Глава 6

— Ты хочешь, чтобы я женился?! — Люсьен разразился взрывом хохота, который перешел в болезненный, чахоточный кашель.

Тарквин невозмутимо ждал, пока кузен справится с приступом. Наконец он задышал ровно и вытер с бледного лба испарину.

— Ради Бога, Тарквин, ты сошел с ума! — сказал Люсьен, откидываясь на спинку кресла. Он был изнурен приступом кашля, но бодро посмеивался. В его глазах сверкали искорки любопытства.

— Нет, я не сошел с ума, — возразил граф и, налив в рюмку коньяку, протянул ее кузену. Тот немедленно осушил ее и вздохнул с облегчением.

— Совсем другое дело. Еще, пожалуйста, дружище.

Тарквин взглянул на часы: десять утра. Он пожал плечами и выполнил просьбу Люсьена.

— Теперь ты в состоянии выслушать меня?

— Разумеется, — заверил его кузен. — Почему, как ты думаешь, я сломя голову примчался по твоему зову? Ты заинтриговал меня, милый кузен, вот почему. А мне так не хватает развлечений!

Тарквин сел в кресло и с минуту молча смотрел на кузена. Выражение его лица ни в коей мере не говорило о том отвращении, которое он испытывал к этому растленному субъекту. каковой осознанно презрел преимущества своего рождения, положения в свете, богатство, вступив на путь самоуничтожения и порока.

Тарквин порой задумывался, почему Люсьен стал таким. Может, он тоже причастен к тому, что судьба кузена сложилась столь печальным образом? Но ведь он старался быть Люсьену хорошим старшим братом, пытался завязать с ним дружеские отношения, оказывал благотворное влияние, но неизменно наталкивался на стену отчуждения. Люсьен словно из кожи лез, чтобы досадить любящим его людям, и даже искреннее желание Квентина разглядеть в его душе что-нибудь светлое не увенчалось успехом.

— Твоя страсть к маленьким мальчикам бросает тень на весь наш род, — заметил Тарквин, доставая из кармана севрскую табакерку. — Эта грязная история с мальчишкой Дэлтона стала предметом разговоров в свете.

— Неправда! Ее удалось благополучно замять, — ответил Люсьен. Его ухмылку сменила испуганно-озлобленная гримаса.

— Это не совсем так, — уточнил Тарквин, вдыхая душистое зелье. — Если ты хочешь по-прежнему любить мальчиков и вращаться при этом в лондонском свете, тебе придется оградить себя, а значит, и всех своих родственников, от сплетен и пересудов. Судебный процесс, буде таковой начнется, закончится для тебя ссылкой… если, конечно, ты не предпочтешь виселицу.

— Ты делаешь из мухи слона, кузен, — помрачнел Люсьен.

— Ты так думаешь? — Граф приподнял бровь. — На, прочти это. — Тарквин протянул кузену сложенный газетный лист. — Появление этой статьи вызовет новый всплеск кривотолков. Взгляни на рисунок. По-моему, удивительно верно схвачено сходство. У художника, без сомнения, острый взгляд карикатуриста.

Люсьен пробежал глазами статью, посмотрел на рисунок и нахмурился еше сильнее. Карикатура была такой же непристойной и правдивой, как и подробное описание истории, происшедшей в часовне собора Святого Павла, в которой были замешаны он сам, некий дворянин и мальчик-певчий.

— Кто это написал? — Люсьен скомкал бумагу и швырнул ее на пол. — Его следует пригвоздить к позорному столбу.

— Разумеется, если ты хочешь окончательно убедить всех в своей причастности к этой грязной истории, — ответил граф, нагибаясь, чтобы подобрать листок. Он расправил его и задумчиво произнес: — Нет, ну скажи, какое сходство! Чувствуется рука мастера.

— Черт бы его побрал! — зло воскликнул Люсьен. — Дай мне только дознаться, кто этот художник, и я проткну его насквозь.

— Только, пожалуйста, не через задницу, — бросил Тарквин презрительно.

— Я никогда этого не делал! — вспыхнул Люсьен.

— Ну конечно же, не делал, — с притворной ласковостью подтвердил граф. — Да не будет сказано ни об одном из Эджкомбов, что он проткнул шпагой мужскую задницу!

