняю свой долг, только и всего. — Она слегка сдвинула брови. — Ты желаешь завладеть моим телом, и это мешает тебе мыслить ясно.

Коннал отступил на шаг.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? Я не боюсь тебя, но мне и не льстит твое внимание. Ибо оно продиктовано лишь инстинктом.

Коннал не чувствовал себя оскорбленным, поскольку она говорила правду и ему нечего было возразить.

— Но ведь это естественно. Ты…

— Я знаю, что я такое! А вот что такое ты? В тебе я совсем не уверена.

— О чем ты?

— Ты ирландец, наследник прославленного рода. — При этих словах он плотнее сжал губы. — Но ты думаешь, что женщина должна принадлежать тебе лишь потому, что этого хочет король. Ты думаешь, что она слабее тебя и не способна править, потому что англичанки этим не занимаются. — Шинид приподняла бровь, ожидая, что он станет ей возражать. Но он молчал. — Мое чувство долга не слабее твоего и даже сильнее, ибо я принадлежу к слабому полу.

— Никто не сомневается в твоем чувстве долга, Шинид. Да у меня есть приказ короля, который я должен выполнять. Я здесь, чтобы помочь тебе, Шинид. Помочь!

— Подумай, — устало, вздохнув, сказала она, — что тебе предстоит. Встретиться с теми, с кем ты вместе рос, на поле битвы? С теми, кто поклялся следовать за тобой как за своим командиром? — Она посмотрела на него в упор. — С кем ты будешь воевать?

— Ты несправедлива ко мне.

— В самом деле? Тогда не подвергай сомнению мои мотивы. Ирландии принадлежит мое сердце, и Ирландию я буду защищать, Пендрагон. Я — вся здесь, а твоя душа рассечена на две половины. Выбирай.

— Я не могу! — простонал он.

— Тогда не говори мне, что я должна принять твою сторону. Я не знаю, как ты поступишь в случае опасности.

Она повернулась к нему спиной и стала подниматься по лестнице.

Коннал потер ладонями щеки и пнул ногой корзину, стоявшую у нижней ступеньки. Слуги разбежались, беседа за столом замерла.

— Коннал! — позвал его Гейлерон.

— Чего тебе?

— Вижу, в разговоре с дамой ты не преуспел.

— Она упряма и не желает принимать мою помощь.

— А с чего бы ей ее принимать?

Коннал впился в Гейлерона взглядом. Тот только пожал плечами:

— У нее все прекрасно складывалось и без тебя, зачем ей что-то менять? Только не говори, что король приказал вам пожениться, — это ничего не изменит.

Коннал сложил на груди руки, ожидая продолжения. Запас советов у Гейлерона был воистину неисчерпаем.

— Королю Ричарду все равно, кто правит, лишь бы был порядок. А что ты еще можешь ей предложить, кроме рыцарей и вассалов?

— Я не бедняк, Гейлерон, если ты это имеешь в виду. Но как бы там ни было, мы должны стать мужем и женой, и она должна мне уступить.

— Уступить тебе власть? — Гейлерон в сомнении покачал головой. — Разве есть у вас опыт, милорд, чтобы держать под контролем сразу несколько кланов? И хозяйничать на таком огромном пространстве?

Коннал зло прищурился. Гейлерон отвернулся, забавляясь беспомощностью своего друга.

— Отец мой приехал в Ирландию, чтобы жениться на дочери вождя. Откуда ему было знать, что слово «вождь» тут женского рода?.. Сородичи невесты не желали переходить под власть англичанина, и им было все равно, кто отдал такой приказ. Вот он и пошел на компромисс. Она стала главой клана, а он — ее правой рукой.

Коннал усмехнулся и потер затылок.

— Интересно было бы посмотреть, как они там правили!..

— Я был тогда пятилетним ребенком, так что я, сам понимаешь, не разбирался в этих делах, но позже мои сородичи много чего порассказали об их ссорах и спорах, которые разрешались миром — где бы ты думал? — в супружеской спальне. — Коннал улыбнулся. — В браке жизнь обоих круто изменилась, — вздохнул он. Помолчав, он продолжил: — Шинид не хочет идти на компромисс, вот в чем дело. Она говорит «нет», и все. Она говорит: «Ирландия не нуждается ни в тебе, ни во мне, ни в ком». Она говорит это со страстной убежденностью волчицы-матери, которая скорее умрет, чем подпустит врага к норе с волчатами.

Тогда Гейлерон привстал на цыпочки и с шутливой серьезностью шепнул Конналу на ухо:

— Может, милорд, ты не те вопросы ей задаешь?

Коннал и сам понимал, что говорит с ней не о том. О своем долге. О своем плане. Но те аргументы, что виделись ему вполне убедительными до того, как он увидел Шинид, сейчас потеряли свою убедительность. Коннал чувствовал, что ее постоянные упреки, ее недовольство имеют под собой более глубокую причину, чем несогласие с тем предназначением, которое он выбрал для себя, став рыцарем королевства. К несчастью, времени для того, чтобы уладить их разногласия, почти не оставалось. Ибо наутро он должен был отправиться в путь.

Шинид проснулась среди ночи, когда замок уже спал и только редкие звуки шагов да вздохи усталой горничной нарушали тишину.

Шинид ловила ртом воздух, борясь с желанием закричать и прижимая к груди подушку.

«Избави меня Боже от этих кошмарных видений!»