Люсьен вскочил.

— Если ты посмеешь еще раз обвинить меня в мужеложстве, Редмайн, то мы встретимся в Барнес-Коммон.

— Нет, не встретимся, — сказал Тарквин, покусывая губу. — Я не намерен совершать убийство.

— Ты хочешь сказать, что мог бы…

— Да! — грубо перебил его граф. — Я убью тебя, Люсьен, и ты прекрасно это знаешь. И не важно, на чем мы будем драться — на шпагах или пистолетах. А теперь прекрати ерепениться и сядь.

Люсьен опустился в кресло, остервенело грызя ногти.

— Я давно потерял надежду наставить тебя на путь истинный, — сказал Тарквин. — Я смирился с тем, что мой кузен — подлец, беспробудный пьяница и педераст, но марать честь нашего рода я тебе не позволю. Страшно представить, что будет, если родители очередного мальчика откажутся от взятки и подадут на тебя в суд. Так что женись и веди себя благоразумно. Тогда все слухи мгновенно утихнут.

— Тебе не удастся одурачить меня, Редмайн. — Глаза Люсьена злобно сузились. — Если меня вздернут, ты будешь только рад избавиться от заблудшей овцы. — Он самодовольно ухмыльнулся.

— Итак? — вопросительно приподнял бровь Тарквин.

— Почему я должен сделать то, о чем ты меня просишь, кузен?

— Потому что тебе это выгодно.

— Вот как? Тогда продолжай. — В карих глазах Люсьена появился жадный блеск.

— Я избавлю тебя от кредиторов. Я дам тебе денег. За это ты женишься на девушке, которую я сам выберу, и вы поселитесь в моем доме. Вот, кстати, и еще одна выгода: ведь поместье Эджкомб в полуразрушенном состоянии. К тому же тебе не надо будет тратиться на содержание прислуги.

— На девушке, которую выберешь ты? — Люсьен казался обескураженным. — А почему я сам не могу выбрать себе жену?

— Потому что ни одна порядочная женщина не пойдет за тебя.

— А кого же ты тогда имеешь в виду? — нахмурился Люсьен. — Какую-нибудь старую деву, которая уже не надеется выйти замуж?

— Ты себе льстишь, — сухо ответил граф. — Ни одна женщина, даже отчаявшаяся выйти замуж, не захочет связать свою жизнь с тобой, Эджкомб. Все очень просто. Девушка, о которой я говорю, небескорыстно согласилась на это. Но тебе не стоит беспокоиться о ней. Вы будете жить на разных половинах, и ее личная жизнь тебя касаться не должна. В свете, конечно, вы будете появляться вместе. Это обеспечит тебе надежное прикрытие.

— Боже мой, Тарквин, да ты сущий дьявол! Как же тебе удалось заставить ее отважиться на такое?

— Не твое дело.

Люсьен поднялся и подошел к столику, чтобы наполнить рюмку, потом осушил ее залпом и обернулся к графу.

— Ты аннулируешь все мои долги? — переспросил он.

— Да.

— И перестанешь болтать обо мне всякую чушь?

— Твои дела меня не интересуют.

— Ну что ж, хорошо. Подумать только, я и не надеялся дожить до такого дня, когда сам граф Редмайн попросит меня об услуге.

Тарквин остался невозмутим.

— У меня очень дорогостоящие привычки, — лениво протянул Люсьен и выжидательно посмотрел на графа. — Бывает, что за один вечер проигрываю в «фараон» по десять тысяч гиней. — Тарквин молчал. — Конечно, ты богат, как Крез, так что тебе это будет не в тягость. Но мне бы не хотелось разорить тебя, кузен, — усмехнулся Люсьен.

— У тебя это и не получится.

— А эта женщина… когда я увижу ее?

— У алтаря.

— Нет, Тарквин, это уж слишком! Ты хочешь, чтобы я несся в церковь, ни разу не взглянув перед этим на невесту?

— Да.

— А что она скажет на это? Разве ей не хочется увидеть своего суженого?

— Это не важно.