Во сне она опять видела Коннала, истекающего кровью и умирающего. И снова она ничем не могла ему помочь. Во всем этом была какая-то тайна, какой-то второй смысл, ускользавший от нее. Но ощущения были настолько реальны, настолько болезненны, что она предпочла бы физическую боль этой пытке. Она чувствовала запах его крови, она ощущала металлический привкус крови во рту. С тех пор как Коннал прибыл в Ирландию, этот сон обрастал все более реальными подробностями, включавшими запахи и звуки. Каждую ночь ей снился этот сон. И каждое утро она пыталась успокоить себя, отогнать свои страхи. Но страх не желал уходить.

Шинид встала с постели и закуталась в накидку. Она приняла решение. Если она хочет жить в мире сама с собой, то должна хотя бы попытаться защитить Коннала от опасности, о которой он и не догадывается. Она будет его защищать независимо от того, хочет он этого или нет.

Коннал не хотел уезжать. Он боялся за Шинид и за всех, кто оставался в замке. Уэстберри и тот, кто ходил у него в союзниках — не важно кто, — не располагали к доверию. По совести, он должен был остаться, но долг гнал его в путь. Чем скорее он выполнит поручение Ричарда, тем скорее сможет приступить к более трудной задаче — наладить отношения с Шинид.

Восток окрасился в пурпурный цвет — это день праздновал победу над ночью. Коннал, уже сидя в седле и сладко зевая, натянул латные рукавицы. Заметив, что юный паж выводит из конюшни лошадь Шинид, Коннал удивился. На спине кобылы красовалось седло, а по обе стороны от него болтались мешки с провизией. На этот раз на кобыле была упряжь.

Коннал хотел уже приказать пареньку завести кобылу назад в стойло, но тут появилась Шинид, готовая для дальнего путешествия.

— Возвращайся в замок, Шинид, ты со мной не поедешь. Шинид, не говоря ни слова, вскочила в седло.

— Мне твое разрешение не требуется, — сообщила она. — И вообще, Пендрагон, прекрати разыгрывать из себя тирана. Мне это начинает надоедать.

Коннал сплюнул от злости, Гейлерон подавился от сдерживаемого смеха. Шинид спокойно подождала, пока они успокоятся, и спросила:

— Вы с кем будете добиваться союза? С Макгиннесом?

— Именно.

— Тогда я вам понадоблюсь.

— Мы и сами отлично справимся.

Шинид посмотрела на Коннала так, как смотрит воспитатель на тупого ученика, — в ее взгляде были скука и обреченность.

— Не сомневаюсь, Пендрагон. Однако подумай: мне доверяют, а тебе нет. Ты хочешь проехать через все мои земли, не имея при себе даже моего письма. Тебе предстоит путешествовать по земле короля Рори, а ведь ты воевал с ним и убил его братьев, его соотечественников. Такое не забывается. Так кого же встретят приветливее: тебя или меня?

— Коннал, ее взяла!

Коннал не обращал внимания на резвящегося Гейлерона.

— А что ты предлагаешь? Сначала устроить набег, всех перерезать, а потом заключать с ними союз?

— Тебе мои советы не нужны. Ты все равно к ним не прислушаешься. Да это и не имеет значения. Важен результат. И для того, чтобы все закончилось хорошо, я поеду с тобой. Однако обещаю тебе: говорить будешь ты, а я буду лишь молча присутствовать.

Коннал хрипло, грубо захохотал.

Шинид, поджав губы, ждала, пока он натешится.

— Когда ты будешь общаться с ирландскими лордами, я не стану ни соглашаться с тобой, ни оспаривать твои слова. Я ничего не скажу, пока ты не спросишь моего мнения.

Коннал смерил ее взглядом. Предложение было весьма заманчивым, да только можно ли ей верить?

— Ты клянешься?

Шинид взмахнула рукой — словно птица синим крылом — и, положив ладонь на сердце, произнесла:

— Как сказано, так тому и быть. Коннал знал, что клятвы она не нарушит. Вздохнув, он кивнул.

— Но ведь это ничего не меняет, не так ли, милорд? — поддел его Гейлерон, подъехав к нему.

Коннал уже настолько привык к постоянным шуточкам Гейлерона, что они перестали его задевать.

Шинид что-то шепнула на ухо кобыле, и та навострила уши, словно понимала, о чем ей говорят. Но не этот странный разговор привлек внимание Коннала. Он подъехал к Шинид и схватил ее кобылу за голову.

— Шинид, да у тебя же лошадь слепая!

— Да… Ну и что с того?

— Неужели непонятно? Это же опасно! Шинид надменно вскинула голову.

— Женевьева чует то, что другие видят, а чует она куда больше, чем видишь ты. Обещаю, я не стану вам помехой в путешествии.

— Хорошо бы так было…

«Надменный чурбан!» — зло подумала Шинид. Спустя пару минут к кавалькаде присоединились еще с десяток человек во главе с Монро.

В ответ на недоуменный взгляд Коннала Монро пояснил:

— Ты же не хочешь, чтобы люди подумали, будто ты захватил ее силой?

— Такое, Монро, мне даже в голову прийти не могло.

Шинид и Монро переглянулись, и в их взглядах Коннал опять увидел нечто такое, чего до сих пор не мог понять. Шинид быстро опустила глаза, и Конналу показалось, что ей стало стыдно. Он взглянул на Монро и увидел то, о чем раньше догадывался: Монро был не просто верен Шинид — он ее любил.