Люсьен взволнованно прошелся по комнате. Его раздражало, когда кузен говорил с ним в приказном тоне и удостаивал лишь лаконичных ответов. От этого Люсьен чувствовал себя провинившимся школяром. Но улыбка вновь засияла на лице виконта, когда он вспомнил о графском содержании и полном освобождении от его нравоучений и издевательств. Тарквин станет оплачивать все счета, которые он подпишет, — ведь граф не привык изменять своему слову. А это значит, что он сможет тратить деньги без ограничений.

К тому же как приятно было бы поселиться здесь, в благоустроенном, роскошном доме. Его собственное жилище давно стало похоже на сарай. Слуги не задерживались у него дольше месяца и сбегали, даже не попросив рекомендации. А здесь он сможет наслаждаться жизнью, да еще за счет кузена.

Приятная, черт побери, перспектива! За это ему придется всего лишь обвенчаться с какой-то незнакомкой. И если, как утверждает Тарквин, ее дальнейшая личная жизнь не потребует его вмешательства, то он ничего не теряет, зато многое выигрывает.

— Ну что ж, я согласен оказать тебе эту услугу, дорогой мой.

— Это чрезвычайно великодушно с твоей стороны, Эджкомб. — Тарквин поднялся. — А теперь извини, меня ждут другие дела.

— Пожалуйста, пожалуйста, дорогой граф. Я только налью себе еще рюмочку твоего великолепного коньяка. — Он потер от удовольствия руки. — У тебя отменный винный погреб, я горю нетерпением добраться до него… А, Квентин, дорогой мой! — Люсьен обернулся к открывшейся двери и отвесил низкий поклон. — Ты только представь! Я женюсь… обзавожусь семьей и становлюсь почтенным и респектабельным человеком. Как тебе это нравится?

— Ты так и не отступил от своего плана? — Квентин с беспокойством взглянул на графа.

— Нет.

— Мы с женой будем жить под крышей гостеприимного графского дома, — продолжал Люсьен. — Мы совьем здесь уютное гнездышко, у нас будет большая дружная семья.

— Как мило! — обреченно вздохнул Квентин.

— Что-то не слышно радости в твоем голосе, — нахмурился Люсьен, опрокидывая графин. — Похоже, он пуст. — Виконт по-хозяйски позвонил в колокольчик.

— Всего хорошего, Люсьен. — Тарквин направился к двери. — Квентин, ты хотел поговорить со мной?

— Нет. Это пустая трата времени.

— Мой бедный брат! — Тарквин улыбнулся и похлопал его по плечу. — Не огорчайся. Все обстоит гораздо лучше, чем ты думаешь.

— Хотелось бы верить. — Квентин вслед за графом вышел из библиотеки. Вдогонку им летел неприятный смех Люсьена.

— В прошлую пятницу, вы говорите? — Джошуа Бьют почесал за ухом и посмотрел на клиента с добродушием, за которым скрывалась холодная расчетливость.

— В пятницу или, возможно, в субботу, — сказал Джордж Ридж, делая большой, жадный глоток зля. — На дилижансе из Винчестера.

— Юная леди… одна, без спутника? — Джошуа еще раз поскреб в затылке. — Нет, сэр, я не видел такую. В то же самое время приходит дилижанс из Йорка. Здесь начинается сущее столпотворение.

Джордж тяжело перегнулся через стойку, в его толстых пальцах блеснула золотая гинея.

— Вот, может быть, это освежит твою память.

— Ну, я не знаю, — задумчиво глядя на монету, протянул трактирщик. — Опишите ее еще раз, сэр.

— Рыжие волосы, зеленые глаза, — нетерпеливо повторил Джордж. — Такие волосы нельзя не заметить. Они как лесной пожар, огромная копна кудрей. Бледное лицо… очень бледное… большие зеленые глаза… высокая.

— Понятно, — кивнул Джошуа. — Я пойду спрошу на кухне. Возможно, кто-то из поварят видел такую девушку во дворе, когда она вылезала из дилижанса.

Хозяин отправился на кухню, а Джордж остался допивать эль. В «Розе и короне» ему ничего толком не сказали. Никто не помнил пассажиров, которые отправлялись из Винчестера в пятницу и субботу. Посудомойка как будто видела высокого парня, похожего на переодетую девушку, который садился в дилижанс на рассвете в пятницу. Но перед этим Джордж дал ей несколько монет, поэтому за достоверность ее слов ручаться было нельзя. И потом, этот парень все же недостаточно соответствовал описанию Джулианы.

Джордж расстегнул верхнюю пуговицу камзола и стал обмахиваться рукой, от чего бутылка виски, стоящая на стойке, задребезжала о стакан. В трактире кроме него был еще один человек. Он сидел у камина, курил дешевую трубку и, сдувая пену с кружки, прихлебывал эль.

Через открытую дверь в комнату проникали городские шумы и запахи. Джордж привык посещать скотные дворы, но вонь от лондонских сточных канав и преющего на солнце навоза могла отбить аппетит у кого угодно. Мимо трактира прогромыхала телега, мальчишка-разносчик зазывал покупателей, где-то визжала женщина, потом раздался удар по чему-то мягкому, и визг прекратился, зато истошно залаяла собака и заплакал ребенок.

Джорджу захотелось заткнуть уши и нос. Вонь и шум раздражали его, но он понимал, что должен привыкнуть к ним, если хочет найти Джулиану. Он нисколько не сомневался, что она в Лондоне. Это самое подходящее место, чтобы спрятаться. Нечего было и думать, чтобы затеряться где-нибудь в провинции или в маленьком городке вроде Винчестера. Ее история на устах у всей округи.

— Похоже, вам повезло, сэр. — Джошуа, сияя, показался из кухни.

— Ну? — Джордж не скрывал нетерпения.

— Один из моих парней видел девушку наподобие той, которую вы ищете. — Его взгляд был прикован к лежащей на стойке гинее. Джордж протянул ее трактирщику, и тот запрятал деньги в карман. — Правда, я не знаю точно, на каком дилижансе она приехала. Но не исключено, что из Винчестера.

— И куда она подевалась?

— Трудно сказать, ваша честь. Она ушла вместе с остальными.

Значит, ее след снова теряется! А может, еще не все пропало? Джордж нахмурился. По крайней мере теперь он наверняка знает, что она в Лондоне и что приехала из Винчестера в Чипсайд. Насколько ему известно, у нее нет денег. Она ничего не взяла из дома. Этот факт поверг в изумление констеблей. Почему бы убийце не совершить вдобавок и кражу? Не понятно.

— А что на ней было надето?

— Я не знаю, сэр. — Хитроватые маленькие глазки Джошуа превратились в щелочки. — Поваренок ничего толком не рассмотрел. Не мудрено, было еще очень рано. Сумерки.

— Подай мне бутылку бургундского, — потребовал Джордж. — И приготовь телячью отбивную.

— Рад служить, сэр, — просиял Джошуа. — Телячья отбивная, немного жареного картофеля и зелень — я правильно понял? Пойду распоряжусь на кухню.

Джошуа скрылся, а Джордж подошел к двери. Было жарко и душно, и он вытер пот со лба грязным носовым платком. Прежде всего надо найти жилье, потом печатника. Джордж вытащил из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и еще раз перечитал. Это должно подействовать. Надо напечатать штук двадцать таких объявлений, потом нанять пару оборванцев, чтобы они расклеили их в прилегающих к трактиру кварталах. Награда в пять гиней наверняка подхлестнет чью-нибудь память.

— Вот, сэр, это мое лучшее бургундское, — заявил Джошуа, открывая бутылку и наполняя два стакана. — Вы не против, если я составлю вам компанию? Ваше здоровье, сэр. — Он поднял стакан и залпом осушил его. Все складывалось очень удачно. У него в кармане лежит гинея от этого господина. По меньшей мере столько же он получит от госпожи Деннисом, когда поваренок передаст его послание. Возможно, стоит рассчитывать даже на две гинеи, поскольку мадам наверняка заинтересует этот тип, разыскивающий ее новую девку. К тому же здесь что-то нечисто, если выясняется, что она приехала вовсе не из Йорка, как говорила, а из Винчестера. Зачем ей понадобилось врать? Здесь есть какая-то тайна, на которой не худо было бы поживиться.

Джошуа снова наполнил стаканы и ласково улыбнулся клиенту.